Противоположности притягиваются

— Лёва, если не ты прекратишь орать на всю Ивановскую, а точнее на всю Лубянку я тебя точно из партии исключу!? — равнодушно, насмешливо и натянутой улыбкой произнёс Иосиф и попутно разбирался с умным видом в каких-то бумагах и ухмылялся, даже не взглянул на собеседника — Вы не можете это сделать? — насмешливо протянул нарком по военным делам Лев Троцкий и наигранно со всей сил топнул ногой — Это ещё почему?! — ухмыльнулся Иосиф Сталин такой наглости и своеволия со стороны Льва Троцкого и почесал свои роскошные усы и развёл руки в стороны — Я один из самых влиятельных людей в партии после смерти в 1924 году Владимира Ильича, и я так думаю, что именно меня он хотел видеть в качестве главы нашего коммунистического государства, а не вас! — с преувеличенным пафосом заявил Троцкий и перевёл взгляд на портрет вождя мирового пролетариата, который висел над дверью одного из кабинетов каменных сводов подвалов Лубянки, в которых может происходить всякое нехорошее и плохое — К сожалению, наш любимый и уважаемый Владимир Ильич умер 2 года тому назад в Горках, — медленно с расстановкой проговорил Сталин и задумчиво постучал карандашом по столу и пустил скупую мужскую слезу, но надо сказать, что Иосиф Виссарионович и вправду уважал идеи и заветы и любил Владимира Ленина и хотел не посрамить великое наследие своего предшественника, а для этого нужно всеми силами защищать границы Страны Советов от внешних, в том числе и от внутренних врагов и бороться с контрреволюцией и саботажем путём закручивания гаек и массовых репрессий всё как полагается — Думаю, Владимир Ильич был недоволен, если бы узнал, что такого толкового и ценного кадра как меня исключили из ВКП(б), — как бы невзначай напомнил о себе хитроумный еврей по-крайней мере по стереотипам, сложившимися по ним в обществе, является упрямым, что переубедить в его неправоте практически невозможно — Выживем как-то без тебя, уважаемый Лев Давидович! Кроме тебя есть куча ценных кадров в нашей партии как ты, и сказал! — хмыкнул Иосиф Сталин и его губы расплылись в злобной улыбке, заливаясь дьявольским смехом, похлопав Троцкого по плечу, а отчего Льву стало как-то не по себе и внутри всё сжалось — А я так не думаю! — хмыкнул Лев Троцкий — Лев, давай прекратим этот разговор и вообще твой флирт с другими членами партии всем не идёт на пользу ведь это моральное разложение партии, а такое в нашей стране недопустимо. Уж не говоря о том, что может между вами происходить за закрытыми дверями спальни и вообще у тебя есть жена-красавица Наталья Седова, но конечно это дело твоё, но можно хотя бы не здесь крутить бесконечные романы с другими мужчинами, — резюмировал Иосиф Виссарионович и как бы пристыдил своего соратника за весьма фривольные и недвусмысленные отношения с другими членами коммунистической партии, а это уже разврат, а такое Иосиф Виссарионович в своей стране допустить не может — Это не, то что вы подумали и у меня ничего с ними не было кроме деловых и дружеских отношений, — почти шёпотом честно признался Лев Троцкий и действительно у него, кроме того, что он назвал с мужчинами не было, но ему было интересно узнать как оно там происходит и пытался хоть как-то унять свои запретные мысли о нетрадиционной «дружбе» с мужчинами с помощью невинного флирта с ними — Хорошо, — скептически отнёсся Иосиф Сталин к словам своего соратника по революционной и государственной деятельности, но виду решил не подавать раньше времени, устало потерев переносицу, и стал заваривать себе и собеседнику чай, а в кружку с чаем Льва Троцкого он налил приличную, но не смертельную дозу снотворного пока тот отвлёкся...

***

— Что происходит? — первым делом спросил Лев Троцкий, когда пришёл в себя, но был, мягко говоря, шокирован, когда обнаружил себя полностью голым и привязанным за руки к кровати в тех, же подвалах Лубянки и увидел стоящего рядом Иосифа Сталина. Липкий ком подступил к горлу пламенного революционера — Лев, а не надо было со мной спорить и вообще, — угрожающе прошипел Иосиф Сталин, стоя над кроватью и держа в руках кнут — Это что твоя такая месть?! — истерично всхлипнул Лев Троцкий и пытался освободиться, но всё тщетно — Мне кажется, ты хотел испытать на себе все прелести однополой любви, так ты против этого! Ты же попал в свою же ловушку! — как бы с подколом и ехидством спросил Иосиф Сталин у Льва Троцкого — О чём ты говоришь? — испуганным голосом спросил Лев Троцкий у Сталина и не мог понять, что вообще происходит — Я специально попросил несколько членов партии тебе подыграть, а в частности Григория Зиновьева, Николая Бухарина и Алексея Рыкова и Льва Каменева т.е ответить взаимностью на твой флирт, но надо сказать, что они полностью гетеросексуальны, — вдруг признался Сталин и крепко сжал в руках кнут — Зачем? — глухо спросил Троцкий и понял, что одним неприятным разговором дело не обойдётся — Лёва, понимаешь это всё политика тебе же уже 47 лет, а очевидных вещей не понимаешь, внутрипартийная борьба, — снисходительным тоном проговорил Иосиф Виссарионович и неодобрительно поцокал языком — Теперь понятно, зачем это всё нужно было, но можешь прямо сейчас меня застрелить из своего нагана, чтобы я тебе не составлял конкуренцию в партии! — с пафосом заявил Лев Троцкий и бегло оглядел довольно мрачную подвальную комнату — Я не буду тебя убивать ведь ты ещё можешь пригодиться стране и нашей партии, — вкрадчиво прошептал Иосиф Сталин, склонившись над ухом мужчины — Боже, какое великодушие! — съязвил Лев Давидович — Товарищ Троцкий, потерпите пожалуйста сейчас будет немного больно вам и можете не кричать вас всё равно никто не услышит ибо тут расстреливают людей и вы об этом прекрасно знаете и поэтому тут очень хорошая звукоизоляция и более того это подвал т.е находится ниже уровня земли! — загадочно прошептал Иосиф Сталин и с силой перевернул революционера на живот и стал ожесточённо хлестать его по обнажённым ягодицам и спине под оглушённый крик Льва, рубиновые капли крови вместе с, потом аппетитно стекали по его телу, тогда Иосиф Виссарионович усилил темп и стал им хлестать с новой силой под адский крик революционера, сквозь закушенные от крика губы. Лев от шока и боли не мог вымолвить ни слова весь мир как будто перевернулся с ног на голову, оставляя кроваво-красные болезненные следы, наверное, после этого на спине останутся уродливые шрамы, но Иосифу Сталину было в этот момент всё равно он хотел причинить боль своему мужчине и одновременно с этим привёл все синонимы к слову блядь для ещё большего сексуального возбуждения. Удары сыпались на тело революционера одним за одним, но он, молча, терпел, скрипя от жуткой боли зубами, постепенно Иосиф Сталин слегка ослабил удары кнутом. Рубиновые капли крови были словно лепестками свежих голландских роз, которые аппетитно стекали на белую, накрахмаленную простыню. Иосиф Виссарионович делал так хладнокровно и искусно, словно проделал это уже 100 раз, так что он потерял весь интерес к этому делу и провёл языком по спине, слизывая его солоноватую кровь, отчего Троцкий, вздрогнул и жалобно простонал его имя, на что шаловливый грузин лишь усмехнулся как ни странно ему понравился. Наконец-то отбросил кнут на пол Иосиф начал несколько раз проводить рукой по чужой разгорячённой плоти, растирая капли ароматного масла, которое Иосиф взял с тумбочки специально для этого дела, а после подставляет свой член к его анальному проходу под его оглушительный болезненный стон и стал резкими и быстрыми движениями в нём двигаться. Острая боль буквально парализовало всё тело революционера. Сталин стал входить глубже, сжимая одной рукой ягодицы. Наконец он вошёл до конца, и демон революции громко застонал от боли, широко распахнув глаза так больно ему ещё не было. Оперившись одной рукой об бедро Льва, а второй обхватив возбужденный его член, стал двигаться быстрее и ласкать Льва в такт движениям. Вскоре он почувствовал, что Лев на пределе и стал стонать громче. Непривыкший к подобному обращению Лев отзывался тихим стонами на каждое движение умелых рук. Грубые поцелуи грузина оставляли след из красных пятен на чувствительной коже, а сам Троцкий мучительно с громкими стонами изгибался в спине. Казалось, сердце вот-вот выпрыгнет из грудной клетки от нахлынувших неприятных эмоций. За это Сталин и ценил секс — полная отдача партнёру, себе и слиянию их тел, наслаждению, с которым не могло сравниться ничто. Какой смысл переживать о том, что случится завтра или через несколько часов, когда они, вероятно, упадут без сил, прерывая наступившую тишину лишь сбитым дыханием? Сейчас, конкретно сейчас, под ним чудесный любовник, чьё тело прекрасно, а разум стремительно стягивается библейским и допотопным пороком. Иосиф Виссарионович поглаживал раскрасневшиеся бёдра революционера, и он входил в демона революции с невероятно пошлым и громким ритмичным звуком и с громкими шлепками на всю комнату, растягивая тугое колечко анальных мышц революционера, но этот звук подавляли ответные стоны Троцкого, сквозь закушенные губы. Боль буквально парализовала всё его нежное и неискушённое однополой любовью тело. Мощные толчки вперед и назад. Плоть встречалась с плотью вновь и вновь, теперь уже и демон революции дышал прерывисто жадно глотая воздух, закусив нижнюю губу. Нарком по военным делам вскрикивал каждый раз, когда мощный и довольно внушительных размеров член всесильного вождя с 1924 года полностью резко проникал в него, чётко попадая по его простате. Ему было ужасно больно. Иосиф Сталин урождённый, как Джугашвили продолжил активно двигаться, параллельно стимулируя влажный член своего нового любовника, что сводило его с ума. Сталин усиливал напор, продолжая стимулировать пылающему в экстазе революционеру фаллос. Льву было жутко стыдно, больно и неприятно, но он, молча, терпел все эти унижения сексуального характера исходящие от Сталина, а тот уже вошёл во вкус и тоже медленно застонал, ухватившись за бёдра любовника. Фрикции участились. Иосиф Виссарионович уже небрежно двигался взад и вперёд, а откровенно трахал своего мужчину и Сталин, крепко сжав бёдра мужчины прикоснувшись рукой к твердо стоящему члену любовника, налитого кровью. Лев громко закричал, широко раскрыв рот, так что чуть у него барабанные перепонки не лопнули от очередного гортанного стона, который был, соизмерим с разрядом электрической молнии, но Иосиф Виссарионович хотел продлить этот райский момент как можно дольше. Он вдалбливался в свою жертву, от чего та не прекращала стонать и извиваться. С каждым толчком нарком выгибается от боли и надрывно стонет, словно раненый зверь. Рука Кобы* тут же отвешивает ему порцию новых пощёчин по ягодицам. Лев Давидович бьётся, трепыхается, мычит и, потеряв надежду на спасение, затихает. Вождь народов толкается снова и снова. Нарком по военным делам безвольно лежит под ним и тихо скулит от унижения. Каждое движение – глоток вина. Ещё и ещё. Кисло-сладкое вино, которое не приносит ни капли удовольствия. Чем дольше все происходило, тем легче становилось обоим. Иосиф Сталин задел простату, от чего Лейба Давидович Бронштейн** громко вскрикнул, выгнув спину и быстро сжал, зубами подушку. С краешка его рта незаметно стекала тонкая струйка слюны, видно, появившаяся от сильного наслаждения. Однополые любовники стонали уже синхронно, пытаясь дойти до оргазма. Перо*** уже, затрясся в мощном анальном оргазме и громко закричал на всю спальню закатив, глаза от странного сексуального наслаждения, которое буквально парализовало всё его тело. Коба ворвался в него преодолевая, сопротивление, и сразу взял быстрый темп, не обращая внимания на то, как вздрагивает тело мужчины от каждого толчка. Лидер страны Советов провёл рукой по его бедру, взял его за коленку и приподнял, как можно сильнее раздвинув ему ноги. Он начал ускорять темп и всё быстрее и быстрее делал резкие толчки, входя в любовника, как можно глубже. Коба провёл рукой по его тёмным волосам, как вороново крыло и он сам не совсем понимает, где проходит эта грань между наслаждением и пороком, поэтому рефлекторно двигает бёдрами в порочный и сладострастный акт любви. Революционер стонет громко, извивается умирающей змеёй. Иосиф Сталин буквально вколачивает пламенного революционера в постель, чувствуя, как грешное нутро туго обхватывает разгорячённый уд мужчины. Коба сминает крепкие ягодицы в ладонях. Внутри словно разгорается огонь, скрепляя души общей страстью. Держа 47-летнего Лейбу за бедро одной рукой, Иосиф Виссарионович насаживает его всё глубже на свой большой половой орган. Он ускоряет ритм толчков. Жар внутри тела любовника так манит, опьяняет и дурманит. Сбивчивые стоны мужчин учащаются, свидетельствуя о близости эротической разрядки. Сбиваясь с ритма он, наконец, попадает головкой по какой-то точке G, и Лейбу чуть ли не подбрасывает на постели. Сталин не может сдержать протяжного стона и цепляется за плечи Лейбу Бронштейна. Однако от ощущения, такого нового и неизведанного, когда узкая глубина туго обхватывает достоинство и Сталин уже был готов кончить в него. Революционер громко простонал, и стон его граничил с вскриком. Сталин начинает двигаться внутри. Он старался быть медленнее, ведь он ни в коем случае не хотел навредить Льву, как ни крути, но в силу его невинности не может сдерживаться, и потому толчки становятся быстрыми и резкими. Нарком вскрикивает, а разгорячённый уд Иосифа Сталина полностью заполняет его, до основания. Пока Лейба заходится в стонах и вскриках, пока его колени так сгибаются, что он подталкивает его полового партнёра повыше, а тому удаётся удержаться только благодаря упору на руки. К тому же, в бедро упирается твёрдый член, что определённо не может не радовать. Лев Троцкий под ним слабо всхлипывал, но сопротивляться перестал, лишь терпел, когда кончится его пытка. Иосиф разрабатывал его быстро и качественно, но у невольного пленника сексуальных игр генсека ЦК партии больше не было сил терпеть это. Революционер болезненно всхлипывал, кусал губы в кровь, но позволял мучителю делать с его телом всё, что тот пожелает, наверное, от бессилия. Слишком боялся, перечить вождю или же не хотел унижаться пред ним? Ответом Сталину послужила бурная реакция мужчины: он выгибался, стонал, сжимал пальцами простынь, жалобно умоляя прекратить, но его собственное тело не могло врать. С замиранием сердца Сталин огладил бёдра революционера, задохнувшись от этой дурманящей близости: как никогда, он был так близок к тому самому, запретному, недоступному и, осознав, что не может боле оттягивать этот момент, Товарищ Сталин с каким-то безумным восторгом коснулся горячей плоти любовника, проводя пальцами по его спине. Троцкий мучительно выгнулся в спине и издал протяжный стон на всю Лубянку, но тут же стыдливо закусил губу, густо краснея, стонет и извивается под умелыми резкими движениями Товарища Сталина, а он сам толкается бедрами вверх, проникая вовнутрь полностью до самого конца. Троцкий вскрикивает, и из глаз невольно льются слезы. Боль была слишком пронзающей. По бедру Льва стекает еле заметная паутинка крови, смешиваясь с потом. Сталин протягивает руки мужчине, и тот их сильно сжимает, не в силах терпеть боль, а за дверью стоит шокированный с широко раскрытым ртом Феликс Эдмундович Дзержинский и ловит челюсть от шока и тонкая струйка слюны Железного Феликса, поляка по национальности стекала на пол, который на свою беду прогуливался по подвалам Лубянки и внезапно услышал какие-то подозрительные звуки и решил узнать в чём дело и увидел такую вот картину и Феликс медленно спозл по стенке и первый инфаркт заработал в свои 47 лет и решил от греха подальше ретироваться с места преступления, так что пятки сверкали. Лев дрожит. Немного не рассчитав с силой Коба сильно сжимал бледные бёдра, на которых точно останутся синяки, только украшая его тело. Волны удовольствия сильно захлестывали оба мужских тел, и Лев уже не мог больше терпеть боль, наслаждение, эти порывы радости — всё это объединялось в один гремучий коктейль. Слишком много ощущений и эмоций для своего тела. Ещё минутка и Коба не выдерживает, прижимаясь ближе к горячему телу мужчины с громким вскриком. Теперь удовольствие смешивалось с сильной болью, придавая ощущениям новый, интересный оттенок. Коба понял, что Льву уже не так больно и Иосиф Виссарионович приступает толкаться навстречу, вздыхая от наслаждения, а иногда выдавая тихие стоны. Из горла Льва Троцкого вырвался глухой крик, который был заглушен влажным поцелуем. Иосиф вошёл еще глубже. Наконец он начал медленно выводить член, охваченный мягкими и одновременно крепкими стенками заднего прохода, а затем медленно вводить, обратно. Лейба начал стонать, закатывая глаза, на что Коба ответил резким введением члена в его податливое тело. Иосиф выгнул спину, чувствуя как его тело бьется, сладкой истомой и начал яростно насаживать на свой член, издавая стоны в унисон с его партнёром. Оба задыхались от невообразимого потока ощущений. Казалось такое мог услышать кто угодно, но здесь не было никого кроме этих двоих и мрачные тайны подвалов Лубянки давили на них. Коба искусно заставляет Льва Троцкого выгибаться и сильно хвататься пальцами за плечи за его шею. Весь мир будто и остановился, и вместе с тем завертелся. Невозможно было остановиться. Настолько неправильное и такое страстное занятие. Это доставляло больше удовольствия, чем разгульный образ жизни и каждая женщина, которая была с этими людьми, упивающимися страстью, льющихся из них бурными потоками навстречу друг другу. Не выдержав напора, Иосиф Сталин бурным потоком изливается в Льва Троцкого, обдавая стенки анального прохода вязкой белёсой жидкостью, сделав ещё пару резких толчков, Иосиф вышел из него с чувством собственного достоинства и обессиленный падает на кровать. Семя Иосифа Сталина в больших количествах вытекает из растянутого заднего прохода Льва. — Что ты мне помешал в этот чёртовый чай? — злобно сквозь зубы прошипел Лев Троцкий, ели придя в себя — Снотворное, — с умиротворённым лицом ответил ему Иосиф Виссарионович, прикрыв глаза от райского наслаждения — Я так и знал, — тягостно протянул изнасилованный революционер, сжав кулаки так, что костяшки побелели — Товарищ Троцкий ну вы же этого явно хотели не так ли?! — с любопытством спросил Коба, попутно отвязал от спинки кровати руки Льва — Не совсем и не таким образом, — смущённо ответил Троцкий — Если хочешь ещё, то приходи ко мне завтра в мой кабинет в Кремле, — удовлетворённо заключил Иосиф Сталин и положил себе на грудь Льва Троцкого.