Лето, море и...

      Ветра, помимо штормов и холодной воды, пригнали тяжёлые облака, и, как это бывает, дождь зарядил на неделю. Народ маялся бездельем и изнывал от тоски.       Воспитатели были не исключением. Устав от чтения и отлежав все бока на кровати, Ральф подался к своим воспитанникам поиграть в карты.       Молодежь спокойно приняла скучающего воспитателя в свою компанию. Ради разнообразия кто-то предложил сыграть пара на пару на желание. Партнёры в игре менялись, и какое-то время Ральфу удавалось быть на стороне выигравших и придумывать весёлые задания для проигравших пар.       Но потом его партнёром в игре оказался Хромой и они вдули. Причем проиграл Ральф. У Хромого были хорошие карты, и он вышел из игры первым. И теперь мог только сокрушённо вздыхать, стоя у воспитателя за спиной, видя его набор из шестёрок, восьмерок и лихого усатого валета, к сожалению, не козырной масти.       Победители удалились в коридор, чтобы обсудить своё желание без свидетелей.       — Не боитесь, что нам загадают что-нибудь такое эдакое? — спросил Хромой, глядя на Ральфа, сидящего на кровати Гиббона.       Ральф молча покачал головой. Он не страшился ни одной из выдумок своих воспитанников, а загадать по-настоящему что-нибудь серьёзное у них кишка тонка.       — Вы пойдёте наверх к младшим, — озвучил желание большинства Череп, — и расскажете им страшную сказку.       — Ждёте, что Лось мне потом задницу надерёт? — усмехнулся Р Первый.       Ральф встал и кивнул Хромому, чтобы тот не отставал.       Время как раз было к отбою, и младшие уже тихо шуршали у себя в спальнях. Череп тыкнул пальцем в спальню Чумных Дохляков. Ральф постучал и вздрогнул от дикого яростного вопля:       — Да задолбали, суки хламовные! Ещё раз стукнете!.. — дверь распахнулась, и на пороге показался Волк в боевом индейском раскрасе, на который была потрачена вся черная и белая гуашь.       — Добрый вечер, — проговорил Ральф, глядя сверху вниз на свирепого Чингачгука на тропе войны.       — Угу, — гукнул Волк, делая шаг назад и недоуменно рассматривая неожиданную делегацию.       — Здравствуйте, милые барышни, — поздоровался Р Первый с Красавицей и Рексом, которые сегодня опять были сёстрами Мунро и сидели под ручку с накрашенными голубой краской веками и алыми губами.       — Бонжур, — пискнула Алиса, хорошенькая Кора сидела, открыв рот.       Ральф с Хромым взяли по стулу и уселись по центру спальни, остальные расселись по кроватям и полу. В комнате горел только ночник, очевидно, у могикан была сцена в лесу. За окном вовсю пиликали цикады.       — Мы пришли рассказать вам сказочку, — ласково начал Хромой.       — Страсти-то какие, — прошептал Горбач-Ункас с вороньим пером в лохматой шевелюре.       — Страшную сказочку, — подтвердил опасения Горбача Чёрный Ральф, обводя тёмным взглядом бледнолицых и краснокожих. — Но мы добрые сказочники, поэтому спросим, про что хотите рассказ?       — Про волшебство, — робея, первым сказал Фокусник.       — И хрустальные туфельки, и чтобы все умерли, — потирал ладошки Вонючка.       — Про серого волка, — Зануда показал язык за спиной расписного Волчка.       — Про отважного рыцаря и его друзей, — попросил Кузнечик.       — Про оборотней, — Слепой невесомо коснулся запястья Хромого.       — Про серебряные пули и колья, — мрачно выговорил Волк. — И вампиров.       — И чтобы любовь была, — засмущался Красавица, не зная, куда деть ноги и локти.       — И про вашу руку, — подвел черту сиамец Рекс, глядя чаячьими в голубых разводах глазами на Р Первого.       — Всё запомнил? — спросил Ральф вполголоса у Хромого.       Горбун неопределённо повёл руками, слабо представляя, что это сейчас будет за сказка.       — Ладно, я начинаю, — прошептал воспитатель на ухо своему напарнику, — а ты давай подключайся, помогай.       В комнате установилась предвкушающая тишина, причём старшие ожидали сказку с не меньшим трепетом, чем младшие ребята.       — За морями, за лесами, да и ещё за высокой горой, в маленьком городе, — со вздохом начал Ральф, — на опушке дремучего леса жила-была старуха.       — И была она колдуньей, — подхватил Хромой.       — Точно, — согласился Р Первый, — злой колдуньей. И было у неё две подружки: змея и лягушка.       — И оборотень-дружочек, — подсказал кто-то из-за спины.       — У порядочной колдуньи всегда есть оборотень, — подтвердил Хромой, — а наша была самой злющей на сотню вёрст вокруг. И оборотень у неё был не хухры-мухры, а чернее самой чёрной ночи!       — С горящими, как уголь, глазами, острыми, как ножи, зубами и огромными лапами, — продолжил Р Первый. — Вот.       — Колдунья эта была мастерица порчу наводить и проклятье.       — И приворотное зелье варила лучше всех в округе, — авторитетно заявил Хромой.       — Вот как-то раз приехал к ней рыцарь, да что там — целый принц! — воодушевившись, продолжил Р Первый. — И говорит, что влюбился, дескать, в одну девицу сил нет, а она его (прынца) даже на порог не пускает, не глядит и танцевать с ним отказывается, такая-рассекая ветреница.       — Красивая? — мечтательно спросил Зануда, подперев щеку рукой.       — Отворотясь не наглядишься, — подтвердил горбун.       Ральф удивлённо посмотрел на своего соседа-сказителя, но тот только пожал плечами.       — Надо бы ему такое зелье сварить, чтобы капризная девица его одного всю жизнь любила и никогда ни на кого больше не заглядывалась.       «Хорошо, — ответила ведьма, — только для такого зелья ингредиенты мне нужны особые, страшные. Не побоишься их достать, рыцарёнок?»       «Проси что угодно — всё выполню!» — храбро отвечал единственный наследник захудалого королевства.       — Люблю не могу — трамвай куплю, — понимающе вздохнул Череп, сидящий на полу у входа.       — Ладно, — хриплым голосом каркнул Хромой, — нужно мне сердце безвинное и глаза, которые ещё горя не видели, и руки, что тяжелее воздуха ничего не держали, и ножки, что ни разу ещё по земле не ступали. Понял ли, что потребно мне?       Ральф подумал, что ждут кого-то кошмары и ночной энурез.       — Понял, — отвечал Р Первый за принца, — только где же я тебе, старая, младенца возьму?       — А ты уж постарайся, — усмехнулся Хромой, — если у тебя такая любовь, что жить без своей красавицы ни минуты не можешь.       Ральф посмотрел на сидящего рядом парня, постаравшись вложить во взгляд предупреждение: ври-ври, да не завирайся!       «И расскажи-ка мне, соколик, как выглядит твоя милая-любимая?» — прошамкала беззубая колдунья.       Тень Хромого, падавшая на стену, была уродливой и непропорциональной, а нос с горбинкой в полумраке и вправду делал его похожим на ведьму.       Впечатлительный Горбач укрылся с головой одеялом и только вздыхал под душным покровом, Волк с Кузнечиком азартно блестели глазами, Слепой сидел рядом со стулом Хромого и слушал, склонив голову набок. Сиамцы дружно шмыгали длинными носами и пихали друг дружку в бок, Красавица слушал, крепко сцепив руки в замок.       «Принц» ничтоже сумняшеся описал «бабушке» даму треф из голой колоды, накинув на воображаемую девицу платье лазоревого цвета и обув ножки в хрустальные башмачки.       Колдунья ревниво закашлялась и скрипучим голосом спросила:       — Уж не та ли эта вертихвостка, которая?..       — Уймись, бабка, — сурово предостерёг Р Первый, сжав руку, лежащую на колене, в кулак, — дай мне только срок — будет тебе и белка, будет и свисток!       Дальше сказочники поведали миру о перипетиях влюблённого принца, который ради любви заарканил серого волка и скакал на нём, нещадно втыкая шпоры в мохнатые бока, потерял в бою всех друзей (сотнями их порубили-порезали), чуть не был загрызен оголодавшим столетним вампиром, но заколол его серебряной вилкой о двух зубцах (он всегда носил её с собой — семейная реликвия, как-никак), сразился со зловредным волшебником и бороду ему сивую по волосочку выдёргивал, чтобы силы магической лишить паскудного деда. Плыл принц через глубокие реки, продирался сквозь дремучие леса, утопал в трясине вонючей, истоптал сапоги железные по бездорожью, изглодал калачи дубовые от голода лютого, но наконец приютили истомленного королевича в одной лачуге добрые люди. А безумный влюблённый злом отплатил за приют и ласку, выкрал новорожденную девочку из колыбели и коня из стойла и пустился в обратный путь.       — А что, поближе младенцев не нашлось? — капризно спросила Алиса кроваво-алым гуашевым ртом.       Волк шикнул на состайника: он обожал такие истории, и не важно, что логикой те рассказы не блистали.       — Неурожай в королевстве у принца на младенцев в тот год был, — пояснил Ральф, глядя на размалёванного сиамца. — Холера подкосила.       — Кто же своё население переводит? — поддержал воспитателя Хромой. — Так и налоги в казну платить некому будет.       — Тихо, мальки, — прикрикнул Кабан, — так мы до утра не закончим.       — Не прошло и года, воротился наш принц ко старухе и говорит, — Ральф уже подустал от спонтанного сочинительства, — «Вот он я, бабка, и младенец, как ты и просила! Выполняй уговор».       — Положи девчушку на стол, — прохрипела лесная ведьма голосом Хромого. — И ступай, милай, всё будет, как уговаривались.       И тут у Чёрного Ральфа случился творческий коллапс. Бредовую сказку надо было заканчивать и, согласно заявленному жанру, заканчивать как-то страшно, а у него ни одной мысли в голове не было.       Ральф приобнял сидящего рядом Хромого и шепнул тому на ухо:       — Давай, старая, напрягись. Я выдохся.       «Старая» моргнула и цыкнула сквозь зубы.       — Полетел наш королевич окрылённый надеждой к душеньке своей, — выжимал креатив Р Первый из последних сил. — Прискакал к порогу заветному только пыль столбом.       — Да только никто не встретил его, не поднес водицы чистой, хлеба-соли не вынес, — мрачным голосом продолжил Хромой в душной тишине под оглушительный свист цикад.       — Выполнила старуха уговор, да по-своему. Не взглянет ни на кого больше красавица, ибо вытекли ясные очи её, не пробежится больше резвыми ножками в башмачках хрустальных, ибо скрючило ноженьки стройные, не обнимет больше ничьи плечи, ибо высушило белые рученьки и стали они как корни сосновые, кривые и узловатые, не рассмеётся голоском звонким, серебряным, ибо стал он с вороним граем схожим.       — По уговору ли вышло, королевич мой разлюбезный? — блеснула глазами хромая ведьма.       Спальня молчала, и даже Волк, любивший мрачные истории, поглядывал исподлобья на распоясывавшихся сказителей.       Хромой смотрел на своего воспитателя, предлагая ему закончить историю. А Ральф не знал, что и добавить к этому финалу.       Сказочная импровизация превратила невинную детскую страшилку в жестокую, безрадостную быль, а он и не заметил, в какой момент сюжет повернул не туда.       — Вот и сказочке конец, а кто слушал молодец, — басом сказал Гиббон, сидящий на кровати рядом с загрустившим Фокусником.       Ральф с Хромым встали, за ними поднялись с пола старшие ребята.       — Всё — спать, — сказал Р Первый могиканам, — спокойной ночи.       — Уснёшь тут с вами, — промычал Макс, — как же.       — А рука? — визгливо спросил Вонючка в спину уже уходящих незваных гостей. — Вы не рассказали про руку.       Ральф развернулся от двери и вернулся на середину комнаты. Подняв кисть в чёрном, он стал медленно дергать за кончики кожаных пальцев, готовясь снять перчатку целиком.       Горбач, выглянув в щелочку из-под одеяла, спрятался опять, Зануда внезапно начал громко и надсадно икать, а лица Красавицы и Фокусника приобрели такое выражение, как будто кто-то собирался на их глазах пытать котёнка.       Близнецы, одинаково закусив губу и взявшись за руки, не моргая, смотрели на Ральфа.       — Не надо, — шумно сглотнув, попросил Кузнечик, — пожалуйста.       Ральф уже стянул перчатку так, что стал виден нижний сустав большого пальца, и приготовился медленно, для пущего драматизма, стягивать свою вторую кожу левой руки, когда возмущенный голос из-за спины прервал звенящую тишину:       — Что здесь происходит? — на пороге стоял Лось, пришедший пожелать спокойной ночи своим детям и не ожидавший встретить здесь столько народа.       — Вечерняя проверка, — Ральф повернулся к старшему воспитателю, поправляя перчатку, — уже уходим.       Вся немногочисленная группка старших быстренько ретировалась за дверь, за ними поспешно вышел и Р Первый, стараясь не встречаться взглядом с недовольным Лосем.       Нервно посмеиваясь, народ скатился на первый этаж. Ральф с тоской подумал о том, что, похоже, план Черепа удался и не сегодня завтра сохатый отстучит чечётку копытами ему по темечку за напуганную детвору.       — А нам-то руку покажете? — усмехаясь за его спиной, спросил Череп.       Ральф глянул через плечо, и количество желающих пообщаться с ним перед сном резко сократилось.       Лось оглядел разношерстное индейское сборище и повёл всех смывать боевую раскраску в туалет. Он оттирал бурые полосы со щёк Кузнечика, отчего тот корчился и приплясывал ногами: вода была холодная, а пальцы Лося неприятно царапали обгоревшую кожу.       — Что у вас делал Чёрный Ральф со своими? — строго спросил Лось у Слепого, единственного, кто был не расписан красками и теперь молча стоял у дверей с полотенцами, ожидая, пока его состайников приведут в божеский вид.       — Сказку нам рассказывал, — спокойно ответил Слепой и не соврал.       Что это была за сказка и почему вдруг Р Первый осчастливил своим визитом его группу, Лось решил выяснить потом, лично, у своего молодого коллеги.       Кузнечик попросил Лося посидеть с ними, пока они не заснут, и, уходя, не гасить ночник, что очень удивило воспитателя. У Чумных Дохляков, насколько он знал, темноты не боялся никто. Что же такого им наплёл зараза Ральф?       Стайка возилась, пыхтела и шумно сопела, устраиваясь поудобней, Макс, как всегда, отбрыкивался от холодных ног брата, которые тот упрямо подсовывал погреться под тощий бочок.       — Почему Чёрный Ральф никогда не снимает перчатку? — задумчиво спросил Волк, спугнув дремоту с остальных.       — У него только мизинца нет? — свистящим шепотом уточнил Красавица.       — А может, у него протез, как у меня? — поддержал Макс.       Лось растерялся. Он и сам никогда не видел Ральфа без перчатки. Однажды, он спросил его, что с рукой, и Р Первый отшутился, так и не сказав ничего конкретного.       — Спите, поздно уже, — Лось ушел, тихонечко прикрыв дверь, и в спальне Дохляков опять стало тихо.       — У него там тоже чёрная рука, — вдруг знающим тоном заявил Зануда, — вот увидите, сто пудов.       — Может, хватит, а? — Горбач крутился, свивая простынь и одеяло в некое подобие гнезда. — Ужас какой-то!       — Просто кошмар, — сладенько вздохнул Вонючка, взбивая подушку повыше.