Lavandula

      На дворе стояло первое августа. Это означало начало бурной подготовки к новому учебному году. Каждый раз, спускаясь по спиралевидной лестнице в подземелья, ее мысли занимал образ зельевара. В этот раз она спускалась быстро, лишь бы не увидеть его. С их последнего разговора прошло пять дней. Ей не хотелось столкнуться с ним, не хотелось смотреть в его глаза, в которых последнее время вспыхивает только гнев. Он выглядел как гадюка, которая желает наброситься, но не смеет.       Неожиданно для себя она задержалась у двери в его кабинет. Возможно, у нее это просто вошло в привычку — останавливаться здесь ненадолго и думать, чем же он сейчас занят, чем заняты его мысли. Она, молча, впивалась глазами в его дверь еще несколько секунд, затем прошла мимо, в сторону гостиной Слизерина, где ее ждала работа.       Заправляя очередную постель свежим постельным бельем в одной из комнат, она услышала, как он медленно вошел, словно точно зная, что она тут. Она удивилась своему умению узнавать его по шагам, поэтому не стала оборачиваться. Простыня выскользнула из ее рук, и кровать в течение нескольких секунд заправилась сама, не без вмешательства магии Северуса, разумеется. Девушка разочарованно вздохнула. У нее возникло бессмысленное желание броситься на него с кулаками.              — Я не просила помощи, — заявила она, обернувшись и посмотрев на мужчину, который стоял в дверях.— Или Вы пришли позлорадствовать?              — Нет, нам надо поговорить, — ответил Снейп, заходя в комнату и сокращая расстояние между ними.              Равенна проигнорировала его и пошла к другой кровати, слегка задев Северуса, который стоял на ее пути, плечом. Эта холодность возмутила его. Он проследил за тем, как она начала заправлять кровать, и во второй раз разрушил ее планы — кровать заправилась сама. Девушка сделала вид, что так и должно быть, отошла к третей кровати, но и тут Северус опередил ее и внезапно вспылил:              — Черт бы Вас побрал! Я все сам сделаю, только поговорите со мной!              Она побледнела и сделала такое движение, точно хотела уйти, но сдержалась.              — Что?! Поговорить с Вами?! Вы же мне ясно дали понять, что не хотите никаких разговоров.              — Мне нужно было время подумать, — сбавив тон, спокойно сказал Снейп. — Я признаю, я погорячился.              Равенна, готовая к скандалу, вдруг удивилась и опустила руки.              — На самом деле, мне понятна Ваша злоба. Вы спасли невинного человека, а я им пожертвовала ради собственной выгоды и незаконно заняла его место.              — Полно, хватит об этом, — остановил ее Северус. — Я лишь хочу знать, что было потом.              Девушка пожала плечами и заговорила:              — Я пришла к Дамблдору в надежде, что он поможет мне вернуть мою силу, избавив от той, что я приобрела. Все говорили, что нет никого, с кем бы он сравнился по силе и мудрости. Вот только он подтвердил мои опасения: условия контракта неоспоримы и шансов у меня нет. У меня были деньги, новая жизнь, в которой меня все жалели, потому что я потеряла семью, чистая кровь, но меня не взяли бы на работу с моей магией. Дамблдор предложил мне место. Вот и все. Северус, я сказала Вам правду, потому что не хотела врать о том, что для Вас важно.              Северус кивнул, давая понять, что этого было достаточно.              — А теперь послушайте внимательно. Я ценю то, что Вы решились мне все рассказать. Ценю Вашу правду. Но я хочу поставить все на место. Я знаю Равенну Кэпл, которая заваривает изумительные чаи, которая пьет со мной сливочное пиво по пятницам каждого месяца. Я знаю Равенну, чье настроение можно определить по цвету юбки. Я знаю Равенну, которая просидела со мной всю ночь, несмотря на то, что я самый нелюдимый из всех, кого она могла встретить. А еще она умудрилась затащить меня на танец во время Святочного бала. — Затем он сделал паузу и придал своему голосу тон, в котором она услышала что-то особое и сердечное. — Слышишь? Я знаю тебя, и только тебя. Твоя прошлая жизнь в прошлом и этого не исправить. Но ты — часть моего настоящего, и пока ты ею являешься, ты останешься тем, кем ты себя показала рядом со мной.              Равенна тихо выслушала. Его присутствие, его взгляд и голос волновали ее сердце. Чем больше он говорил, тем больше она изумлялась. Она почувствовала себя странно растроганной. Когда он закончил, она приблизилась к нему и, немного погодя, осторожно обняла его, боясь, что мужчина не примет этого. Но он принял, касаясь ее распущенных волос и ощущая ее теплоту.              — Спасибо, что Вы поняли, — прошептала она ему на ухо.              Он не помнит, сколько они так стояли, но он запомнил каждую деталь этого объятия. Он чувствовал, что оживает под этой теплотой, исходящей от нее, словно комнатное растение, которое вынесли на воздух. Он чувствовал, что она задержала дыхание и, прижавшись к нему, вслушивается в его умеренное сердцебиение. Смутный трепет чувственности пробежал по его телу с головы до ног.              Затем он почувствовал себя залитым светом и, подняв лицо, слегка зажмурился, ослепленный блеском солнечных лучей, которые проникали через единственное окно в этой мрачной слизеринской комнате. Равенна медленно отпрянула.              — И еще кое-что, — продолжил Снейп. — Infirmirium...              — Да, я уже поняла, — сообщила Равенна. — К тому же, когда Вы отправили меня за саквояжем, я случайно наткнулась на Ваши записи. Уж простите меня за мое любопытство.              — Дело в том, что я не знаю, как Вам с этим помочь. Это заклятие я создал, когда учился на старших курсах, в надежде, что оно будет лишать волшебника сил лишь на время, будет лишь обезоруживать его, но я, по всей видимости, ошибался. Теперь мне самому до конца не понятна его функция.              — Это не так страшно, Северус. Я научилась с этим жить, и, как видите, справляюсь.              Затем она дотронулась до его руки. В ее глазах можно было прочесть восхищение, граничащее с фанатизмом.              — Мерлин, Северус, кем бы ты мог стать, направив однажды свои способности в нужное русло и не став пожирателем смерти? Это ведь не первое и не последнее заклинание, которое ты создал?              — Сказал человек, успешно свершивший обряд обмена, — иронично заметил Снейп.              Девушка усмехнулась. Она заметила, что он сжимает ее руку, сначала легко, а потом чуть сильнее. Они обменялись острым, проникающим вглубь взглядом, будто измеряя самих себя немым и упорным вопросом.              — Идите, я закончу, — отпуская ее руку, предложил Северус.              Она медленно развернулась и пошла к выходу. Он проводил ее взглядом.       

***

      После ужина она решила зайти к Дамблдору, т.к. сова из Министерства по ошибке влетела в ее открытое окно. Назвав пароль горгульи, она медленно поднялась к его кабинету. Ничто не предвещало беды.       Однако оказавшись на месте, она тут же уронила письма и громко ахнула, увидев Дамблдора. Мертвенно-бледный директор сидел на своем привычном месте, перед столом, завалившись набок. Из его рта на бороду медленно стекала пена, сам он был без сознания. Его правая рука, почерневшая и обугленная, бессильно повисла.              Равенна рванула к камину, зачерпнула волшебного порошка и назвала адрес.              — Северус, это срочно, приходите, — произнесла она сбивающимся голосом.              Через несколько секунд он уже стоял перед ней и, не понимая ничего, смотрел на девушку. Равенна дрожащей рукой указала на директора. В этот момент она впервые увидела на лице зельевара растерянность. Но он, быстро взяв себя в руки, распорядился:              — Саквояж, живо!              Равенна послушно исчезла в камине. Сам Северус поднялся к директорскому столу и все внимательно осмотрел. Сначала он прошелся взглядом по его почерневшему запястью, а затем и по разбитому кольцу. Рядом лежал меч Гриффиндора.       Зельевар присел перед директором, взял его руку в свою и принялся нашептывать заклинание. Через несколько секунд вернулась запыхавшаяся Равенна. Она положила на стол саквояж, палочкой, которая к вечеру соизволила начать слушать свою хозяйку, открыла его и обратилась к Северусу.              — Что мне делать?              Северус, продолжая держать свою волшебную палочку над рукой директора, ответил:              — Там должен быть пузырек с густой золотой жидкостью, смешай его с водой.              Равенна осмотрела содержимое саквояжа и быстро приметила то, что ей нужно. Затем она ринулась к одному из шкафов и достала бокал, по пути задев стеклянный кувшин, который после лежал разбитый на полу.              — Агуаменти! — бокал наполнился водой.              Затем она добавила в него золотистую жидкость и вернулась к Северусу.              — Вливай ему в рот, но медленно, — попросил он.              Несколько минут спустя бокал был опустошен. Равенна, вытерев салфеткой пену со рта директора, присела на один из стульев, стоящих подле стола, и вдруг обратила внимание на кольцо.              — Не трогай, — приказал Северус, увидев, что ее заинтересовал предмет на столе. — Мне хватает и одного несчастного случая.              — Он проклят? — спросила она.              — Да, директору повезло, что он остался жив.              Спустя несколько секунд Дамблдор пришел в себя. Последовали упреки Северуса о том, что это было безрассудно, и старик чудом спасся. Затем он налил в бокал еще одно зелье и дал его директору.              — Выпейте, оно ненадолго задержит проклятие в вашей руке, но болезнь возьмет свое.              — Сколько еще?              Этот вопрос заставил девушку оцепенеть.              — Может быть год, Альбус.              Затем Северус резко встал и оказался в центре комнаты, желая уйти, но Дамблдор остановил его.              — Не игнорируй меня, Северус. Мисс Кэпл, могу я Вас попросить оставить нас?              — Конечно, директор, — Равенна послушно кивнула и уже собиралась покинуть кабинет.              — Нет, она останется, — вдруг заявил Северус со строгостью в голосе, с уверенностью в том, что он вправе решать.              Равенна посмотрела на него, а после и на слегка улыбающегося Дамблдора, который своим видом давал понять, что воля Северуса сейчас перевешивает его волю.       Эта фраза перевернула ее жизнь, открыла завесу, которой все это время были покрыты тайны этих двоих. Она словно отперла дверь, которая ранее была для нее заперта.       К концу их разговора, в который Равенна не смела вмешаться, она сидела совершенно без чувств. Она не могла двинуться, не могла ничего произнести, столь сильным было потрясение. Она была опустошена. Казалось, ей потребуется еще целая вечность, чтобы все это понять, смириться с тем, что Дамблдор просит себя убить, а мальчику давно вынесен смертельный приговор.              В чувство ее привел хлопок, неожиданно закрывшейся двери: Северус не выдержал и ушел.              — Лили? — непонимающе спросила она у Дамблдора, который застыл в центре своего кабинета.              — Ее патронусом была лань… — сообщил старик.              Ревность, едкая ревность капля за каплей просачивалась в ее душу, отравляя своим ядом ее существование. Она вцепилась в подлокотники своего стула, заставляя себя унять это чувство, понимая, что оно сейчас некстати.              — Она умерла, оставив сына. Поэтому Северус теперь делает… то, что он сейчас делает?              — Да, — кивая, сказал Дамблдор.              — Умрет мальчик — умрет частичка Лили, возможно, умрет смысл его жизни — вымолвила она, делая для себя выводы.              — Он давно требовал от меня правды, я ему дал ее, какой бы горькой она не была, — сказал директор и, подойдя к столу, уселся. — Поздравляю Вас, мисс Кэпл. Теперь Северус вам доверяет. Только учтите кое-что — Вам теперь нужно быть начеку. Не выдайте его тайны, иначе все, что он делал все эти годы, пойдет насмарку.              — Это сейчас меня волнует во вторую очередь. Я больше негодую по поводу Вашей просьбы, — сказала она, вставая.              — Что с Вами, дорогая? Вам меня жалко? Извольте же, Равенна, я всего лишь гамбит в этой забавной шахматной партии. К тому же, это должен сделать Северус, а не Вы.              — Так вот значит как? Мы в шахматы играем?              — В тот день, когда Вы явились ко мне за помощью, Вы сказали одну фразу, которая хорошо подойдет к данной ситуации. Не напомните мне ее, мисс Кэпл?              — Успешный результат требует хладнокровия, — немного погодя, произнесла она.              — Найдите Северуса. Наш друг намного чувствительней, чем мы думаем.              Равенна закрыла саквояж и отнесла его в комнату зельевара. Хозяина сего предмета не было.       Спустя полчаса она нашла его в астрономической башне. Он сидел на полу площадки, с которой открывался вид на залитые краснотой облака. Садилось солнце. Ветер, пусть и августовский, но холодный гулял по башне. Равенна слегка съежилась, точно ее сковало льдом.       Она приблизилась к нему. Подле его вытянутых ног лежала пустая бутылка огневиски.              — Северус, когда ты только успел?              Северус даже не шелохнулся. Его пустой взгляд был направлен на горизонт.              — Красиво здесь, правда? — спросил он хрипло.              Равенна опустилась на колени, поправляя свою юбку, и присела рядом. После она подняла голову и всмотрелась вдаль.              — Да, здесь всегда было красиво.              — На третьем курсе мы с ней часто сюда приходили… Просто так…              Его голос казался надтреснутым, угасшим. В нем присутствовала гнетущая тяжесть, от которой он изнемогал уже не первый год. Равенна не знала, что ему сказать в ответ, но он как будто и не требовал этого.              Несколько секунд спустя мужчина полез в карман сюртука. Немного пошарив, он достал пузырёк с серебристым зельем и протянул его Равенне. Та насторожилась.              — Что это?              — Зелье забвения, один глоток — и забудешь все, что услышала этим вечером, — сообщил мужчина спокойно.              — Это просьба?              — Нет, я даю тебе выбор. На твоем месте бы я выпил, не задумываясь.              Она прикоснулась к его руке и забрала пузырёк, но лишь для того, чтобы мужчина не выпил его сам в состоянии аффекта.              — Нет, — уверенно дала она отказ.              — Почему же?              — Потому что ты сказал, что я остаюсь, Северус.              Постигнув смысл сказанного, мужчина взглянул на нее, чтобы понять решилась ли она на это всерьез. Несколько секунд спустя, он, как это ни странно, впервые обнаружил, что и у нее, и у Дамблдора одинаковый цвет глаз. Вот только ее взгляд не пытался проникнуть в него, он лишь понимающе взирал.       Северус потянулся к бутылке. Обнаружив, что та пуста, он разочарованно вздохнул. Недолго думая, он со всей злости кинула ее на впереди стоящие перила. Равенна испуганно вздрогнула. Бутылка ударилась, а затем, изуродованными осколками полетела вниз, на каменные дорожки двора, который находился несколькими десятками метров внизу.              — Он стал мне дорог… А теперь… А теперь просит себя убить!              Из его груди вырвался болезненный стон — так стонут люди, получившие увечье. Но это была совершенно иная боль, боль душевная. Сам он, слегка сгорбившись, наклонил голову вниз и спрятал бледное лицо в ладонях. Исстрадавшийся, опустошенный, он не чувствовал в себе больше сил. Все его силы, все его сознание сейчас были поглощены страданием, мыслями о мальчике, который должен умереть, и о старике, которого он должен убить.       Она поняла, что слова здесь лишние, ими не помочь. Девушка повернулась и подсела ближе. Она протянула свои руки к его рукам и убрала их, опуская на колени.              — Северус, посмотри на меня, — тихо попросила она.              Сначала он противился, но затем повернул голову в ее сторону. Краснота его глаз и блеск влажной дорожки на его правой щеке укололи ее, причинили ей очередную порцию боли. Тогда она нежно обхватила одной рукой его голову и прильнула к нему так, что носом касалась его щеки. Мужчина взаимно прижался к ней, спасаясь от отчаяния, будто находя то, за что можно было ухватиться, чтобы не упасть в бездну. Ее руки поглаживали его волосы и спину, принося ему таинственное умиротворение.       Как и утром, он потерял ход времени. Солнце уже село, погружая все в темноту, а они продолжали сидеть.       Она замерзла, холод просачивался сквозь ткань ее блузки. Вскоре у нее начали дрожать руки, а грудь сжимало. Она ели сдерживала челюсти, чтобы зубы не застучали.       Северус заметил это. В нем вдруг проснулся страх того, что она слишком близко — она готова замерзнуть здесь до смерти, готова ночами не спать, лишь бы оказать ему поддержку. Но сам он не мог понять, что чувствует к ней, что заставляет его подпускать ее к себе. Он просил самого себя взять и прогнать ее, но что-то противилось в нем, что-то не давало воли той самой холодности, с которой он обычно относился к людям. Затем он понял, он уже испытывал это. Дважды. Знакомое чувство, которое после переросло в уважение и благодарность, возникло у него к матери, когда та впервые заслонила его от гнева пьяного отца. Во второй раз это чувство одолело его, когда он встретил Лили, но оно было более глубокое, более нежное. И вот снова.              Он на несколько секунд закрыл глаза, а потом встал, помогая ей. Они сошли со смотровой площадки, и каждый направился в свою комнату.