Презренная

Руки-кобры цепко впились клыками в зеленую кожу, утягивая и без того ослабленного ядом Леонардо за собой. Когда ученик Сплинтера оказался рядом в Карай, она подпрыгнула, сделала разворот в воздухе и нанесла сильный удар, отбрасывая Леонардо на несколько метров и окончательно лишая того всяких сил. Черепаха болезненно стонал и оперся о руки, пытаясь хотя бы приподняться на четвереньки, но боль вкупе с головокружением были сильнее него. Леонардо болезненно простонал и замер в напряжении, видя, как Карай идет на него. — Ты слаб, Лео, — змеиным, едким голосом протянула Карай, ступая медленной походкой, пока ее длинные руки-корбы тянулись по земле следом. Ее голос не выражал ничего: ни гнева, ни сожаления, ни ликования. Он был холоден, возможно, слегка насмешлив — она разговаривала словно бездушная машина. Точно так же сражалась: каждое движение четкое, отточенное, совершенное, но не было в них чувств. Она боролась не от ненависти, обиды или чего-то еще — просто боролась. Леонардо понял все сразу, едва только услышал ее голос на другом конце телефонной линии. Карай сразила всех одного за другим. Первой была Эйприл — Кирби принес ее в логово с диким ужасом на лице и с рассказом о том, как ту, покусав, отравили змеи, непонятно откуда-то взявшиеся в их доме посреди ночи. Далее — Кейси, Майки и Раф, в соответствующей очередности. После чего Карай позвонила ему по телефону младшего брата. «Микеланджело, Рафаэль и Кейси Джонс у меня, — протянула куноичи, шипя, — приходи за ними, и не забудь взять Донателло». Донни пал следующей жертвой ее смертельного яда. Леонардо удавалось бороться, но силы были на исходе. Вот-вот они все погибнут, отравленные, а затем Карай доберется до Сплинтера. Нет, он не может допустить этого. Он не даст Шреддеру забрать у него сенсея, братьев и Карай. — Карай, — громко воззвал он к ней с легкой хрипотцой в голосе — от яда горло напрочь пересохло, говорить давалось не так уж легко, — ты должна послушать меня. Шреддер посадил в твоего голову червя, с помощью которого он контролирует твое сознание… — он помнил, как точно такое же произошло со Слэшем, Рафаэлем, Роквеллом и остальными — все они мигом обратились в бездушных кукол Шреддера, которыми он повелевал без особых усилий. Словно они больше не были людьми — стали частями механизма, оружием для достижения нужной Ороку Саки цели. — Ложь не поможет, Лео, — отмахнулась Карай, остановившись в двух-трех метрах от лежащего на земле ученика Сплинтера. Руки-кобры взвились, шипя раздвоенными языками. — Лучше приготовься умереть. — Это не ложь, Карай, — громкий голос Мэй эхом разнесся по пустому тоннелю метро, раздаваясь откуда-то позади, и заставил Карай и Леонардо напрячься, кинув взгляд в сторону девушки. Потрепанная, местами поцарапанная, но продолжавшая гореть яростью, она стояла посреди пути в десятке метров от Карай, сжимая в руке вакидзаси. Дочь Сплинтера хищно прищурилась, окинув ее презрительным взглядом. — Шреддер контролирует твой рассудок. — Что ты здесь делаешь? — процедила Карай, разворачиваясь в сторону бывшей подруги. — Я пришла положить конец всему этому, — мрачно отозвалась Мидзуно, решительно расправив плечи. — Я больше не позволю Шреддеру вершить свои грязные дела. Помыкать мной, отравлять мою жизнь и уничтожать меня изнутри. И я не позволю ему делать то же самое с тобой, — Мэй поджала губы, понимая, что она говорила, и осознавая, как это воспринимает Карай. Неважно, что она под контролем Шреддера в настоящий момент; у нее все еще остались воспоминания о событиях былого времени. Столько раз Мэй играла на ее чувствах, лгала и манипулировала фактом их сестринской связи… Но теперь все будет по-другому. — Вот как?.. — саркастически усмехнулась Карай, изогнув бровь. — Значит, ты предала Клан Фут? — казалось, она нарочно пропускала мимо ушей львиную долю слов Мэй, в которую и был вложен самый главный смысл. Конечно, находясь под контролем Шреддера, дочь Сплинтера не хотела зрить в корень. Для нее все было поверхностным и черно-белым: предала клан, предала Ороку Саки. Но почему — она не видела. Сейчас Шреддер был для нее едва ли не иконой, ведь был властен над ее сознанием. — Впрочем, чего еще следовало ожидать от тебя? — Мэй нахмурилась в непонимании. — Ты бы никогда не стала одной из нас. Ведь ты слишком слаба, — Карай резко сорвалась с места, бросаясь на бывшую подругу — Мэй несколько раз уклонилась от змеиных рук, после чего, подпрыгнув, сделала сальто в воздухе, в момент которого запустила в Карай метательный нож — со свистом разрезав воздух, он пролетел прямо перед лицом девушки, едва не оставив на нем яркую красную полосатую отметину. Брови куноичи взлетели вверх в гневе и легком удивлении. Отшатнувшись на шаг назад, она затем развернулась в сторону Мэй, которая оказалась уже за ее спиной, и придав человеческое обличие своим рукам, и выхватила из ножен клинок, замахиваясь на Мидзуно — сталь со звоном столкнулась со сталью. Девушки оказывали одинаковое сопротивление друг другу, медленно петляя из стороны в сторону, продолжая напирать с одинаковой силой. — Я не хотела драться с тобой, Карай… — процедила сквозь зубы Мэй, раздраженно хмурясь от упавшей на лицо серебряной пряди, заградившей ей часть обзора. –…но тебе придется, — закончила за нее куноичи. Враждебно зашипев, она показала длинный раздвоенный язык и выплюнула яд — Мэй отпрыгнула в сторону, тем самым не позволяя Карай отравить себя. Посмотрев на бывшую подругу, Мидзуно загорелась гневом. — Признай же, — едко протянула Карай, выпуская в ее сторону руки-кобры — Мэй преградила им путь, выставив вперед клинок. Обеими руками она держала его, сопротивляясь напору змей, что сжимали в своей пасти лезвие. В конце концов, на сей раз Карай оказалась сильнее, да и Мидзуно успела порядком вымотаться. Все-таки, она предварительно сожгла логово Шреддера, который едва не задушил и не утопил ее. Но Мэй продолжала держаться, не желая сдаться и проиграть. — Тебе не победить меня, — с ухмылкой сказала Карай и ударом ноги отбросила девушку в сторону — Мэй прокатилась несколько метров, и все же нашла в себе силы подняться, сидя на четвереньках и тяжело дыша. Сейчас она соберется с мыслями, встанет на ноги и продолжит. Она смогла одолеть Шреддера, сможет одолеть и Карай… — Ты всегда была слабее, — едко протянула дочь Сплинтера, — всегда была хуже, — глаза Мэй округлились, сама она вздрогнула. Слова пронзили точно в сердце. — И ты всегда завидовала мне, — когтями она впилась в землю, пытаясь загасить нарастающую волну обиды. — Поэтому ты ушла, верно? — Мэй подняла на нее непонимающий взгляд. Карай стояла прямо над ней, ухмыляясь. — Потому что ты осознаешь свою ничтожность, — на глаза навернулись слезы. — Бегство — это все, на что ты способна, — все то же, что все это время говорил ей Шреддер. Мэй словно окунули в омут воспоминаний, топя в боли и не позволяя всплыть на поверхность. Но нет. Прошлое больше не будет ее якорем. Память — не единственное из оставшегося у нее. — Хочешь знать, на что я способна? — процедила сквозь зубы Мэй, поднимаясь на ноги и недобро сверкая глазами. Разжав кулаки, она выпустила когти и тут же набросилась на Карай, оставляя три багровых отметины на ее щеке — та болезненно рыкнула и отшатнулась назад, после чего выпустила в сторону Мидзуно одну из своих рук-кобр — та перехватила ее, крепко сжимая змею пальцами, впиваясь в нее острыми ногтями. Карай попыталась вырваться, чувствуя явный дискомфорт, но не смогла — тогда запустила вторую руку. И вновь Мэй перехватила и ее. — Может быть я слаба, — она стремительно приблизилась с Карай, нанося ей удар в живот и отталкивая на метр два. — Может быть, — она подпрыгнула в воздухе, перемещаясь за спину и делая подсечку. Дочь Сплинтера упала на землю, болезненно айкнув, — я недостаточно хороша. Но по крайней мере, — она подняла лежавший в метре от нее вакидзаси, — я не марионетка Шреддера. Я никому не принадлежу и никогда не буду, — Мэй занесла меч за спину, намереваясь ударить Карай, как вдруг ее окликнул Леонардо: — Нет! — громко прокричал лидер. — Не надо! — вытянув руку вперед, он с просьбой в синих глазах смотрел на одержимую злобой Мэй. Девушка вздрогнула и поджала губы, резко осознавая, что она едва не убила Карай. Опустив клинок, она обернулась назад, но уже не увидела там никого. Карай сбежала всего за несколько мгновений, скрывшись вдали тоннеля. Окинув уходящие в никуда железнодорожные пути метро растерянным взглядом, Мэй невольно выронила из рук меч. — Мы обязательно поможем ей, — ободрительно, с надеждой протянул Леонардо, встав рядом с девушкой — подсознательно он чувствовал то, что она также беспокоится о Карай. Он слышал их разговор от и до. Действия Мэй были результатом гнева, вызванным словами дочери Сплинтера, что, в свою очередь, были сказаны из-за пагубного влияния Шреддера. Карай не сказала бы подобное — за нее это делал Ороку Саки. Повисло неловкое, тяжелое молчание. Мэй глубоко выдохнула и сложила руки на груди, бросив на Леонардо неуверенный, полный сомнений взгляд. — Я знаю, что сделала много… — она замялась, подбирая нужное слово, — неправильных вещей, — виновато отвела взгляд, нахмурившись. — И что вряд ли заслуживаю прощения, но… это Шреддер сделал меня той, кто я есть. Он толкал меня на эти поступки, — мрачно протянула Мэй, напрягаясь сильнее прежнего. — Я ушла от него, раз и навсегда. И я хочу помочь вам уничтожить его, — ее голос приобрел оттенки злобы и ненависти, которые нарастали с каждым словом, — его и весь Клан Фут. Он заслуживает жестокой расправы за все, что сделал. — Мы не ставим месть своей целью, — спокойно отозвался Леонардо. — Но если ты готова принять нашу сторону… — он задумчиво нахмурился, — мы будем не против, — Мэй приулыбнулась, сердце замерло. Ее не отвергли, не бросили — ее поняли и приняли. Возможно, теперь она обрела все, что так долго искала. — Нужно помочь остальным, — бросил Леонардо, направляясь в сторону бессознательных братьев. И все же, не все дела были кончены.

***

Первым, что услышал Рафаэль по пробуждению, были голоса Сплинтера и Леонардо, смешавшуюся в одну неразборчивую кучу. Только с течением времени он, все больше приходя в себя, стал различать то, что они говорили, — то была древняя целительная мантра. Он видел, как сенсей применял ее к самому себе и она, при всем скептицизме темперамента, действительно работала. И ведь правда — с каждым новым произнесенным словом ему становилось все легче и легче. Яд постепенно покидал тело, а силы восстанавливались. Наконец, Рафаэль смог поднять тяжелые, словно налитые свинцом веки. Поначалу прищурился — яркий белый свет резко ударил в глаза, а затем медленно открыл их. Зрение вернуло свою четкость быстро, и Рафаэль увидел над собой Сплинтера — тот смотрел на него с облегчением и радостью в глазах. Приподнявшись на локти, Рафаэль окинув взглядом лежащих подле братьев, Эйприл и Кейси — некоторые уже приходили в себя, исцеленные, а некоторым все еще занимался Леонардо. Рафаэль очнулся первым. — Спасибо Вам, учитель Сплинтер, — искренне отозвался он. А ведь все-таки, он мог умереть. Рафаэль помнил, как болезненно и мучительно проходили те десятки минут, в течении которых его организм был во власти яда. Казалось, тогда каждая секунда была вечностью. — Я должен благодарить небеса за то, что позволили мне спасти вас, — со слезами на глазах произнес Сплинтер. Когда Леонардо принес своих братьев и Кейси в логово, Хамато Йоши поначалу очень растерялся. Состояние их было плачевным, и в то же время он должен был заниматься Эйприл, которая тоже была отравлена. Смерть нависала над ними тяжелой тенью — он мог потерять самых близких его сердцу. Это вселяло диковинный страх. Но теперь, казалось, все было позади. Только вот Мива, его любимая дочь, все еще была в лапах монстра. Ее он спасет непременно, пусть только сыновья восстановят силы… — Мы не справились бы без посторонней помощи, — добавил Леонардо, привлекая внимание Рафаэля. Тот вопросительно нахмурился, и лидер, как бы намекая, кивнул назад. Рафаэль перевел взгляд выше — в тени дверного проема, скрестив руки, стояла Мэй, мрачно наблюдая за всем происходящим. Их взгляды встретились. Рафаэль замер, не в состоянии подобрать подходящие слова и отчасти не веря тому, что видел; а Мэй вздрогнула, невольно напрягаясь. Они смотрели друг на друга несколько секунд, которые тянулись долго-долго, словно резинка, пока Рафаэль вдруг не выпалил с негодованием: — А она-то что здесь делает?! Мэй тяжело вздохнула, поджала губы и покинула додзе, скрываясь в темноте коридора.