***
Арсений посмотрел на Дмитрия в полном шоке, неспособный даже нормально вздохнуть. В его голове роились тысячи мыслей, и он не мог остановиться на одной. Все кричало об убитом напротив отце Антона. Знал ли он? Был ли он вообще здесь? Арсений от слова никогда не слышал упоминания об отце Шастуна, о матери всего пару раз... Попов догадался об отношениях отца и сына, долго думать не пришлось. И все же сейчас его отца нашли мертвым (судмедэксперт буквально подтвердил секундами ранее). Не выдержав зрелища, Арсений вышел из комнаты, слыша за собой быстрые шаги. Он не обратил внимания на Дмитрия, видимо, пытающегося заговорить с ним, сам он начал осматривать фотографии. Фотография с отцом Антона лежала на полу, значит, ее держали последней... Кто бы там ни был, он хотел, чтобы на фотографию обратили внимание. Попов посмотрел на фотографию, осмотрел ее, додумавшись перевернуть ее другой стороной, — он увидел адрес. Только его, ничего больше. Что-то внутри Арсения дало ему сил взять телефон, вызвать наряд на этот адрес, а также самому направиться туда. — Куда Вы идете, Арсений? — шедший попятам Дмитрий спросил его в недоумении. — Вы же не собираетесь туда ехать самому? — Как раз это я собираюсь сделать. — твердо проговорил Попов. — А знаете почему? Потому что там может быть Антон, и ему нужна помощь. — Вы этого не знаете... — Мне не нужно это знать. Я не собираюсь медлить, когда человек может быть в опасности! Крыть было нечем, и Дмитрий отступил. Тем более, он понимал, что Антон может быть в опасности и не мог останавливать Арсения от его освобождения, как бы там ни было. Арсений набрал Серегу, чтобы сообщить о предположительном местонахождении одного или двух преступников, за которыми они гнались уже больше полугода. Сам же Попов запрыгнул в машину и направился по адресу, написанному на фотографии. Арсений все еще пытался переварить ту информацию, что он получил в квартире Дмитрия Позова. Новая жертва... жертва ли такая, как остальные? Не жертва ли это случая? Арсений не мог прийти к консенсусу с собственными мыслями. И это его беспокоило.***
Антон приоткрыл глаза и заметил, что обстановка поменялась. Перед ним стоял Бабин и развешивал фотографии на веревке, которые медленно проявляли свой цвет. Он не обращал внимания на Антона, словно его и вовсе здесь не было. Даже напевал что-то себе под нос, довольный собой. Антон пошевелил руками и понял, что они начали кровить от того, как сильно он дергался. Раны щипали. Но, несмотря на это, Антон продолжал попытки развязать свои оковы. Он так хотел отсюда сбежать, что начал жалеть о своем приходе сюда. Это так его задело, что он почувствовал, как по щеке потекла слеза. Шастун так удивился себе самому, что поспешил стереть момент слабости плечом. Главное, чтобы этого не видел Бабин, который все и ждал, когда Антон опустится на самое дно своих эмоциональных качелей. — Ты не уйдешь отсюда, пока я не получу желаемого, — вдруг заговорил Бабин, перестав развешивать фотографии — они закончились. Красный свет ломил глаза, и Антон постоянно моргал, чтобы привыкнуть к нему. Как только он привык к свету, то смог разглядеть собственные фотографии: полные боли, ярости и разочарования. Он не смог их больше рассматривать и отвернулся. Это было слишком даже для него. — Тебе этого недостаточно? — тихо спросил Шастун. Он сдался. Полностью. Ему было плевать, что с ним будет, ему было плевать, что будет дальше. Если этого для Бабина недостаточно, то он даст ему, что он хочет. Все. — Ты не видишь, как это прекрасно? — Бабин обернулся к фотографиям и с восторженностью стал их рассматривать. Он с любовью погладил самую эмоциональную, аккуратно, за краешек, чтобы не испортить проявления до конечного результата. — Почему я? — изнеможенный, спросил Антон. — Почему ты? — вдруг взорвался Сергей Бабин и обернулся со злостью в глазах. — Почему ты! Ха-ха-ха... — он смеялся так долго, что бывшему полицейскому показалось, он окончательно лишился разума. — Потому что... потому что ты единственный, кто знает правду о нем! Ты единственный все уже давно понял. Ты и есть он. Не так ли? Я все гадал, кто со мной общается, кто помогает, наводит в правильное русло... Это все ты. Ты привел полицию к нам, но зачем? Вот этого я не пойму... — Ч-что? — дрожа от усталости и боли, он вопросил его, словно на самом деле надеялся на адекватный ответ. — Я не... не понимаю... — Не ври! — закричал во весь голос Бабин. — Но я не вру... — совсем тихо повторил Антон. Преступник фыркнул и, махнув рукой, отвернулся к фотографиям. Те уже достаточно проявились, чтобы их можно было снять. Черно-белые фото один за другим снимались с прищепок, осторожно складываемые Бабиным. Он раскладывал их по определенным категориям своей головы. Антону удалось разглядеть, что те, где он корчился от моральной боли — Бабин складывал в отдельную стопку. Слова мужчины так засели в его голове, что в какой-то момент он понял, что головная боль растеклась по всему телу. Ему стало невыносимо дышать, было душно, он все терял и приходил в сознание, пока Бабин занимался своими делами. Прошло неизвестное количество минут, когда Бабин вдруг резко поменялся в поведении. Он стал отключать ноутбук и камеру, стал все собирать, его руки стали трястись от адреналина... Затем он резко обернулся к Антону. И только по одному взгляду Шастун все понял. Он уперся ногами в пол и замотал головой. По его щекам пошли слезы, он умолял, по-настоящему умолял преступника, медленно идущего к нему навстречу. Но тот снова подошел к Шастуну под его крик от того, как внутри его черепной коробки лопались капилляры. Бабин любовно положил руки на лицо Антона, который не выдержал и закатил глаза, полностью расслабляясь на стуле. Шум снаружи привлек внимание преступника, и он поспешил скрыться с места преступления, которое так и не совершилось.***
Арсений остановился возле здания и увидел неподалеку машину ФСБ с группой захвата. Они приехали почти одновременно, во главе них стоял Серега, ждущий Арсения, который так вовремя приехал. Напарник побежал к нему, чтобы сообщить о собиравшемся штурме здания. Арсений сразу все понял — он схватился за кобуру и достал свой пистолет, прижав руку с ним к груди, чтобы противник не смог выхватить его. Следуя по пятам за группой захвата, Попов все старался обойти их сбоку и идти своим путем, чтобы добраться до Антона первым. Он хотел, чтобы парень первым увидел его, понял, что он в безопасности, а не был еще больше напуган группой захвата. Или хотя бы увидел Матвиенко, чтобы знал — за ним пришли, он важен, он нужен. Спустя несколько тяжелых эмоционально минут Арсению удалось вырваться вперед, уйдя немного вбок от всех, кроме Матвиенко, который уцепился за ним, чему он был благодарен, уверенный теперь, что его точно кто-то прикроет со спины. Попов прошел между двумя морозильниками и наконец, вышел на открытое пространство, на котором стоял стул, а на стуле... Антон. Арсений додумался не кричать, как бы сильно ему не хотелось — слишком много чувств вызвал в нем бессознательный Антон. Бросившись вперед, он буквально на коленях проехался пару метров, ударяясь чашечками об пол, он остановился перед парнем и коснулся его лица, которое было все в крови. Хотя Арсений не нашел ни одной раны... Он спрятал пистолет в кобуру, чтобы обеими ладонями коснуться щек Шастуна, стараясь медленно его пробудить. — Пожалуйста, Антон... — прошептал Попов умоляюще, — ну же, очнись, прошу... Я здесь... — Арс, — осторожно позвал Серега, оглядываясь постоянно вокруг себя, слыша, как вдалеке орудует группа захвата, — я должен найти Бабина... — Иди, — не оборачиваясь, ответил Арсений, — все в порядке. Теперь все хорошо. Попов услышал быстрые отдаляющиеся шаги и обратил все свое внимание на Антона. Заметив, что руки и ноги парня связаны, он принялся развязывать умелые узлы. Если ноги Антона еще были целы, руки же на запястьях стерлись до кровавых ран. Как только оперативник освободил парня, он оглянулся, чтобы убедиться, что он один, и тогда Арсений приблизился и осторожно коснулся губами губ Антона. А затем зашептал прямо в них: — Приди в себя, лапуля, — с легкой ухмылкой сказал он. Легко потрепав парня по плечам, Арсений встал на ноги и вызвал скорую. Непонятно было, какие у Антона повреждения. Арсений так задумался о состоянии парня, что не сразу услышал, как тот зашевелился. Резко обернувшись к нему, Попов увидел, как тот медленно открыл помутневшие глаза, которые наполнились таким болезненным облегчением, когда он понял, кто перед ним. — Арс... — прошептал Антон, — ты здесь... Я умер? — Ты что глупый, нет, — Арсений взял парня за руки и присел перед ним на корточки, — мы нашли тебя из-за фотографии в доме Позова. — А, — брови резко поднялись и опустились, — я... я впервые этому рад... Арсений покачал головой, боясь спросить по поводу его отца. — О чем ты думал только? — На фотографии был мой отец... — признался сам Антон, — я думал, что найду его здесь. — Антон... — Что? Арсений сглотнул тяжело и посмотрел на парня серьезным взглядом. Антон от него весь подобрался. — Я и Позов нашли тело твоего отца в соседней комнате в доме Позовых. Антон молчал. И это так ломало изнутри Попова, что он не знал куда деваться. О чем он думает? Как себя чувствует? Как... — Что же... — сам заговорил Шастун. — Он заслужил. Нахмурившись от такого холодного ответа, Арсений сильнее сжал ладони парня, сам того не замечая. Он не знал ничего об их отношениях. Хотя теперь мог понять род этих отношений, и все же каким бы он ни был, так говорить об отце... Нет, Арсений не имел права осуждать Антона за то, как он переносит свое горе. Это его выбор, значит, Попов не знает чего-то, что ему не предназначено. Снаружи послышались сирены, и тогда Арсений поднялся, чуть наклонился, чтобы помочь Антону встать. Тот спокойно поднялся и, сделав самостоятельный шаг, почти упал, если бы не оперативник, вовремя его поймавший. — Я знаю, что ты очень самостоятельный и не умеешь принимать помощь, — размеренно заговорил Попов, — но позволь мне тебе помочь. Антон не думал долго. Ему он позволит помочь, и только ему. Кивнув мужчине, Шастун оперся рукой на чужие плечи, и медленно пошел вперед вместе с ним. У Антона не было сил даже стоять с помощью Арсения, не то, что идти. Он прилагал магические усилия, чтобы дойти до улицы, подальше от этого дома. Ломило всю спину от неудобного сидения, жгли запястья, болело горло, не говоря уже о голове, невзирая на то, что он шел с чистым Арсением. У него пульсировали уши, а глаза постоянно слезились, словно сами пытались отмыться от крови. А когда они вышли на улицу — светлую, яркую улицу, то Антон не выдержал вовсе и заплакал. Шастун думал, что умрет. По-настоящему, навсегда. И тут он с Арсением на свежем воздухе, живой и дышит спокойно. — Ты чего, Тоша? — перепугался Арсений. От этого ласкового прозвища Антон зарыдал в голос. У него полностью сдали нервы. И он просто не выдержал. Упал на колени перед Арсением, который совершенно такого не ожидал и не знал, что начать делать. Антон не побрезговал и лег на землю, скрутился калачиком и продолжал рыдать, словно маленький ребенок, не получивший конфетку. Арсений так растерялся, что несколько секунд просто стоял с поднятыми руками, как когда держал парня, помогая ему идти. Теперь же он стоял в этой позе и судорожно думал, что ему предпринимать. Но за него это сделали два медбрата: они подхватили парня за подмышки, подняли и затащили в карету скорой помощи. Очнувшись от кратковременного шока, Арсений кинулся за ними и увидел, как Антону вкалывают что-то. — Что вы ему колите? — сердито спросил он. — Успокоительное, — спокойно ответил один из медбратьев. — Вам тоже надо? Он обернулся к Арсению с выразительным лицом. Арс сразу же остыл и дал работникам выполнять свою работу до того момента, как один из медбратьев не начал закрывать дверь кареты. — Стойте, я еду с ним! — выкрикнул он и направился в машину. — Кем вы приходитесь пострадавшему? Арсений ляпнул первое, что пришло в голову: — Он мой жених! Медбрат так опешил, что не препятствовал Арсению, когда он забирался в карету скорой помощи. Он уселся рядом с Антоном и взял его за руку. Тот уже не рыдал, а тихо плакал, что еще больше разбило Попову сердце. Ближе подвинувшись к нему, он, наконец, смог придумать, как отвлечь парня. Арсений наклонился к Антону и мягко поцеловал его в губы, так нежно, что с трудом можно было почувствовать прикосновение. И тогда Антон придвинулся ближе к Арсению и глубже поцеловал его. После этого чувственного поцелуя он положил голову обратно на кушетку и перестал плакать, только закрыл глаза и стал медленно засыпать. Арсений с глупой улыбкой повернул голову к двум медбратьям, и улыбка сползла с его лица. — Какие-то проблемы? — огрызнулся он. Один из работников скорой покачал головой и спокойно сказал: — Никаких проблем, — он оглянулся на напарника, — просто то, что вы сделали, успокоило его лучше, чем быстродействующие лекарства. Арсений сам расслабился, перестав придумывать в голове ответы для гомофобных высеров людей, которые даже не понимают, о чем говорят. К счастью, все оказалось гораздо лучше, чем думал Попов. Он спокойно и открыто взял Антона за руку и сжал его ладонь в своей.***
Арсений стоял в коридоре и ждал доктора, который в данный момент обследовал Антона. Пока он сидел на лавочке с Позовым, в коридор вошли оперативники с оружием наготове, а за ними вели койку с лежащим на нем Сергеем Бабиным. Группа захвата хорошо постаралась, она не только догнала преступника, но и хорошо над ним поработала. Настолько хорошо, что его пришлось отвезти в ту же больницу, где лежал и Антон. Только Арсений не думал, что он окажется на одном с ним этаже. Попов встал и за ним поднялся Позов. Пройдя к оперативникам, знакомому ему Волкову, он спросил: — Здесь, что, других этажей нет? Оперативник оглянулся на Бабина и кивнул другим работникам ФСБ, чтобы они продвигались дальше. Пришлось расступиться, чтобы пропустить койку. Но как только они прошли, Арсений подошел близко-близко к другу. — Послушай, Арс, это не в наших силах. Ты же знаешь. Больница работает автономно. — Волков развел руками. — Нам остается только назначить охрану... Арсений громко чертыхнулся. Но ничего не мог поделать и наблюдал за тем, как Бабина ввозят в палату соседнюю с Антоном. Главное, чтобы те никак не столкнулись. Главное, чтобы Антон не узнал, что Бабин, пойманный и слабый, лежит рядом с ним. Неизвестно, как отреагирует пацан. А Попов не хотел, чтобы тот что-то предпринимал в отношении к Бабину, пока он в больнице, ведь ему нужно было выздоравливать. Волков ушел, а к Арсению тихо подошел Позов и спросил, что происходит. Быстро объяснив все, Арсений отошел обратно к палате Антона, начиная подслушивать, о чем говорит доктор и, что вообще там происходит. Дима отошел от Арсения и направился к палате того, кто довел Антона до больницы. Он заглянул в небольшое окошко и увидел мужчину средних лет с перебитым лицом. Этот Бабин смотрел прямо в окошко — в глаза Дмитрия и улыбался. Прицепленной наручниками рукой он помахал ему. В смешанных чувствах Позов отошел от двери и услышал, как доктор вышел из палаты Антона. Он быстро подошел к Арсению и встал сбоку. — Так. Вы, я полагаю, брат Антона Шастуна? — врач посмотрел на очкастого мужчину, тот кивнул. — А вы... жених? Арсений заметил удивленный взгляд Позова и ответил ему молчаливым «Не спрашивай, пожалуйста». Он молча кивнул доктору. — Нынче уже не те времена... — заговорил врач и покачал головой, — мужчины женятся друг на друге, а девушки заводят отношения с девушками. — Если это для Вас проблема, то... Дмитрий Позов был прерван врачом. — Не моя проблема, — усмехнулся тот. Он посмотрел в карточку в руках. — Шастун получил серьезные травмы мозга из-за инсульта. — Простите, инсульта? — переспросил неверящий Арсений. — Да, микроинсульта. Что удивительно для его возраста и показателей, которые выдает его тело. Да и то, что все обошлось так хорошо — чудо. Он мог лишиться зрения и речи, мог перестать ходить, и вовсе стать овощем. Но лишь незначительные изменения: будет какое-то время тяжело ходить, реакция снизится, и все же с речью будут некоторые проблемы — забывать слова, терять смысл повествования. — Но это не навсегда? — К счастью, нет. Может, пару-тройку месяцев, если он будет заниматься этим, все быстро пройдет. — К нему можно? — вмешался Позов. — Кому-то одному. — врач оглядел их и вздохнул. — Но до закрытия часов посещения есть еще время, и вы успеете оба сходить, если уложитесь в десять минут каждый. — Спасибо! — улыбнулся Дима и направился к двери, но затем остановился и посмотрел на Арсения. — Я могу пойти первым? Арсений кивнул ему и слегка улыбнулся. Дима вошел внутрь, тихо прикрыл дверь и приблизился к кровати Антона. Тот лежал, тяжело дыша, и смотрел неясным взглядом на брата. Позову стало так больно, что он с трудом сглотнул слюну и почувствовал, как спазм стянул горло. — Как ты? — первым делом спросил Позов и потом покачал головой. — Хотя глупо такое спрашивать, лучше... Как ты докатился до больницы? Антон смотрел на Диму долго и внимательно, и лишь потом ему ответил. — Так надо было. — Тох, у тебя был микроинсульт! — повысил голос Позов. — Ты хоть знаешь последствия?.. Стало не по себе. Антон приподнялся на подушках, чтобы удобнее сесть и видеть друга лучше. — Врач мне все разъяснил. — Этого мало! — не успокаивался Дима. — А если бы ты чуть дольше пробыл с этим ублюдком? Что было тогда? — Я пережил восьмерку... — … с трудом... — … и уверен, что со мной будет все нормально даже после десятки... — … ага, как же... — … потому что я жив и я в порядке. — Закончил? — спросил недовольный Позов. — Теперь послушай меня, камикадзе, ты почти умер в этот раз, а что можно говорить о другом, с десяткой? — Это уже не имеет... не имеет... — Антон пытался вспомнить слово, но не смог. Оно противно вертелось на кончике языка и не хотело влиться в речь, как бы парень не старался. А он напрягся так, что вена проявилась на лбу. — Значения? — подсказал Дима, сразу же сожалея об этом. Антон изменился в лице. И Позов знал, что значит это выражения лица — брат закрылся, замкнулся в себе. Он не хотел, чтобы его жалели, чтобы подсказывали ему, чтобы помогали. Это было не в стиле Антона Шастуна. Он такое не любил. — Я никого не хочу видеть, — сказал четко бывший полицейский и перевернулся набок, показывая, что разговор окончен. Позову ни осталось ничего, кроме как развернуться и уйти, оставив Антона одного со своими тараканами внутри. Стоило только мужчине выйти за дверь, как Арсений накинулся на него, почти схватил его за руку. — Ну как он? — Как и сказал врач: теперь у него есть некоторые проблемы с речью... — Дима с трудом скрыл удивление, когда увидел настоящее разочарование в глазах оперативника. — И он сказал, что никого не хочет видеть. Арсений кивнул, хотя совершенно не понял, почему Антон так решил. Что его оттолкнуло? Попов потряс головой и уверенно решил быть в больнице до тех пор, пока Антон не передумает. — Я еду домой, чтобы захватить Антону вещей. — сказал Дмитрий. — Вам что-нибудь нужно? — Благодарю, ничего не нужно, — Арсений слегка улыбнулся, покачав головой. Дима кивнул и ушел, напоследок посмотрев на Попова каким-то странным взглядом, словно он знал больше, чем подавал вид. Арсений долго думал над тем, чтобы пойти и поговорить с Бабиным, только что-то его останавливало. Он не знал, что это было. Просто он продолжал сидеть на лавочке и не двигался с места, хотя вопросов у него было множество. Не успел Арсений решиться и встать, чтобы направиться к преступнику, как дверь палаты рядом открылась, оттуда медленно вышел Антон вместе с капельницей, опираясь на нее как на костыль. Антон с удивлением поднял брови, увидев Арсения здесь. Он даже немного растерялся. Но быстро взял себя в руки. — Я думал, все ушли... — тихо проговорил Антон. — Не я, — уверенно сказал Попов. Это было больше, чем просто предложение, это было обещание, которое Арсений уже начал сдерживать. Антон подвинул капельницу, приблизившись к Попову, положил свободную руку на его шею и притянул к себе для нежного поцелуя. Это было настолько мягкий и осторожный поцелуй, словно до этого они не целовались ночь напролет. Стоило Антону отстраниться, как за спиной оперативника возникла фигура, которая ближе показалась ему знакомой, а когда подошла, то Антон и вовсе убедился, что знает эту женщину. У нее в руках был кейс, а сама она была одета в серый костюм. — Здравствуй, Антон, — поздоровалась она. Арсений повернулся к парню и увидел, как он насупился. — Здравствуй, Ляйсан, — ответил Шастун. — Господин Попов, — она обернулась к оперативнику. — Добрый день, — с недоумением сказал Арсений. — Сожалею о твоем здоровье, Антон, — продолжила Ляйсан, — мы с мужем были крайне опечалены. — Ой, как я в этом сомневаюсь, — съязвил Антон. Она только улыбнулась и ничего не ответила. — Ах, да, забыла представиться, Ляйсан Утяшева, адвокат защиты, взяла под свою опеку господина Бабина. Женщина протянула руку Попову, который медленно ее пожал, когда Антон стоял совсем не удивленный, а более того — злой. Увидев Утяшеву, он сразу все понял и от этого только больше бесился. — Простите, но разве он имеет право на адвоката? — уточнил отчего-то спокойный Попов. — По закону — да. — Ляйсан перевела взгляд на Антона. — Ты хорошо себя чувствуешь? Выглядишь уставшим. — Все отлично, — Антон насупился еще больше, — дело в том, что ты адвокат Бабина. — Как я уже сказала, по закону... — Да, по закону. Это было пять секунд назад. Ляйсан вздохнула, обернулась и молча пошла в палату Бабина.***
Попов стоял на улице, пытаясь в очередной раз зажечь сигарету, но злосчастный ветер не давал ему это сделать. На третий раз у него получилось, он затянулся и облегченно выдохнул дым. Взглянув на вход в больницу, Арсений увидел выходящую оттуда Ляйсан Утяшеву. Сначала он подумал было идти к ней, чтобы поговорить, но женщина, увидев его, сама направилась в его сторону. Попов весь подобрался, затянулся третий раз и выбросил оставшуюся часть сигареты, посчитав, что будет некрасиво курить при даме. Когда Ляйсан подошла, она заговорила первая, слегка обескуражив Попова. — Господин Бабин рассказал мне многое о Вас, но еще больше об Антоне. То, чего я не знала. — И что же это? — Арсений спросил с нескрываемым интересом. — Адвокатская тайна. Арсений хмыкнул. Ну, конечно, адвокатская тайна, чего он ожидал? — Зато есть кое-что, что я могу Вам рассказать, то, чего Вы не знаете. — Утяшева подошла на шаг ближе. — Антон, чтобы покинуть полицию, подставил своего начальника, моего мужа, в коррупции. Сказать, сделал он это просто потрясающе, не было даже подозрений, что это подставлено, пока кто-то не прислал анонимное письмо, где доказали, что мой муж невиновен. У Арсения сменилось несколько эмоций, но он не показал этого снаружи. Сначала он удивился тому, что муж адвоката — начальник полиции, потом он почувствовал себя обманутым, это было трудно объяснить: он просто ощутил разочарование, но не в Антоне. Ляйсан долго молчала, терпеливо ждала, когда Попов переварит полученную от нее информацию. Она понимала, что это может быть тяжело, поэтому и выжидала, пока Арсений сам заговорит с ней. — Мне жаль, что Вам пришлось перенести такое с Вашим мужем, — наконец сказал Попов. — Но вряд ли Антон на такое способен. Утяшева пожала плечами. — Спросите у него. На этих словах она развернулась и ушла, оставив Арсения в полной неразберихе собственных чувств. Он метался от удивления к разочарованию, от разочарования к непониманию. Это было так выматывающе, что он нашел первую попавшуюся лавочку и грузно уселся на нее. Столько информации за раз — было слишком много.***
Антон не был настроен сидеть в своей палате и ничего не делать. Попова рядом не было, Ляйсан уже ушла. Оставался один медперсонал, который Шастун с легкостью пройдет и обманет, если это понадобится. Тихо открыв дверь своей палаты, Антон вместе с капельницей вышел в коридор и оглянулся. Никого не было. В голове медленно нарастал набат боли. Но он прошел дальше, ведомый своими чувствами, продолжая постоянно оглядываться, он добрался до палаты Бабина и вошел внутрь, без стука и предупреждения, потому что этот человек подобного не заслуживал. В палате стоял холод — окно в углу оставили открытым нараспашку. Антон прошел ближе, хромая, с капельницей, пока не остановился у ног Бабина. Тот спал. Повсюду были провода и трубки: по всему телу виднелись гематомы и рваные раны. Шастун знал, отчего такие бывают. И он ни капли не жалел Бабина за то, что его так избили, даже не чувствовал угрызения совести за то, что не чувствует вину. Он заслуживал, и Антон не собирался это игнорировать, как добрый и хороший человек, которым он и не являлся. Сначала он прождал несколько минут, просто пялясь на спящего преступника. А затем не сдержал свой порыв и ударил капельницей по подножью кровати, затем еще и еще раз, пока Бабин не открыл глаза и с неким удивлением не встретил перед собой Антона. На его избитом лице появилась слабая улыбка, которую едва можно было заметить. От той самой сумасшедшей улыбки больного ублюдка ничего не осталось. Из Сергея Бабина выбили все дерьмо. Антон был и этому рад, поэтому он тоже улыбнулся, сквозь боль и собирающуюся кровь в ноздрях. — Ты навестил меня. — еле выговорил Бабин. Антон с трудом его понял. И когда понял, что пришел почти в звериное бешенство. — Ты ничтожество, убогая пародия на человека, для таких как ты в мире существует смертная казнь, но даже она недостаточное наказание для тебя. Ты заслуживаешь жить и страдать все следующие годы до конца своей никчемной жизни, — Антон сказал это с облегчением в конце, он выдохнул и вцепился в капельницу, чтобы не упасть. — Вот как, — обозлился Бабин, — тогда послушай теперь и меня. Я все знаю о тебе, великий Антон Шастун, убивающий людей направо и налево. Думаешь, я не знаю, про Оружейника? Как думаешь, Догомедов захочет об этом узнать? Антон прикрыл глаза. Он не думал, что все обернется таким образом. — Чего ты хочешь? — Одного. Убрать доказательства, что я виновен. … но единственным доказательством его вины была Ирина.