Противоположности притягиваются

— Николай, здравствуй, — томным голосом произнёс Иосиф Сталин — Иосиф Виссарионович, что вы здесь делаете? — дерзким тоном ответил Николай и был весьма удивлён столь неожиданному гостю в поздний час — Пришёл проведать тебя ведь это твоя в прямом смысле последняя ночь, — дрожащим голосом проговорил лидер СССР и подошёл ближе к арестанту тюрьмы — Я знаю, — коротко без сожаления ответил Николай и отвёл взгляд куда-то в пустоту и он по нему было видно, что мужчина ни о чём не жалел, что так всё вышло и он был к худшему даже к высшей мере наказания — расстрелу — Ты смирился с этим? — с любопытством спросил Иосиф Сталин, почесав свои роскошные усы — Да, я ведь ничего изменить уже не могу, как ни крути, — вдруг глубокомысленно изрёк Николай Иванович, присев на стул — Ты очень сильный и мужественный человек и твоё поведение заслуживает уважения, правда! — воскликнул он с фальшивой лаской в голосе — Спасибо, — сухим голосом ответил Николай, опустив глаза в пол — Я обещаю, что твою вторую жену Евгению не тронут, хотя о её любовных похождениях на стороне говорила вся Москва, — мягким голосом произнёс Иосиф Сталин — А с чего такая благотворительность по отношению к моей неверной жене Евгении? — с преувеличенным пафосом заявил Николай, сощурив глаза — Просто так по доброте душевной, — отшутился Иосиф Виссарионович — Благодарю! — презрительно фыркнул Николай и на его губах заиграла неприятная улыбка — Николай, кажется, ты говорил на допросах, что ты кхм-кхм сторонник античной любви, не так ли? — как-то скромно поинтересовался Вождь народов — Да, а что? — издевательским тоном ответил Николай, изогнув бровь о своих тайных библейских пороках — Ты можешь «искупить» свою смерть от пуль! — с натянутой улыбкой произнёс Иосиф Сталин — Иосиф Виссарионович, я это от вас как-то не ожидал такое услышать, — Николай Ежов залился коварным смехом — Впрочем, я тебя не принуждаю к этому и решать, поэтому тебе, — насмешливо протянул Иосиф, сложив руки на груди — А мне кажется, что у меня выбора собственно и нету т.к Зиновьев, Каменев и остальные расстрелянные у них тоже выбора не было, — полушёпотом поговорил Николай и о чём-то думал видно ему было, жаль убитых им людей и по щеке мужчины прокатилась скупая мужская слеза — Николай, понимаешь, внутрипартийная борьба ведь тебе уже 45 лет, а очевидных вещей не понимаешь, — снисходительным тоном проговорил Иосиф Виссарионович и неодобрительно поцокал языком — Благодарю вас за правду хотя бы перед моей смертью, — самозабвенно улыбнулся Николай, слабо улыбнувшись и ему хотелось, прямо сейчас застрелиться, чтобы не ждать утра и всё лицо жгло от горьких слёз, которые крупными градинами стекали по щеке некогда всесильного главы НКВД, который пачками подписывал приказы о расстрелах людей — Давайте-ка, Николай Иванович начнём, чтобы время зря не терять, — с чувством собственного достоинства проговорил Иосиф Сталин и лукаво подмигнул Николаю Ежову как, бы морально уничтожая его, что он как раз и любил — Хорошо, — согласился Николай на это унижение, чтобы спасти свою жалкую и тщедушную жизнь ведь он, возглавив НКВД в 1936 году, он с большим энтузиазмом принялся зачищать страну от врагов народа, шпионов и прочих неблагонадёжных элементов. Общее количество приговоренных к высшей мере наказания во времена «ежовщины» исчисляется сотнями тысяч. Николай Ежов же, легко подписывавший приказы о расстрелах и погубивший тысячи людей, не мог совладать с собственной женой Евгенией, которая, изменяла ему не особо скрываясь, а он страдал и мучился — Ложись, — приказал Николаю Иосиф Сталин и тот, молча, подчинился, слегка кивнул в ответ его приказу впрочем, как и всегда только при иных обстоятельствах и не в таком злачном месте, как подвал тюрьмы, а в своём уютном и тёплом кабинете на Лубянке. Иосиф Виссарионович не стал медлить, проведя ладонью по собственному налившемуся кровью члену, приставил к анальному отверстию Николая Ивановича смазанный собственной же смазкой палец. Николай невольно выгнулся, подаваясь ему навстречу, и издал прерывистый вздох. Вскоре к указательному присоединился и средний, а затем и безымянный палец, растягивая узкое колечко мышц. Наконец, Иосиф Виссарионович вытащил пальцы и начал медленно входить в его анус. Сначала толчки были осторожными и неспешными, чтобы окончательно разработать анус Николая, но чем глубже Сталин проникал в любовника, тем сильнее и увереннее становились движения. Крепко взявшись одной рукой за бедро Николая. Иосиф заметно ускорялся, не забывая ласкать член стонущего под ним Николая, а тот подмахивал партнёру, стараясь усилить давление его члена у себя внутри на простату. Стоны обоих становились все страстнее и исступленнее, но им хотелось продлить момент соития настолько, насколько это было возможно. Вождь народов все яростнее вбивался в своего любовника, заставляя, того стонать сквозь закушенные губы и выгибаться под ним. В его груди будто бы что-то разбилось, разлилось кипящей лавой по всему телу, а вставший комом в горле крик заставил на мгновение забыть, как дышать. Иосиф всё ещё толкался, закрыв глаза и закусив губу. Напряжение растёт вместе с тем, как Иосиф бережно оглаживает колечко податливых мышц меж чужих ягодиц, как вдруг неприлично хлюпает под разведёнными пальцами, как после Николай заходится стоном, судорожно цепляет и комкает простыню, дабы хотя бы отчасти возвратить утраченный самоконтроль. При одном взгляде на его аккуратные подушечки пальцев, полумесяцы розовых ноготков жар сворачивается тугим комком внизу живота, оформляясь в нечто осознанное — желание ощутить боль на коже спины от царапин, пылающих огнём при малейшем движении. Сейчас, тогда слышно только из сбитое синхронное дыхание. Николай уже был красным. Напряжение внизу живота растекалось по всему телу, заставляя его извиваться. Иосиф будто издевался, только пожирал взглядом, поглаживал в паху. Ему нравилось видеть такого Николая. Иосиф совсем грубо, в силу своего характера, сорвал с него оставшуюся одежду. Николай застонал от такого напора, видеть Иосифа таким и не быть вытраханным просто невыносимо. Выходя из своих мыслей, Николай Иванович понимает, что толчки стали намного глубже и быстрее. Иосиф, уже полностью охваченный волной страсти, просто вбивался в податливое ему тело, которое уже второй раз собирается кончить. Глаза Николая закатились, и он, практически задыхаясь, беззвучно хватал ртом воздух. Николай не мог вспомнить ни одного из числа своих многочисленных любовников, кто хоть на треть обладал бы подобной страстью, граничащей с патологией. Иосиф был прекрасен в своей отрешённости от мира и полной сосредоточенности на собственных потребностях. По лицу скользили судороги от удовольствия и напряжения. Николай норовил насадиться на Иосифа все резче и сильней, пока звуки липких от смазки и пота шлепков вместе с хриплыми стонами, срывающимися на крик, наполняли небольшое и вмиг ставшее душным пространство подвала московской тюрьмы. Острая боль буквально парализовало всё тело Николая. Ежова уже терзали представления о дальнейших действиях Иосифа Сталина, заставляя забиться в судорогах. Вновь участилось дыхание. Сердце колотилось в бешеном ритме, не желая успокаиваться. Николай проклинал партнёра и всё, что с ним связано. Он был зол на него, и эта злость мешалась со страхом. Страхом, вызванным беспомощностью и жалостью перед ним. Иосиф стал входить глубже, сжимая одной рукой ягодицы. Наконец он вошел до конца, и Николай Иванович громко застонал от боли, широко распахнув глаза так больно ему ещё не было. Сталин обхватил возбужденный его член, стал двигаться быстрее и ласкать мужчину в такт движениям. Вскоре он почувствовал, что Николай на пределе и стал стонать как можно громче. Мужчина давит, толкается безжалостно и тут же мысленно извиняется перед своим любовником, который уже готов кончить от одного только слова, только прикажи сиплым голосом в этой скверной тишине; одни только поцелуи, такие грубые, бесцеремонные причмокивания в его стиле вызывали у него львиную долю возбуждения. Николай мучительно с громкими стонами изгибался в спине. Казалось, сердце вот-вот выпрыгнет из грудной клетки от нахлынувших неприятных эмоций. Разум обоих мужчин стремительно стягивается библейским и допотопным пороком. Николай разводит ноги в стороны, устраиваясь ближе. Громкому стону не даёт вырваться наружу вовремя приложенная к его губам ладонь грузина. Сталин поглаживал раскрасневшиеся бёдра Николая, и Иосиф входил в него с невероятно пошлым и громким ритмичным звуком и с громкими шлепками на всё помещение, но этот звук подавляли ответные стоны Николая, сквозь закушенные губы. Николай заметно прогнулся в спине, стоя раком его ресницы, немного вздрагивали, время от времени. Иосиф Сталин входит медленно, позволяя привыкнуть к новым ощущениям, оглаживая свободной ладонью плоский живот секс-партнёра. Мощные толчки вперед и назад. Плоть встречалась с плотью вновь и вновь, теперь уже и Ежов, дышал прерывисто жадно глотая, воздух закусив нижнюю губу. Ежов вскрикивал каждый раз, когда мощный и довольно внушительных размеров член Вождя народов полностью резко проникал в него, чётко попадая по его простате. Ему было ужасно больно и стыдно хоть у него были же интимные связи с мужчинами. Иосиф продолжил активно двигаться, параллельно стимулируя руками влажный член своего нового любовника, что сводило его с ума. Сталин усиливал напор Ежову было жутко стыдно, больно и неприятно, молча, терпел все эти унижения сексуального характера исходящие от Сталина только ради того, чтобы спасти свою жизнь от расстрела, а тот уже вошёл во вкус и тоже медленно застонал, ухватившись за бёдра любовника. Сталин уже небрежно двигался взад и вперёд, крепко сжав бёдра мужчины прикоснувшись рукой к твердо стоящему члену любовника, налитого кровью. Николай истошно закричал, широко раскрыв рот, так что чуть у него барабанные перепонки не лопнули от очередного гортанного стона, который был, соизмерим с разрядом электрической молнии, но Иосиф Виссарионович хотел продлить этот райский момент как можно дольше. Он вдалбливался в свою жертву, от чего та не прекращала стонать и извиваться. С каждым толчком «Железный нарком» выгибается от боли и надрывно стонет, словно раненый на охоте зверь. Рука Иосифа тут же отвешивает ему порцию новых пощёчин по ягодицам. Николай Иванович бьётся, трепыхается, мычит и, потеряв надежду на спасение, затихает словно рыба, пойманная в сеть. Иосиф толкается снова и снова. Николай безвольно стонет. Александр уже затрясся в мощном анальном оргазме и громко закричал на весь зал, закатив глаза от странного сексуального наслаждения, которое буквально парализовало всё его тело. Наконец-то чтобы как-то разнообразить половой акт и поэтому, Иосиф Сталин сменил позу, усадив Николая в позу наездника на свой член, поддерживая его за руки, ворвался в него преодолевая, сопротивление, и сразу взял быстрый темп, не обращая внимания на то, как вздрагивает тело Ежова от каждого толчка. Каждое движение – глоток вина. Чем дольше все происходило, тем легче становилось обоим. Иосиф случайно задел бугорок простаты Николай громко вскрикнул, выгнув спину. В надежде хоть как-то усмирить жуткую жгучую боль внизу живота, Николай выгнулся, но от этого боль стала только сильнее, т.к он только сильнее насел на его член. Шаловливый Иосиф незаметно усмехнулся его глупости. Он хотел немного пощадить его, дав ему возможность привыкнуть, но терпения у него не хватило. Желание было сильнее. Он слишком сильно хотел его. Не дожидаясь, когда она привыкнет к нему, он начал двигаться в нём с каждым толчком проникая по миллиметру всё глубже. С краешка его рта незаметно стекала тонкая струйка слюны, видно, появившаяся от сильного наслаждения. Однополые любовники стонали уже синхронно, пытаясь дойти до оргазма, Николай уже, затрясся в мощном анальном оргазме и громко закричал на всё помещение, закатив глаза от странного сексуального наслаждения, которое буквально парализовало всё его тело. Иосиф Виссарионович провёл рукой по его бедру, взял его за коленку и приподнял, как можно сильнее раздвинув ему ноги. Он начал ускорять темп и всё быстрее и быстрее делал резкие толчки, входя в любовника, как можно глубже. Лидер СССР провёл рукой по его тёмным волосам, как вороново крыло и мужчины сами не совсем понимают, где проходит эта грань между наслаждением и пороком. Николай Иванович не сдержался и мучительно застонал во весь голос, закрыв глаза и грациозно выгнул спину. Ежов тихонько заскулил, и это очень понравилось его половому партнёру ведь с каждым разом он стонал все громче и громче это, безусловно, возбуждало сознание шаловливого Вождя народов. Николай, кажется, забыл, как дышать и жадно глотал воздух. Иосиф по миллиметру проникал в него, меняя темп и провёл рукой по спине. Новый мощный толчок пронзил тело Николая, словно электрический заряд и жалобно простонал почти шёпотом и старался не думать об этом и хотел, чтобы это поскорее закончилось. Внизу живота Николая растеклась неприятная боль, которая так не похоже на обычное сексуальное возбуждение. Анальные мышцы 45-летнего Николая нестерпимо сокращаются так сладкое расслабление настигает Николая. Он, пытаясь, отдышаться начинает стонать сквозь закушенные губы и при очередном мощном толчке, который сотряс его тело, словно разряд молнии Николай застонал во весь голос, закусив губу, широко раскрыв глаза. Николай стонет громко, извивается умирающей змеёй. Иосиф, чувствует, как грешное нутро туго обхватывает разгорячённый уд мужчины. Коба* сминает крепкие ягодицы в ладонях. Внутри словно разгорается огонь, скрепляя души общей страстью. Коба насаживает его всё глубже на свой большой половой орган. Он ускоряет ритм толчков. По помещению пронеслись мощные и ритмичные толчки плоти о плоть. Николай особенно сильных толчков и от каждого движения постанывал и иногда вскрикивал. Стонал он так, как может стонать только мужчина. Никогда этих стонов не услышит женщина, потому что при женщине ни один мужчина не позволит себе стонать, демонстрировать свою слабость в удовольствии. Коммунист раздвигает ягодицы Николая нетерпеливо ёрзающего все это время он входит одним резким толчком и слабо морщится от встретившей его узости заднего прохода. Ежов выгибается под жаркими крепкими поцелуями и стонет. Громко, пьянящее, молящее. Они вновь трутся возбуждённой плотью, срывая с губ полузадушенные стоны. Сталин перехватывает его бедро одной рукой, а второй направляет член внутрь. Он проталкивает свою головку, ощущает, как натягиваются мышцы вокруг, как его любовник превращается в сгусток сексуального напряжения, и ласково гладит его по упругому бедру. Проходит не меньше минуты, прежде чем неправдиво молчаливый Николай Ежов запрокидывает голову назад и подаётся вперёд, с тихим шипением пропуская в себя Кобу. Коба двигается медленно, заполняя его изнутри и его переполняют эмоции, ему хочется, чтобы этот акт длился бесконечно. Николай Ежов стонал при каждом новом толчке, которые поражали его как электрические молнии и он почувствовал приятную слабость, которая поразила его тело. Сбивчивые стоны мужчин учащаются, свидетельствуя о близости интимной разрядки. Николай отвечает ему, подается навстречу, влажные от смазки и пота ягодицы бьются об него. Уши заполняют похабные горловые звуки. Лидер СССР же был как животное, волны похоти, запахи пота вожделения, исходившие от него, обволакивали и лишали разума главы бывшего наркома НКВД. Сбиваясь с ритма он, наконец, попадает головкой по какой-то точке G. Сталин не может сдержать протяжного стона и цепляется за плечи любовника. Однако от ощущения, такого нового и неизведанного, когда узкая глубина туго обхватывает достоинство. Иосиф Виссарионович уже был готов кончить в него. Николай громко простонал, и стон его граничил с вскриком. Товарищ Сталин старается быть медленнее, ведь он ни в коем случае не хотел навредить невольному арестанту Сталинских репрессий Николаю Ежову, как ни крути, но в силу его беспомощности не может сдерживаться, и потому толчки становятся быстрыми и резкими. Пока Николай заходится в стонах и вскриках, пока его колени так сгибаются, что он подталкивает его полового партнёра повыше, а тому удаётся удержаться только благодаря упору на руки. Коба разрабатывал его быстро и качественно, но у невольного пленника сексуальных игр опального революционера больше не было сил терпеть это. Ежов болезненно всхлипывал, кусал губы в кровь, но позволял мучителю делать с его телом всё, что тот пожелает, наверное, от бессилия. Слишком боялся, перечить ему или же не хотел унижаться пред ним? Ответом Товарищу Сталину послужила бурная реакция любовника: он выгибался, стонал и жалобно умоляя прекратить, но его собственное тело не могло врать. Николай чуть скривился, но пока было сложно понять, от дискомфорта или от удовольствия. Иосиф двигался в нём аккуратно, но уверенно, ловя каждое мимическое изменение на его бледном лице. В какой-то момент член Иосифа дёрнулся, и парень, просящее застонав, поддался к нему, насаживаясь на всю длину члена. Николай вскрикивает, и из глаз невольно льются слезы. Боль была слишком пронзающей. Немного не рассчитав с силой, Иосиф сильно сжимал его ягодицы, на которых точно останутся синяки, только украшая это тело. Член его истекал предсеменной жидкостью, и Иосиф настолько увлёкся умопомрачительной красотой самозабвенно извивающегося под ним чёрновласого революционера, что перестал напрочь игнорировать позывы собственного тела. Волны удовольствия сильно захлестывали оба мужских тел, и Николай уже не мог больше терпеть ноющую боль, наслаждение, эти порывы радости — всё это объединялось в один гремучий коктейль. Слишком много ощущений и эмоций для своего тела. Николай Иванович сам перестал уже что-либо соображать. Он стонал не намного тише нечаянного любовника. Иосиф старался подразнить так давно желанного им Николая. Ещё минутка и Иосиф не выдерживает, прижимаясь ближе к горячему телу мужчины с громким вскриком. Теперь удовольствие смешивалось с сильной болью, придавая ощущениям новый, интересный оттенок. Иосиф понял, что революционеру уже не так больно от резких фрикций, и он приступает толкаться навстречу, вздыхая от наслаждения, а иногда выдавая тихие стоны. Из горла Николая Ежова вырвался глухой крик, который был заглушен влажным поцелуем. Иосиф Сталин вошёл ещё глубже в него. Наконец он начал медленно выводить член, охваченный мягкими и одновременно крепкими стенками заднего прохода, а затем медленно вводить, обратно. Николай Ежов начал стонать, закатывая глаза, на что лидер страны Советов ответил резким введением члена в его податливое тело. С замиранием сердца Сталин огладил бёдра революционера, задохнувшись от этой дурманящей близости: как никогда, он был так близок к тому самому, запретному, недоступному и, осознав, что не может боле оттягивать этот момент. Ежов мучительно выгнулся в спине и издал протяжный стон на весь подвал тюрьмы, но тут, же стыдливо закусил губу, густо краснея, стонет и извивается под умелыми резкими движениями Товарища Сталина, а он сам толкается бедрами вверх, проникая во внутрь полностью до самого конца. Николай выгнул спину, чувствуя как его тело бьётся, сладкой истомой и начал яростно насаживать на свой член, издавая стоны в унисон с его партнёром. Оба задыхались от невообразимого потока ощущений. Весь мир будто и остановился, и вместе с тем завертелся со скоростью света. Это настолько неправильное и такое страстное занятие. Страсть лилась из них бурными потоками навстречу друг другу. Николай думал, что подписывать приказы о расстрелах и погубить, тем самым тысячи людей — грех, но, то чем Николай здесь и сейчас занимается ведь это тоже грех. Не выдержав, Иосиф Сталин бурным потоком излился в Николая Ежова, обдавая горячие стенки вязкой белой жидкостью, сделав ещё пару резких толчков Иосиф вышел, из него с чувством собственного достоинства и с громким стоном упал на кровать. — Надеюсь, на этом мои мучения закончатся, — дрожащим голосом проговорил Николай, вытирая рукой пот со лба — Конечно, я своё слово держу! — усмехнулся Сталин — И что мне делать? — истерично заверещал Николай, заливаясь соловьём — Я не знаю, но приказ о твоём расстреле уже подписан и он должен быть исполненным к утру, — печальным голосом ответил мужчине Иосиф Виссарионович ну не то чтобы Иосифу Сталину бывшего соратника и любовника Николая Ежова жаль и хочет спасти его от гибели, но тем не менее, что-то у него в сердце ёкнуло — Я могу уехать из страны? — робко спросил Николай — Я не знаю, но постараюсь что-нибудь придумать в крайней случае тебя отправят на Север в ГУЛаг на каторжные работы впрочем, ты и так знаешь, что там и как там, — удовлетворённым и без всякого сожаления голосом сказал Иосиф Сталин — Спасибо хоть на этом, — сухо ответил Николай и прижался к груди своего внезапного любовника, хотя до него у Николая Ежова было аж целых шесть — Спи, мой Николай! — стал приговаривать тот, гладя его по голове и волосам и вводя его в мистико-гипнотический транс. Через несколько минут Николай уже заснул, громко застонав и улыбнулся во сне и его дыхание выровнялось, и лицо расслабилось и на это Иосиф лишь мило улыбнулся и он всё-таки отменил приказ о расстреле и выслал Николая из советской столицы куда подальше, чтобы под ногами не путался.