***
— Добрый день, мистер Таннер! — поприветствовал Гарри здоровенного мужика, восседающего перед верстаком и с помощью вставленной в глаз часовой лупы выкарябывающего что-то костяным ножичком на узкой полоске кожи. Здоровяк дернул щекой и продолжил свое занятие. Гарри терпеливо ждал. Минуты через две Таннер, точнее, Кровавый Таннер, отложил работу и с оглушительным хрустом потянулся. — И тебе добрый. Надеюсь, не с ре-кла-мацией? — Нет, сэр, все отлично. У меня, ну, дело есть. — Дело — это хорошо, это, я бы сказал, просто здорово. Давай его сюда, свое дело-то! Гарри запустил руку в купленный здесь же в прошлом году кошелек, висевший у него на ремне джинсов, и достал из него золотой галлеон. Таннер с интересом посмотрел на мальчика. — Клятву, мистер Таннер. Профессиональную. — Ого, — удивился и вроде как даже обрадовался здоровяк, — серьезный заход. Я, Джон Исайя Таннер, клянусь никоим образом не раскрывать третьим лицам ни сути, ни деталей дела, с которым пришел ко мне Гарри Джеймс Поттер, без его явного и добровольного разрешения! — и, довольный, смахнул монету в широченную ладонь; золото как будто растворилось в ней. Гарри не удивился, что Таннеру известно его полное имя: издержки популярности. — В общем, сэр… Есть шкура василиска. Сброшенная, — уточнил он, испугавшись, что кожевника вот прямо здесь и сейчас хватит удар. — Несколько сотен лет назад сброшенная. Ту, которая на самом василиске была, мы случайно спалили. Адским Огнем спалили. Испугались сильно. Таннер, хватая ртом воздух, полез под верстак, достал кожаную фляжку и сделал здоровенный, под стать самому себе, глоток. Запах был знаком Гарри. Кожевник посидел секунд пятнадцать, прислушиваясь к собственному самочувствию, а потом вопросительно поднял глаза на мальчика. — Огромная такая шкура, ярдов десять в длину, не меньше, — продолжил тот. — И жесткая вся, ни скатать, ни еще как прибрать. А ее надо через тоннели вытаскивать, узкие они, ну и… глаз лишних много. И заклинанием не уменьшить, знаете же. Таннер смотрел на Гарри довольно-таки оценивающим взглядом. — Туда, где она лежит, только я могу попасть, так получилось, — на всякий случай добавил мальчик. Про то, что, в принципе, в Тайную Комнату может добраться Том и, с какой-то вероятностью, Невилл, он упоминать, разумеется, не стал. — Думаешь, как в Лютном обитаю, так и репутация не важна? — криво усмехнулся Таннер; Гарри пожал плечами. — Хотя в общем-то и правильно. Если еще и записочку у себя на кровати оставил, куда идешь — вообще молодец. Ладно. Не врали слухи, значится, — сказал он. — И? — Надо ее вытащить, поделить между всеми. Нас, считая… того, кто василиска вычислил, восемь было, — пояснил он. — Ну, а там пусть уж каждый сам решает, что со своей долей делать. — Значит, десять частей, — задумчиво сказал Таннер, — если по традициям-то. Одна сверху тому, кто зверюгу добил, и одна командиру. Командир, как я понял, ты? — Ага. А добил другой мальчик. — Мальчик, — усмехнулся Таннер. — Ничего себе мальчики пошли. Четверть, — сказал он, наконец. — Десятая часть, — возразил Гарри. В конце концов, спустя каких-нибудь полчаса, они, наконец, сошлись на всего-навсего пятнадцати процентах шкуры, но зато вырезанной ровно из середины, строго поперек хребта. Договор был составлен коротко, просто и безыскусно, безо всяких юридических изысков. Гарри подписал оба пергамента вслед за Таннером и спрятал свой экземпляр в кошелек. — Значится, смотри, — буркнул здоровяк, передавая Гарри небольшой, дюймов восемь в длину и шесть в ширину, кожаный мешочек с наглухо замотанной кожаным же шнурком горловиной. — Разматываешь шнурок, уже когда со шкурой рядом стоять будешь. Руку там, или еще пуще голову, внутрь сунешь — твои проблемы, спасать не приду. Хотя нет, приду, конечно, но уже за всю шкуру. Даешь ему присосаться к любому месту и ждешь. Как он ее всю всосет и рыгать начнет — хватаешь и заматываешь ему горло. Понял? — Понял! — ответил Гарри и повторил инструкцию. — Молодец. Потом отдашь его сове своей, вместе с этим вот письмом, — он передал мальчику адресованный самому себе конверт. — Так надо. Гарри кивнул. — А теперь… Как только… Ну, поймешь, когда… в общем, сунь мне под нос эту записку, пока я тебя не пришиб. И выметайся сразу, опять-таки пока цел, слезно тебя прошу. Гарри быстро-быстро закивал. — Эх, ну что Ему стоило хотя бы год назад свою шкуру сбросить, а еще лучше вам не такими… пугливыми быть! — почти прорыдал здоровяк. — Хотя чего уж там… И так редко кому удается… И все едино, риск такой, что какая там клятва, тут, по деньгам если, или Непреложный Обет, но хрен дубленый тебе, уважаемый, а не Обет… Или так вот… Готов? Таннер вытащил прямо из голого предплечья палочку, направил себе в голову и скомандовал: — «ОБЛИВИЭЙТ!» Записку прямо под скошенные к переносице глаза Таннера Гарри сунуть успел, да и насчет «вовремя смыться» тоже не оплошал.***
Вернувшись из Лютного Переулка, Гарри почистил обувь — вручную, поскольку запрет школьникам колдовать на каникулах теоретически действовал и здесь, и уселся на веранде кафе Фортескью с очередной порцией мороженого. — Привет, Гарри! — услышал он голос со стороны входа и помахал рыжей симпатичной хаффлпаффочке. — Привет, Сью! Садись! — и, когда девочка села напротив него, резко спросил: — Что потерял Джастин в совятне? Его палочка смотрела под столом прямо в живот девочке. — Осколок своих очков. Стоп, мистер Поттер, — заметив его жесткий взгляд, она подняла вверх невооруженные руки. — Там, в моем кабинете в Министерстве, стажер Тонкс чуть не вынесла головой дверь, прежде чем я ее остановила. Но как Вы заподозрили? — Я слишком хорошо знаю палочку Сьюзен, мадам. А Джастина окаменили в коридоре второго этажа, а не в совятне. — Если тебе будет нужна работа, Гарри, обращайся ко мне. Кстати, лучше все-таки звать меня «Сьюзен». — А Джастин нас случайно не возревнует? — подняв бровь, спросил Гарри. — А то мне Перси Уизли хватает. Не хотелось бы еще и с барсуками ссориться. — Это было бы серьезной опасностью, Гарри, я имею в виду барсуков, но Джастин как раз сейчас показывает одной симпатичной девочке имение Финч-Флетчли, — усмехнулась директор Департамента Магического Правопорядка мадам Боунс, замаскировавшаяся под собственную племянницу. — Кстати, сейчас к нам подойдет «Ханна Аббот», и на нее наводить палочку тоже не надо. Ее учит сам Грюм, и у нее рефлексы. «Ханна», ученица самого Грюма, взойдя по ступенькам, чуть не снесла своими рефлексами ближний ко входу столик, и Гарри решил, что эту девушку он тоже знает. Гарри зауважал мадам Боунс еще больше: трое однокурсников — мальчик и две девочки-подружки — обсуждают прошедший учебный год. Что может быть естественнее?! Ну, а то, что две девочки постоянно хмурятся, а блондинистая делает какие-то записи — это вполне в пределах нормы. Кроме того, хотя Гарри и знал, что на стуле напротив сидит не самый мелкий начальник Магической Британии и вообще довольно пожилая строгая дама, ему все равно было легче общаться с ней в облике сверстницы. — Меньше всего мне нравится даже не упоминание Герпия, — заметила «Сью», когда он завершил рассказ, — а то, что Директор не соизволил поделиться этой информацией ни с кем. — Главное, чтобы тебе не пришлось тереть память «Ханне», — пожал плечами Гарри. — Директор действительно тихушник еще тот, но… есть вещи, которые лучше знать одному. Ну представь, что об этой гадости стало известно друзьям Томми. Или Томми стало ясно, что его секреты открыты. — Согласна, — кивнула «Сью», — но у нас есть свои методы сохранения тайны. Боюсь, что «Ханне» придется провести в ритуальной комнате не меньше часа, — «Ханна» скривилась, и Гарри показалось, что ее волосы на мгновение потемнели. — Меня беспокоит, что таких дневников было явно больше одного, — пробормотала «Ханна». — Знаешь, «Сью», я не из слишком-то светлой семьи… Но даже большинство моих родственничков, за исключением, разве что, тетушки Беллы, сочли бы такую гадость слишком мерзкой. — Ладно, Гарри, спасибо, что поделился с нами свежими сплетнями, ведь мы, девочки, так их любим! — улыбнулась «Сьюзен». — Чего ты хочешь взамен? — Почему Дамблдор был так против того, чтобы я побывал в Годриковой Лощине, что примчался туда встречать нас с Министром? — рубанул Гарри. — Этого я не знаю, — прищурилась «Сьюзен», — но постараюсь узнать. Кстати, — «Сьюзен» потянулась рукой к глазнице, как будто хотела поправить несуществующий монокль, — замечу, что министр Фадж потребовал от Департамента Магического Транспорта и Аврората всячески пресекать как твои попытки воспользоваться каминной сетью, так и попытки выйти в маггловский мир. Если ты действительно собирался только в Годрикову Лощину, то мне проще было бы выделить парочку авроров, чтобы свозить тебя туда-обратно и успокоиться, но… Приказ есть Приказ, а Закон есть Закон. — Хорошо, что он не вспомнил про метлу, и хорошо, что я вовремя задал ему неудобный вопрос, и он забыл взять с меня обещание не соваться к магглам. — Это предупреждение? — подняла бровь «Сьюзен». — Почему-то именно с тобой, «Сью», мне хочется играть честно. Давай пари? — разумеется, если бы мадам Боунс сидела перед ним в своем натуральном облике, он вряд ли решился бы на такую наглость. Хотя если выпустить вперед Маленькую Деллу и поспорить на шляпу… — Условия? — удивительно, но мадам Боунс ничего не имела против спора с третьекурсником. — Если я до конца каникул, точнее, не позже, чем за три дня до конца каникул, добираюсь до Годриковой Лощины, до того обелиска, что стоит там на площади, ты рассказываешь мне все о деле Блэка. Почему-то мне кажется, что и Директор, и Министр считают, что Блэк сбежал, чтобы добраться до меня. Но, разумеется, не говорят этого. — Это я рассказала бы тебе и так, но… я не против устроить учения. Тем более что в Годриковой Лощине и так есть пост авроров, а Блэк не очень хорошо ориентируется в маггловском мире. — А твои авроры? Они ориентируются? — Уже собираешь данные, Гарри? — Нет. Меня тошнит от ботинок из драконьей кожи, когда их надевают вместе с полицейской формой. Буэ-э-э. — Отлично. Тогда, если проигрываешь ты, ты описываешь все ошибки, допускаемые Авроратом в этой области. — Это я тоже тебе и так рассказал бы, «Сью». Так что… встреча не позже, чем за три дня до начала учебного года, время и место — на ваше усмотрение? — Прекрасное предложение, Гарри. «Ханна», разбей!***
Еще давным-давно, из разговоров с миссис Тогда-Еще-Бересфорд и суперинтендантом МакФергюссоном Гарри узнал, что вежливо здороваться с теми, кто втихушку следит за тобой — плохая идея. Хуже будет только измотать и задергать их так, что тебе одним прекрасным вечером немножко поломают ноги совершенно незнакомые личности — так, чтобы ты уж точно никуда не убег. Так что больше походов в Лютный под отцовской мантией-невидимкой он не совершал, благо Хедвиг в нужные ему лавки летала исправно. И вообще: к окружающим (особенно к окружающим тебя по казенной надобности) людям надо относиться хорошо и облегчать их жизнь всеми силами. От этого они приходят в благодушное настроение, и, как бы их ни накручивало начальство, и какими бы ответственными они сами ни были, их мозг рано или поздно встает на рельсы привычной и расслабляющей рутины, и вот тут главное не зевать. Разумеется, и столь близких тебе людей, и их рельсы надо знать. Тут, правда, была проблема: способов менять внешность у волшебников было намного больше, чем у обычных людей. Ну и как тут изучить привычки людей, чьи одежда, лицо и даже фигура каждый раз разные? Подумав, Гарри решил плясать от самих привычек: их-то хотя бы Оборотное зелье не меняет. Первыми он вычислил Младшую и Старшую. Каждый день — когда утром, а когда вечером, за один и тот же столик присаживались две женщины. Иногда это были мама с дочкой, иногда две подружки, временами — обсуждавшие что-то коллеги-волшебницы. Но несколько деталей во всех этих случаях оставались неизменными: какой-нибудь заковыристый цвет волос одной из них и чернильные пятна на руке другой. При этом Мисс-Яркие-Волосы явно была подчиненной Мисс-Или-Миссис-Чернильные-Пальцы. Во-первых, она больше слушала, чем говорила, причем слушала с явным почтением. Во-вторых, прежде чем что-то предпринять, Мисс-Яркие-Волосы почти всегда бросала короткий вопрошающий взгляд на Мисс-Или-Миссис-Чернильные-Пальцы. Подумав, Гарри таки обозвал их про себя: Младшая и Старшая. Учитывая, что Младшая в дополнение к нестандартным цветам шевелюры практически каждый день демонстрировала чудеса неловкости, то разбивая стакан, то бодая лбом дверь дамской уборной, то запинаясь о не такой уж высокий порог, Гарри сделал вывод, что фамилия Младшей — Тонкс. Гарри задумался, не является ли Старшей сама мадам Боунс (а если это было так, то ему следовало выбрать для прорыва другую смену — тетка Сьюзен казалась ему довольно опасной колдуньей, плюс предупреждение предупреждением, а обижать столь влиятельную персону лично было бы плохой идеей). Однако против этой версии работала, во-первых, все же недостаточная почтительность Младшей, во-вторых, отсутствие чернильных пятен на руках собственно начальницы ДМП, а в-третьих, у столь высокопоставленной ведьмы явно была масса других дел помимо слежки за строптивым пацаном. Третьим оказался Методист. Это не было названием церкви или профессией — просто довольно высокие, от шести до шести с половиной футов, мужчины, появлявшиеся в кабаке практически одновременно с уходом Младшей и Старшей либо, напротив, сдававшие им смену, выпивали ровно по одной маленькой кружке сливочного пива в час и ровно через четыре часа после начала своей восьмичасовой смены заказывали либо ранний ланч, либо что-то вроде легкого ужина. К тому же Методист, войдя в зал, рефлекторно кивал дежурящему в зале аврору, получая ответный уважительный кивок. Гарри предположил, что это Старший Аврор Долиш — рыбий взгляд Методиста казался ему знакомым. Второй раз выставлять дураком какую-никакую, но все же шишку, пожалуй, тоже не следовало. Четвертым топтуном, дежурящим только и исключительно по ночам, был Пират — у всех его личин была в ухе серьга, все они были здоровенными, даже здоровеннее Методиста, все пили, почти не пьянея, по крайней мере, количество кружек пива и стаканов с дешевым огневиски не влияли на отточенность почти кошачьих движений загулявших бродяг и прочих подозрительных личностей. Гарри предположил, что это мистер Шеклболт, тоже Старший Аврор, отиравшийся на вокзале в начале его первого курса, а до того карауливший возможных подельников мистера Розье в Литтл-Уингинге. Если это действительно было так, Старшей могла бы быть его напарница по дежурству в доме Аткинсов, насколько помнил Гарри, ее звали мисс Джоунс. Разумеется, поведение волшебников было, насколько мог судить Гарри, не слишком профессиональным, но где волшебники, а где профессионализм. Кроме четырех топтунов, угрозу планам Гарри представляли пятеро «официальных» авроров — один сидел прямо в зале, двое, с незнакомыми Гарри, но явно шустрыми метлами стояли постом в Косом Переулке, недалеко от входа, и еще двое, предположительно, караулили Блэка (ну и заодно Гарри) со стороны неволшебного Лондона. Эти авроры регулярно менялись, что, с одной стороны, было хорошо — понижало их сработанность с топтунами, а с другой плохо — они уставали намного меньше, чем те же топтуны. Оставался открытым вопрос с магическими аналогами сигнализации и прочих технических средств. Гарри подозревал, что сигналки на окне его комнаты и на ее дверях точно есть. По крайней мере, дежурящий в зале топтун всегда был готов к появлению Гарри на верхней площадке лестницы. Кроме того, Гарри не исключал, что сигналки есть и на нем самом. Для простоты он решил считать, что мечеными являются все его вещи, за исключением, разве что, таннеровского бинта. Однако Гарри решил на всякий случай считать меченым и его, так что прорываться предстояло исключительно с помощью маггловских средств. Повесить сигналку на самого Гарри было, как он прочитал еще в Хогвартсе, довольно сложно: растущий и фонтанирующий собственным волшебством детский организм противился чужой магии и смывал ее почти мгновенно, иначе тщательно культивируемая в Лучшей Школе Магической Британии ненависть привела бы к тому, что до выпуска доживали бы единицы. Это ему разъяснила купленная в букинистической лавке брошюрка для молодых родителей-волшебников «Выброс — Это Норма!», разъясняющая обеспокоенным папам и мамам, что детские выбросы являются даже в какой-то степени благом для молодых неокрепших организмов, поскольку сметают не слишком заковыристые проклятия и чары, брошенные на детишек. Разумеется, были еще поисковые заклинания, и он сам знал и применял такие, но держать их активными постоянно было нельзя. На хоть сколько-нибудь контролируемую организацию выбросов, не наносящих окружающему миру особых повреждений, но отдающимся легким эхом в теле и сознании, Гарри потратил целую неделю, тщательно вспоминая незабвенную тетушку Мардж, еще до ее торжественного всплытия к потолку гостиной Дурслей на манер дирижабля. В конце концов, если у него получилось с «этим», должно рано или поздно получиться и с «тем». Заодно он внимательно изучал привычки и график постояльцев «Котла». Как правило, они начинали спускаться к ужину около шести часов вечера. Между делом Гарри приучил топтунов к тому, что по коридору второго этажа от своей комнаты до ведущей в Общий Зал лестницы он добирается очень, очень неспешным шагом. Таким образом, оставалось решить еще три проблемы: найти незасвеченную одежду, покинуть «Дырявый Котел» незаметно или неожиданно для топтунов, и, главное — не дать ни Дамблдору, ни мадам Боунс понять, что отрыв обеспечивался кем-то со стороны.***
Первый вопрос решился с помощью Достопочтенного Джереми Айвена Финч-Флетчли. Джастин, с которым они предварительно обменялись парой-другой совершенно невинных писем, провел отца и его телохранителя в «Котел», где они заняли тихий угловой столик. Гарри подумал, что настоящий аристократ отличается от липового, вроде обоих Малфоев, тем, что умеет достойно вести себя в любой обстановке, даже в столь для него экзотической. Поговорив о маловажных, хотя и интересных вещах (Старшая и Младшая тщательно запоминали и записывали мнения Гарри и Джастина о профессорах и уроках), Достопочтенный Джереми Айвен заплатил Тому (не тому Тому, которого нельзя было называть, а содержателю паба) галлеон за отдельную комнату, где они должны были пообщаться на более важные темы. Разумеется, они пообщались, причем обсуждали они в основном достоинства потенциальных невест Джастина, сконцентрировавшись на тех из них, кто не вошли в шорт-лист на вокзале. Действительно важные темы обсуждались беззвучно, на фоне матримониальных разговоров: Финч-Флетчли-старший в самом начале дал Гарри почитать завизированные мистером Прюэттом и мисс Стрит бумаги, делавшие его, точнее, созданный в ожидании его восемнадцатилетия фонд, владельцем пяти процентов «ФФММ ЭксИм Лимитед». «ЭксИм» в названии означало экспорт и импорт, ФФ — основных владельцев, Финч-Флетчли, а ММ — маггловский и магический миры. Достопочтенный Финч-Флетчли-старший начал готовиться к совершеннолетию сына (и, соответственно, активации его лицензии на торговлю с обычным миром) заранее. Джастин же, едва Гарри начал описывать достоинства мисс Паркинсон в качестве потенциальной невесты, передал ему запаянный полиэтиленовый пакет, который Гарри, не моргнув глазом, убрал в зачарованную сумку. То, что сам Джастин сейчас работал против тетушки его наиболее вероятной (хотя и осознанно не обсуждаемой здесь и сейчас) невесты, хаффлпаффца, по-видимому, совершенно не напрягало. Невеста есть невеста, ее тетушка есть ее тетушка, но и бизнес есть бизнес, а просьба старинных друзей отца есть просьба старинных друзей отца. Тем более для барсука. Приложенную к пакету записку Гарри спалил при помощи приложенной к нему маггловской же зажигалки, а пепел, растерев, частично развеял, частично бросил в камин и перемешал кочергой, а частично спустил с водой в раковину, чисто на всякий случай.***
После этой встречи Гарри приступил к исполнению второй части плана. Он решил прорываться в тот день, когда Младшая и Старшая будут дежурить в вечернюю смену, в час, когда улицы неволшебного Лондона забиваются толпами спешащих со службы людей. Смену двух волшебниц он выбрал потому, что для предотвращения его побега достаточно и одного волшебника, а второй или вторая в этой картине ничего не изменят. А с другой стороны, был шанс, что Младшая и Старшая понадеются друг на друга или потратят время на согласование каких-то действий, пусть и безмолвное, и дадут ему лишние доли секунды. А время, наряду с толпами народа на улицах, похоже, должно было стать главным оружием Гарри. К тому же Младшая знала про пари, и значит, если что, не будет убивать его слишком сильно. План был не слишком сложен, и потому давал хоть какие-то шансы. Гарри вставил в глаза присланные ему майором через Джастина контактные линзы (это оказалось непросто с непривычки), отчего его глаза стали карими, переоделся в свежедоставленную одежду (легкое девчоночье платье, дополненное белыми носочками, балетками и рыжим, по плечи, париком), сложил все свое особо ценное имущество в сумку, положив в карман платьишка лишь пару особо важных страничек из маггловского блокнота. — Красавица, я должен отлучиться, — обратился он к Хедвиг. — Принесешь мне эту сумку в Годрикову Лощину через двое суток, хорошо? Не хочу, чтобы она здесь оставалась, пока меня нет. Хедвиг посмотрела на мальчика с легким сомнением, но утвердительно ухнула, подхватила сумку когтями и вылетела в окно. Дежурящие под окном авроры проводили сову взглядом и вернулись к своему разговору. Без трех минут пять Гарри прикрыл челкой парика шрам, улыбнулся как можно беззаботнее и, дождавшись, когда в коридоре хлопнет дверь и послышатся ведущие к лестнице шаркающие шаги, вприпрыжку (так, во-первых, быстрее, а во-вторых, менее заметна разница между мальчишеской и девчоночьей походкой), припустил за спускающейся в общий зал пожилой волшебницей. Спускаясь по ступеням, он пытался как можно громче думать о ковыляющей впереди ведьме, как о горячо любимой бабуле, и, прыгая на одной ножке (для того, чтобы замаскировать привычную топтунам манеру двигаться), спустился вслед за старушенцией. Та, еще в коридоре обернувшись и скользнув по нему слегка подозрительным взглядом, больше не обращала на незнакомую рыжую девчонку внимания. Старшая и Младшая синхронно скользнули по спускающимся с лестницы бабушке с внучкой взглядами и продолжили смотреть на верхнюю площадку ведущей к номерам лестницы: сигнализация на двери комнаты Гарри все-таки явно была. Прежде, чем они догадались, что опекаемый не торопится показаться даже с учетом своей обычной неспешности, и, значит, что-то здесь не то, Гарри вышел из паба на улицу обычного Лондона, проскользнул мимо двух «случайных прохожих», и, опять же вприпрыжку, доскакал до входа в большой книжный магазин по соседству с пабом. Одна из туалетных комнат в магазине вот уже второе лето подряд на всякий случай закрывалась на ремонт, но Гарри сообщили, на какую именно плитку следует надавить, чтобы замок щелкнул. К удивлению Гарри, наряду с кошельком, джинсами, футболкой и другой необходимой одеждой, в туалете оказалась бутылочка с волшебным осветлителем, так что когда, ведомые Поисковым Заклинанием, в магазин ворвались уже трое «случайных прохожих» во главе со споткнувшейся на входе и создавшей небольшой затор Младшей (Старшая и еще один аврор остались у входа), кареглазый и беловолосый мальчик в надвинутой на лоб бейсболке уже покидал магазин через боковой вход, а уже через пару минут он нырнул в бурлящее человеческое море Лондонской подземки.