***
Тигриный Коготь примчался в лабораторию Стокмана, едва только по зданию Клану Фут разнеслась паника, связанная с внезапно начавшимся пожаром. Обладая сильным чувством верности, он не мог не думать о том, что случилось со Шреддером, и потому почувствовал определенное облегчение, когда, войдя к Стокману, застал лидера Клана Фут почти что целым и невредимым. Сняв шлем, Ороку Саки сидел на кушетке, сгорбившись и сверля мрачным взглядом пол, пока Бакстер кружил вокруг него, обрабатывая раны и ожоги. — Учитель Шреддер, — говоря с явным волнением в голосе, подлетел к нему Тигриный Коготь, — что произошло? — Саки свел брови к переносице. — Вы в порядке? — метнул на тигра раздраженный взгляд, прищурив глаза. — Мэй предала меня, — мрачно протянул Шреддер, проигнорировав второй вопрос Такеши. — Она оказалась куда сильнее, чем я думал, — он сглотнул, чувствуя легкое жжение в горле. Тигриный Коготь нахмурился, тихо рыча в недовольстве. — Это было ожидаемо, — сказал он. — Девчонка никогда не внушала доверия. Она упряма и своевольна, — и Тигриный Коготь был полностью прав. Шреддер полагал, что страх, который он взращивал в ней на протяжении стольких лет, способен удержать ее. Думал, достаточно лжи, угроз и кнута. Но Мэй, кажется, отчаялась окончательно, раз уж пошла на подобный поступок. Он помнил, как безумно горели ее глаза: даже когда он приставил лезвие к ее горлу, она все еще нашла силы бороться и ненавидеть. И все же, была в ее словах истина: страх дает мнимую власть. И Шреддер чувствовал, как одно ускользает за другим. — Но, — сказал вдруг Тигриный Коготь, — у Вас все еще есть Карай. Если Вы направите свою власть над ней в нужное русло, — слова Тигриного Когтя заставили сердце Шреддера пропустить удар от внезапно нахлынувшей жгучей злобы, — Вы сможете победить, и… — Карай непременно выполнит все мои поручения, — резко отозвался Шреддер, хватая в руки Куро Кабуто и надевая его, скрывая лицо под сталью. — Она избавится от Сплинтера и его учеников, — он стремительно зашагал к двери, — и когда все, что от нее требовалось, будет выполнено, — произнес он уже на выходе, — Клан Хамато перестанет существовать, — он бросил на Тигриного Когтя мрачный взгляд, тем самым давая ему знак — теперь Такеши понимал, что именно происходит в голове Шреддера. Он решил вырывать заразу с корнем — и это правильная мысль.***
Сердце Рафаэля едва не выскочила из груди, когда исцарапанный мотоцикл пронесся меж друх фургонов, после чуть не столкнувшихся вместе — недовольные водители принялись активно сигналить. Нет, он всегда был любителем острых ощущений, однако он также старался соблюдать какую-никакую осторожность. Мэй же, казалось, и вовсе не была знакома с этим понятием. Едва не соскользнув с сиденья на очередном резком повороте, Рафаэль покрепче прижался к Мэй — ему сама по себе не нравилась идея того, что Мидзуно сидит за рулем: он хотел занять место водителя, однако мотоцикл-то ее, да и настойчивости у нее не отбавлять — и недовольно воскликнул: — Ты можешь быть хоть чуточку осторожнее?! — А в чем дело, — с долей язвительности протянула Мэй, — тебе страшно? — и разогналась еще сильнее. Скорость, казалось, достигла своего предела; адреналин так и бурлил в венах. О, как же ей не хватало этого чувства! Чувства свободы, легкости и скорости. Серые глаза загорелись пламенем азарта, когда где-то позади завыли полицейские сирены, — а вот Рафаэль не разделял подобного энтузиазма, с легким напряжением обернувшись назад: действительно, на горизонте появились два автомобиля, следующих прямо за ними. — Нас преследуют, ты в курсе? — Мэй в ответ промолчала. — Это полиция, человеческая полиция! — закатила глаза в ответ на недовольные возгласы Рафаэля. — Как думаешь, что будет, когда нас все-таки догонят? — вопрос был скорее риторическим, и ответ на него был до банального очевиден: два мутанта, гоняющих по улицам Нью-Йорка, — шокирующая сенсация. Мэй прекрасно понимала это, однако ставить крест на собственной жизни лишь из-за собственного облика не собиралась. Ее порицали всю жизнь, она справлялась — так почему должна переживать сейчас? — Просто заткнись и доверься мне, — шикнула девушка и резко свернула на ближайшем повороте, после чего, преодолев несколько метров узкой улицы, расположившейся между двумя пятиэтажками, начала тормозить и, когда мотоцикл должен был вот-вот пронестись рядом с закрепившейся на стене пожарной лестницей, громко воскликнула: — Прыгай! — сорвалась с места, отталкиваясь ногами от сиденья, и схватилась руками за перила лестница, вися в нескольких метрах над землей. Рафаэль оказался рядом спустя несколько секунд. Вдвоем они наблюдали, как утративший равновесие мотоцикл с грохотом врезается в стену, оставляя на кирпичах трещины и приличную вмятину. Ученик Сплинтера растерянно хлопал глазами, хмуро сведя брови к переносице, а затем, когда полицейские сирены стали отчетливее, они вдвоем отправились наверх, скрываясь от представителей порядка на крыше. Мэй с легкостью перепрыгнула через приподнятый край и облегченно выдохнула, разминая костяшки пальцев. Растрепанная, она, казалось, даже просияла, воспылавшая бодростью, чего сказать нельзя было о Рафаэле. — Если бы я знал, чего мне стоит это «развлечение», — буркнул он, потирая подтянутое плечо, — ни за что не согласился бы. Лучше бы сидел и смотрел глупый сериал Лео… — Да ладно тебе, — бросила Мэй, доставая из кармана пачку сигарет. — Ничего же не произошло, — закурила, взяв одну в зубы. Развернувшись к краю крыши она, присев на корточки, наблюдала, как полицейские, окружив разбитый мотоцикл, о чем-то переговаривались, внося какие-то пометки в блокноты. — Тебе что, — подошел к ней Рафаэль, — даже байк свой не жалко? — Совсем нет, — с легкостью отозвалась Мэй. — Во-первых, в городе еще полно транспорта, — протянула она с некоторым азартом, — а во-вторых, он и не мой даже. — Ясно, — закатив глаза, протянул Рафаэль и скрестил руки на груди, — крадешь чужое. — А ты осуждаешь? — изогнув бровь, с легким намеком на сарказм протянула Мэй. Конечно, осуждает — Сплинтер растил их в условиях с высокими моральными устоями, стараясь, вне зависимости от темпераментов братьев, воспитать их них достойных личностей. Само собой, аморальные привычки Мэй шли вразрез с таким воспитанием. Однако Рафаэль, видя, как девушка буквально сияет, наслаждаясь подобным времяпровождением, решил не выражать свое осуждение. Он промолчал, раздражительно фыркнув, и с легкой небрежностью кинул: — Пошли. Нет здесь ничего интересного. Перепрыгивая по крышам, они наблюдали за происходящим в городе, иногда сцеплялись в небольших, шутливых соревнованиях и много-много говорили на разные темы. Мэй чувствовала себя по-настоящему счастливой в новом окружении, которое давало ей поддержку и сочувствие. Первое время было жутко непривычно: восемь лет она росла в угнетающей обстановке и, вырвавшись, никак не могла отвязаться от старых привычек. Нет, безусловно, некоторые черты останутся с ней на всю жизнь — однако Мэй научилась перерабатывать их, направляя на иные виды деятельности. И все же, две мысли, плотно переплетенные с ее горьким прошлым, продолжали цепко удерживаться в голове: Карай и жажда мести. Впрочем, Мэй нисколько им не противилась. Она искренне желала помочь дочери Сплинтера и не менее хотела принести воздаяние — свершить справедливость и уравнять чаши весов. Только разница была в том, что теперь она сумела отыскать в этих мыслях топливо, а не яд. Пламя ненависти, которым горело ее сердце, было лучшей мотивацией. Вскоре начало смеркаться. Голубое небо заплыло огнями и перьями облаков, окуная город в золото. Рафаэль рывком переместился на соседнюю крышу и помчался дальше, как вдруг, услышав голоса, резко остановился, смотря вниз. В подворотне пылала рыжеволосая макушка, в обладательнице которой он тут же узнал Эйприл, а на соседнем доме, что был чуть пониже, стремительно передвигался Донателло, направляясь, очевидно, навстречу О’Нил. Рафаэль был несколько удивлен: неужто эти двое на свидании? Предположение весьма наивное, но кто знает. Может быть, Донни-таки решился действовать, а не просто скрипеть зубами, с ревностью глядя на тем, как Кейси осыпает Эйприл вниманием, без стеснения показывая свою симпатию. — Стой! — шепнул он Мэй, выставив перед ней руку, как бы останавливая. Мидзуно покосилась на него с непониманием, однако уже через секунду, стоило ей взглянуть вниз, на нее снизошло озарение. — Не будем мешать нашим голубкам, — с нотками сарказма протянул Рафаэль и присел на корточки, прячась, но одновременно сохраняя обзор. Мэй последовало его примеру, в точности копируя позу. Ей было не менее интересно. За те пару недель, что она провела в черепашьем логове, она успела сделать немалые выводы о взаимоотношениях в этой дружной, если можно так выразиться, семье. То, что Донателло влюблен в Эйприл было очевидно едва ли не сразу. Общался он с ней мягко, учтиво, проявлял искреннюю поддержку и заботу. Это даже показалось Мэй несколько странным. Насколько она могла судить по их прошлым, не самым приятным встречам, Донателло был — по крайней мере, казался ей таковым — жутко серьезным и несколько занудным (что, впрочем, как оказалось, скорее можно приписать Леонардо). Однако поведение ученого в бытовой обстановке разительно отличалось от того, к которому она привыкла. Он, несмотря на свой незаурядный ум, все же был достаточно добрым. Донателло почти сразу оказал Мэй помощь, предлагая вернуть ей человеческий облик — у него как раз оставалась лишняя порция ретромутагена, которую так и не истратили на Карай ввиду ее уникального организма. Однако и Мэй противоядие не помогло; ведь вещество, благодаря которому она мутировала, как выяснилось чуть позже, пусть и было основано на мутагене, но все же имело несколько иной состав. Здесь требовался совершенно иной ретро-мутаген, и Донателло пообещал приступить к его разработке, горя желанием помочь Мэй. А вот объект его воздыхания — Эйприл О’Нил — такой же теплоты в отношении Мэй не испытывала. Она прекрасно помнила, как Мидзуно воспользовалась той малейшей каплей доверия, что в ней зародилась, а после собственноручно сдала кренгам. Само собой, доверие Эйприл было подорвано, и она старалась, по меньшей мере, пренебрегать присутствием Мэй, не желая как мириться, так и разжигать конфликт. Возможно, им обеим нравилось сосуществовать в таком прохладном, не лишенном враждебной искры, отношении. Расслышать, о чем говорили Донателло и Эйприл, было крайне проблематично, однако прикинуть по меньшей мере окраску диалога можно было по движению: Эйприл жестикулировала активно, а нотки ее голоса — он, не смотря на абсолютную нечеткость слов, доносился вверх — были тревожны.Среди всего потока слов Рафаэль и Мэй смогла различить одно: «кренги», — и тут же скептически переглянулись, напрягшись. Дверь гаража, находящегося рядом, вдруг распахнулась, и Эйприл, схватив Донателло за руку, потащила его туда, скрываясь в темноте прохода. Дверь опустилась, и из здания раздался громкий возглас Донни, за которым последовали неясные шорохи, а следом — мертвая тишина. Рафаэль нахмурился и потянулся за трезубцами, готовясь немедленно переходить к действию, однако Мэй вовремя остановила его, удержав за руку, и недоверчиво протянула: — Что-то мне это не нравится. — Да, мне тоже, — с раздражительностью и нетерпением отозвался Рафаэль. — На Эйприл и Донни только что напали кренги! — Я сомневаюсь, что это были они, — Мэй нахмурилась в задумчивости, прожигая взглядом дверь гаража, словно ожидания, когда оттуда кто-то появится. Темперамент покосился на нее с вопросительностью. — Мы… Клан Фут, — осеклась она, прикусив внутреннюю сторону губы, — неделями не получал от кренгов никаких новостей, хотя Шреддер уже давно сотрудничает с ними, — Рафаэль свел брови к переносице, рассуждая. — Не кажется ли тебе это подозрительным? — Думаешь, это ловушка? — Вполне возможно. И также возможно, что это дело рук Шреддера, — Мэй выпрямилась в стоячее положение. — Нам лучше вернуться в логово и сказать остальным.***
— Ребята! — звонкий голос Эйприл эхом разнесся по пустому голову. Никто не отозвался — О’Нил вновь позвала черепах; и спустя десяток секунд из своей комнаты показался Леонардо. — Привет, Эйприл, — приветственно произнес лидер и, оглянувшись по сторонам, вопросительно добавил: — А где Донни? — Эм… — замялась девушка, дернув плечами в недоумении. — Я не знаю, я только что пришла. — У вас ведь должна была состояться встреча, — с легким удивлением сказал Лео. — Я с ним сегодня не говорила, — отрицательно покачала головой Эйприл. Странно, очень странно: Донни ни с того ни с сего покинул логово, ссылаясь на то, что должен встретиться с О’Нил, а затем и Майки куда-то умчался, не сказав ничего вразумительного. Едва лидер успел задуматься насчет происходящего, подозревая свои братьев в каких-то грязных тайных делишках, которое они, как всегда, должно быть, решили утаить от «занудного надзирателя», как вдруг в логово поспешно вошли Рафаэль и Мэй. Оба они казались весьма напряженными, и впали в ступор, едва увидев Эйприл. — Что ты тут делаешь?! — в недоумении выпалил Рафаэль. — Я пришла к вам, — хмуро отозвалась О’Нил, скрестив руки на груди, — как и всегда делаю по средам. — Но ты ведь… была с Донателло, — непонимающе протянула Мэй, даже не беря в расчет того факта, что их, помимо прочего, схватили неизвестные, затаившиеся в гараже. — С чего вы все решили, что я должна быть с Донни? — недоумевающе произнесла Эйприл. — Я все это время была в школе. — Тогда дело дрянь, — резко высказалась Мэй. — А что произошло? — Леонардо, как и О’Нил, выражал явное непонимание и потерянность. — Мы видели Донни и Эйприл на одной из улиц, — рыжеволосая удивленно вскинула брови, услышав слова Рафаэля. — А затем они ушли в гараж и их там, кажется, что прихлопнул. — Но, повторяюсь: я никуда не ходила, — вновь сказала Эйприл уже с тревогой в голосе. — Я так и знала, — мрачно произнесла Мэй. — Похоже, нам решили устроить ловушку. И это определенно дело рук Шреддера, — остальные переглянулись с явном волнении, в то время как Мидзуно быстро оглядела черепашье логово на наличие на младшего из сыновей Сплинтера. — А где Микеланджело? — Он ушел, — пожал плечами Леонардо. — Сказал, у него дела. — И ты даже не спросил какие? — раздражительно, с нотками разочарования, выпалил Рафаэль. — Ты ведь знаешь Майки — какие у него вообще могут быть дела? Обычно он только создает нам проблемы, — вдруг телефон Леонардо, лежащий на диване, громко завибрировал и зазвенел, оповещая всех о пришедшем сообщении. Лидер взял свой гаджет в надежде на сообщение от Майки, и не ошибся. «Чуваки! КРЭНГИ!!!» — гласила первая строка сообщения. Леонардо развернул его, чтобы прочесть, и, с удивлением вскинув брови, объявил о содержании остальным: — Майки говорит, что выследил кренга на заброшенном складе на Говард Стрит, — Эйприл тут же ринулась к лидеру, перечитывая сообщение уже собственными глазами, в то время как Рафаэль и Мэй не сдвинулись с места, переглянувшись в недоверии к услышанному. — Это точно ловушка, — сделала вывод Мэй. — Согласна, — утвердительно кивнула О’Нил. — Мы давно не слышали о кренгах. — Кто бы это ни был, — с боевым азартом протянул Рафаэль, разминая костяшки пальцев, — мы должны добраться до них и со всем разобраться, — Леонардо решительно кивнул, соглашаясь со словами темперамента. — Эйприл, ты остаешься здесь, — строго произнес он. — Я? Ни за что, — с упрямством отозвалась куноичи. — Я иду с вами. — Ладно, — вздохнул Леонардо, успокаивая нарастающее на сердце беспокойство. — Просто держись рядом.***
К тому моменту, когда они вчетвером прибыли на склад, на улице окончательно стемнело. Впрочем, это только играло на руку двум ниндзя и куноичи: тьма — стихия воина. Тихо они пробрались внутрь, спустились на самый низ, аккуратно и осторожно цепляясь за различные балки и крепления. Оказавшись, на земле, они тут же были встречены встревоженным напополам с облегчением возгласом Донателло: — Вы? Наконец-то! — он казался чем-то жутко перепуганным. — Скорее, вытащите нас! — лидер метнулся вперед без задней мысли, желая помочь братьям, как вдруг Эйприл, присмотревшись, взволнованно окликнула его: — Стой, нет! — было поздно — рука Леонардо уже пала на Донателло и прошла сквозь его тело, рассеивая голограммы братьев в пыль. Едва уловив это мгновение, Мэй напряглась и выхватила вакидзаси, сжимая рукоятку в кулаках. Вдруг мертвую тишину склада вдребезги раскрошил звонкий голос Карай: — Так-так… — коварно протянула девушка, изгибая губы в едкой ухмылке. — Но вижу вы решили облегчить мою задачу, — со всех сторон куноичи была окружена голограммами — Эйприл, Донателло, Микеланджело и Мураками. Словно восковые фигуры, они стояли ровно и неподвижно, прожигая взглядом пустоту. — Карай...? — удивленно обронил Леонардо. Мэй, что испытывала по отношению к дочери Сплинтера не менее крепкие чувства, тем не менее, нисколько не удивилась — лишь напряженно поджала губы, готовясь в любой момент ринуться в бой. Пока Карай под контролем Шреддера, сестринские узы значения не играют — она жестока и опасна. — Неплохо, да? — самодовольно усмехнулась дочь Сплинтера. — Небольшой спектакль — и вот вы все у меня в руках, — сложив руки за спиной, куноичи принялась расхаживать туда-сюда, с упоением озвучивая все подробности своего плана: — Бакстер Стокман перехватил сигналы ваших телефонов и одолжил мне несколько своих маузеров. А вот использовать голограммы — уже моя идея… — она резко остановилась и посмотрела на четверку едким взглядом, произнося со сталью в голосе: — Теперь, когда вы все здесь, Сплинтер больше не сможет увиливать от сражения за ваши жизни. Из всех углов вдруг вышли остальные мутантливые прихвостни Шреддера, заряженные не меньшим боевым азартом, чем Карай. Рафаэль, Мэй, Леонардо и Эйприл тут же поспешили встать в круг спинами друг к другу, создавая таким образом определенную защиту. Оглядели фут-клановцев: все они определенно были настроены на жестокую схватку. Мэй поджала губы и враждебно зыркнула на Тигриного Когтя, оскалившего зубы в какой-то неясной бодрости и радости; а затем перевела взгляд на Ксевера и Брэдфорда: те, при виде Мэй, не разделили столь же приподнятого настроя. При виде девушки в их глазах загоралась ненависть. Мидзуно тяжело выдохнула, припоминая, о чем они совсем недавно разговаривали в лесу, и свела брови в решительности, не желая показывать определенное… сожаление. Если они остаются на стороне Шреддера — значит, они ее враги. Фут-клановцы стали атаковать без лишних промедлений, и членам Клана Хамато пришлось разбегаться врассыпную. Мэй тут же привлекла к себе внимание Брэдфорда и Ксевера, которые поспешили наброситься на нее. Мидзуно ловко уворачивалась, однако не спешила атаковать, боясь оплошать, и таким образом смогла вывести из строя Ксевера, который, к собственному несчастью, неслабо влетел в деревянные ящики, намереваясь схватить куноичи. Мэй подпрыгнула и обхватила руками люстру, пролетая в воздухе и тем самым оказываясь за спиной Брэдфорда, которому, помимо прочего, успела нанести удар ногой по спине, разворачиваясь в двух метрах над землей. Крис болезненно пискнул и тут же зарычал, поворачиваясь лицом к девушке. — Гнусная предательница, — с ненавистью выплюнул он. — Ты даже не представляешь, какую ошибку совершила, когда пошла против Шреддера, — он замахнулся на нее когтями — Мэй вовремя отшатнулась, и Брэдфорд, таким образом, лишь порвал ее майку, оставляя три полосы, сквозь которые виднелась фарфоровая кожа. — Тебя ждет жестокое наказание! — Думаешь, есть еще хоть что-то, чем Шреддер может напугать меня? — саркастично произнесла Мэй, отражая клинком удары Криса, которые тот наносил длинными когтями. — На что ты надеялась, когда ушла из Клана? — продолжил свой полный ярости монолог пес. — Думаешь, Сплинтер может дать тебе нормальную жизнь? — А кто может? Шреддер? — презрительно воскликнула девушка. Брэдфорд сжал кулак и замахнулся на нее — Мэй отпрыгнула и проехалась на коленях по полу. — Знаешь, теперь я поняла, — произнесла вдруг девушка. — Все вы служите Шреддеру только потому, что вы отчаялись. Ни у кого из вас нет настоящего чувства верности — даже у Такеши, — Мэй вновь проскользнула под массивной рукой Брэдфорда и ударила его ногой в живот, отталкивая на метр назад и заставляя того скорчиться от боли. — Общество никогда не примет мутантов, и никто из нас действительно никогда не получит нормальную жизнь. Шреддер знает это и умело этим пользуется. Вы не больше, чем просто его марионетки, — Мэй готова была атаковать Брэдфорда вновь, однако тут же вмешался Ксевер и одним ударом отбросил ее на несколько метров. Мидзуно поднялась на колени, утирая кровь, вытекшую из носа, и медленно приняла стоячее положение, пытаясь удержать равновесие вопреки жуткому головокружению. Все вокруг было размытым и нечетким. Тем временем у остальный бой проходил не менее напряженно: фут-клановцы наступали решительно и напористо, практически не оставляя шанса для победы. Леонардо понял это быстро и, видя, как Ксевер сильно ударил Эйприл, заставив ту упасть на землю, простонав от боли, крикнул ей: — Эйприл, немедленно уходи! Их слишком много! — куноичи хотела противиться, и непременно бы настояла на своем — только вот ситуация была не та. Действительно, и не победить в этой схватке. Она должна выбраться и предупредить Сплинтера. Он точно сможет помочь. Стараясь быть как можно более незаметной, О’Нил смогла прошмыгнуть без постороннего внимания, однако в самый последний момент, когда она уже собиралась открыть гаражные двери, со спины на нее напала Карай, окончательно добивая девушку: Эйприл упала, не в силах встать — боль во всех мышцах была слишком сильной. — Да это же наша маленькая куноичи… — едко протянула дочь Сплинтера. — Все никак не уймется! — Карай готова была нанести последний удар и лишить девушку сознания, однако на помощь Эйприл вовремя пришла Мэй: с боевым кличем она набросилась на дочь Сплинтера, привлекая ее внимание к себе, и здорово зарядила ей кулаком в челюсть, заставив Карай отшатнуться и болезненно прошипеть, слизывая кровь со свежей пульсирующей раны на губе. Куноичи разозлила конфронтация, и она бросилась на Мэй с горящими диким огнем глазами, однако та с легкостью отразила ее атаки: несколько точечных ударов, и Карай, попятившись назад, упала на колени, потирая виски в надежде справиться с внезапным потемнением глазах. Воспользовавшись замешательством противницы, Мидзуно тут же с грохотом подняла металлическую дверь, открывая проход на улицу и, схватив за запястье только что вставшую на ноги Эйприл, помчалась прочь со склада. Цепкая хватка Мэй позволяла О’Нил не отставать, хотя и поспевать за Мидзуно было трудно — она была куда быстрее, чем Эйприл. Глядя вслед двум куноичи, с каждой секундой все больше и больше отдаляющихся, Карай, прочистив горло, громко скомандовала, посмотрев на пробежавшего мимо Стеранко: — Отправьте за ними футботов, — ее глаза горели от ярости, — немедленно! — приказ куноичи был исполнение почти в ту же секунду, и уже совсем скоро десяток механических ниндзя бросились за девушками. Мэй быстро заметила погоню и тут же выругалась, не стесняясь нецензурщины. Эйприл обернулась назад и, увидев футботов, тут же переняла настроение Мидзуно. Девушки переглянулись в решительности. — Постарайся сдержать их, — сказала Мэй, получив в ответ понятливый кивок, и стремительно направилась за угол, выбегая на достаточно оживленную улицу, по которой рассекали автомобили. Сжав кулаки в напряжении, девушка беглым взглядом осмотрела улицу — под взгляд ее пал зеленый автомобиль, чей обладатель стоял в десятке метров от своего транспорта, о чем-то беседуя с темноволосой женщиной. Разговор их был расслабленным и нерасторопным, и Мэй без задней мысли ухватилась за этот шанс. Она быстро подбежала к автомобилю, запрыгнула внутрь и, под возмущенные восклицания ошарашенного мужчины, неуклюже развернулась, направляясь в сторону склада. Мэй притормозила столь же неаккуратно — впрочем, это не играло сейчас никакой роли. Эйприл, порядком уставшая, поспешила укрыться в автомобиле, и когда О’Нил села в салон, заблокировав двери, Мэй вдавила в пол педаль газа и направилась по маршруту, ведущему в логово, рассекая улицы на большой скорости. Эйприл пришла в себя довольно быстро, однако с осознанием действительности ее постигло не меньшее удивление. — Ты что, угнала машину?! — воскликнула О’Нил, искренне недоумевая, откуда у Мэй вдруг взялся автомобиль. — Какая к черту разница? — раздражительно фыркнула Мидзуно, когда чуть не врезалась в фуру, выехав на встречную полосу. — Я спасла нас. — Да, — утвердительно произнесла Эйприл, а затем недовольно буркнула вдобавок: — А сейчас мы умрем в ДТП… Ты хотя бы знаешь, как надо водить… — не успела она закончить, обхватив голову руками, когда машина прилично подпрыгнула, проезжаясь по лежачему полицейскому. — Понятия не имею, — без утайки призналась Мэй, пожав плечами. Этот ответ поразил Эйприл с двойной силой. Да, черепахи часто ввязывались в сумасшедшую езду, но они, по крайней мере, обладали водительскими навыками — Мэй же умела управляться только с мотоциклами. Тревога О’Нил усилилась пуще прежнего, когда на крышу упало что-то тяжелое, чье приземление отозвалось глухим металлическим грохотом. В боковом стекле Мэй разглядела край ноги футбота на крыше. — О, да ладно!.. — недовольно простонала девушка и перевела на Эйприл строгий взгляд: — Садись за руль и следи за дорогой. — Ты это серьезно? — с некоторым возмущением переспросила рыжеволосая. — За всю свою жизнь я водила только газонокосилку. — Ну, это примерно то же самое… — протянула Мэй как бы отмахиваясь. — Времени на споры нет. Неважно, умеешь ты водить или нет, нам нужно избавиться от футботов, — Эйприл была вынуждена, пусть и нехотя, согласиться. Осторожно и, тем не менее, без проблем в управлении, возникших в процессе, куноичи поменялись местами. О’Нил села за руль, напряженно сжимая его пальцами и пытаясь визуализировать в голове воспоминания о том, как несколькими минутами ранее водила машину Мэй. Не то, чтобы такой стиль управления автомобилем можно было посчитать эталонным образцом, но… все лучше, чем не доехать до первого поворота и уже разбиться вдребезги. Мидзуно в это время вылезла в окно машины, взбираясь на крышу, где ее поджидали двое футботов. Что ж, количество совсем небольшое… Бои на крышах автомобилей Мэй еще иметь не доводилось, ввиду чего сражаться ей было несколько труднее чем обычно; однако она все же быстро справилась с фут-воинами, кромсая механические тела на части. К тому моменту, когда с ними было покончено, Эйприл уже завернула в нужный поворот, где находился вход в черепашье логово. Остановка получилась небрежной и резкой. Девушки поспешно покинули автомобиль — О’Нил вышла, хлопнув дверями, Мэй слезла крыши, приземляясь на полусогнутые ноги — и, открыв двери, что вели в подземелье, постарались как можно быстрее добраться до черепашьего логова и сообщить обо всем Сплинтеру. Ситуация была критической: вдвоем куноичи вряд ли справились бы против всего Клана Фут, и здесь была необходимая оперативная помощь.***
Карай с упоением наблюдала, как черепахи, очутившиеся в камерах со специально подготовленными для них ловушками, из последних сил боролись с созданными для них препятствиями. Механизм каждой камеры был сложен и уникален, и единственным исходом для каждого из учеников Сплинтера могла стать лишь смерть: долго сопротивляться они не смогли бы в любом случае — банальная усталость в любом случае возьмет свое. В отдаленном углу мелькнули темные силуэты, просочившиеся в просторное помещение, расположившееся где-то среди лабиринтов канализации и по большей части заполненное водой, — фигуры остались незамеченными, укрывшись от глаз фут-клана в достаточно укромном месте. Сплинтер, Эйприл и Мэй, напряженно сжавшись в тени, внимательно наблюдали за происходящим. Карай, вальяжно расхаживая по платформе, нависшей над мутной, с неприятным запахом водой о чем-то беседовала с Тигриным Когтем. Слова были нечеткими, однако тон — бодрым и злорадствующим. Мэй поджала губы и свела брови к переносице. Ей было до жути больно и обидно осознавать тот факт, что Шреддер вот так просто взял Карай под свой контроль. Ее тяжелые мысли о судьбе подруги были прерваны подозрительным шорохом, который она услышала откуда-то издалека. Мэй не смогла точно определить направление, но напряглась еще сильнее, внимательно вслушиваясь. Вновь она услышала тот же звук — тяжелый, скрипучий, но относительно тихий. Девушка резко дернулась, вытащив клинок, и занесла его над головой Сплинтера — Хамато Йоши тут же пригнулся и растерянно посмотрел на куноичи, однако тут же обратил внимание на то, что, подняв вакидзаси, она сдерживала костлявую руку Брэдфорда, острые когти которой едва не вонзились в сенсея. Сплинтер среагировал быстро: ударил пса хвостом по ногам, заставляя того пошатнуться, и крепко приложив головой о стену, лишая сознания. Угроза в виде Криса была устранена, однако на созданный шорох тут же обратили внимание Карай и Тигриный Коготь. Достав оружие, они с враждебность посмотрели на трех членов Клана Хамато. Решительный взгляд янтарных глаз пересекся со столь же твердым взглядом Сплинтера. Он поднял руки, втянул воздух и приготовился прыгать в воду, намереваясь переплыть это расстояние и добраться до своей дочери. — Сплинтер, — окликнула его Мэй, — нет! — однако Хамато Йоши не услышал ее и прыгнул в воду. Едва он отплыл на несколько метров, как что-то тяжелое вцепилось в его ногу, утаскивая вниз. Сенсей обернулся: хищные глаза Ксевера сияли в мутной воде. Мутант оскалил зубы в ухмылке и, резко дернувшись, потянул Сплинтера ко дну. Эйприл и Мэй с замиранием наблюдали за тем, как по водной глади, постепенно исчезая, расходятся круги. Мидзуно подняла ошарашенный взгляд вверх: Карай и Тигриный Коготь просияли в победоносных ухмылках. Куноичи шумно выдохнула и, отбежав куда-то в сторону, взобралась на сплетения различных труб, по которым с характерным журчанием текла канализационная вода. С минуту она оказалась прямо на платформе, приземляясь на корточки и воинственно взмахивая клинком. — Карай, — решительно произнесла она, смотря в янтарные глаза куноичи. Дочь Сплинтера презрительно прищурилась и подняла подбородок, хмыкнув. — Ты должна выслушать меня. Шреддер… — Довольно болтовни, девчонка! — оборвал Мэй на полуслове Тигриный Коготь, направляя пистолет прямо в нее. — Всю свою жизнь ты только и делаешь, что мелешь языком. Но пора тебе по достоинству ответить за свои слова, — прорычал он с ненавистью и бросился в ее сторону, выхватывая из закрепленных на поясе ножен катану и занося ее для удара — Мэй с напором отразила атаку и увернулась от лезвия, проскользнув между ног Тигриного Когтя. После быстро поднялась на ноги и подпрыгнула, желая ударить его в спину. Такеши увернулся, схватил девушку за ногу и неслабо приложил о пол, заставляя ту простонать от боли. Но Мэй это вовсе не остановило — она посмотрела на тигра с ненавистью во взгляде и, оскалив зубы, приготовилась продолжить бой. Шорох за спиной заставил Карай обернуться: позади нее, держа в руках наполненный баллон для дыхания Ксевера, стоял Сплинтер. Куноичи нахмурилась в удивлении и метнула быстрый взгляд в сторону: рыба-мутант лежал брюхом кверху посреди водных просторов, пребывая в бессознательном состоянии. — Дочь моя, — обратился к ней Хамато Йоши с горечью в голосе, — я не хочу с тобой драться. — Не смей так называть меня! — раздражительно выпалила Карай, после чего, ухмыльнувшись, добавила: — Если ты хочешь спасти своих жалких черепах, ты будешь сражаться со мной до самого конца, — глаза куноичи горели настоящей яростью, прожигая Сплинтера насквозь. Он понурил голову с искренним сожалением: очевидно, власть Шреддера над Карай была непоколебима. Тяжело вздохнув, Сплинтер резко принял боевую стойку, смотря на дочь с решительностью. Та самодовольно приподняла уголок губ, вытаскивая из ножен клинок. Тигриный Коготь нанес достаточно сильный удар Мэй, и девушка, отшатнувшись, больно ударилась позвоночником о квадратные металлические бортики. Острый угол впился в кожу, заставляя девушку вздрогнуть, выпрямляясь, и тут же сжаться от боли в животе. Она опустилась на корточки, опираясь одной рукой о пол, и с ненавистью посмотрела на Тигриного Когтя. Он может прикончить ее на месте — пусть, — но тогда Мэй утянет его с собой. От Мидзуно Такеши оторвал боевой клич Эйприл, раздавшийся прямо за его спиной. Девушка, с усердием уклоняясь от мускулистых когтистых лап тигра, попутно наносила ему легкие удары боевым веером, оставляя мелкие царапины на толстой кошачьей коже. Этот своеобразный отвлекающий маневр дал Мэй время на то, чтобы восстановить силы и, подпрыгнув, нанести точечный удар по позвоночнику Тигриного Когтя. Такеши пошатнулся, теряясь в пространстве из-за резкого потемнения в глазах и внезапного сильного головокружения, и Эйприл тут же столкнула его в воду, встретившись глазами с удивленным взглядом Мэй. — Ты помогла мне, — пояснила Эйприл, столкнувшись с вопросительностью в серых глазах, — я помогла тебе, — Мэй дернула уголком губ в благодарственной улыбке. Однако времени на такие формальности не было: Сплинтер, пошатываясь, налетел прямо на Эйприл, сбивая ту с ног и усердно растирая руками глаза. По всей видимости, Карай, используя руки-кобры, прыснула ядом ему в лицо. Внимание дочери Хамато Йоши тут же переключилось на Мэй — единственную оставшуюся противницу. Ее губы растянулись во враждебной ухмылке, и Карай демонстративно взмахнув мечом, произнесла едким, полным насмешки и презрения голосом: — Надо же, как забавно… Предатели и убийцы — все собрались вместе, — янтарные глаза сверкнули со злобой; дочь Сплинтера свела брови к переносице, смотря на Мэй с некоторой… обидой. «Она помнит, она все помнит и понимает…» — подумала Мидзуно, решительно сомкнув губы, когда встретилась со взглядом Карай. Дочь Сплинтера выдержала небольшую паузу, покрепче сжала в руках рукоять меча, и со сталью в голосе протянула: — Я пообещала Шреддеру, я пообещала самой себе отомстить всем — и я сдержу свое слово. Я брошу ваши головы к его ногам, — закончила она уже на повышенной тональности и резко набросилась на Мэй, замахиваясь клинком. Мидзуно отразила ее атаку, однако Карай тут же нанесла новую, ударяя уже с другой стороны. Клинки сталкивались с эхом разносящимся по помещению звоном, искрясь и покрываясь царапинами. Мэй выбила меч из рук Карай, однако та на этом не сдалась, и бросила в девушку несколько сюрикенов. Подпрыгнув, Мэй сделала сальто в воздухе, уклоняясь от разрезающих воздух лезвий и тем самым отдаляясь от Карай. — Карай, — громко позвала она дочь Сплинтера, — я знаю, ты не хочешь этого. Ты жаждешь отомстить совершенно не тем людям! — подхватив меч, Карай снова перешла в наступление, нанося удар за ударом, не давая Мэй и секунду на то, чтобы отдохнуть. Мидзуно хотела, чтобы та услышала ее, но в бою — бою, который она так не желала вести — разговорам места не была. Мутантка сжала руку в кулак и не слабо зарядила ею в челюсть противницы. Карай болезненно зарычала и попятилась назад, хватаясь за ноющую щеку. — Шреддер убил твою мать — не Сплинтер. Он лгал тебе и отравлял твою сознание, он сломал твою жизнь! — Замолчи, немедленно замолчи! — взревела Карай, тяжело дыша от нахлынувшего гнева. Алая струйка крови стекала изо рта по ее подбородку, делая ее образ куда более безумным и устрашающим. — Неужели ты правда думаешь, что я поверю вранью гнусной предательницы?! — одна из рук девушки обратилась в змею, резко устремляясь в сторону Мэй и сталкивая ее на нижнюю платформу, которая была куда шире и просторнее. — Посмотри, до чего ты опустилась, — Мидзуно приземлилась с неслабым ударом о пол и болезненно прохрипела, посмотрев на стоящую сверху Карай сквозь пелену слез, наполнивших прищуренные глаза. — Кроме лжи у тебя ничего не осталось, — она твердо приземлилась рядом с Мэй, медленно подошла к лежащей на земле бывшей подруге и замахнулась клинком, чтобы нанести решающий удар. Мидзуно вовремя отодвинулась в сторону и, игнорируя всякое недомогание, поднялась на ноги, сжав рукоять вакидзаси в боевой готовности. Карай бросилась на нее с мечом в руках, оставив небольшую царапину на лице Мэй, — это казалось, основательно вывело Мидзуно из себя и она, помимо отражения ударов, начала активно атаковать, постепенно беря инициативу по ведению схватки на себя. Понимая, что она сдавать позиции не собирается, Карай быстро спрятала вакидзаси в ножны и обратила руки в змеиный облик. Она готова была вцепиться в тело Мэй ядовитыми клыками и медленно удушить, однако та, едва только кобры устремились в ее сторону, подпрыгнула вверх, цепляясь за крепления на стене, что составляла своеобразный столб опоры, вокруг которого и крепились платформы, и, слегка раскачавшись, прыгнула на Карай, ударяя ее в челюсть с разворота. Дочь Сплинтера взвыла от боли и отшатнулась на несколько метров, облокотившись о бортик. Мэй надвигалась на нее с решительностью угрозой во взгляде; черная дымка вздымалась до потолка, вызывая перебои света, — Карай заметно напряглась и выхватила клинок из ножен. Мидзуно нанесла удар уже через несколько мгновений, давя на Карай со всей имеющейся мощью. Казалось, еще чуть-чуть, и дочь Сплинтера перевалится через край и рухнет в воду. — Вот такую Мидзуно Мэй я помню, — едко произнесла она, несмотря на внутреннее напряжение. — Опасная воительница… — протянула Карай со змеиными нотками в голосе. Мэй удивленно вскинула брови и шумно выдохнула, осознавая происходящее. Ярость и прилившая с ней кипящая кровь слишком сильно ударили в голову — она почти забылась и едва не прикончила Карай. — Чем же ты стала теперь? — дочь Сплинтера обернула секундное замешательство противницы себе на пользу. С пренебрежительной ухмылкой она отпихнула девушку от себя, ударяя ее резко поднятым коленом в живот, замахнулась клинком — Мэй предотвратила удар и попятилась назад. — Карай… — с горечью протянула Мидзуно, тяжело дыша. — Я знаю: ты все помнишь, — дочь Сплинтера презрительно прищурила глаза, слушая то, что та говорит. — Когда-то мы пообещали друг другу, что всегда будем рядом… — И? — раздражительно фыркнула Карай. — Ты сдержала обещание? — выплюнула она со злобой в голосе. — Ты предала меня, Мэй. Так почему я должна верить тебе теперь? — на последнем предложении голос девушки надломился от горечи и обиды. Мидзуно посмотрела на нее с искренним сожалением, однако ту уже более не волновало все, что скажет Мэй — Карай в ярости бросилась на бывшую подругу, нанося ей удар за ударом. Она сопротивлялась усердно, игнорируя боль от все появляющихся новых царапин и, в конце концов, выбила клинок из рук дочери Сплинтера — сталь быстро скрылась в мутной воде. Гнева со стороны Карай это нисколько не поубавила: она обратила руки в змей и бросилась на Мэй, опрокидывая ее на пол. Кобры стремительно приближались к лицу Мидзуно и, возможно, впились вы ей в шею, если бы та не оставила их, выставив перед собой меч. Две клыкастые пасти впились в сталь, в то время как Карай, сев сверху на Мэй, продолжала напирать на нее, желая завершить начатое. — Карай, — хрипло протянула Мэй, изо всех сил напрягаясь для того, чтобы сдержать напор девушки, — я никогда не хотела поступать так с тобой. Мне правда жаль, — эти слова не оказали на Карай никакого положительного влияния — лишь разозлили еще сильнее. Напор дочери Сплинтера стал куда более мощным, и Мэй держалась из последних сил. — Карай, прошу… — произнесла она с горечью и одновременно неподдельной искренностью. — Ты моя сестра. Я люблю тебя, — дочь Сплинтера вздрогнула и округлила глаза в растерянности и удивлении. Что-то надломилось в золоте ее глаз. Мышцы лица расслабились, выражая полную потерянность. Мэй загорелась надеждой на то, что ей под силу все исправить. Еще чуть-чуть, и прежняя Карай, ее близкая подруга и сестра, вернется… Однако спустя мгновение лицо Карай вновь исказилось в ярости. — Лучше сдайся сейчас, — прохрипела Хамато с надломом в голосе. Словно что-то мешало ей говорить, сдерживало ее и разрывало изнутри. — Мы обе знаем, что тебе не выиграть, — когда сдерживать Карай стало невыносимо трудно и клинок, который Мэй использовала для защиты собственной жизни, чуть не врезался ей в шею, Карай резко завопила от внезапно нахлынувшей боли. Практически спрыгивая с Мидзуно, она сделала несколько неуклюжих шагов в сторону и упала на колени, обхватив уже принявшими человеческий облик руками голову. Невыносимая боль раскалывала ее череп — Карай не могла сдерживаться и болезненно всхлипнула, подаваясь жгучим слезам. Спустя несколько секунд, которые были сравнимы с вечностью, к горлу подступила жуткая тошнота, и Карай вырвало толстым изумрудного цвета червем — испачканный желудочным соком, он был уже мертв и обездвижен. Однако боль не оставила дочь Сплинтера вместе с паразитом. Она усиливалась с каждой секундой и пробирала до костей, сводя девушку с ума, — в конце концов, дикая змеиная сущность вырвалась наружу, и Карай обратилась в животный образ, грозно шипя и извиваясь. Мэй смотрела на нее с непониманием, желая, но совершенно не зная, как ей помочь. Под внимание Карай пал Тигриный Коготь, стоящий на верхней платформе: теперь, когда она была свободна от червя, воспоминания и сознание вернулись к ней — она вспомнила все, как есть на самом деле, — однако ими овладели инстинкты. Дочь Сплинтера бросилась на Такеши, выплескивая изо рта яд и замахиваясь на него змеиными руками. Тигриный Коготь, ошарашенный, отскочил в сторону, смотря на Карай с напряжением. То, о чем говорил учитель Шреддер, все же случилось. Значит, пора ему совершить то, что должно. Змея набросилась на Такеши, и он, сжав в руке клинок, вонзил его в живот Карай, после чего ударил ее ногой, отталкивая на нижнюю платформу. Дочь Сплинтера закричала от жуткой боли, пронзившей ее тело, и, обращаясь в человека в момент падения, рухнула на пол, встретив твердый металл. Ей резко стало еще хуже: в глазах потемнело, голова закружилась, в висках пульсировало, а горячая кровь, что стремительно вытекала из раны, заливала собой все вокруг. Мэй замерла в болезненном шоке, глядя на свернувшуюся калачиком Карай, сжимающую порванную окровавленную кофту на месте раны. Тяжело дыша и всхлипывая от жгучих слез, потекших по щекам, она проводила Тигриного Когтя, поднимающегося в воздух, полным боли и гнева взглядом — он посмотрел ей в глаза, прежде, чем скрыться во тьме под потолком. Все, что было дальше — словно в тумане: Мэй подбежала к Карай, приземлилась рядом с ней на колени и, глотая слезы, с ужасом смотрела на то, как багровая кровь расползается по полу. Дочь Сплинтера дышала тяжело и медленно, ее глаза слипались от усталости. Увидев перед собой Мэй сквозь затуманенное сознание она, вытянув руку, сплела ее пальцы со своими, заставив Мэй вздрогнуть и содрогнуться в новой волне горьких слез. Нет, она не может потерять Карай, не может, не может… Окунувшись в омут собственных эмоций, захлестнувших ее с ног до головы, лишивших понимания реальности, Мэй даже не заметила, как Сплинтер, Эйприл и освободившееся черепахи окружили ее и Карай. Она не слышала слез Хамато Йоши, не слышала крика Рафаэля, не слышала горьких слов Леонардо, и не видела слез. Мэй знала: рана серьезная и смертельная — Карай не выкарабкаться, как ни старайся. Здесь не поможет ни один врач и ни одна мантра. Ледяная рука куноичи безжизненно обмякла в ладони Мидзуно. Душа покинула ее тело. Мэй затрясло, заколотило; она не могла поднять заплаканных глаз. Ненависть и боль разрывали ее на кусочки, мысли роились, сплетались в спутанный клубок. Кровь, сталь, ненависть, месть… Кто-то успокаивающе обнял ее, прижимая к себе — это был Рафаэль, Мэй точно знала. Повисло тяжелое молчание, воздух насквозь пропитался горечью утраты. Доселе никто не желал конфликта; однако когда кровь была пролита, стало ясно — без столкновения не обойтись. Точка в этой войне должна быть поставлена — и сделать это может только клинок.