Головная боль

      Участок, которому Антон отдал семь лет жизни, не изменился с последнего раза, как он здесь был. Все те же машины на парковке, те же офицеры и патрульные. Антон заметил несколько новых лиц. Таких молодых, необузданных. Вся жизнь раскрывалась перед ними, как прекрасная лилия. Они владели своей жизнью. Не имели разрушающее проклятие в своей голове. Антон отвернулся, прикусив изнутри щеку, чтобы не растрогаться. Слишком сильно он хотел вновь оказаться внутри участка, увидеть старых друзей, поговорить с начальником и раскрыть много дел. Всю любовь Антон отдавал полиции. А теперь прятался от офицеров, чтобы те его не узнали, и пробирался к моргу, построенному чуть поодаль самого участка.       Разговор с оперативником Поповым не выходил у него из головы. Антон давно уже не чувствовал... ничего рядом с каким-то человеком. Каждый вызывал разной степени боль. Но этот мужчина – ничего. Прям как и Дима. Просто ничего. Арсений Попов был хорошим человеком и оперативником, вероятно. Антону не пришлось пить при нем обезболивающие. Достаточно было просто выпить немного коньяка: на улице, все-таки они были не одни. Один из соседей вызывал дичающий зуд во лбу у Антона. Но он только туда переехал и съезжать пока не собирался. Пробираясь в морг, Антон чувствовал себя уголовником. А ведь он спокойно мог зайти сюда и не прятаться. В итоге бы был замечен Добровольским и... Антон на самом деле не знал, что тогда бы произошло. С самого увольнения Шастун избегал своего бывшего начальника. Иногда он думал, что дневная головная боль у него не от похмелья. От него самого. Антон уже не считал себя хорошим человеком. Давно нет. И все думал, когда он станет чересчур плохим – он просто умрет? Из-за кровоизлияния. Как он вообще поймет, что вступил на плохую дорожку? Алкоголь, безразборчивый секс и ненависть к себе – делали из Антона плохого человека. Может, не преступника, но достаточно для слабой трели в голове. Так... почему же он не испытывал это с каждым днем все больше? Антон немного знал о своем проклятии. Только то, как он действует на него при убийцах, ворах или шантажистах – плохих людях. Чего Шастун точно не знал: как от этого избавиться. Пройдет ли это так же внезапно, как и однажды появилось? Хотел бы Антон проснуться, выйти на улицу и ничего не ощущать. Просто прогулка. Головная боль из-за утреннего похмелья, не вызывающая сильное кровотечение с риском кровоизлияния в мозг. Обычная жизнь. Вернуться на службу и без смертельного риска помогать людям. Иногда Антону снились сны. Почти как воспоминание, но появлялось что-то новое. Это были хорошие сны. Не те, из-за которых он просыпался в поту с желанием позвонить или вообще прийти к лучшему другу за утешением. Теперь Антон ненавидел свою жизнь. В морге все так же воняло формалином, к чему Антон успел привыкнуть. Оглядываясь по сторонам, он убедился в одиночестве помещения и вошел внутрь. По мычанию знакомого голоса Антон направился вглубь морга и нашел своего друга, слегка подтанцовывающего музыке в наушниках. Дима вытирал губкой стол от крови с примесью гноя и выделительных остатков. Остановившись позади него и подперев плечом косяк, Антон скрестил на груди руки, ждал реакции от Позова, когда тот повернется. Друг был из тех слегка сумасшедших докторов. С черным, иногда вовсе непонятным и своеобразным юмором, смеясь со своих шуток больше тех, кому он их рассказал. В его сумке всегда лежали ножницы, шприцы и бинты, даже не говоря об аптечке для первой помощи. Антон рассматривал холодное помещение. В углу лежал все еще невскрытый труп мужчины. От него воняло разложением, но реакция тела парня была противоположной ожидаемому: его желудок злостно урчал от голода. А ведь Шастун с утра, впервые за долгое время, плотно позавтракал. Его и близко не тошнило. Хотелось большого куска хорошо прожаренного мяса с тушеной картошкой и обильно политые сырным или чесночным соусом. Когда Дима, наконец, повернулся, от испуга он громко гаркнул и бросил грязную губку в сторону, заляпав полы и стену. Вырвав из ушей наушники, он возмутился: — Шастун, что б тебя! — Привет, Поз, — слабо улыбнулся парень. Дима успел вытереть грязь до того, как она бы въелась в стены и пол. С недовольным лицом он остановился напротив друга, снимая перчатки, и выбросил их в мусорное ведро вместе с губкой. — Ты почему пришел именно сюда? — спросил Позов. — А если Добро тебя увидит? Антон выпрямился, махнув рукой. — Не увидит. Я знаю участок, как свои пять пальцев. — пройдя к столу друга, Шастун уселся на край. — Скоро уйду. Прошло примерно две недели, когда они в последний раз виделись лицом к лицу. Антон пришел к другу в стельку пьяный, почти рыдая от невыносимой головной боли, потому что встретил человека с семью баллами боли на улице. И он понимал, что не сможет найти и остановить этого гнусного человека. Потому что семь баллов Антон встречал только у Кремлова. У того ублюдка, из-за которого это все вообще началось. На то, чтобы успокоить друга, у Димы ушло больше двух с половиной часов. Левый глаз Шастуна полностью налился кровью. Восстановился только через неделю. Сейчас Антон, как теперь и всегда, испытывал ужасный стыд перед другом. За то, что приходит к нему в момент слабости и нужды. Но не когда в этом нуждается сам Дима. Ведь Антон оборвал почти все ниточки, оставшись на связи только со своим лучшим другом. — Так... для чего ты пришел аж в морг? — поинтересовался Позов и сел на стул. — Только не говори, что это из-за той... как ее там... — Инги? — с усмешкой уточнил Антон и получил кивок. — Нет. — Уверен? — Да, я точно уверен, Поз. Не после того, как она пришла и принесла мне головную в тройке. — Антон потер пальцами лоб. — На следующий день я узнал, что ее муж умер из-за несчастного случая. Диму перекосило. — Ауч. — Да, — кивнул Шастун. — В общем, я здесь... у меня просьба. Потянувшись к своей куртке, парень достал оттуда несколько свернутых листков, исписанных его же рукой. Он протянул листы другу. Подождал, пока Дима раскроет их и прочитает содержимое. — Кто эти люди? — Моя головная боль, — просто ответил Шастун. Голова Димы резко оторвалась от листов, он укоризненно прищурился. — Ну какого лешего, Антоха? Ты же знаешь, что это с тобой делает! — возмущение Позова только возрастало. — Тебе нельзя их выслеживать. Хватит. Да. Да, Антон помнил. Уж точно. Но он не мог. Даже покинув полицию... он не смог сидеть в стороне. Когда парень немного привык к осознанию проклятия в своей голове, он пытался выслеживать людей и натравлять на них полицию через Позова. Все прошло гладко первые два раза. В следующий раз Антон чуть не истек кровью ночью в подворотне, выслеживая одного из преступников. И лучше бы его поймали и избили. Но нет. Это произошло из-за того, что преступник встречался с целой группой таких, как он. Шастун оказался не готов к такому, конечно же. Это было даже хуже, чем с Кремловым. — Меня в баре вчера нашел один опер, — тихо сказал Антон, не решаясь взглянуть своему другу в глаза. — Господи... Дима снял свои очки и положил их на стол. — Я видел... Дим, я видел, как его надежда умирала с каждым моим отрицательным словом, — Антон держал кулак возле своего сердца, — я ненавижу себя за то, что отказал ему. Люди страдают... — Если ты столкнешься с десятым баллом – ты умрешь. — слишком бесстрастно проговорил Дима, устав уже от однообразных разговоров. — Ты умрешь. Ты умрешь, Антон. Ты никому этим не поможешь. И в чем смысл? В чем тогда был смысл? Жить постоянно пьяным и на таблетках? Антона тошнило от самого себя каждый день, когда он просыпался и понимал, что все еще живет. Жалкий и униженный. — Мы с тобой оба знаем, как этот разговор, как и все предыдущие, закончится, Дим, — проговорил Антон. — Ты знаешь, все как обычно: адреса, прошлые грехи и так далее. И Позов не смог отказать. Только разочарованно кивнуть. Он помогал своему другу убить самого себя. Эта головная боль... Дима уговорил Антона сделать томографию и МРТ. Он видел, что эта способность с ним делает – даже когда она не действует в данную минуту. Вскоре тело лучшего друга не выдержит такого постоянного напряжения и смены давления в голове. Дима не хотел присутствовать при этом, помогать этому. И ему не было легче видеть проявляющийся алкоголизм Антона. Нынешний образ его жизни. Ничего из этого не было легким.

***

      — Галыгин что-нибудь нашел? С досадой Арсений покачал головой. Ничего. Вадиму пока ничего не удалось найти. И Арсений не был так сильно разочарован, потому что с самого начала не шибко надеялся на положительный результат. Они все еще были в тупике. Арсений рассматривал вариант передачи дела. У него, правда, не осталось сил. Серега прав: это дело убивало его. Медленно. Арсений не хотел проснуться очередным утром в отделе и осознать, сколько он потерял из-за этого дела об убийствах. Кто-то моложе и умнее мог раскрыть дело. Тот, у кого на это были силы. У Арсения осталось только желание. И то без надежды. — Схожу за кофе. — вдруг оповестил Попов напарника, поднимаясь из-за своего рабочего стола. — Тебе как обычно? Сергей кивнул и заранее поблагодарил друга. Последний просто нуждался в смене обстановки вокруг. А еще он собирался спрятаться где-нибудь в кафе и покурить. Бросил несколько лет назад, но дело взяло свое. Арсений не хотел, чтобы кто-то в отделе знал о его жалкой привычке. Приходилось прятаться по углам, словно ему было пятнадцать, а не за тридцать лет. Ужасно. Но Арсения устраивал его имидж. Прилежный, некурящий, семьянин. Ну, насчет последнего... уже нет. Попов удостоверился в отсутствии сигаретного дыма на своей одежде и с неким облегчением направился обратно в отдел. В его руках были два стаканчика с одинаковым кофе для себя и напарника. На дороге его чуть не сбили из-за невнимательности. Арсений прокричал водителю, что тот невнимательный баран, раз не видел пешеходную дорожку и пешеходов на ней. Перешагивая через одну ступеньку, Арсений ощущал в теле усталость. Одиннадцатый час, начало дня, а он уже устал. В последний раз, когда у него были выходные... Попов даже не помнил. Полгода назад? Он давно уже не разговаривал с родителями, погрузившись в работу не только с головой, а и всем телом. Отдался без корысти и задней мысли. Арсений служил в антитеррористическом подразделении армии. Тогда ему было еще девятнадцать. Служба почти кончилась, а он попал под внимание одного из генералов, который сделал ему выгодное предложение. Отслужить, вернуться домой и стать... никем – жизнь в Омске не пестрила перспективами, или же пройти некоторые испытания и попасть в федеральную службу безопасности. Разумеется, Арсений не отказался от такого шанса. Мужчина сделал все, чтобы получить заслуженное место во внутренней службе своей страны. Это помогло ему в дальнейшем, не только обеспечив деньгами, но и жизненным призванием. Арсений был одним из лучших. Он любил всем сердцем то, что делал. Даже сейчас. Когда надежды не было. Арсений все еще отстаивал свое призвание. Он отступит после своей смерти. А до тех пор будет бороться. Без сил. Будет подниматься. Подниматься и подниматься. Ради страны, ради людей и ради своих родителей. На этаже, уже подходя к кабинету, Арсений вдруг услышал очень странный звук, напоминающий... смех. Это был каркающий и хрюкающий звук, издаваемый... Уж точно не человеком. Может, какое-то видео из интернета. Арсений сомневался в обратном. Из человеческого интереса и любопытства он даже оставил свой кофе на столе, вручив напарнику его же кофе, и направился на гогочущий звук. Вскоре Попов обнаружил Иру, льющую от собственного смеха слезы. Она закрыла рот рукой, и все равно это не помогло ей заглушить пугающие звуки, из-за которых Арсений вообще сюда пришел. Он присмотрелся к мужчине, что стоял возле стойки девушки. К источнику, вызывающего этот смех. — Сержант Шастун? — уточнил Арсений, потому что не верил своим глазам. Светловолосая голова обернулась к нему с легкой улыбкой, и Попов убедился: перед ним и правда стоял Антон Шастун. Тот, чуть ли не послал его вчера, когда Арсений попросил о помощи. Так что он делал здесь сегодня? — Антон, — исправил оперативника парень. — Мне нужно с Вами поговорить. Слегка растерявшись, Арсений приподнял брови. Вот так вот просто? Что ж, Попов не собирался упускать и этот шанс. — Пройдем в мой кабинет. Позади себя Арсений услышал воркующий голос Иры, прощающейся с Антоном. Как этому парню удалось войти в здание ФСБ и не быть задержанным? От одного его вида хотелось бы вырвать. То есть, он выглядел опрятно. Но парень хоть и был трезвым, но разило от него с такой силой, что Арсений почти опьянел. А ведь Ира так мило с ним болтала, словно этого не замечала. Сегодня они поменялись ролями: Арсений вел Шастуна в свой дом – буквально в место, где спал. Неужели бывший сержант передумал? Какая-то часть Арсения молилась об этом, но другая часть – реалист в нем – знала, что это не так. Шастун здесь был не из-за смены своего решения, уж точно. Открыв перед парнем дверь, Попов пропустил его вперед. А сам зашел последним. Он увидел, как глаза Матвиенко расширились в удивлении, и напарник поднялся на ноги. — Антон Шастун, — сразу представился парень Сергею с протянутой рукой. — Оперуполномоченный Сергей Матвиенко, — все еще удивленный он пожал руку. Бывший сержант вдруг обернулся к Попову и прошептал: — А там... ну... я вижу это из-за того, что уже принял немного с утра, — он покосился на низкого напарника Попова, — или Вы тоже это видите? — Что? Арсений совершенно не понял, что имел ввиду парень. — У него на голове, — шепнул с весельем в глазах Шастун. — Эй! — возмутился Матвиенко, услышав очередные претензии к его прическе. — Это ты его подговорил? Смеющийся Арсений с трудом покачал головой. Что ж, пожалуй, теперь он знал, почему Ира не обратила внимание на внешний вид Шастуна. Чувство юмора у него точно было. В итоге и Сергей улыбнулся от заливистого смеха парня и своего напарника. Успокоившись, Антон отошел к кулеру, стоящему в углу кабинета. Из кармана он достал две пластинки с таблетками, быстро закинув их в рот, и запил холодной водой. От напарника Попова его голова разболелась, где-то на двойку. Немного. Но этот низкий мужчина что-то сделал в своей жизни плохое, отчего Антон за это теперь расплачивался. Бывший сержант обернулся под внимательные взгляды двух оперативников. Закатив глаза, он не стал прятать таблетки и показал их мужчинам. — Всего лишь от давления и головной боли, — объяснил Шастун. — Я только выпиваю. После своих слов он увидел, как досадливо Попов поджал губы – в отличие от напарника, который пожав плечами, вернулся за свой стол, Арсению Сергеевичу это не нравилось. Словно он был разочарован. Антон понимал все его чувства. В себе он тоже был разочарован и еще много чего другого. Шастун поменял местами таблетки и тонкую папку, свернутую в три раза, что выдал ему Дима час назад. Друг сделал все, о чем попросил его Антон, заставив парня снова стыдиться себя. И ведь они оба понимали, что Антон не остановится. Не сможет. Будет испытывать ужасные эмоции по отношению к себе, но все равно идти на риск, а потом просить у лучшего друга помощи. Он был слабым. И жалким. — Проверьте этих людей, последите за ними около недели или двух, — Антон протянул мятую папку Арсению. — Можете даже особо не скрываться, чтобы заставить их нервничать... — И совершить ошибку, — Попов закончил за парнем, увидев боковым зрением приподнятую бровь Матвиенко. — Кто эти люди? Открыв папку с загнутыми углами, Арсений подошел к напарнику, чтобы вместе просмотреть короткое досье на пятерых мужчин. Сергей пробил троих по федеральной базе. — На двоих из них заведены дела у нас, — отрешенно проговорил Матвиенко. — Откуда у тебя их данные? — Ну... я немного опустил вчера тот факт, что не совсем отошел от органов, — сказал Антон, смотря в синие глаза оперативника Попова, — у меня еще остались... связи. — Почему именно они? — спросил Арсений и не прерывал зрительный контакт. — Социопаты, психопаты, другие расстройства личности, — Антон понимал, что глаза напротив гипнотизировали. — Подходит под психологический портрет Вашего похитителя. Матвиенко громко и наигранно кашлянул в кулак. Его напарник, повернувшись к нему, прищурился, а затем вернул свое внимание бывшему сержанту. — То есть... — начал Арсений. — Я не передумал, — Антон закончил за него. — Извините, если дал ложную надежду. Скрывая разочарование, оперативник пожал плечами. — Ты хотя бы... — он мотнул головой, — поделился информацией. Дал наводку. Антон поджал губы. Больше ему нечего было делать в здании ФСБ. Да и от напарника Попова у Антона болела голова, заставляя постоянно задумываться о выпивке. Он, правда, сделал все, что мог – выследил за две недели до встречи с оперативниками этих преступников с шестью баллами головной боли, а теперь поделился своей находкой с ними, пытаясь помочь. Сделать больше, но в то же время меньше, чтобы не дать своему мозгу истечь кровью где-нибудь на улице, где никто не обратит на него внимание. Из-за перегара. И внешнего вида. Попрощавшись с оперативниками, Антон обошел стойку с секретаршей Ирой, потому что и от нее болела голова. Вот почему Антон перестал доверять людям, даже с которыми дружил несколько лет. Ты никогда до конца не будешь знать своего ближнего. В прошлом он мог воровать конфеты в магазине – и это не отразиться на тебе. Но если это что-то опасное, серьезное... Антон об этом сразу узнает. Голова не раскалывалась рядом с теми, кто подставил подножку или поменял заказы в кафе местами. Это происходило с прогнившими людьми, у которых не будет уже шанса исправиться или стать лучше. Если у Антона рядом с Ирой или напарником Попова болит голова – она уже не перестанет. Только может возрасти. Было странно выходить на улицу из здания ФСБ, а не бара. И быть при этом трезвым. Антон перестал пить после прихода Арсения Сергеевича. До сих пор. Старые ощущения реальности – они вернулись к Шастуну в неполном спектре. — Сержант Шастун! Прикрыв глаза, Антон догадался о намерениях опера. Тот специально называл его по званию, прямо в лицо напоминал ему, кем он раньше являлся. Кем он работал. Шастун остановился и повернулся к бежавшему навстречу к нему мужчине. Подолы черного пиджака разлетались в стороны, открывая вид на обтягивающую мускулистый торс рубашку, заправленную в брюки. Чуть засмотревшись на общий вид оперативника, Антон подумал, что тот, поди, не знает отбоя от женщин. Выглядел оперативник красиво. Но явно был уставшим. — Антон, — в который раз поправил парень, когда Попов приблизился. Только сейчас он заметил в руках Арсения другую папку, нежели которую он ему дал, с носителем информации. — Это данные по жертвам, большая часть того, что у нас есть, — заговорил Арсений с легкой отдышкой. Вероятно, бежал с самого кабинета. — Я же говорил... — Я помню, помню, — перебил он парня, — пожалуйста, просто просмотри это, ладно? — Попов вытянул руки с данными вперед, к сержанту. — Мне даже это из кабинета выносить нельзя. Если ты это не возьмешь, то меня в лучшем случае арестуют. В ФСБ с конфиденциальностью было посерьезнее, чем в полиции, поэтому Антон, громко цокнув, быстро взял из рук мужчины папку и засунул ее за пояс джинс на спине, спрятав под майкой и курткой. Флэшку он сунул в карман. — Спасибо, — с облегчением проговорил оперативник, — я приду через неделю. Или две – как пойдет со слежкой. Антон с понимаем того, что ему уже не отвертеться, положительно кивнул мужчине, впервые за последнее время, которому удалось им манипулировать. — Спасибо, — еще раз повторил Арсений и побежал обратно внутрь. Документы и правда, могут проверять. Убедившись в сохранности папки за своей спиной, Антон застегнул свою куртку из-за поднявшегося ветра и быстрым шагом стал удаляться от здания ФСБ.