***
Ночь прошла ужасно. Антон не спал большую часть, крутился и боялся, что как только он закроет глаза, то снова увидит сестру оперативника, причем в том виде, в каком она пришла в его больное сознание. Ведь он никогда не видел ее, просто во сне представил против своей воли… Это тревожило парня сильнее, чем могло ему самому показаться. Что-то было не так. Сильно. Открыв глаза, Антон ощутил тот самый холод, что испытывал во сне. Шум разбудил его: Попов ушел пару минут назад, – он не мог больше лежать без дела. Сон все равно не шел, а часы показывали шесть утра. Самый раз, чтобы встать и заняться чем-нибудь, чтобы не прокручивать в голове каждую минуту слова незнакомой ему женщины. Он даже не знал, что именно они означали. «Ты должен защитить его, Антон» Да как он сделает это, если не может позаботиться ажно о себе? У него дом взорвался вчера. Из-за того, что случилось ранее: проданной машины, продавец которой обокрал его после. Все рухнуло по его причине. Неделю Антон скрывался от предполагаемой слежки. Выбросить разговор с Ильей из головы не получалось, пытаться сделать вид, что за ним не следили… Он тоже не мог. Вынужденный избегать общественные места, он окольными путями нашел того самого Олега Журавлева и выбил из него всю дурь, как и информацию о тех уродах, что пришли в дом Димы двумя неделями ранее. «Ты должен быть рядом» Но это может навредить оперативнику. Как Шастуну быть рядом с ним, чтобы спасти от дела, которое он уже давно ведет, если его собственная голова не позволит. Взять хотя бы напарника Арсения, от которого боль нарастает морскими волнами и застревает где-то на уровне ушей. Один человек из множества в ФСБ. С теми, с кем он уже успел встретиться… Некоторые были еще хуже Сергея Матвиенко. От усилий парень чуть не сломал свою зубную щетку, пока стоял в ванной комнате и смотрел на зубы в пене через мутное зеркало, нуждавшееся в чистке больше его зубов. Как большинство вещей в этой квартире. Шастун не знал своих границ здесь; они об этом с оперативником не поговорили, так что он не знал, мог ли обследовать всю квартиру (без спальни самого Арсения), чтобы примерно представлять…. Антон просто хотел вернуть себе стабильное положение в обществе. Невзирая на разрешение Попова оставаться в этой квартире, с ним, столько времени, сколько это понадобится, – он не мог. Ему было уже двадцать семь, скоро исполнится двадцать восемь, а он похерил свою жизнь и потерянным щенком тыкался носом во все двери, чтобы найти свое место. Человек нуждался в заботе. Антон подумал, что кто-то ломится в дверь, и собирался уже схватить самое увесистое в руки, что только попадется, но затем ключ открыл входную дверь и на пороге показался запыхавшийся оперативник. Мельком парень посмотрел на часы и пришел к выводу, что Арсения выпроводили из отделения, – по его лицу можно было бы сказать, что больше, чем на сегодняшний день. Сам Попов был тоже слегка удивлен, увидев перед собой вполне бодрствующего парня, который застыл посреди гостиной. Они с минуту пялились друг на друга в застывших позах, никто не решился первым нарушить молчание, потому одновременно сказали: — Меня выпроводили с работы. — Я собирался готовить завтрак. Антон приподнял брови, удивленный таким заявлением, и надеялся, что временно, а не насовсем. Он хотел спросить его об этом, но они снова вместе заговорили: — Временно, же? — Ты почему не спишь? Арсений поднял руки с раскрытыми ладонями, тем самым призывая обоих к молчанию. Стоило говорить по одному, чтобы успевать ответить и приготовить новые вопросы, которые появились у него, как только он увидел, что парень уже не спит. Он вытянул руку вперед, чтобы Шастун заговорил первым. — О работе, — повторил бывший полицейский, — это временно? — Да, на четыре дня, типа больничного, — кивнул Попов с легкой улыбкой. — А ты почему в такое время на ногах? Небрежное пожатие плеч, Антон опустил уголки губ. — Так, привычка, — спокойно соврал он, не представляя, как можно объяснить оперативнику, что он не мог спать из-за его сестры. Поэтому он решил перевести тему. — Значит, у тебя выходные. Хорошо же, да? То, как Арсений пожал плечами, смутило Антона, потому что он был уверен: мужчина не так уж и радовался предоставленным дням отдыха. Слова застряли в горле, не давая Шастуну сделать даже короткий вздох; он прикусил щеку изнутри. — Не знаю, — честно отозвался оперативник и почесал щетину на лице, — я… давно не брал отпусков, они накопились. Стас почти выгнал меня из отдела. — Значит, отлично, — закончил за него Антон. — У тебя лодыжка в плохом состоянии, да еще и сотрясение. Думаю, что твой начальник просто переживает о тебе. На этих словах Попов беззвучно усмехнулся, покачал головой и, наконец, сдвинулся с места. В какой-то степени момент был вполне подходящий. Выбор все равно у него отобрали, – пришлось отпустить вожжи и позволить собственному организму прийти в себя после всего случившегося. Арсений посмотрел на лицо парня, замечая под глазами тени недосыпа, и нахмурился, но ничего не сказал. У каждого из них были причины скрывать правду. Тем более, они не обязаны друг другу все рассказывать, – все вполне справедливо. Только вот Арсений не мог отделаться от чувства внутри, что он хотел знать, почему Антон так плохо спал, и сделать все возможное, чтобы этого избежать. От этих мыслей он помотал головой из стороны в сторону и нахмурился, словно это могло помочь буквально выбросить мысли из головы. Не особо помогло, – Попов переключился на шум, созданный парнем на кухне. Как он и сказал, он собирался готовить завтрак, а Арсению нужно было переодеться, да и он не позавтракал, решив перекусить в отделении… Все же были плюсы в том, что в доме появился новый гость. Сосед? Пока что гость, который к тому же еще и умел готовить, судя по ловким движениям Шастуна. Опер застал его в самый разгар: тот подкинул чистую лопаточку и поймал в том же положении, одновременно посыпая соль в шипящую сковороду. Похоже, холостая жизнь Антона научила его навыкам выживания в домашней среде, потому что Попов не помнил, когда ел домашнюю еду, если не считать то, что готовила Фролова. Обычно он заказывал еду или вообще ел в кафе напротив дома. Денег все равно ему было достаточно, что удивляло его самого, живя в России: просто Арсений не растрачивал их попусту, наоборот, старался быть скромным в своих желаниях. Только машина у него Е-класса, а так – сдержанность сплошь и рядом. После завтрака Шастун вышел на балкон, чтобы покурить, а когда вернулся, то заметил, как Арсений стоял напротив комнаты своей сестры. Смотрел вперед пустым взглядом, пока руки дрожали от сгораемой внутри скорби по погибшей сестре. Антон подошел ближе и понял: Попов даже не обратил внимания на другого человека в квартире. Чтобы не напугать мужчину, Антон снова отошел от него и тихо позвал по имени. Арс повернулся, и его глаза изменились за долю секунды — он чуть улыбнулся. — Хочешь, я помогу тебе? — мягко поинтересовался Шастун. Темные брови оперативника приподнялись в немом вопросе. — С комнатой. Помогу... прибрать? От волнения парень прикусил губу и выжидающе смотрел на мятно-голубые глаза напротив. — Да, — кивнул Попов и сказал увереннее, — да. Спасибо. Заразившись кивками, Антон улыбнулся и вошел первый в чужую комнату, словно показал, что нет ничего страшного здесь. Это всего лишь комната, в ней нет никакой силы, она не убьет. Шастун обернулся назад и протянул руку, подзывая Арсения поспешить: лучше сделать это быстро, чем думать о том, как больно делать шаг за шагом. И Попов протянул руку.***
“Мой брат погибнет из-за этого дела” Антон устало выдохнул и осел на пол. Слова Кати — в этом он точно был уверен — крутились у него в голове снова и снова, пока он с Арсением убирал комнату. Иногда становились такими громкими, что Шастун начинал думать: все, он сошел с ума. Оглядев пустую комнату с коробками, Антон уперся взглядом в Арсения, задумавшегося над чем-то. Только теперь его задумчивость отличалась от начальной — скорбящей. Словно с ним, с Антоном, ему было легче здесь находиться, легче думать, свободнее дышать. Как если бы Шастун стоял между Арсением и его умершей сестрой. Может, так и было. — Устал? Антон приподнял голову. Арсений, хромая из-за голени, приблизился к нему и с резким выдохом уселся рядом. — Немного, — признался Шастун. Хотя это было совершенно не то. Он чувствовал себя обузой: ради него Арсений очистил комнату сестры, вернулся в квартиру, в которую не хотел. Сердце неприятно сжималось каждый раз при этих мыслях и лучше не становилось. Только хуже — Попов не просил платить. По сути, он ничего не просил, кроме помощи в расследовании, а он на нее уже согласился. — Осталось только вынести коробки на склад. — Попов уперся спиной в стену и глубоко вдохнул. Глаза прикрыв, он замолчал. Шастун повернулся сказать, что поможет и с этим, но не смог открыть рот и заставить себя говорить. Профиль Арсения выглядел настолько аристократичным, что бывший полицейский с задержанным дыханием впитывал в себя этот момент. Прекрасный момент, заставляющий его кровь кипеть. Антон отвернулся. Он почувствовал, как кровь начала приливать к ненужному месту. С такой неловкой ситуацией он не был готов столкнуться. — Я никогда не задумывался, что вся жизнь человека может уместиться в семи коробках, шестьдесят на сорок. — отрешенно заговорил Арсений, смотря вперед, он сомкнул ладони на коленках. — Вся жизнь, которая была, могла быть. Он отнял у нее не только будущее, но и настоящее с прошлым. Лишил меня сестры, ведь знал, куда бить: я был глуп и неосторожен. Ком в горле застрял, и Антон тщетно пытался его сглотнуть. Не получалось. Он только представлял Катю и Арсения вместе, как они проводили свои вечера вместе, гуляли с семьей и просто радовались жизни. Старшая сестра и ее младший брат оперативник. Насильно заставив себя, Шастун медленно накрыл пальцами чужую ладонь и слегка сжал ее в знак поддержки. Именно из-за него Арсению пришлось сюда вернуться, столкнуться со своими демонами и ошибками, ложной виной — все из-за того, что сам парень облажался и нуждался в жилье. — Я уверен, она была прекрасной сестрой, — тихо проговорил Антон. Смешок вырвался с бледных губ опера. — О, нет, Катя была занозой в заднице, — глаза его предательски заблестели, но ни одна слезинка не потекла по щекам. — За это я ее и любил. Упрямая и целеустремленная. А еще чересчур заботливая и иногда до жути опекающая. Для меня она была лучшей сестрой на всей планете, никто таких не имел. Антону было не понять. Дима стал его братом аж в двадцать лет, сам Шастун уже сформировался как личность, и верил в то, что люди злобные и корыстные существа, которые делают все ради себя и своего удовольствия. В какой-то степени он был прав. — Я сам отнесу вещи, ладно? — утвердительно заявил бывший полицейский. — С твоей ногой лучше полежать и приподнять ее на подушках. — Я справлюсь... — Арсений сразу подобрался и собрался вставать, но Шастун положил вторую руку ему на коленку. — Отдохни. Лучше вообще поспи. Я закончу тут. В надежде, что мужчина его послушается, он на всякий случай состроил максимально просящую выполнить его просьбы моську. И затем услышал вздох полный недовольства. — Ключи от склада на полочке, где шарфы. Антон улыбнулся и помог Арсению встать, чтобы проследить за тем, как тот скрывается в своей спальне, а затем сам с наименьшим шумом стал выносить коробки. Спустившись в последний раз в гараж на подземном уровне, Антон устало протер ладонью лоб. Ребра немного саднили от напряженных мышц, но это его не волновало. Не тогда, когда по гаражу не прошелся жилец дома, от которого у Шастуна разболелась голова. Парень стоял в лифте и безбожно тыкал на кнопку, чтобы мужчина не успел зайти, но тот успел. Поздоровался и поехал на тот же этаж, что и Антон. Судорожно достав из внутреннего кармана блистер с обезболивающим, он закинул в рот целых три таблетки. Главное было продержаться до квартиры Арсения, а потом можно будет упасть на пол и захныкать, словно маленький ребенок, которому не купили конфетку в магазине, так еще и наорали. И плевать, если это вызовет вопросы у Попова. Он разберется потом. А сейчас его напрягал зуд под кожей: виски жгло. Пару раз шмыгнув носом, он понял, что у него вовсе не сопли от скопившихся слез в уголках глаз. Как только двери лифта открылись, Антон вылетел из кабины, зажимая кровоточащий нос, и ворвался в квартиру Арсения так быстро, что не закрыл за собой дверь. Войдя в голубую ванную комнату, он заперся и включил воду, подставляя голову под холодный напор. Давление медленно спадало, и Шастун услышал, как в прихожей закрылась дверь. Потом медленные, хромающие шаги и легкий стук по двери. — Антон? — позвал его Арсений. — Все в порядке? Поразмыслив над этим несколько секунд, бывший полицейский убрал голову от напора и ответил: — Да, думаю, стоит обмыться. Я весь вспотел! Тишина в ответ, казалось, растянулась на многие минуты, но вскоре снова послышался голос оперативника. — Ладно, ты купайся, а мне надо кое-куда поехать. — снова молчание. — Я ненадолго. Антону было слишком плохо, чтобы сейчас допытываться до мужчины, куда он собрался, и связано ли это с его работой. Тем более, Арсений взрослый мужчина, нянька ему точно не нужна.***
Идея возникла сама собой в голове, когда Антон спускал коробки на склад. Арсений решил, что ему понадобится дубликат ключей, чтобы обоим было удобно жить в одной квартире. Большинство назвали бы Арсения глупцом, раз он так доверился незнакомцу, коим для него все еще и являлся Антон. Загадочным незнакомцем с ахуительным послужным списком из полиции. И да, Попова терзало любопытство, почему же тот ушел из полиции, но все вопросы невероятным образом соскакивали с темы, переводились в другое русло, а иногда и вовсе прямо бывший полицейский говорил, что не намерен отвечать. Арсений уселся в мерседес Е-класса с автоматикой, радуясь тому, что однажды выбрал именно эту машину. Теперь его опухшая лодыжка не мешала вождению. Попов завел ее легко и плавно направился по парковке, как кусочек масла по горячему хлебу. Двигатель приятно ласкал его уши, урча как дикая кошка, вроде льва или пантеры. У него был огромный пунктик на машины. Оперативник долго думал, куда ему ехать сначала: к одному знакомому или же в любую другую точку, где могли сделать дубликат. Доверия последние не вызывали, поэтому он направился к старому другу, который иногда промышлял нелегальщиной, но не в случае с Арсением. Они были знакомы уже... много лет. И именно Попов однажды прикрыл Киру перед полицией, так что должок у нее перед ним остался безвозмездным и немеряным. Ключи сестры он положил ей в гроб, словно надеялся, что однажды она к нему придет. Но даже во снах - хороших и плохих, Катя не появлялась. Арсений не знал, мучило его это или нет, он думал, что так будет легче, но, в конце концов, он стал скучать за ней еще сильнее, как если бы привязал сам себя к ней теми чертовыми ключами с помпоном на кольце. Кира сделала все быстро и молча, как и хотел Арсений. Сейчас вопросов о том, зачем ему дубликат ключей от собственной квартиры, были ни к чему. Попов возвращался с какой-то странной тяжестью. Вещи Кати были на складе, комната пуста, новые ключи у него на пассажирском сидении, в квартире сидел ему далекий человек, но в то же время уже и не такой далекий, раз он впустил его в свою квартиру. Та сразу преобразилась после Антона: стала чище, убранной, еда была в холодильнике постоянно. Так, словно Катя и правда вернулась к нему в обличии Антона. Что было самым ужасным сравнением для Попова. Чего он точно не хотел, чтобы Антон и Катя были похожи, хоть в чем.***
Арсений столкнулся с Антоном прямо в коридоре: тот выглядел сурово, собранно, готовый драться с невидимыми противниками. И оперативник надеялся, что не с ним. Хотя с ним было не за что драться. — Ты куда? — ляпнул на выдохе он. Антон словно очнулся от собственного транса и резко поднял голову, его руки лежали в карманах, будто он что-то там прятал. Ничего, вскоре понял Арсений, когда Антон их вытащил. Лишь держал кулаки сжатыми от напряжения. — Мне надо решить пару вопросов с деньгами, а потом я вернусь. Попов нахмурил свои брови, чуть сделал шаг: нога ныла от долгого стояния на одном месте. — В этом нет необходимости, у меня есть деньги. Лицо, которое появилось у Антона, показалось мужчине оскорбленным и ущемленным. — У тебя есть деньги, — подтвердил он, — но не у меня. Так вот в чем дело. Ладно, Попов не стал его уговаривать остаться, ведь Шастун был взрослым мужчиной со своей жизнью до него с квартирой и помощью. — Тогда держи, — он протянул связку ключей от своего дома. — Пригодится, чтобы меня не будил. Антон смягчил свой суровый взгляд и даже улыбнулся. Арсению и ситуации. — Спасибо. Арсений больше его не держал, отошел от прохода и смотрел в спину удаляющемуся Антону, который быстро избежал слежки, как только выбрался из квартиры опера.***
Антон переминался с ноги на ноги перед квартирой своего лучшего друга, прекрасно зная, что Димы дома сейчас не было. Тот сидел на работе допоздна, из-за чего порой он и Катя сильно ссорились. При детях тоже. При Антоне. Мотнув головой, как собака мотает после купания, Шастун собрался с силами и постучал по твердой поверхности костяшками так сильно, что на среднем пальце съехал кусочек кожицы. Катя открыла дверь также быстро с каким-то раздражением, а после Антон услышал недовольный голос Савины, что она не будет больше делать домашнее задание, пока в ее желудке не окажется пирог. — Антон, — удивленно произнесла Катя, как если бы не ожидала его видеть у себя больше… никогда. — Антон? — наглый голос приблизился со скоростью пантеры. И мужчине уже пришлось опуститься вниз, чтобы подхватить маленькую принцессу на руки. Девочка так нежно прижалась к нему своей щекой, что взгляд Кати смягчился, она открыла дверь сильнее. Антон, незаметно для ребенка покачал головой, и тогда Катя снова нахмурилась. — Савина, уроки. — Савина, дядя Антон, — нагло повторила девчушка. Чуть наклонив голову, Шастун прошептал девочке то, что ее мать не услышала, будь совсем близко. Савина сразу же спрыгнула с него и убежала в квартиру: делать ли уроки, уже неизвестно. — Что ты ей сказал? — удивилась Катя. Всегда удивлялась отношениям своей дочери и брата своего мужа. — Главное, что я тебе сейчас скажу, Катерин. — женщина напряглась всем телом и подалась вперед, уже желая спросить, но бывший полицейский продолжил. — Вы должны уехать.