***
Арсений внимательно смотрел в черные, словно уголь, глаза. Сергей Бабин подходил под портрет, составленный Шастуном, — понял он, когда только встретил преступника. На его куртке была кровь, но сам он не был ранен: чужая кровь, капли высохли и на его руках. Попов уже ждал сообщения от Волкова, чтобы тот подтвердил его догадку: кровь одной из жертв. — Почему вы сдались? — спокойно спросил Арсений, пока в душе бушевал ураган. На тонких губах появилась мерзкая улыбка. Черные глаза уставились на Попова в долгом и молчаливом контакте. — Ну же, Арсений, — сказал тихий голос, — задайте тот вопрос, который крутится у Вас в голове уже долгое, долгое время. — Ответьте на тот вопрос, что я вам задал. — Так не интересно. Арсений внимательно рассматривал иссиня-черные волосы, настолько черные, что в них даже не виднелась седина, хотя мужчине было уже пятьдесят три года. В кармане завибрировал телефон, и Попов достал его: Волков написал, что кровь принадлежала третьей жертве — Ольге Кущевой. Арсений нахмурился. Она была убита несколько месяцев назад, но Игорь подтвердил, что кровь была свежей. Что если он убил всех жертв и решил сдаться из-за извращенного чувства вины? Столько вопросов, которые крутились в голове оперативника, но так мало времени, чтобы их задать. Начать задавать вопросы, какие ждал Почтальон — значит, начать играть по его правилам. Такого удовольствия Арсений не собирался ему доставлять. — Где Кирилл Першин? — спросил опер о последней жертве. Темно-русые брови напротив нахмурились. Бабин чуть наклонил голову к плечу, в ответ рассматривая Арсения. — Не помню такого. Попов помнил, что Антон говорил о мужчине, Першине, — что тот, вероятно, случайная жертва, но не убитая Почтальоном. Ему не хотелось верить, но Бабин выглядел и правда, заинтересованным в имени, которого, похоже, не знал. А он знал каждую свою жертву, потому что отправлял их семьям фотокарточки. — Чья на вас кровь? Бабин, словно только заметив, посмотрел на свою куртку с удивленным лицом, и снова улыбнулся. — Она любила поговорить, — тихо рассмеялся мужчина, — та-ак много говорила. То, как почтальон тянул слова, начинало раздражать Арсения: тот показывал им, как время для него не имело значения, он никуда не спешил. Сидел будто на троне, а не прицепленный к столу в допросной комнате федеральной службы. Отвечал на вопросы так туманно, непонятно, кого он имел в виду. — Сколько на самом деле было жертв? — О, я скажу вам, Арсений, — протянул Сергей Бабин и потянулся вперед, к мужчине напротив. — За ваши голубые, прекрасные глаза. То, как он сказал про глаза… уже не понравилось Попову. Звучало как угроза, которая была адресована федеральному оперативнику.***
Арсений вышел из допросной комнаты и столкнулся с напарником и Антоном. Те поджидали его все это время. Что же, было понятно, почему. — Я не смогу поехать с вами, — сказал мужчина, — вам вдвоем придется взять команду и съездить на место, которое указал Бабин. Я останусь для дальнейшего допроса. Сергей молча кивнул ему и сказал Шастуну следовать за ним. Однако, Арсений схватил пацана за локоть и попросил напарника дать ему минутку с бывшим полицейским. Матвиенко ушел за командой, пока Арсений сказал Антону: — Не подрывай мое оставшееся доверие к тебе, Антон. — Я обещаю, Арсений, что буду следовать за Сергеем и слушать его, — признался пацан, — я не стану злоупотреблять твоей добротой. Арсений кивнул ему и отпустил, скрываясь за дверью допросной. Антон быстро направился к кабинету, где его уже ждал Сергей. С ним стоял Игорь Волков с чемоданом и два оперативника, которых он видел первый раз в жизни. От них всех у него начала болеть голова еще сильнее предыдущего, но он глотнул обезболивающего, и, взяв себя в руки, последовал за Матвиенко.***
Машина оперативников остановилась возле заброшенных складов за пределами Петербурга. Первым вышел Сергей; Антон, как и обещал, последовал за ним, перенимая из рук оперативника фонарь здоровой рукой. Матвиенко приказал каждому разделиться и обследовать склад: всего их было пять, по одному на каждого. Как только все разбрелись по складам, Антон включил фонарь и вошел в первый склад. Затхлый запах ударил по нему так сильно, что он закашлялся, но продолжил идти. Здание было двухэтажным, поэтому бывший полицейский начал с первого этажа, обследуя каждый уголок. Внутри стояла удушающая тишина, в которой слышался каждый его шаг. Антон перевел фонариком на лестницу и с трудом сдержал дрожь, когда под свет попались несколько крыс. Передернув плечами от неприязни к маленьким грызунам, он подождал, пока те сгинут с его пути, и поднялся по лестнице на второй этаж. Там он нашел целый ряд бочек: от них несло мерзкой гнилью. Те так сильно напоминали зловоние трупов, что Шастун помедлил прежде, чем их открывать. Он подошел к первой бочке достаточно близко — его сердце забилось в клетке ребер. Словно оно знало, что сейчас произойдет. Взяв сломанной рукой фонарь, Антон здоровой дотронулся до крышки первой бочки, но не решился ее открыть. Он перевел свет на вторую бочку и увидел капли запекшейся крови, которая приобрела черный цвет: она высохла уже давно. Пришлось взять себя в руки и резко открыть первую бочку. Трупный запах вырвался наружу; и Антон закрыл рот рукой, когда рвотный позыв поднялся по желудку вверх. Он не удержался и отвернулся: его вырвало на бетон рядом с бочкой, в которой лежал усохший труп. Лицо женщины было таким худым и измученным, что стало понятно: ее заморили до смерти, замуровав в этой бочке давным-давно. Антон отошел от бочки на достаточное расстояние, но зловоние смерти преследовало его и тогда. Запах был настолько ужасным, что тошнота не проходила. У Шастуна кружилась голова. Он взял себя в руки и прошел ко второй бочке, открывая ее так же резко как и первую. Но там никого не оказалось, и Антон выдохнул с облегчением, которое длилось не так уж и долго. В беспамятстве он стал открывать одну бочку за другой, пока не нашел еще один труп: молодого мужчины. На этот раз его не вырвало, потому что он был готов к ужасному смраду смерти. Однако рвотные позывы не прекращались. Сделав несколько шагов назад, подальше от вони, Антон развернулся, и свет фонаря пал прямо на темную фигуру, стоящую рядом с лестницей. Голова болела так сильно, что Шастун и не думал, что где-то поблизости стоит человек. Он даже не слышал шагов или какого-то шума. Мужчина смотрел на него мутным взглядом, и когда Антон понял, что этот человек ему незнаком, он закричал. Так громко, что его наверняка услышали оперативники. Мужчина сорвался с места и побежал вниз по лестнице, не оставляя Антону вариантов больше, чем побежать вслед за ним. Следом за нарастающей головной болью: кровь потекла по его губам, когда он приблизился достаточно близко. Но затем координация его подвела. Шастун споткнулся о собственные длинные ноги, падая с лестницы прямо на спину. Послышались крики снаружи; и он отчетливо расслышал «ловите его», пока поднимался на ноги. Его голова кружилась так сильно, что ему пришлось присесть на корточки, чтобы снова не упасть. Но тело подвело его, и Антон потерял сознание.***
Арсению казалось все это каким-то нереальным. Вот он сидел напротив Почтальона, пока напарник с оперативниками и Антоном искали жертв, допрашивал его, но что-то ему не нравилось. Словно этого было недостаточно. Как если бы человек рядом с ним не был тем, кем являлся, кем пытался быть. Но все факты говорили ему: это Почтальон, это он. Когда все нутро кричало об обратном. Попов встал из-за стола, ходя кругами, будто охотник, выслеживающий свою добычу. А эта добыча сидела прямо перед ним. — Ну что Вы, Арсений, — протянул Бабин, наблюдая за тем, как Арсений ходил вокруг него, — переживаете за своих? — А я должен? Вопрос на вопрос. Арсений не собирался играть по его правилам. Он работал в ФСБ также долго, как работал и Бабин почтальоном, так что умел вести себя с подозреваемыми, преступниками. Даже когда те пытались играть с ним, пытались вести собственную игру, пытались показать свое превосходство. Бабин ухмыльнулся, его тонкие губы исказились. Насмехался. Знал, что вся важная информация в его голове, ведь фсбшники узнали, что на нем свежая кровь одной из первых жертв. Арсений хотел зарычать от досады, но держался стойко. — Вам стоит успокоиться, — предложил Бабин, смотря прямо в глаза оперативника, — я слышу, о чем Вы думаете. — Это вряд ли, — опровергнул Арсений и снова сел за стол. — Скажите, как вы выбираете жертв? И хоть он уже знал ответ на этот вопрос, он пытался разговорить человека, который сам сдался им, но оказался до жути несговорчивым, тихим. Как будто чего-то выжидал. Попов хотел узнать, что он выжидал, почему сдался, в какую игру он играл. — Люди не замечают почтальонов, — сказал Бабин, он проигнорировал вопрос оперативника, как и множество других, отвечая лишь на те, что сам себе задавал в голове. — Для вас мы лишь… мухи. Жужжим, что-то делаем, казалось бы, не приносим пользы. Никто нас не видит, но мы видим вас. Арсений видел безумие в глазах напротив. Видел кровожадность в человеке, в таком худом и уже почти пожилом. Ненависть в его лице затопляла все остальные эмоции. Даже по отношению к Попову, хотя тот ничего особого для этого не сделал. Ему стало интересно, что произошло в жизни Сергея Бабина, что сделало его психопатом, похищающим и убивающим людей. В последнем он был уверен: знал, что найдут его коллеги за пределами Питера. Чувствовал это всем своим телом. Не просто же так Бабин сдался весь в крови Ольги Першиной.***
Матвиенко нашел Антона, лежащим на ступеньках с кровью под носом, без сознания. На мгновение он испугался, что тот мертвый, но, поверив его пульс, убедился в обратном. Сергей потряс пацана за плечи, пока он не очнулся. — Вы поймали его? — первым делом спросил Шастун. Взгляд оперативника потемнел. — Нет, — отрезал он. — Но мы нашли тела. Антон с кряхтением поднялся на ноги, стирая с носа кровь. — Я тоже. Матвиенко покачал головой. Уже через полчаса склады заполнили оперативники. Арсения Антон так и не нашел среди них, догадавшись, что тот остался в отделе, вероятно, продолжал допрашивать Бабина. Кто был тот мужчина, никто так и не смог узнать. Антон и предполагать не мог. Однако… догадки были страшнее, чем реальность. Или же реальность была страшнее, чем догадки. Шастун уже ни к чему не был готов. В полиции он видел множество раз трупы людей. Он видел зверские убийства, но это… к такому нельзя просто подготовиться. И он не был готов. Антон стоял рядом с машиной Матвиенко, следя за тем, как судмедэксперты вытаскивали трупы. Семь тел. Бабин дал наводку на тела, но сам был в свежей крови одной из убитой. Эксперты подтвердили, что убийства произошли давно. Ничего не сходилось. Свежая кровь, но давние убийства. Как такое возможно? Антон подумал о том, что, наверное, у Бабина была кровь своих жертв, как сувенир. И он намеренно измазал себя кровью одной из жертв, чтобы привлечь к себе больше внимания. Он играл с ними. Антону было интересно, что удалось узнать Арсению. Как он там проводил чертов допрос. И надеялся, что с пристрастием. — Я звонил Арсу, — сказал подошедший Сергей. — Сказал о мужчине, которого мы преследовали, о трупах. — Я не понимаю, — покачал головой Антон. Он все еще с трудом стоял на ногах. — Зачем мазать себя кровью уже убитой девушки? — Он психопат. Может, это его фетиш. Сергей это сказал с таким отвращением, что Антон понял: проводи допрос он, то он точно бы был с пристрастием. — Что-то здесь не так, — признался в своих опасениях Шастун. — Не нравится мне все это. В ответ Матвиенко только фыркнул и развернулся, чтобы сесть за руль. Пора было возвращаться в отдел. Антон смотрел в окно машины, наблюдая за тем, как стремительно менялся пейзаж, и думал о том, что произошло. О том, как неожиданно появился мужчина позади него. Сколько он там стоял? Наблюдал за ним. Это было так отвратительно, стремно. Антон вспомнил, как сильно он закричал, и сам же вздрогнул от этого, прикрывая глаза. По спине пробежались мурашки. От такого будут сниться кошмары. Вместе с теми трупами, что он нашел. С тем, что стал помогать оперативникам так поздно. Выделывался, отказывал им по началу, когда мог присоединиться и помочь. Может, кого-то бы и успел спасти. А теперь они все были мертвы. Антон ненавидел себя. За это он всегда ненавидел свою работу, за знания, которые она приносила. Антон посмотрел на Сергея, ведущего машину. Он хмурился и сжимал руль слишком сильно. Видимо, тоже думал обо всем случившемся. Какого было ему, будучи ведущим это дело? Шастун не представлял. — Завтра будет ужасный день, — вдруг сказал Сергей. — Хуже, чем сегодня? — спросил Антон с неким удивлением. Сергей бросил на него мимолетный взгляд. — Завтра нам придется сообщить семьям, что их родственники мертвы, Антон, так что да, хуже, чем сегодня. Тут спорить было невозможно. Это и правда будет гораздо хуже. Антон помнил глаза матери Кущевой, полные скорби, но и надежды, что он найдет ее дочь. Теперь это было неважно. Теперь в кошмарах будут сниться семьи погибших.***
— Как вы узнали, кто ведет дело? Арсений устало вздохнул, стараясь не яро показывать, как он замучался с этим допросом. Бабин все продолжал крутить козни. — Это было легко. — улыбнулся мужчина. — Я читаю газеты. На этот раз Попову не удалось скрыть замешательство на лице. Все было бы ничего, только об этом деле не было ни одной статьи. Да и уже никто не покупал газеты, чтобы узнать какие-либо новости. — Что? — Знаете, Арсений, я много о Вас знаю, — продолжал гнуть свою палку Бабин. — Вы не замечаете тех, кто Вас окружает. — Значит, это правда, — вдруг сказал Арсений, решив открыть свои карты, — у нас в ФСБ есть человек, который с вами работает. То, как дрогнули губы Бабина перед тем, как он снова улыбнулся — сказали о многом. Арсений пораженно выдохнул и откинулся на спинку своего стула. Это было невыносимо. Какая-то сука была в ФСБ, которая доносила такому больному ублюдку, как Бабин, чтобы тот знал, как проходит расследование. Вот как ему удавалось так долго быть неуловимым. Кто-то подчищал за ним, уже долгое время. Арсений не мог в это поверить. И был одновременно рад, что этот допрос записывали камеры слежения, чтобы после он мог доложить об этом Шеминову, который точно будет в ярости. На отдел и так нацелились опера из внутренних расследований. А после такого…***
Сергей вошел в здание первым, пока за ним устало плелся Антон, совсем не готовый для полного досмотра. У него не было сил на это. Но он шел дальше и подождал, когда проверят Сергея. Он услышал, как в здание кто-то вошел и обернулся. Сначала ему показалось, что кто-то ударил его в солнечное сплетение, а потом он понял, что теперь боялся того, как выглядят почтальоны. Внутрь здания вошла женщина в форме почтальона и прошла к охраннику, передавая несколько писем. Она сказала одному из них, что одно письмо прислали с пометкой «срочно». Антон знал, что это значит. И когда он повернулся к Сергею, то понял по его лицу: тот точно знал, что за срочное письмо пришло в ФСБ. Матвиенко подошел к одному из охранников, выхватывая у него из рук письмо и разрывая тонкую бумагу. Внутри лежала типичная фотокарточка с очередной семьей на ней. Новой семьей. Новой жертвой. Антон подошел ближе к оперативнику и посмотрел сверху через его крепкое плечо. «Попались» У Антона пересохло во рту. Все мысли свелись к одному. Он рванул через охранников, игнорируя их крики остановиться. Игнорируя вообще всех и все, бежал со всех ног. В его голове была одна мысль: успеть к Арсению.***
Бабин выглядел удовлетворенным тем, что выжал все соки из уставшего Арсения, который тихо сидел за столом. Вопросы все реже звучали в допросной, а рассказы — совершенно отвлеченные и ненужные — появлялись в разговоре. Бабин вдруг стал говорить и даже Попов не мог его уже остановить. Начались рассказы вроде «почему нас не замечают» до «я заставлю их замечать нас», что совершенно не вязалось с тем, какой психологический портрет был составлен о Почтальоне. В какой-то момент Арсению показалось, что он говорил с двумя разными людьми, словно Бабин и Почтальон — не один и тот же человек. Пришедшее сообщение от судмедэкспертов заставило Арсения взбодриться и отвлечься от нудных, но страшных рассказов Бабина. Попов поднялся на ноги и отошел в угол, оперевшись на стену плечом. Те написали ему о телах найденных людей, которые были убиты совершенно разными способами: перерезанная глотка, повешение, пытки… Не было никакого одного паттерна. Арсений нахмурился. Казалось, Почтальон — играл с ними в прятки, а Бабин был грубой, неотесанной силой. Два разных человека. Два разных человека. Арсений тяжело задышал, наконец, понимая: это были два разных человека. Все это время с ними был не Почтальон, а совершенно другой человек, который был просто связан с Почтальоном. От осознания у Попова закружилась голова, он услышал тихий лязг и повернулся. Бабин оказался прямо перед ним с окровавленными зубами. Он махнул рукой, заставляя маленькое лезвие врезаться в шею Арсения: его кровь брызнула прямо в лицо убийцы. Арсений с округленными глазами схватился за шею, пытаясь закрыть порез в несколько сантиметров, падая на пол, не в силах стоять на ногах. Снизу он наблюдал, как Бабин рванул на себя дверь, оставил ее открытой и сбежал, а у него даже не было сил закричать, чтобы оповестить о побеге. По его руке текла и текла кровь. От её потери у него начало двоиться в глазах. Попов потерял счет времени, когда рядом вдруг появился кто-то, хватая его за плечи. Он увидел над собой Антона и, если бы смог, вздохнул с облегчением, но не смог. Казалось, он захлебывается собственной кровью. — Только не ты, не ты, только не ты, — повторял и повторял Антон, крепко прижимая свою руку к шее Арсения, он повернулся в сторону открытой двери и истошно закричал: — Помогите!