***
Антон не знал, когда так нервничал в последний раз. На нем висела старая рубашка, на ноги он надел брюки – ничто по цвету и стилю не подходило. За час до встречи он искал чистую одежду, которая не воняла и не испортилась, и так увлекся, что почти опоздал к назначенному времени в кафе, неподалеку от квартиры Ильи. Он обрадовался, не заметив в помещении своего старого друга, и уселся за свободный столик. Давно Шастун не ходил уже в подобные места. Так давно, что отвык вести себя как цивилизованный человек: он ажно таким и не выглядел. Небритый, в помятой одежде, с потерянным взглядом – такой и на улице отпугнет, и денег не получит возле церкви, только вениками отгонят, как блошливого кота. За столиком Антон просидел около двадцати минут в напряженном ожидании. Полтора года он не видел Илью. С их историей отношений разлука в полтора года считалась в десять лет. Парень успел привязаться к Макару еще в академии, что уж говорить о совместной работе в одном отделении. У них насыщенное прошлое, по крайней мере, таким оно было, – Антон не успокаивался, он рассматривал посетителей и пытался лишь взглядом показать официанту, что он еще ничего не выбрал. Тратить силы на такие разговоры не хотелось. Как только Шастун увидел полицейскую форму и светлые волосы, он понял, кто зашел в кафе, и поднялся с кресла. От переживаний у него свело мышцы на предплечье, отчего он сжал оба кулака и натянуто улыбнулся подошедшему Илье. В голове мысли наперебой предлагали мозгу выполнить команды. Одновременно с полицейским он раскрыл руки для объятий, когда тот протянул ему руку для пожатия, – они заметили жесты друг друга и сменили, в итоге так ни к чему не пришли. — Давай просто сядем, — предложил Макар. У Антона не нашлось слов, он нервно кивнул и уселся на свое место напротив полицейского. Илья выглядел так же, как и в последний раз. Только с улыбкой на лице, а не со слезами на глазах. Выдавить из себя улыбку не получилось, Шастун не видел в этом смысла: друг все равно все поймет. — Как у тебя дела? — с интересом спросил Макаров. Антон нахмурил брови. Это точно не то, что на самом деле хотел спросить Илья, не из-за его положения дел они встретились спустя год. — Тебя правда это интересует? — не скрывая замешательства, уточнил Шастун. — Да, конечно, — ответил сержант как очевидный факт. — Мы с тобой долго не виделись. Нервы, которые атрофировались за то время, что Антон ждал мужчину, вымотали его достаточно, чтобы он судорожно потер пальцами лоб и пожал плечами. — Все нормально. — несколько резко проговорил он. — По твоему лицу так не скажешь, — парировал Илья и усмехнулся на сердитый взгляд, — я знаю, что ты был у Димы пять дней назад. Шастун промолчал. На это ему нечего было сказать: да, он избил каких-то преступников в доме брата, он прекрасно помнил, что потом произошло. Дима испугался его и вызвал полицию, чтобы иметь рычаг давления на него: он хотел заставить его уйти. Что же, ему вполне удалось. — Илья. — позвал мужчину бывший полицейский. — Зачем я здесь? Вспоминать… что бы то ни было? В этом нет смысла. Ответ прозвучал просто: — Я скучал по тебе. — Господи… — прошептал Антон и прикрыл глаза. — Какого хуя, Илья? Макаров развел руками в стороны с нервозным смешком. — Ты спросил – я ответил. В происходящее не верилось. Будучи трезвым, Антон думал, что на него накатили галлюцинации от долгого воздержания. Других объяснений он не находил. Столько всего Илья мог ему сказать, накричать или ударить, – вместо этого он сказал, что скучал. Шастун поднялся на ноги, не думая о том, как сейчас некрасиво поступал, и направился к выходу. На ходу он достал блистеры с таблетками. Антон брал ответственность за боль, которую он причинил Илье, но это не означало, что он не испытывал терзаний из-за своих поступков: он испытывал. Нельзя сказать, что для него мучений было больше. Только он получил наказание в виде физической боли. Шастун знал, чего он заслуживал. За спиной так и не закрылась дверь: Илья вышел вслед за ним, не позволяя Антону сбежать, не во второй раз. Какие желания не появлялись у бывшего сержанта, он собирался их пресечь, особенно, если они связаны с побегом и ложью. — Поз мне все рассказал! — выкрикнул сержант. Антон тихо рассмеялся. Они оба знали, что это вранье: Дима никогда бы так не поступил, что бы между ними не случилось, он бы не рассказал никому и ничего. Ажно если бы они не договаривались об этом заранее, – Шастун обернулся к мужчине с сардонической улыбкой на губах. — Попробуй еще раз, — предложил он Илье. Правда не освобождала. Хоть Антон рассказал одному человеку о своем проклятии, но он и без этого знал, что правда всегда причиняет больше боли, чем ложь. А он достаточно навредил своими словами Макару, чтобы, наконец, признаться ему в разрыве их отношений. — Хорошо, — согласился полицейский, — я не переставал тебя любить. Антон замер. Все силы тратились на выдержку, на контроль, который он стремительно терял. Спазм сжал горло. Зажмурившись до головокружения, парень быстро смахнул слезы со щек и обернулся к Илье. С его губ почти сорвались ужасные слова, которые могли разрушить их отношения раз и навсегда, но тот опередил его: — Поэтому я хочу, чтобы ты знал: тебе стоит перестать сотрудничать с ФСБ. Смех распирал легкие. Шея хрустнула от резкого движения головой; Шастун не верил. Ни во что не верил: боль в висках рядом с Ильей увеличилась с прошлого раза, как они виделись. Макар не тот человек, которого он когда-то очень хорошо знал. Не тот, кого он любил. — Серьезно? — переспросил Антон. — И с чего вдруг? — С того, что за тобой всегда следят, Тоша. — серьезно проговорил Макаров. — Ты был полицейским, такое не исчезает бесследно из твоей жизни. Ты покинул полицию, но она не покинула тебя. — Блять, мне кажется, или ты сейчас и правда угрожаешь мне, Илья? Поэтому парень не верил в слова об оставшейся к нему любви. Илья изменился в худшую сторону, и, к сожалению, Шастун чувствовал темную сторону полицейского. Всегда это чувствовал. Как будто над ухом висел маленький колокольчик; он предупреждал его, и чутье подсказывало, – он просто чувства игнорировал, оставив перед собой счастье и любовь, которую испытывал. Ненадолго. — Я не угрожаю тебе. Я говорю, что в полиции таких, как ты, не оставят позади. — Макаров сделал к нему несколько шагов. — За тобой следили и стали следить еще больше после твоей помощи ФСБ. — Ты думаешь, мне есть до этого дело? — Антон расставил в стороны руки и почти прокричал на всю улицу. — Я угробил свою жизнь, похерил все собственными руками! Мне плевать на полицию, на тебя, на все. Уже давно.***
Вопросы в голове Арсения оставались без ответов на протяжении трех дней, в течение которых он ходил домой к человеку, имеющему эти ответы, – ажно через неделю он так и не встретил Антона Шастуна. Бывший сержант полиции исчез. Просто исчез, умело скрылся от камер и людей, что искали его уже какое-то время. Арсений подкупил соседей Антона, чтобы те сразу сообщили ему, когда увидят парня. Возможно, он бы закрыл на это глаза. Только вчера их неизвестный убил еще одного человека, он отправил фотографию-карточку почти сразу, словно хотел, чтобы его стали узнавать. Слышать о нем. Дело приобрело новые краски, – их уже не получалось игнорировать, и Стас, непосредственный начальник Арсения и Сергея, дал им в подмогу еще двоих людей, узнав о внезапном исчезновении Шастуна. Никто не подумал о том, что его могли похитить. Хотя у оперативника возникали подобные опасения, но по тому, как Антон ушел от кафе, он понял: пацан сам захотел сбежать, он сделал для этого все, на что был способен, как бывший сотрудник полиции. Попов корил себя за неосмотрительность: Стас запретил ему еще пару недель назад оставаться в отделе после окончания рабочего дня, – он не оставался на ночь и не имел возможности изучать новые подвижки в деле. Вынужденный ночевать в доме своего напарника, Арсений старался оставаться в стороне, пока Оксана и Серега где-нибудь в квартире миловались. Все-таки они уже давно встречались и, тем более, жили вместе. Оперативник понимал их нужду оставаться наедине, что он только портил своим присутствием, но он просто обессилел, он не хотел возвращаться в общую с сестрой квартиру. Поэтому мужчина сидел на кухне или в ванной комнате, проводил самому себе презентации, составленные на ноутбуке на скорую руку, чтобы не забылась ни одна мелочь ведущего дела. Звонящий телефон почти прилетел Арсению в лицо из-за нервного Матвиенко. Пришлось отвлечься от бумаг и понять, что телефон принадлежал как раз ему, что и разозлило напарника, который сообщил о незнакомом номере. Пробежав через спальню пары, он вышел на балкон, где закрылся, зная манеру напарника подслушивать чужие разговоры. Он ответил на звонок и услышал незнакомый голос, говорящий ему о возвращении Антона; тот, наконец, решил вернуться, но не просто так: сосед Артем предупредил оперативника, что Шастун выносит все свои вещи из дома. Остальное уже не имело значение, и мужчина отключился, возвращаясь в гостиную, где переоделся из домашней одежды. Он собирался навестить бывшего полицейского до того, как он перевезет свои вещи и укатит в закат, и никто его день со днем не сыщет. Арсений, если честно, сам не понимал, почему так не мог отвязаться от парня. В сторону дело и выдающиеся данные – что-то вынудило оперативника следить за ним и подкупить людей, которые могли вывести на него. Чем-то Антон Шастун зацепил Попова, у него не было и мысли, что такого он увидел в бывшем полицейском. Может, просто новое лицо или человека, который о нем ничего не знает. Арсений чувствовал странное желание оставить пацана в своей жизни, из-за чего он и приехал в его район до того, как тот успел бы переехать. Благодаря работе в ФСБ, он бы вычислил Шастуна рано или поздно, но на это ушло бы много времени, – оно встало не на их сторону. Одна из отговорок, которые он в себе нашел для чего парню оставаться в его жизни: дело, ведь с ним все еще была нужна помощь. Ни одной машины во дворе не стояло. Еще в первый раз здесь Арсений догадался, что у Антона что-то случилось: избитое лицо, ни одного транспорта, в доме беспорядок. Почему-то он не решился лезть в его личное дело. Да, зато полез в личное пространство и стал за ним следить. Попов фыркнул от своих противоречащих действий. Иногда он сам себя не понимал. В голове появлялось слишком много навязчивых идей, которые с трудом удавалось подавлять. Оперативник остановился в арке, ведущей к внутреннему дворику, и дважды глубоко вдохнул. Сомнения вдруг наполнили его грудь. Некоторые поступки, совершенные им на поводу навязчивых идей, обернулись кошмаром. У людей в его жизни была тенденция уходить, если те не работали в федеральной службе и, особенно, если они там работали. Арсений продолжал Шастуна втягивать в их дело, хотя тот несколько раз просил этого не делать, – он не слушал, даже, как чертов сталкер, следил за пацаном. Насколько же работа изменила его от того юноши, который попал в службу. От этого становилось дискомфортно. Потерев ладонью левую грудь, Арсений развернулся на пятках и двинулся обратно к машине: он был не вправе делать это; он не имел права снова и снова просить парня вернуться к правоохранительным органам, ажно для помощи, когда тот говорил, что имел серьезные причины уйти. Так неправильно поступать. У мужчины зазвонил телефон. Он остановился возле машины, чтобы достать его из кармана и ответить на звонок, одновременно он вытягивал из кармана ключи. Плечом он прижал к уху телефон и посмотрел поверх крыши автомобиля перед тем, как усесться внутрь. Слова Сережи потонули в оглушительном свисте, что доносился из внутреннего дворика. От неожиданности Арсений вздрогнул и выронил телефон, он грязно выругался, вслух предупреждая бога, чтобы экран остался в целостности, иначе он очень разозлится. Гаджет совсем новый, потому что прошлый подорвался в одном из рейдов. Вместе со всеми данными и номерами. Если бы не Галыгин, то все бы исчезло в том взрыве. Так хотя бы он смог перенести большую часть на телефон, за которым наклонился оперативник и с огромным облегчением выдохнул, когда увидел лишь пыль на нижней части. Серега еще оставался на связи. — Арсений Сергеевич! — послышалось вдалеке. Голос парня заставил его снова дернуться, но он удержал ключи и телефон в руках, и воровато оглянулся на темный переулок, из которого сам недавно вышел. Вскоре темная фигура превратилась в Шастуна, на его лице оставались следы от тех побоев, что он видел, но большинство уже прошли. К удивлению оперативника, на лице Антона держалась довольная улыбка, отчего бровь мужчины приподнялась. Тому хватило всего семь шагов, он приблизился к машине и остановился ровно напротив, облокотился предплечьями о крышу машины, которая была ему всего лишь по грудь. — Что это Вы тут делаете? — чересчур веселым голосом заговорил бывший полицейский. — Сержант Шастун, — сдержанно поздоровался Арсений. Невзирая на неприязнь парня к своему потерянному позывному, ему нравилось его называть так, чтобы выводить того на эмоции, редко появляющиеся на его спокойном лице. — Антон, — машинально поправил тот. — В который раз решил проверить дом на твое наличие, — почти не соврал Попов, — показалось, что внутри никого не было. Антон облизнул немного бледные губы и еще шире улыбнулся. — Как неожиданно быстро Вы сдались, — проговорил парень, он чуть склонил к плечу голову. — Не похоже на Вас. Не сказать, что оперативник опешил от настроения парня, но он не ожидал, что после такого долгого отсутствия он так легко заговорит с ним. Антон вел себя мило, немного флиртовал и вообще… Попов не понимал, что такого поменялось, где он прятался все это время. — Я не сдался, — заторможенно проговорил мужчина, — просто… есть дела в офисе. Светлые брови нахмурились, улыбка пропала с лица, и парень несколько выпрямился. Разговор шел не в то русло. Разговор вообще не должен был сейчас происходить между ними. Только Арсений удержал себя в руках и решил оставить парня в покое с его собственными проблемами, как тот в который раз перевернул привычное течение обстоятельств в новую сторону. — Что-то случилось? — спросил Шастун, он еще больше нахмурился. — Вам не удалось никого найти? Тот подозреваемый… — Оказался самим Оружейником, — закончил за него оперативник и усмехнулся, — он дал нам все, кроме зацепок по делу убийцы. — Какая требуется помощь от меня? Арсений видел готовность в травянистых глазах напротив. И как он только мог отказать ему и себе в желании придержать пацана рядом? Никак. За него выбор сделал Антон: он без спроса сел в машину и дождался, пока за руль возьмется мужчина, чтобы поехать прямо в отделение. Все попытки привлечь парня к делу закончились успехом, ведь теперь он сам принял решение и не дал возможности упрашивать себя; от него даже не пахло алкоголем, как обычно это происходило. У Шастуна болело все тело после тех пробежек, что он устроил за сегодняшний день: перевозил свои вещи на склад, который смог арендовать на последние деньги с проданной машины пару дней назад. Появились сложности из-за избиения тех тупорылых мужиков в доме Димы, те оказались замешаны в одном наркотическом деле. Более того, Антон проследил их связь с теми, кого допрашивали в федеральной службе, и начинал по-настоящему беспокоиться. Не только потому, что украл вещественную доказательство из дома, как раскрылось, Оружейника… Вообще-то, он думал, что потому Попов к нему и приехал. Но нет. Никто так и не заметил пропажу. Список людей в том блокноте… Антон посодействовал аресту двух полицейских, благодаря анонимным наводкам. Те полицейские через посредников сбывали оружие, они связывались с Андреем Ивановым и таким образом спонсировали некоторые преступные группы по городу. Наличие этого блокнота подвергало опасности, особенно с учетом того, сколько правоохранителей было записано в нем. Вскоре кто-то узнает о пропаже такого вещественного доказательства. Шастун очень надеялся, что это не доведет его до кладбища. Сам не понимал, во что он играл. Откинувшись на спинку пассажирского сидения, парень наблюдал за другими участниками движения и думал о том, что все еще не мог прочитать Арсения Сергеевича. За неделю ничего не изменилось: он не вызывал головной боли. Но мужчина стал немного дерганным. Хотя бы взять тот раз, когда он дернулся ли от звука его голоса, чуть не выронил из рук вещи, причем во второй раз. Что-то подсказывало Антону, оперативник каким-то образом за ним следит, иначе как объяснить тот неожиданный факт, что как только он оказался дома, то мужчина сразу же объявился. Хоть и не зашел. Что тоже удивило немного Антона. Раз Попову нужна была помощь, и Оружейник ничего не дал по их делу, то почему он не зашел? С неким подозрением бывший полицейский обернулся к мужчине и с прищуром на него посмотрел. Просто хотел присмотреться к его поведению. Однако вызывал довольно забавную реакцию: Арсений стал быстро мотать головой от дороги к нему и обратно, явно не понимая такого пристального внимания к своему профилю. — Что? — не удержался он, руки вцепились в руль. — Почему ты так на меня смотришь? У меня что-то на лице? Усмешка появилась на губах парня. — С Вашим лицом все совершенно прекрасно, — хитро проговорил Антон и радовался такому смущению мужчины. — Просто не могу перестать гадать, почему Вы передумали заходить ко мне домой, хотя Вы определенно знали, что я там. Если бы уши оперативника могли покраснеть, то Шастун знал: они бы покраснели. Плечи его напряглись, а он сам весь собрался. — С чего ты взял? Я просто угадал. Да, годы работы в ФСБ и Арсений посыпался при первом же вопросе пацана, как подросток перед родителями во время серьезного разговора. Улыбка бывшего сотрудника полиции растянулась еще больше. — Арсений Сергеевич! — воскликнул он с наигранным возмущением. — Вы следили за мной? — Что-о? — протянул Попов и не заметил, как его голос повысился на две октавы. — Не-ет! Изо рта Антона вырвался такой задорный смех, что мужчина почувствовал жар на своих щеках. Не был бы он внимательным и осторожным водителем, то они бы точно уже попали в аварию из-за того, что он просто засмотрелся на парня. Тот закинул назад голову и схватился ладонью за живот. Давно Арсений не испытывал из-за такой простой реакции смущение, словно на первом свидании. Эти мысли вынудили его нахмуриться и мотнуть головой. В нее лезли какие-то глупости. — Ладно, могли бы просто позвонить, — усмехнулся Шастун с хитрым блеском в ореховых глазах. Пальцы сжали сильнее руль, оперативник серьезно посмотрел на пацана с каменным лицом. — Я делал это, — проговорил он, чем перекрыл все веселье бывшего сержанта. — На протяжении всей недели. Я сначала подумал, что тебя могли похитить, Антон. Вина заставила того прокашляться, он поерзал на сиденье и заметно выпрямился. Дима единственный переживал за него; единственный, кому он позволял это делать, – Антон не думал, что за такой короткий срок Арсений вдруг станет переживать, если он исчезнет на пару дней и не предупредит. Не подумал о том, что он помогал с делом, и это могло отразиться на оперативнике и его суждениях должным образом. Стыд наполнил грудь парня. — Я просто… — пристальный взгляд, кинутый во время красного светофора, показал ему, что оперативнику точно не нужны его оправдания. — Я не думал, что Вы станете переживать обо мне. Ладони на руле раскрылись с пожатием плеч. — Серьезно? — уточнил Попов, словно Антон и правда, в это верил. — Поставь себя на мое место. Ты бы просто оставил все так, если бы я вдруг исчез так, что меня никто не смог выследить? В машине стало гораздо неуютнее. Нижняя челюсть парня постоянно двигалась, он вертел кольцами на своих пальцах. Как будто его застукали за чем-то непристойным и теперь ругали. — Я отвык от… общения и всего, что к нему прилагается за этот год… — честно признался Шастун. — У меня, правда, не было цели трепать Вам нервы. Арсений покачал головой. — Просто хотя бы на звонки отвечай. — Хорошо, — пообещал парень с облегчением. — В следующий раз непременно отвечу. Мышцы в теле оперативника расслабились, и он по-настоящему почувствовал маленькую победу. И проигрыш в своем стремлении оставить парня в покое. Что немного его порадовало: точно удастся еще не раз с ним вместе вести дело. Арсений вспомнил, что пообещал Сереге купить кофе, когда сбежал за Шастуном. Пришлось тормознуть машину для небольшой остановки, чтобы забежать в одно из кафе, в котором чаще всего напарник покупал свой мерзкий черный кофе без сахара и молока; от него у Арсения появлялась ужасная оскомина. Во многом его удивлял Серега, как например, длительные отношения с Оксаной. В этом случае девчонка, конечно, сумела его захомутать так сильно, что он перестал носиться за каждой встречной юбкой. Прежде чем выбежать из машины, оперативник обернулся к задумавшемуся Антону и пощелкал пальцами перед его лицом. Тот приподнял брови в немом вопросе. — Я за кофе, — объяснил он, — тебе взять? Антон выпятил губы и задумался. — А в нем будет коньяк? — с надеждой спросил он и получил спокойное качание головой. — Тогда я пасс. Хмыканье вырвалось из уст мужчины, он поспешил к кафе и не мог перестать улыбаться с такой беспечности бывшего сотрудника полиции. Слов не хватало, как и хорошей взбучки. Но Арсений пытался напомнить себе, что у парня могли быть серьезные причины для всего того, что он сделал со своей жизнью, причем собственноручно. Просто любопытство разъедало его душу, как соляная кислота. Никто – никто не знал, что на самом деле случилось, и это пробуждало в Попове любовь к загадкам. Так вышло, что новой загадкой для него стал именно Антон: со всех сторон его окружали головоломки и паззлы, которые так и манили оперативника своей таинственностью. В кафе вместе с кофе он захватил для парня булочку с корицей, чтобы тот не сидел потом у них в кабинете и не стрелял голодными глазами. В голове все проносились слова Антона, что он отвык от общения. Только он четко услышал другое. То, что он от него скрыл: Антон отвык от друзей; от их волнения за его безопасность и сохранность. Это было достаточно грустно. Арсению показалось, что парень значительно одинок уже долгое время. Оперативник постучал по стеклу пассажирской двери, вынуждая парня внутри опустить его, и передал ему в руки картонку с тремя стаканчиками кофе и пакетиком с булочкой. Со свободными руками он уселся за руль и завел машину. — Еда тебе, — быстро кинул Арсений и выглянул на боковое зеркало, чтобы проследить за проезжающими мимо машинами. Шуршание пакета заполнило весь салон вместе с пышным запахом слоеного теста и корицы. — Полно, Арсений Сергеевич, — проговорил довольным голосом парень, — не стоило так утруждаться. Хмыкнув от последующих характерных звуков работающей челюсти, мужчина со спокойной совестью направился в отделение, чтобы поскорее разобраться с новыми убийствами и рассказать Антону в безопасной обстановке про Оружейника, которого он помог поймать. До сих пор он вспоминал тот день: бежавшего позади напарника, впереди самого Иванова и себя, запыхавшегося и готового сдаться; выстрел так напугал их обоих, Арсений подумал, что отстреливаться начал сам преступник. Тот получил пулю в икроножную часть, причем так, что не повредил ничего важного, – бежать уже не смог. С такого расстояния выстрел был произведен профессионалом своего дела. Какое же удивление охватило напарников, когда они услышали слова Шастуна, подтверждающие, что стрелял именно он. Один его выстрел стоил целой медицинской проверки. И новых вопросов, почему же он бросил шанс подняться, имея настолько шикарные данные для продвижения по карьерной лестнице. Перед входом в здание Арсений забрал из рук парня картонку с кофе и со смехом попросил его вытереть рот, который он заляпал съеденной булочкой. Тот усердно пытался смахнуть остатки еды руками, пока оперативник не протянул ему платок, что лежал у него во внутреннем кармане пальто. На посту Попов отдал один из стаканчиков с кофе охраннику, задобрив его и лишив желания обыскать Антона во всех местах, как он делал каждый раз, когда парень появлялся в ФСБ. После чего столкнулся с полными благодарностью глазами Шастуна. У них ушло довольно много времени на изучение новых аспектов дела. Антон никак не ожидал подобного за всего неделю своего отсутствия. Обычно его жизнь напоминала фильм про день сурка: повторялось все одно и то же на протяжении долгих месяцев, ничего не двигалось с места. А тут и похищение, и аресты, и подозреваемые, но никаких улик, указывающих на самого убийцу. Мужчина (по психологическому профилю, который составила сотрудница ФСБ на первом этаже) оказался искусным лжецом и изворотливым преступником, упивающимся своей властью и неудержимостью: ему нравилось, что его не могли поймать, он чувствовал себя непобедимым. Из-за этого Антон надеялся, что преступник в скором времени совершит ошибку. Ближе к вечеру парень заметил, что перестал сосредотачиваться на деле. Перед его руками лежали несколько фотографий семей жертв, и он думал о Диме. Встреча с Ильей прошла ужасно, Шастун игнорировал любую связь с мужчиной, отчего терял все шансы на разговор с другом. В итоге он понял, что избегал и своего названного брата, потому что тот сильно его задел в их последнюю встречу; парень сомневался, что сможет так быстро простить его за те слова. То он годы доказывал ему об их единении, то в самый ответственный момент отрекся. Вообще Антону сложно было доверять людям, так после проклятия тем более. А тут такой удар от человека, который находился в его сердце уже долгое время. До одурения перечитывая одну и ту же информацию, Шастун быстро отвлекся от вошедшей внутрь администраторши Ирины: голова от нее разболелась до такой степени, что ему пришлось открыть рот от перепада давления. Он тяжело задышал. Девушка передала Арсению письмо. На его вопросы она легкомысленно пожала плечами и скрылась, давая Антону покой от своих ужасных грехов. Несколько таблеток полетели в его рот, чтобы вынести остатки от встречи и близость с Матвиенко, от которого лучше не становилось. Возле кулера он с интересом наблюдал за тем, как аккуратно распаковывал Арсений письмо, сумел не порвать ни одного листа и вообще обращался с конвертом чересчур умело. Это вызвало в парне небольшой смешок, который он скрыл в глотках воды. Он выбросил пластиковый стаканчик в мусорку, когда увидел непонимание в глазах Сергея и растерянного Арсения; тот с дрожащей рукой передал письмо Антону. Парень быстро подошел к мужчинам и перехватил одинокий ламинированный лист. В руках лежала фотография его улыбающейся матери, которая обнимала его со спины. Он стояли на улице, а ветер колыхал ее пшеничные волосы. Удар сердца заставил пальцы бывшего полицейского дрожать. Казалось, что каждое сокращение сердечной мышцы приносило невыносимую боль. С трудом Антон заставил себя перевернуть фотографию другой стороной, чтобы увидеть там неровный почерк синей ручки. «Сержанту Шастуну». Головокружение заставило парня попятиться назад в поисках опоры. Он мельком увидел подорвавшегося с места Арсения; тот схватил его за предплечья и удержал до падения, он усадил Антона на диван, осторожно забрал фотографию с молодой женщиной и ребенком, догадавшись об их личностях, и передал ее Сергею с просьбой проверить на отпечатки. Хотя он сомневался, что они что-то найдут. Напарник убежал к Сане и оставил их наедине. Попов столкнулся со стеклянным взглядом бывшего полицейского. — Мне срочно нужно домой.