Эпизод Второй: Ведьмин Охотник.
Я ничего не мог сделать. Тело не слушалось меня, а слабость внутри становилась огромной и невыносимой. Я ничего не чувствовал, не слышал, не помнил. Прошлое, настоящее, будущее… Чёрт, я даже имени своего вспомнить не в состоянии… и само осознание этого выращивало ещё один камень внутри меня. Страх неизведанного. Забытого. Я чувствовал слабость. Я чувствовал страх. И я уже… давно смирился с этим. Иногда, сквозь сон, у меня получалось раскрыть веки. Взглянуть на потолок надо мной вновь. Посмотреть на лицо Ведьмы, что без единой эмоции занималась мною. Иногда она замечала моё пробуждение, но ничего не говорила, продолжая свою работу. А иногда… Потолок светлел. Менялся. Древесина становилась чище, и в теле моём пробуждалась странная сила. Необычайная прыть и желание что-то сделать. И тело моё вставало. Шло за знакомыми до боли очертаниями высокого человека, что открывал мне дверь. Дверь в лес, густой и… такой яркий… Я видел животных, цветы, ягоды и падающую листву. И пока я шёл глубже в этот лес – краски исчезали. Огонь солнца тлел, пока лес накрывало непроглядной тьмой. И я бежал обратно, в сторону едва различимых фигур… Меня оглушил внезапный хлопок. Гром, вибрирующий в моей голове, пробуждающей не только меня, но и дикую боль в ней. И я не мог успокоиться. Я не мог угомонить этот шум внутри, нарастающий с каждой секундой и исчезающий у самого пика моей агонии. Мне… нужна была помощь. Я хотел, чтобы кто-то остановил это. И я взревел: - «Помогите… Кто-нибудь…» Вновь погружаясь в ужасающие шумы внутри себя. Никто не мог помочь мне. Даже я сам. Что-то ответило мне. Боль разбавили неразборчивые голоса, толкающие меня на дно самого безумия. Даже моё сердце… моя душа, как казалось, хотела разорваться на куски в эти моменты, не в состоянии выдержать такого напряжения. И пока я сжимался и стонал от дикой боли, нарастающей где-то внутри меня – я вслушивался в шёпот и шум, становящийся всё тише… и разборчивее: - «Повержен. Сломан. Разбит на частицы неразличимые. Последние нити жизни его держат. Спутывают вместе искажённую душу и истерзанное сердце, стараясь слить частицы, разделённые вновь. И нити эти лопаются под весом страха и горя. Опускают частицы разбитые, позволяя им упасть в неизвестность. Дыра в мешке с золотом, что выпускает мельчайшие куски в руки недостойных». Я верил этому шёпоту. Я понимал, о чём шла речь, и соглашался беспрекословно. Я был сломан. Я был разбит. И горечь утраты до сих пор терзает меня, даже когда я не помнил причин или лиц. Я был уверен, что это не несчастная любовь тянула меня вниз, и не мои собственные мысли, уверяющие о нечестности мира… Что-то произошло в моей жизни, заставив меня шагнуть в сторону и вниз. Но я всё ещё не помнил… что именно. - «В темноте неизвестности бродит его дух. Омрачён и напуган ужасами безграничных реалий. Тропина к ясности потеряна… но лишь на миг. Возможно, стоит повернуть назад и начать сначала? Возможно, эта тропинка была позади всё это время?» Шёпот был прав. Мне не было неизвестно моё прошлое. Просто… я слишком часто пытаюсь вспомнить что-то конкретное, перескакивая с точки на точку. Я должен был начать с самого начала. Вспомнить что-то из детства… что я очень хорошо запомнил и помню до сих пор, а уж потом… Да… Каждый отрывок из моей прошлой жизни, каждое воспоминание, плохое и не очень… Я начинал собирать воедино картины прошлого. Я вспомнил всё, что было мне необходимо, даже не замечая тех ужасных моментов, заставивших меня присоединиться к этому миру. Я видел всё. Чувствовал всё. И я чувствовал себя…***
«Охотник?» - Даже когда я спал и видел сны – Ведьма не оставила меня в покое. Я более-менее пришёл в себя и мог спокойно дышать, или же раскрыть глаза, стараясь держать их открытыми при свете свечи… но я всё ещё чувствовал лёгкую слабость в теле. Да и глаза мои были практически иссушены… по какой-то причине. Только я разобрал лицо этой дурной Ведьмы, вернувшей меня к жизни – она спокойно взяла мою руку и нажала на рану пальцами, наблюдая за моей реакцией. И я не был рад той боли, которую она мне дарила: - «Да прекрати же…!» Я дёрнул рукой инстинктивно, дабы избежать пальцев моей мучительницы и, совершенно случайно, взглянул на неё. Моя рука, от локтя до кисти, была перевязана тканью. «Чистой» тканью. Перебинтована… «Травы и мази под этой тканью позволят ране зарасти быстрее». – Произнесла Ведьма своим монотонным, но тихим голосом. – «Но те раны, что-» «Вот на кой чёрт ты, средневековая пародия на готичного шамана-некроманта, вмешиваешься в чужие жизни со своими ритуалами и смесями?» - Она, возможно, не слышала этого в моём усталом голосе, но я был довольно сильно зол на неё. Ненавидел её за всё, что она сделала со мной, начиная с момента нашей встречи. – «Видишь же, что человек тупо сидит и режет себе вены. Всё! Он уже вышел из игры! Зачем делать ему ещё хуже… всем этим». Суть моего недовольства была довольно ясной, но Ведьма… она, похоже, не поняла меня. Она смотрела в пол, словно показывая себя виноватой, и я ожидал от неё извинений. - «Это… не является частью шаманского ритуала или ремесла, Охотник. Если ты видишь в этом вред-» «Да не об этом я, ты…! Ты…» - У меня не оставалось сил даже назвать эту дурную деву плохим словом. Гнев к ней, просто-напросто, истощал меня. К тому моменту, как я… устал думать – я стал походить на эту Ведьму: Держать на себе лицо безразличности и говорить в полголоса, спрашивая её вновь: - «Никто же не просил тебя спасать человека, который собирался тебя убить, верно?». - «Этот поступок совершил бы и ты, Охотник». Её слова… Я был не в состоянии спорить с ними. Точнее, я мог бы выкинуть что-то вроде: «Ты не знаешь меня!» в качестве ответа, но я видел в спокойном взгляде этой девицы, что она ожидала от меня подобных слов. Она знала, что я хотел сказать, и потому – видела меня насквозь. Даже приподняла уголки своих губ, только я посмел закрыть свой рот. «Мои травы, как я говорила раннее, помогут раненному телу… но не раненной душе». – Ведьма разорвала молчание спустя секунды. Вернула своему лицу обыденный, спокойный вид, рассказывая мне о моём состоянии. Начинала прямо с того места, в котором я посмел её перебить: - «Отдыхая в колыбели, ты позволил мне взглянуть на истинную проблему, сокрытую внутри. Твоя душа, твоё сердце… Сосуд, что держит в себе волю к жизни – разбит на множество кусков. И воля эта вытекает из неё с каждым шагом. Я… не в состоянии собрать его вновь, Охотник». «Да я и не просил, так то». – Ответил я ей спокойно, практически шёпотом, даже не обращая на неё внимание. – «Но… Всё равно… Спасибо за помощь. Я в долгу». - «Твои благодарности-» «Тебе не нужны. Я понял. Потому я и добавил, что Я остаюсь в долгу. И я буду этот долг выплачивать, потому-что именно так вертится мир – на честности и взаимопомощи. Ну… или должен крутиться…» – Перебив Ведьму этими словами, я заставил её показать мне более одной эмоции. Ну и… заткнуться, стараясь найти подходящие слова. И пока я пытался запомнить лицо своей очередной "Хозяйки" – Ведьма, отворачивая от меня своё лицо с широко раскрытыми глазами и прикрывая свой рот рукой, пыталась придумать что-то в качестве оправдания или ответа. Наше молчание прервал лёгкий скрип табурета, на котором сидела Ведьма. Она встала, подобрав со стола маленькую лампу с горящей свечой внутри, и обратила на меня свой взор, усталый и тусклый. «Я позволю тебе остаться в моём доме, если ты этого желаешь». – Произнесла она, не отрывая от меня глаз. А после, повернувшись ко мне всем телом, заявила: - «Однако я не позволю тебе спать в моей колыбели. Тебе придётся вылезти из неё и найти себе иное место для сна». Я не сразу понял, что она имела в виду, пока я не приподнял голову. Как бы странно это не звучало... она была права. Всё это время, я лежал в колыбели, с трудом помещаясь в неё. Мои руки и ноги свисали с самых краёв, но я не чувствовал дискомфорта или неудобств… ибо каждая моя конечность давно онемела и ни черта уже не чувствовала. Кряхтя и пыхтя, мне пришлось выбираться из своей детской кроватки и на холодный деревянный пол, говоря себе: - «На улице так на улице…» «Я не выпущу тебя наружу в столь тёмную и холодную ночь, Охотник». – Не важно, шутил ли я, или же реально собирал ночевать на улице – Ведьма воспринимала мои слова серьёзно и отвечала на них прямо. Не обращая внимания на меня, валяющегося на полу, пытающегося пошевелить своими затёкшими конечностями, в которых кровь не бежала если не часами, то днями, Ведьма поправляла простынь, подушки и прочие ткани в своей колыбели, направляя меня всё тем же тихим голосом, в котором держалась лёгкая нота строгости: - «Наверху должна быть свободная постель. Гостю, вроде тебя, она более чем подойдёт. Береги свою голову, Охотник, и отдайся отдыху». Ну… я не мог спорить с хозяйкой дома. Раз уж она велела мне лезть на чердак и спать там – я повиновался. Пытался аккуратно вскарабкаться по круто наклонённой лестнице с широкими и толстыми ступеньками на чердак, где, в непроглядной тьме, я пытался проползти к окну на другом конце. Лунный свет указывал мне на сложенные вместе ткани, и к ним я продвигался, стараясь двигаться осторожно и не удариться головой о что либо. А когда мои ладони почувствовали мягкость и нежность, сокрытых в тенях, тканей – я рухнул на них без задней мысли, медленно закрывая глаза. Моя перевязанная рука болела немыслимо. Тело повиновалось едва-едва… Я мог только воспользоваться оставшимися часами и отдохнуть. Возможно, к утру, я смогу хотя бы двигаться нормально.***
Ночуя в неудобной клетке и отдавая своё голове тело ветрам – я научился забывать о боли и наслаждаться даже самыми неудобными позициями. Ночёвка в этой кладовке же заставила меня забыть о тех кошмарных ночах, которые я испытывал несколько месяцев подряд. Позволила мне, наконец, выпрямить спину и ноги на мягких тканях, даже не укрываясь от морозных ветров снаружи. И будить меня самым ранним утром холодной водой из ведра, заставляя работать целый день за один кусок хлеба, тоже никто не будет. Осознание всего этого… давало излишней крепости моему сну. Солнце, укрытое плотной стеной из деревьев, едва-едва освещала дом Ведьмы, но тот холодный свет, что всё же достигал поляны, всё же разбудил меня… ненароком. Это нельзя было назвать «приятным» пробуждением, ибо моё тело всё ещё желало покоя и мягкости тканей. Но раз уж я решил стать рабом в очередной раз – нужно поступать так, как подобает рабу. Превозмочь усталость, омыть себя холодной водой и беспрекословно повиноваться своему повелителю… или, в моём случае, "повелительнице". Вставал я осторожно, стараясь не удариться головой об потолок чердака… и зря. Чердак, в котором я спал всё эту ночь, походил на самую настоящую комнату. Она, собственно, таковой и была, но была забита чёрт-знает-чем. Я даже мог заметить толстые слои пыли и паутину, переплетённую от стены до стены, порванную в некоторых местах. Что же… одна только мысль о том, что я спал с пауками, ползающими по моему телу, покрывала меня мурашками... но это было не самой ужасной ночью в моей жизни. Наоборот – я выспался, и я был этому только рад. Проползая обратно к лестнице, я мог услышать лёгкие стуки, лязги, и едва различимые шаги. Ведьма уже занималась своими делами. Размалывала необходимые ингредиенты в каменной ступке пестиком и потягивалась к самым отдалённым травам, вставая на носочки. Неизвестно, делала ли она себе завтрак, или же подготавливала какой-то отвар, но она была довольно сильно занята своей работой. Так сильно, что пока она не начала оглядываться, выискивая необходимый мне ингредиент – она не заметила меня. Я, как и она, поприветствовали друг друга молчанием. Мы были незнакомцами, неизвестными людями, чужаками, и желать «Доброго утра» друг другу казалось… неправильным ходом. Даже когда я стоял на другой стороне кухонного стола – Ведьма старалась отстраниться от меня как можно дальше, прижимаясь спиной к своим полочкам с аккуратно расставленными ингредиентами. Возможно, ей было непривычно стоять возле меня… или же она боялась меня… «Тебе стоит стряхнуть паутину со своих плеч, Охотник». – Посоветовала она мне, продолжая наблюдать за мной с широко раскрытыми глазами. И, похоже, она не была шокирована моей одичавшей причёской, или же моим "убитым" видом. - «Пауков боишься?» Даже мой голос, тихий и грубый, был «убит» усталостью в моём теле. Я прямо показывал своей "Госпоже", как сильно плевать мне было на пауков, копошащихся в моих волосах, или же пульсирующей боли в руке, которую она лечила прошлым днём. Я сдался ещё прошлым днём, и мне было плевать на всё живое. А Ведьма… Она не ответила на мой вопрос. Лишь убирала глаза в сторону и медленно поворачивалась лицом к полкам и, не раскрывая рта, молчаливо продолжала свою работу. Я не стал отвлекать Госпожу Ведьму от её дел и вышел на крыльцо, хорошенько отряхнув свою одежду от всего, что успело ко мне прилепиться. Всё было превосходно. Тёплое утро, сырой воздух и все дела… Вот только я был не в состоянии освежиться и умыться хорошенько. Я не видел воды. Нигде. Ни ведра, ни бочонка… ничего! Болото сплошное! «Охотник?» - Ведьма тут же начала задаваться вопросами, только я посмел вернуть себе свою стрелу и забрать у неё свой лук. Её широко раскрытые глаза показывали мне, как она была удивлена, не понимая, к чему я подготавливался и куда собирался идти. Она не поняла моих намерений, даже когда я намекнул ей на свою цель: - «Здесь есть неподалёку родник, или речка? Озеро?» «В стороне, с которой солнце восходит, можно ручей найти… Но зачем? Твоё тело ещё не окрепло, и дорога…». – Я перестал слушать её после получения необходимых мне координат. Одного направления – более чем достаточно. Но даже когда я поставил себе конкретную цель, продолжая игнорировать её – Ведьма продолжала уверять меня: - «Твоему телу нужен отдых, нежели ты хочешь избавиться-». - «Я могу ведро с собой взять?» Ведьма ответила мне удивлённым молчанием, пока я показывал пальцем на деревянное ведро в углу комнаты. Начала раздувать свои щёки и опускать брови в недовольстве. А молчание, как говорится - знак согласия. Она не стала сражаться со мной за право обладания ведром, но она продолжала резать мои уши грубым: -«Я не нуждаюсь в твоей помощи, Охотник. Мне не составит проблем-» - «А я не нуждался в твоей помощи, Принцесса Несмеяна! Но ты ведь всё равно вернула меня в мир живых своими шаловливыми ручонками, разве нет?» Я заставил её замолчать своим негромким, но довольно грубым высказыванием. Показывал ей своё недовольство, медленно подготавливая себя к небольшому походу. И я был прав, безусловно. Ведьма не стала спорить со мной. И останавливать меня она тоже не стала, наблюдая за мной с приоткрытыми глазами и припущенными бровями. Мне оставалось только спокойно переступить порог и выйти наружу, шагая в сторону восходящего солнца, не говоря ничего вслед. Исчезну я или вернусь обратно – решать не ей.***
Чувствовал я себя отвратительно, не скрою. Я едва мог пошевелить своей порезанной рукой, а ноги всё ещё казались наполненными ватой… Но меня это не останавливало. Пока я могу ходить – я буду ходить. Пока в моих руках есть сила – я буду пользоваться ими. А про здравомыслящую голову я вообще молчу. Дорога из болот казалась мне знакомой, даже когда я шёл в абсолютно неизвестном мне направлении. Я всё дальше отходил от поляны, в сторону неизведанных мною краёв и картин, начиная замечать новые краски и жизнь в лесу. Выходить из заболоченных земель на твёрдую землю, укрытую травой и цветами. Я выходил не в глубь болота, не в чащу… Это была самая настоящая роща. Тёмные хвойные ели, что вылезали из земли, словно копья, начали давать место другим, более гибким и приятным глазу, деревьям. Трава росла выше, и лучи солнца начинали свободно просачиваться через листву, показывая мне новые цвета, переливающиеся из коричневого в красный, из красного – в жёлтый, и из жёлтого – в зелёный. Я даже видел оживлённую фауну, населяющую это место, что настороженно рассматривали меня издалека и убегали прочь. У меня был лук и стрела, конечно… но мне было не до них. Я пришёл сюда не охотиться, а воду искать. И я нашёл её. Ведьма не солгала мне. Следуя за восходящим солнцем, я добрался таки до небольшого ручья, где-то в глуби рощи. Солнечный свет играл в бегущей воде, что неспешно текла прочь, позволяя камням и веткам деревьев резать её поверхность. И поверхность воды была кристально чистой. Я мог без труда увидеть каждый камушек, каждую песчинку на её дне… вместе со своим отражением, портящим всю эту великолепную картину. К сожалению, я не мог остаться тут и целиком насладиться всей красотой этой части леса. Только я вымыл свою грязную морду и набрал неполное ведро воды – мои ноги тут же повернули меня обратно, и понесли в сторону скучных и мрачных болот. Обратно к Ведьме.***
«Кристальная вода из ручья, прямо к вашему порогу. Если не будет нужна - выльете». – Я вернулся обратно, Ведьме на удивление. Поставил ведро с водой в угол комнаты, пока она наблюдала за каждым моим движением, не отрывая глаз. Она даже решила оторваться от своих дел и заглянуть внутрь ведра. Аккуратно дотронуться до поверхности воды пальцами… чтобы убедиться в лишний раз, что там действительно вода, наверное. И пока я стоял рядом, наблюдая за её странным поведением, я услышал от неё вскоре: - «Я… благодарна тебе, Охотник». «Можешь забрать свои благодарности обратно». – Произнёс я, не думая, снимая лук со своих плеч. Грубо, конечно, но это уже входило в привычку. И пока Ведьма переставляла ведро в другой угол дома, поближе к своим полочкам, я добавил: - «Я вообще искал эту воду, дабы умыть свою рожу. А то тут ни ведра, ни умывальника…» - «Воспользоваться можно было болотной водой, что в лужице неподалёку. Вода в ней, может, не такая чистая, но...» Одного моего взгляда хватило, чтобы заткнуть её. Болотная вода?! Серьезно?! Она заставляет себя, и меня, умываться болотной водой из какой-то там лужи, когда есть источник более чистой воды буквально в нескольких шагах? «Не говори мне, что ты ещё пьёшь эту воду». - Глупая Ведьма побоялась ответить мне на вопрос словами, и потому, продолжая держать губы сомкнутыми, а глаза – раскрытыми, быстро помотала головой в знак отказа. И это была ложь, определённо. Я даже заметил, как её волосы невольно двигались вместе с её головой, словно это были не волосы, а корни. Грязные, грязные корни. Она, похоже, вообще не заботилась о своей гигиене и здоровье, и это огорчало меня. "Ведьма", а ничего не знает об уходе за собой. – «Я даже представить не могу, как можно пить из лужи». Не сразу я вспомнил про времена, когда я утолял свою жажду грязной водой из лужи, работая на Тиллу. И всё равно, пока Ведьма медленно возвращалась к своим делам - я продолжал свой тихий тантрум, сидя на ступенях и наговаривая себе и своей тени: - «Надеюсь, остальная вода в этом доме хоть чуть-чуть прокипячена. Или фильтрована… Хотя какие фильтры в этом-то веке? Пить из лужи… пхах… Словно мне хочется делить места в своей кишке с цепнями бычими и прочей швалью». - «Твоё недовольство, как и твои слова, непонятны мне, Охотник». Я услышал Ведьму. Пробурчал себе её же слова и замолчал, продолжая сидеть в своём уголке, ожидая поручений и указов от неё. Ведьма же… была занята своими делами. Она не отвлекалась на меня. Резала засушенные ягоды и листья, толчила их ступке с пестиком, превращая в порошок… иногда тихо чихала, подобно мышке. Она делала всё, чего я не умел. Я не понимал, что и как делать, и не желал встревать. А потому она не находила во мне пользы. И всё же… Я должен отплатить свой долг ей. Сделать хоть что-то…***
Спустя время, создав себе свои порошки и смеси, Ведьма решила заняться… чем-то ещё. Она решила выйти в лес, надевая на себя свой плащ и проверяя содержимое сумки. «У меня появилась необходимость в некоторых особых травах и цветах, Охотник». – Заявила она в момент сбора, поправляя плащ на своих плечах и разглядывая полки, пытаясь запомнить недостающие ей ингредиенты. Для меня это было зовом о помощи. Звонком на работу. – «Пока заживают твои раны-» - «Скажи, что мне нужно найти. Я помогу-». К сожалению, это не то, о чём просила меня Ведьма. Я не успел продвинуться к двери, как она встала на пути и кинула в моё лицо… крохотным мешочком с порошком. Не знаю, что за порошок это был, но мои глаза, спустя секунды, начали слезиться. А после – мою челюсть свело, и я был не в состоянии раскрыть рта, стискивая зубы против моей же воли. Я ничего не мог поделать. Я частично ослеп и не мог сказать плохого слова этой засранке, что продолжала стоять передо мной, продолжая: - «Пока заживают твои раны, Охотник – я запрещаю тебе покидать поляну. Твоё тело всё ещё нуждается в свежих силах, дабы раны на нём затянулись и исчезли. Сохрани своё желание помочь, вместе с оставшимися силами, и отдохни, пока я даю тебе эту возможность». И с этими указаниями – она ушла, оставив меня одного… в слезах, мычащего от лёгкой боли в челюсти и пытающегося выветрить густое облако порошка из дома. К счастью, как только я додумался открыть дверь и омыть свои глаза водой из ведра – каждый мускул в моей челюсти расслабился и успокоился. Я не знал, что делать. Ведьма указала мне лезть в мою конуру и спать там до скончания дней моих… но какой от этого толк? На кой чёрт она будет держать меня тут? Я стану лишним ртом для неё! Обузой! Нет… так долги не возвращают. Я собирался плюнуть в неё по возвращению! Плюнуть чистотой стен и полов! Вытереть каждый уголок в этом доме и заставить эти уголки заблестеть! Я, конечно, не знаю, как я буду добиваться кристальной чистоты без средств для мытья полов, пылесоса… или же простого веника… но я постараюсь. Буду импровизировать, по мере возможности. Когда Ведьма запретила мне покидать поляну - Она говорила об это на полном серьёзе. В процессе моей "прогулки" я быстро заметил, что корни, окружающие поляну, превратились в живую стену. Что они царапали и кололи меня, только мне доводилось коснуться их. И раз Ведьма околдовала эти корни – я ничего не мог поделать, кроме как «работать» на территории поляны. Ломать лежащие на земле ветви и собирать попавшийся под ногами хворост. Собирал я их не для печки, конечно… но и на это дело они могут пойти. Спустя минуты, я вернулся в дом. Поднялся на чердак, начиная разбирать весь, собранный внутри, хлам, нужный и нет, спуская его вниз. Конечно, попадались вещи, которые я не мог вытащить, боясь разбить или порвать, но мне это никак не мешало. А уже после, создавая себе что-то вроде веника, я начал очищать чердак от пыли и паутины. Конечно, одними только ветками пыль не смести… но что поделать? Я не мог покинуть поляну и найти себе «материал» получше, пока Ведьма не снимет своё… "заклятие". Кстати о ней… Только я подумал о ней – Ведьма тут же вернулась в дом. Забежала на пару секунд, поспешно забирая что-то с полки и укладывая в свою сумку. Её появление было для меня неожиданным сюрпризом… как и моё появление для неё. Слегка подняв голову, она всё же заметила меня. Взглянула широкими глазами на человека, покрытого пылью и паутиной, держащего в своих руках, практически такого же вида, ветки, по которым поспешно двигались пауки. Один только мой вид скрывал от неё весь хлам с чердака, который я выложил возле стола… Но этого хватало, чтобы заставить её оцепенеть. От удивления, или же ужаса. «Расчаровывай корни. Мне нужно найти кое-что в лесу». – Мои требования были прямыми и более чем понятными, но Ведьма противилась. Молча, продолжая смотреть на меня с раскрытыми глазами, она помотала головой в отказ, пока я, сделав шаг в её сторону, позволял небольшому паучку перелезть с веток на мой палец. – «Иначе я запульну паука тебе в сумку». Ведьма была более чем напугана моей угрозой. Она делала медленные и аккуратные шаги назад, к двери, не отрывая глаз от моих рук. Пыталась дотронуться до своей сумки и парализовать меня своим порошком… Я же был наготове всё это время. Один взмах пальцем – и дружок-паучок полетел прямо на одеяния моей непослушной "Хозяйки", заставив её издать глухой и короткий писк, а после – выбежать из дома, даже не захлопнув за собой дверь. Посмеяться я посмеялся… но мне нужно было работать. Иначе, если я не ослеплю Ведьмой чистотой дома – Она ослепит меня и сделает из моих глаз оливье.***
Не знаю, послушалась ли она меня, или же эффект её проклятья в корнях вовремя иссяк, но я смог покинуть поляну спустя время. Покинул я её лишь на пару минут, ибо всё, чего я хотел – это собрать пару веток с листьями, что лежали где-то в роще. Для более эффективного веника, конечно же. Более ничего не останавливало меня, ибо у меня начало появляться всё необходимое для чистки и уборки дома, вроде пары рваных тряпок и свободного ведра. Чердак был вымыт и убран, а все вещи в нём – выбиты и протёрты. Никакой пыли, паутины и грязи… ибо всё я смёл вниз, в дом. Но после, убрав чердак и расставив всё в нём по местам – я моментально принялся за всё остальное. Весь хлам на полу, не выглядящий нужным или необходимым моей «хозяйке Ведьме», был рассортирован и убран на чердак, дабы я мог найти себе место в, и до того узкой, комнате. Я превращался из раба в домохозяйку. Пыль была моим незваным гостем, а грязь – противником. И знай бы я, что можно трогать в этом доме, а что – нельзя... Я бы сделал больше, чем уборку. А если бы меня ещё выпускали из дома… У-ух!***
К тому моменту, как маленькая Ведьма вернулась из лесу – я уже давно успел сделать всё, что хотел, сидя на табурете и дыша свежим воздухом снаружи. Нет, я не ожидал её появления, как покорный пёс. Я отдыхал. Переводил дыхание, если быть точнее, ибо работу свою я сделал. Ведьма опасалась меня. Она боялась подходить к дому, пока я сидел снаружи, ожидая от меня какого-то подвоха. Обиделась, наверное… или ожидала очередного паука в её сторону. «С возвращением». – Произнёс я устало, в лёгкой улыбке. Приглашал её внутрь простым жестом руки. Я даже встал со стула, кряхтя, и открыл ей двери в дом, но такая гостеприимность с моей стороны всё равно не успокаивала её. Вскоре, настороженно и молчаливо, она начала подниматься по ступенькам и… остановилась у порога. Начала оглядываться по сторонам, не желая делать шага вперёд. Возможно, боялась запачкать вылизанный мною, до блеска, пол… и если это действительно так – я уверил её, спокойным и усталым голосом: - «Можешь прямо в ботинках заходить. Я не обижусь». Она была ошарашена. Завлечена. Даже не обращала внимания на мой командный и уверенный тон, словно Я был хозяином её дома. Она даже не постеснялась снять свой плащ снаружи и показать мне свои голые ноги, хорошенько сполоснув их водой перед тем, как войти. Я же… ну… Мне было по боку на свои же собственные старания, но я поступил так же, сняв с себя, и до того грязные, ботинки. Каждый уголок комнаты, каждое окошко, каждая щель… Её завораживало всё. С широко раскрытыми глазами и слегка приоткрытым ртом, она бегала по комнате, внимательно оглядывая каждую переставленную вещь в своём доме. Любое изменение положения или оттенка лишь добавляло ей интереса. А когда она перенесла свой взор в сторону своих излюбленной коллекции пряностей и консервированных трав, то вздрогнула, моментально повернувшись ко мне в испуге: - «Мои-» - «Полки я даже не трогал. Всё, что было похоже на травинку или цветочек – осталось на своих местах. Мне не хотелось менять расстановку твоих приправ и зелий, чтоб ты потом лежала в ванной и растекалась от горя… как в том фильме, название которого я… не помню». Не важно, какой бред я ей говорил – Ведьма меня не слышала. Она сама убедилась в том, что я оставил всё, как есть, проверив каждую полочку и каждую веточку на них. Я даже услышал облегчённый вздох, когда она всё же проверила содержимое своих полок, словно выпуская камень с души прямо у меня на глазах. И да, глаза… Только её глаза говорили мне, что она чувствует, пока её лицо держало на себе едва заметную эмоцию удивления. Они сверкали у неё, на что было довольно приятно смотреть. «А всё, что было на полу… всякий хлам и ветошь, я оставил на чердаке, в корыте. Ну… так, на всякий случай». – Ещё одна добавка к новостям заставила Ведьму слегка вздрогнуть, оглядывая пол под своими босыми ногами. Конечно, она поняла, о чём я говорил, но она не подняла одного единственного слова: - «Чер… дак?» Она смотрела на меня с непониманием. Не знала значения слова и не знала, куда идти… пока я не показал ей пальцем на лестницу, ведущую на этот самый чердак. В миг, она начала забираться наверх, и остановилась на полпути, аккуратно поднимаясь на носочки и выгибаясь вперёд. Мне даже не нужно было наблюдать за её лицом, ибо этих движений более чем хватало для описания её реакции. Она была восхищена и рада. Либо найденному добру… либо отсутствию пауков. Я не стал забираться наверх, вслед за ней. Каждый её шаг говорил о том, что она делает и на что смотрит, ибо я более-менее понял одну сторону её интересного характера. Эта Ведьма… Она довольно серьёзно относится к каждому изменению в привычных ею вещах и местах. Обращает внимание на малейшую вещь и запоминает её новое положение, изучая при этом. Я даже не удивлюсь, если она так же ведёт себя в лесу, рассматривая каждый цветок и каждый листик. Терпение Ведьмы, как и моё, не было безграничным. Спустя время, не дожидаясь, пока она спустится вниз, я всё же решил предложить ей очередной сюрприз дня: - «Помимо уборки, я ещё хотел заняться обедом, но мне как-то было неудобно трогать твою печку и-» «Нет!» - Ведьма спрыгнула вниз в тут же миг, только мне довелось заговорить про «обед», остановив меня своим необычно громким тоном. Я даже понял по её аккуратному кашлю, что она уже давно не разговаривала с кем-либо… так громко. А после, откашлявшись и выпрямившись, произнесла всё тем же аккуратным и спокойным тоном, в котором можно было заметить лёгкую нотку теплоты: - «Весь этот… Ты сделал более чем достаточно этим днём, Охотник… И я благодарна тебе за это. Честно. Позволь мне заняться всем остальным и помочь тебе восстановить утраченные силы». С этого момента я не мог спорить с ней. Раз уж она решила забрать у меня все остальные дела по дому – так и быть. "Она" ведь хозяйка в доме, как-никак.***
Все мои старания и успехи довольно сильно утомили меня… но эту усталость я не показывал своей новой Хозяйке. Да, я полдня гонял по дому, вычищая каждый уголок и каждую щель в полу. Да, я бегал по лесу за водой и хворостом. Однако, не смотря на лёгкую боль в теле и голове, плюс неприятные чувства в моей порезанной руке – я не собирался говорить Ведьме об этом. Я мог потерпеть до вечера, а уже потом – лечь спать, как все нормальные люди. Если мне, конечно, позволят. Когда Ведьма решила заняться обедом – я не стал стоять в стороне. Не стал наблюдать за тем, как она тянется к котлу с ведром в руках, уверяя меня в своей "самостоятельности". Каждая моя капля помощи награждалась благодарностью. Каждое движение – осторожным взглядом. Иногда, в процессе готовки, я спрашивал её про некоторые ингредиенты, случайно попадавшиеся мне под руку. И один из таких ингредиентов показался мне… довольно интересным. Странным, даже. Мне на глаза попалась маленькая шкатулка, в котором лежала такая же крохотная склянка, закрытая пробкой, с одной, едва заметной, каплей внутри. Не думая, я взял эту склянку в руки. Начал рассматривать и аккуратно наклонять из стороны в сторону, наблюдая за движением капли. Вскоре, я задался вопросом: - «А что это за капля такая?» Ведьма не сразу обратила на меня и склянку в моих пальцах. Увидев, что находилось в моих руках – она вздрогнула, быстро, но аккуратно забрав её у меня. Её глаза были широко раскрыты, а брови приподняты. Она боялась… чего-то. «Эссенция Ветров». – Ответила она после, аккуратно убирая склянку обратно в шкатулку. И когда крышка шкатулки закрылась с лёгким стуком – она вздохнула, возвращаясь к своим делам. – «Будь очень аккуратен в обращении с эссенциями. Они несут в себе мощь самой природы». «Другими словами: Их лучше не ронять?» - Я перефразировал её слова, получив подтверждение в виде лёгкого кивка, но никакой дополнительной информации по поводу этой "Эссенции" я более не услышал. Я узнал только, что она несёт в себе: «мощь самой природы». Что же… Вместо того, чтобы закидывать её вопросами, я задал всего один: - «И что произойдёт, если кто-то её уронит?» Руки Ведьмы замерли на мгновение. Она задумалась, опустив свою голову и рассматривая ингредиенты на своём столе. Казалось, что она сама не знала о предназначении и эффекте этой Эссенции… но я ошибался с догадками. Она, вскоре, вернулась к своим делам, ответив мне всё тем же монотонным голосом: - «Ветра, сокрытые за стеклом, в момент раздробят всё на своём пути, будь это человек, или же дерево». Я не стал вникать в подробности, вроде «Как его добывают?», или «Для чего используют?», после такого ответа. Я понял сразу: В ларце лежит бомба, и её лучше не трогать.***
Спустя пару минут, вода в котле закипела, а травы и ягоды – были приготовлены. На столе тут же оказались небольшие плетёные корзинки с ягодами и дикими овощами, чищенными и мытыми, но это не было всем нашим обедом. Ведьма, аккуратно заканчивая все приготовления, поставила на стол деревянную чашку с… листьями и травами, спокойно плавающими в кипятке. «Позволь настояться твоему отвару, Охотник». – Предупредила меня Ведьма, начиная делать себе такой же отвар. Она даже подвинула мне корзинку с ягодами, пока я сидел и ждал, по её велению. – «Ни в чём не отказывай себе. Бери всё, что пожелаешь». Даже после её слов – я вёл себя прилично и осторожно. Позволил себе взять только одну ягодку, но не более, продолжая ожидать готовности своего отвара и наблюдая за плавающими внутри травами. Я даже не замечал всё это время, как наблюдала за мной Ведьма, сев напротив. - «Что-то беспокоит тебя, Охотник?» «Нет, я просто… Я не думаю, что заслуживаю всего этого». – Я не стал скрывать своей скромности от Ведьмы. Мне и в правду было сложно заставить себя есть все эти непонятные овощи и ягоды. И нет, я не боялся еды, я боялся… обилия этой еды. Она буквально выложила все свои запасы специально для меня. «Голод не залечит твоих ран, Охотник. Он лишь заберёт твои оставшиеся силы, иссушая тебя изнутри медленно». – Она продолжала предлагать мне свою еду, стараясь повернуть овощи в корзинке более приятной и аппетитной стороной. Даже опустила глаза в лёгкой обиде или стеснении, признаваясь спокойно: - «Я понимаю, мои яства не пойдут на королевский стол, а вкус и вид их не радует глаз, но… Мне больше нечем оплатить тебе за твой труд». «Мой труд не нужно оплачивать. Всё должно идти другим ходом: Я должен оплачивать за свою спасённую жизнь… которую я даже не просил спасать, или даже лечить». – И вновь я перебрался на эту жалкую тему, Ведьме на удивление. Начал оправдывать свои труды и старания, стараясь вбить себе, и ей: - «Пока я не выплачу свой долг – я продал тебе свои руки и жизнь. Стал рабом, если быть проще». Ведьма слышала меня, и не была рада моим словам. В её монотонном голосе появилась лёгкая нотка строгости, пока она говорила мне, с тем же "пустым" лицом: - «Я найду в себе смелости признаться тебе, Охотник. Твоё появление растопило тёмные огни страха во мне, ибо простой охотник не ступит столь глубоко в болота без цели. Осознавала я, каким будет путь мой, и я принимала его. Не видела я в тебе гостя доброго, и я… держу вину на сердце своём». Её слова… они дотронулись до чего-то внутри меня. Я верил им и понимал смысл, хотя сам противился осознать и признать это. И пока я слушал Ведьму и наблюдал за ней, не находя смелости прервать молчания – она улыбнулась. Аккуратно и тепло. «Я нашла возможность исправить свою ошибку, сделав новую вскоре. Но я уверенна, Охотник, что и её я в состоянии решить». – С этими словами, она подвинула к себе мою кружку, аккуратно перемешивая содержимое маленькой деревянной палочкой, параллельно пытаясь утрамбовать всё на самом дне: - «Отдыхая в колыбели снов, ты позволил мне заглянуть на корень всей твоей боли. Той, что прерывала отдых твой, наполняя разум болью нестерпимой». «Подожди… Это… ты мне шептала, что я разбит и уничтожен?» - Мне не хотелось прерывать Ведьму в этом моменте, но мне очень уж хотелось узнать ответ. И она ответила мне кивком, даже не скрывая и не стесняясь этого. «Я не скрыла от тебя правды, Охотник, и сейчас её не посмею скрыть». – Продолжила она, аккуратно дунув в мою кружку, медленно отдавая её в мои руки. – «Убедилась я в доброте сердца твоего. Увидела, каким огромным является оно. И помогла я тебе найти путь. Избежать боли этой, что терзала твой разум и душу. А после – нашёл ты свою дорогу из тьмы, и уснул, оставив лишь слёзы на щеках и ресницах своих. Уверяю тебя, Охотник – сердце, полное зла, не прольёт слёз… и не сделает того, что сделал ты». Другими словами: Я заслужил её уважение простой уборкой и слезами. Мне было стыдно осознавать это, но… раз уж она и в самом деле считает меня своим почётным гостем и никем более… - «Так или иначе – я должен платить за доброту. Гость или нет, но свою конуру я тоже должен заслужить. А это значит… делать самые кретинские задачи и бегать к чёрту в закоулок, если будет таков твой каприз. Другими словами – Раб-отать». Вновь она показала мне свою улыбку, сделав аккуратный глоток из своей кружки. И я… тоже глотнул своего отвара, почувствовав лёгкий, сладко-кислый привкус, который быстро смывал собой более внятный, мятный. «Никогда ещё я не слышала столь странных слов и выражений, Охотник. Они кажутся мне непонятными… и смешными, порою». – Призналась она вскоре. Напрямую заявила об этом без единой капли эмоций, как на лице, так и в голосе. И я поступил так же, со вздохом признаваясь: - «Ты не единственная, кто так думает». И так, со временем, я медленно начал привыкать к своей Хозяйке. Я всё ещё не доверял ей и ненавидел её за прошлое моё «воскрешение», но… что я мог теперь поделать? Порезать себя вновь? Она ведь спасёт меня вновь, и оправдает свои действия уверенным: «Ты бы поступил так же». И… она будет права. В этом вся моя слабость – помогать и наивно верить.