***
Через некоторое время, когда Регулус и Алекс отбыли в Хогвартс, а ученые под присмотром Кингсли занялись Грейс, Скримджер и Кэти спустились в гостиную, где встретили только что прибывшего на Гриммо Люпина. — Ну что? Как там твой бывший приятель? — поинтересовалась Кэти, заметив его не слишком радостный вид. — Не спрашивай даже, — отмахнулся Люпин, падая в кресло. — Он запер Анну Поттер, чтобы не дать ей встретиться с Гарри. Слышать ничего не хочет ни о нем, ни о его отце. Я пытался донести до него, что удерживать кого-то силой — плохая идея, но… не уверен, что моя попытка была успешной. — Погоди, я что-то не понимаю, — нахмурилась Кэти. — Ты же говорил, что с него слетело воздействие Дамблдора, и он теперь знает всю правду, так почему он все еще не в себе? Люпин вздохнул. — Беда в том, Кэт, что он в себе. Его ненависть к Волдеморту и Гарри, его нежелание принять выбор крестницы — это не следствие чар или заблуждений. Он действительно так думает. Он готов разочароваться в Дамблдоре и признать его злодеем во всей этой истории, но все еще продолжает мыслить его стереотипами. И потом… знаешь, Сириусу, наверное, будет тяжелее всех оправиться от всего этого. — Это еще почему? — не поняла Кэти. — Потому что он очень преданный, — Люпин посмотрел на нее. — Недаром его анимагической формой оказался именно пес. Привязавшись к кому-то однажды, он будет верен ему до конца, даже если это будет противоречить всем законам логики и здравого смысла. — Хочешь сказать, для него таким человеком был Дамблдор? — спросила Кэти. Люпин покачал головой. — Не Дамблдор. Джеймс Поттер. Сири обожал его с первого курса. Джей всегда был для него непререкаемым авторитетом и лидером, ради него он готов был на все. Именно поэтому, когда перед ним встал выбор — придерживаться взглядов семьи или разделить идеи Дамблдора вместе с Джеймсом, он не задумываясь выбрал второе. При этом сам Дамблдор ему никогда не нравился, да и на политику ему по большому счету было наплевать, но он без колебаний порвал все отношения с родными, чтобы воевать против Волдеморта вместе с Джеем. По этой же причине он пошел вместе с ним работать в аврорат, стал фактически вторым отцом для Анны, да и в целом жил жизнью Джеймса вместо того, чтобы строить собственную. — Но Джеймс Поттер погиб, — заметила Кэти, слегка ошарашенная этой историей. — Да, — Люпин печально вздохнул. — И вместе с ним из жизни Сириуса пропал смысл. С братом он давным-давно порвал, своей семьи не создал, никакой военной или политической активности на горизонте не наблюдалось… Он, по сути, оказался в вакууме. В полном одиночестве. И поэтому всецело сосредоточился на идее мести. Он ведь и меня в Норвегии разыскал для того, чтобы я помог ему в этом. Как я понял, Дамблдор отказался что-либо предпринимать в тот момент, вот он и решил действовать самостоятельно. А теперь, когда убийца Джеймса найден, более того, он мертв… — Сириус ухватился за Анну, — медленно протянула Кэти, уже уловив логику действий Блэка. — Но я все равно не могу понять, за что он так ненавидит Гарри? Ладно Волдеморт, но ребенок-то в чем виноват? — Я тоже долго не мог этого понять, — отозвался Люпин. — Мне все время казалось, что все дело лишь в его происхождении, но потом… Потом я вдруг осознал, что причина намного проще, и она все та же. Джеймс. Хоть он, судя по всему, никогда не демонстрировал открытой враждебности к приемному ребенку, мне слабо верится, что это вынужденное отцовство приводило его в восторг. И наверняка он не раз упоминал об этом в разговорах. А Сириус с его бешеным темпераментом и абсолютно черно-белым взглядом на жизнь легко мог записать мальчика во враги уже лишь за то, что он осложнил жизнь Поттерам. — Мрак какой-то, — буркнула Кэти. — Слушай, так надо же что-то делать? Нельзя оставлять с ним девочку, мало ли, что ему еще в голову взбредет! — И что ты предлагаешь? — негромко спросил Люпин. — Лили до сих пор в коме, и когда она придет в себя, одному Мерлину известно. Из близких родственников у нее только сестра-маггла, которая, если мне не изменяет память, ненавидит магию и все, что с ней связано. А Сириус, несмотря на все его заскоки, может быть очень хорошим опекуном, его просто нужно вовремя притормаживать. — И кто, интересно, будет этим заниматься? — Кэти подняла бровь. — Ну, допустим, пока это можешь делать ты, но мы ведь не собираемся остаться в Англии навсегда? У тебя, на минуточку, дома стая без присмотра и работа в министерстве. И у меня, кстати, тоже! — Стая? — неожиданно подал голос молчавший все то время Скримджер. — Нет, работа, — ехидно фыркнула Кэти. — Ладно, — Люпин поднял руки. — Предлагаю пока оставить эту тему. В любом случае, до суда мы никуда не уедем… — он посмотрел на Скримджера. — Кстати, у вас-то как дела? Скримджер мрачно поморщился. — Как сажа бела. Слишком громкое разоблачение Дамблдора спутало нам все карты. Мы-то планировали взять его тихо и обнародовать информацию постепенно, осторожно, так, как выгодно нам. С профессорским составом Хогвартса у нас еще был шанс договориться, но трем сотням детей, слышавших исповедь директора, рты не закроешь. В итоге — полный хаос. Общественность в шоке, СМИ в истерике, Фадж хватается за сердце — Дамблдор-то мертв, так что за все творившиеся в школе безобразия отвечать придется ему. Это по факту Хогвартс в эпоху Дамблдора стал чуть ли не государством в государстве, а официально школа полностью подконтрольна министерству, и то, что они столько лет не замечали у себя под носом группу психов, гробящих детей — это в лучшем случае преступная халатность. Так что господину министру сейчас придется основательно попотеть, чтобы доказать свою непричастность ко всему этому. — А он непричастен? — Люпин слегка прищурился. Скримджер усмехнулся. — Хороший вопрос. Будь на его месте кто другой — и я бы сомневался, но Фадж… Его кристально-чистая ненависть к Дамблдору и такой же чистый страх перед ним — его лучшее алиби. Я много лет знаю Корнелиуса и, поверьте, если бы он знал хоть сотую долю открывшейся сейчас информации, Дамблдор давным-давно гнил бы в Азкабане. — А что с этими? — Кэти покосилась наверх. — Вы уже вытрясли из них признания? — Вы удивитесь, но даже вытряхивать особо ничего не пришлось, — фыркнул Скримджер. — Они у меня в допросной соловьями заливались, рассказывая обо всех своих достижениях с такой гордостью, как будто им научную премию вручать собираются, а не к Поцелую приговорить. — Все-таки они полные психи, — Кэти передернуло. — Это точно, — скривился Скримджер. — Впрочем, от наказания их это не спасет. Осталось самое главное — допросить Трелони. Я как мог давил на этих чистюль из Мунго все эти дни, так что не сегодня — завтра они ее мне отдадут. И вот тогда мы получим полную картину, потому что, как я понял из показаний всей этой шушеры из подземелий, у них там существовало очень четкое разделение обязанностей. Каждый занимался своей частью «проекта», информация строго дозировалась, так что пока у меня только набор разрозненных фрагментов, которые еще предстоит сложить в единую мозаику. — Если только Трелони сама знает все, — заметил Люпин. — Все-таки главным у них был Дамблдор. — Да, но она была его правой рукой. И в любом случае должна знать больше остальных. — Будем надеяться, — задумчиво сказал Люпин.***
— Провести ритуал для Лили Поттер? — Люциус Малфой смотрел на собеседника с нескрываемым удивлением. — Вы… хотите помочь ей вернуться к жизни? — Так хочет Гарри, — спокойно ответил Том. — Для него важна эта девочка, его названная сестра. А для меня важно, чтобы мой сын доверял мне и знал, что может на меня рассчитывать. — Да, но… я полагал… — Малфой замялся. — Что я буду мстить? — усмехнулся Том. — Неконструктивно, Люциус. По большому счету, основные участники похищения наказали себя сами. Дамблдор и Джеймс Поттер мертвы, Блэк, насколько мне известно, бесится от бессилия и медленно сходит с ума, а другие орденцы… Люпин и Боунс здорово помогли нам, без них доказать преступления Дамблдора было бы значительно сложнее, Джонатан Фоули вчера явился ко мне с извинениями и заявил, что готов нести ответственность за темный ритуал, проведенный над младенцем. Остаются Лонгботтомы, но мстить им, рискуя отношениями с Гарри, не имеет смысла. — Что ж, — кивнул Малфой, — если вы так считаете… Пригласить стихийников — не проблема, но есть один нюанс. Для ритуала необходим некромант. В прошлый раз… м-м… — Да, я в курсе, Люциус, — глаза Тома недобро сверкнули. — В прошлый раз вы использовали моего сына, применив к нему Империус, а после стерли память и бросили на улице в Годриковой Лощине. Малфой побледнел. — Но как вы… — Гарри рассказал мне. Он сильный легилимент, весь в меня, а потому ментальные заклятия на нем долго не держатся. Люциус откровенно занервничал. — Том… я признаю, мы были неправы, но мы ведь не знали… Это был единственный выход, некромантов нынче днем с огнем не сыщешь, и… — И, — с нажимом повторил Том, — ваше счастье, Люциус, что эта афера прошла для Гарри без последствий. Больше его никто не использует ни в каких сомнительных ритуалах. — Да, конечно, но если мы хотим помочь Лили Поттер, то нам потребуется замена… — Не вижу проблемы, — прервал его Том. — Надеюсь, моя кандидатура на роль некроманта всех устроит? Ошарашенный Малфой открыл было рот, но в этот момент пламя в камине заискрило, окрасившись зеленым. — Северус? — Люциус чуть приподнял брови. — Ты ко мне? Что-то случилось? — Ничего нового, — отозвался вышедший из пламени Снейп. — И я искал вас, Том. Тот, освидетельствовав его решительное выражение лица, усмехнулся. — И почему мне кажется, что ты собрался меня чем-то расстроить? — Это не совсем так, — Снейп покачал головой. — Но, боюсь, моя просьба вас действительно не обрадует. — Вот так всегда, — пожаловался Том Малфою. — Хоть бы кто-нибудь пришел с хорошими новостями, так ведь нет! Все так и норовят испортить мне настроение. Ну давай, Северус, озвучивай свою неприятную просьбу, пока я добрый. Снейп сделал глубокий вдох, явно собираясь с духом. — Том, я знаю ваше отношение к старшим Поттерам. Более того, полностью его разделяю, они поступили отвратительно, пойдя на поводу у Дамблдора, но теперь, когда ваш сын с вами, и вся эта дикая история закончилась… — Только не говори мне, — медленно протянул Том, — что пришел просить меня помочь Лили Поттер… Лицо Снейпа застыло. Малфой, наблюдавший за ним, чуть слышно фыркнул, сдерживая смех. Том, прочитав ответ на лице Снейпа, закатил глаза. — Ну конечно. Я мог бы сразу догадаться. Она ведь когда-то много для тебя значила… Неужели ты до сих пор любишь ее, Северус? Надеешься, что теперь, когда она стала вдовой, у тебя появится второй шанс? — Нет, — холодно сказал Снейп. — Мои чувства к Лили были лишь детской влюбленностью, которая давным-давно прошла. Но все же, ее судьба мне небезразлична, поэтому я должен был хотя бы попытаться. — Что ж, понимаю, — Том вздохнул. — Но ты опоздал, Северус… — Что? — тот замер. — О чем вы? — Да о том, что ты у нас не единственный такой сердобольный. Снейп моргнул и перевел непонимающий взгляд на Малфоя. — Мы с Томом как раз обсуждали проведение ритуала для Лили, — пояснил тот, искренне развеселившись его недоумению. — Гарри уже попросил за нее. Он не хочет, чтобы Анна Поттер осталась сиротой. — Это… — Северус недоверчиво посмотрел на Тома. — Это правда? — Как видишь, — он развел руками. — Так что со своим заступничеством ты слегка припозднился. Впрочем, — добавил он очень серьезно, хотя в глазах его плясали смешинки, — не переживай, мы обязательно расскажем ей о твоем участии. — Благодарю, — с непередаваемым выражением выдавил Снейп. — Не обижайся, — усмехнулся Том. — Это шутка. Однако, надеюсь, больше ко мне никто не придет просить за миссис Поттер, иначе, честное слово, я начну ей завидовать. Итак, Люциус, сколько тебе нужно времени, чтобы подготовить все к ритуалу?***
— Анна, — Сириус осторожно поскребся в дверь спальни. — Ты не спишь? Тишина. — Анна, мне нужно поговорить с тобой… — Уходи! — донесся из-за двери сердитый голос. — Я не уйду, пока мы не поговорим! — А я не хочу с тобой разговаривать! И видеть тебя не хочу после того, что ты сделал, ясно? — Ну прости меня! — взмолился Сириус. — Прости, что наорал, прости, что запер тебя, я просто хотел тебя защитить… Внезапно дверь распахнулась, и на пороге появилась Анна. — Защитить? — почти прошипела она, сверкнув глазами. — От кого? От Гарри? — В первую очередь от его отца! — воскликнул Сириус. — Я понимаю, ты знаешь его, как доброго профессора, но он совсем не тот, за кого себя выдавал все то время! Волдеморт опасен… — Дамблдор тоже был опасен! — рявкнула Анна. — Он был опасен гораздо больше, но ты что-то не рвался защищать меня от него! — Но я ведь ничего не знал! — Да ты и не хотел ничего знать! Иначе бы провел расследование, как мистер Люпин, и все выяснил. И не позволил бы Дамблдору заколдовать себя! — Послушай, — Сириус сбавил обороты, — я понимаю, ты злишься. Но, поверь мне, единственное, чего я хочу, чтобы у тебя все было хорошо. Чтобы ты была в безопасности. А Волдеморт может навредить тебе, чтобы отомстить за своего сына! — Да ну? — Анна прищурилась. — Да! — горячо заверил ее Сириус. — Ты просто не знаешь, что это за человек! Анна молча подошла к столу и взяла с него лист пергамента. — Знаешь, что это? — она обернулась. — Это письмо от Гарри. Твой опасный и мстительный Волдеморт согласился помочь вылечить мою маму. — Что? — вскинулся Сириус. — Нет! Это ложь! Он наверняка что-то задумал, его нельзя подпускать к Лили! Я не… — Хватит! — закричала Анна. — Ты ничего не будешь делать! Слышишь? Только попробуй помешать им и, клянусь, я буду ненавидеть тебя всю оставшуюся жизнь! Сириус дернулся, как от удара, и уставился на нее растерянными, совершенно несчастными глазами. И такая беспомощность была в этом его взгляде, что Анну внезапно кольнула жалость. — Крестный, — она подошла к нему и обняла, — я знаю, что ты меня любишь. Пожалуйста, сделай так, как я прошу. Для мамы это единственный шанс, и мы не можем его упустить… Сириус, обнявший ее в ответ и, кажется, успокоившийся, тяжело вздохнул. — Я должен довериться Волдеморту, — горько пробормотал он. — Какой-то страшный сон! — Но ты ведь сделаешь это? — Анна подняла голову и заглянула ему в глаза. — Пообещай мне. Пообещай, что сделаешь это ради меня. Сириус посмотрел на нее, и взгляд его будто бы прояснился, став мягче и спокойнее. — Обещаю, — тихо сказал он. — Видит Мерлин, ради тебя и Лили я готов на все.***
— Это оно? — Регулус напряженно смотрел, как Арман изучает доставленную им коробку с бесчисленными флаконами. — Ради Мерлина, скажите, что это оно, потому что мы перевернули вверх дном всю директорскую башню и, клянусь, там больше ничего нет! — Да! — наконец воскликнул Арман, выхватив из коробки крошечный темно-синий флакончик. — Это то, что мне нужно! И снимите с Аларика наручники, мне понадобится его помощь! — Только дернись, — предупредил Скримджер, освобождая второго ученого. — Зааважу при попытке побега. Тот насмешливо поднял освобожденные ладони, демонстрируя отсутствие дурных намерений и взял любезно одолженную ему палочку. — Шприц, — коротко скомандовал Арман, открывая флакон. А между тем к Скримджеру подошел Регулус. — Отойдем на минутку? — Слушаю, — проворчал Скримджер, когда они вышли в коридор. Регулус протянул ему пухлую картонную папку с бумагами. — Вот. Нашли в одном из тайников, когда обыскивали директорскую башню. Похоже, здесь записи, касающиеся их исследований. — Молодцы! — одобрительно кивнул Скримджер. — Пригодится. — Руфус, — Регулус неожиданно схватил его за руку, — скажи мне, что этих сволочей не посадят. Только высшая мера. Всем до единого. Скажи мне сейчас! — Успокойся, Блэк, — Скримджер уменьшил папку и сунул ее в карман. — После всего, что они устроили, ни у одной фиалки из Визенгамота язык не повернется вякнуть хоть слово в их защиту. Прокурором выступает Амелия, так что даже о пожизненном речи не зайдет, будь уверен. — Как по мне, так их и убить мало, — мрачно сказал Регулус. Скримджер понимающе хмыкнул. — Что поделаешь. Закон есть закон.