***
На последовавших за этим дополнительных занятиях профессор Люпин не выпускал боггарта из шкафа, но, несмотря на это, Патронус у Гарри не получался: серебряная искорка гасла, едва появившись. Зато алхимические комплексы исправно капали в припасенные флакончики, так что очередная порция пригодного для магглов Укрепляющего Зелья к Рождеству должна была быть готова: потеряв миссис Кейн, Гарри не горел желанием потерять еще и МакФергюссонов, Деллу Стрит, да и майора тоже. Тем более, что Гермиона обещала на каникулах отвезти им зелье лично. Гарри даже договорился с Миссис Норрис о поимке очередной крысы для испытаний в обмен на еще один флакончик зелья для старой кошки. В начале декабря Рон размазал по шахматной доске Энтони Гольдстейна с Рэйвенкло, поставив ему мат на двенадцатом ходу. Гермиона тоже успешно прошла первый круг, победив Эрни МакМиллана с Хаффлпаффа. — Тебе, наверное, фигуры эти МакКошкины подыгрывают, — шутил Рон, хотя Гарри подумал, что это была, по выражению мистера Чанга, «половина шутки», уж больно тон у рыжика был ревнивым. — Потому что ты ее любимая ученица. Вон они как тебя приветствовали! Гермиона смущалась: и черные, и белые воины при вступлении мисс Грейнджер на доску приветствовали ее грохотом оружия. Видимо, клятва юной волшебницы льстила их каменному самолюбию. Рассказывать, в чем дело, Гермиона не могла, так что громкое приветствие фигур все, кроме Гарри, просто приняли как данность, хотя Гарри и поймал задумчивый и недобрый взгляд Малфоя, брошенный на подругу. Завидовал слизняк, ясное дело. В последние выходные перед каникулами состоялся очередной поход в Хогсмид. Гермиона пошла с Лавандой и примкнувшей к ним Парвати, причем мисс Патил была именно примкнувшей к мисс Браун и мисс Грейнджер. Гарри долго думал, что же может связывать двух настолько разных девочек. Лаванда выглядела полной противоположностью Гермионе в каждой детали, начиная от внешности и заканчивая отношением к учебе. Сам Гарри, вздохнув, направился проторенной дорожкой в кабинет ЗОТИ, хотя до назначенного времени оставалось еще не меньше четверти часа. Еще на подходе он услышал голос профессора Дамблдора, доносящийся из-за приоткрытой двери. Совершенная то была случайность или не совершенная — разницы особой не было. Гарри отпрянул в нишу, накинул мантию-невидимку и подошел к двери. — …Что там никого нет? — услышал он слова Дамблдора. — Да, Альбус. Я обнюхал всю хижину и весь ход к ней, начиная от самой Ивы, — это был Люпин, и Гарри подумал, что если речь идет о хижине Хагрида, то найти ведущий к ней подземный ход было бы совсем неплохо, хотя если он начинался от той ивы, о которой он подумал, его ценность заметно падала. — И уверен, что там никто не жил много лет, — нет, это не Хагридов дом, а жаль! — Видимо, Блэк и правда прячется где-то далеко отсюда. — Это-то и настораживает меня, — вздохнул Дамблдор. — Ведь, насколько я знаю, перед побегом Блэк, как заведенный, повторял: «Он в Хогвартсе, он в Хогвартсе», — а сбежав, ни разу не был замечен не то, что возле самой школы, но и вообще в Шотландии! Я еще могу объяснить Египет, где его якобы видели, он, к примеру, мог думать, что Гарри поехал туда вместе с Уизли, но другие места… К тому же я не понимаю, каким образом он пересекает границы, если все эти слухи имеют под собой хоть какое-то основание. Скажи, Ремус… Лили в свое время не могла научить его… — Не думаю, Директор. Блэк был самым чистокровным из всех нас, и если от некоторых маггловских вещей, вы понимаете, о чем я, Си… Блэк приходил просто-таки в щенячий восторг, то принципы маггловской жизни так и остались для него… чем-то вроде быта дикарей. Я помню этот конфуз на ужине с сестрой Лили и ее женихом… Гарри чуть не подпрыгнул. Блэк был знаком с тетей Петуньей и дядей Верноном?! Ну что ж, в этом случае их паническое отношение к магии получало отличное объяснение. Хотя, конечно, тетя вышла замуж раньше мамы, и Блэк тогда еще не успел стать убийцей и предателем… — Надо сказать, Джеймс тоже тогда повел себя не лучшим образом, — заметил Дамблдор. — Насколько я помню, он тогда изрядно смутил мистера Дурсля рассказом о золоте в семейном сейфе… — Я пытался смягчить ситуацию, сэр… — вздохнул Люпин, — но… — Тебя я не виню, мой мальчик, — ласково сказал Дамблдор, и Гарри испытал очередной приступ ненависти к старому манипулятору, явно плетущего сети вокруг в общем-то неплохого дядьки. Его Маленькие Гарри уже инстинктивно интерпретировали это директорское «Не виню» как «Ты виноват, так что вылезь из кожи, чтобы сделать что-то для меня, а что — сам догадайся». Попный мозг подсказал ему, что пора сматываться, и Гарри тихонько отступил, чтобы вернуться примерно через полчаса и убедиться, что Патронус у него по-прежнему не получается.***
Гермиона вернулась с прогулки печальной. — Что случилось? — спросил ее Гарри, когда они вместе прыгнули на два часа назад и теперь разливали в своей лаборатории по бутылочкам из-под кока-колы предназначенное для пожилых леди и джентльменов зелье. — Это уж-жасно, — сказала она, — Гарри… Мы с девочками сидели в «Трех Метлах», и туда вдруг зашел сам министр Фадж, представляешь? Они сели с профессором МакГонагалл, профессором Хагридом и мадам Розмертой, это хозяйка таверны… Она довольно симпатичная, знаешь? По-моему, Фадж пытался за ней ухаживать… И он рассказал нам про Блэка и… твоих родителей! То, что рассказал Фадж, дополняемый по ходу репликами остальных участников застолья, по содержательности даже несколько уступало тому, что Гарри узнал от мадам Боунс, а вот по произведенному на подругу впечатлению… — Скажи, Гермиона, то, что вам — тебе и двум главным сплетницам Гриффиндора — удалось подслушать этот разговор… Тебе не кажется, что это была очередная Совершенная Случайность? — спросил он. Гермиона задумалась. — Ну… Мы сидели в самом углу зала, за большой такой елкой… И они вполне могли не обратить на нас внимания… Но… Ты знаешь… Они говорили как-то так, что я чуть было прямо там не разревелась, вот. Как будто это какой-то театр с такой грустной-грустной пьесой… — Любительский театр с любительской пьесой? Просто я не могу представить Хагрида на сцене Ковент-Гарден, — пояснил Гарри. В Ковент-Гарден он, конечно, не был, но миссис Кейн ему про лучший театр Лондона рассказывала. — Но зачем им? Ведь тебя-то там, в «Трех Метлах», не было и быть не могло! — Как считаешь — был ли шанс, что то, что слышали ты, Парвати и Лаванда одновременно, не дойдет до меня? — Ты думаешь, что… — …Что на этот раз вместо Философского Камня в школе спрятан Сириус Блэк? Это было смешно, но тот самый Бывший Запретный Коридор они все-таки проверили. Памятная дверь была не заперта, трехглавый пес за ней, разумеется, отсутствовал, а вместо ведущего к полосе препятствий люка они нашли совершенно ровный каменный пол без единого следа заделанного отверстия.***
Отъезд школьников на каникулы Гарри благополучно проспал — благо, никто никого не окаменял и не запугивал кровавыми надписями, зелье было еще вчера приготовлено, разлито по бутылочкам и отдано Гермионе, а сама подруга будить его не стала. Тем более, что, хорошенько посоветовавшись, они решили оставить хроноворот ей: это могло оказаться полезным. Единственное, что Гарри попросил Гермиону не делать — это не запускать хроноворот в поезде и в течение пяти часов по приезду домой, а то мало ли где ее могло выкинуть. Впрочем, на всякий случай у девочки было с собой полторы сотни фунтов. Разумеется, профессору МакГонагалл они об этом не сказали. Рон и близнецы снова остались в замке, из школьного выводка Уизли уехали лишь Перси (как подозревал Гарри, знакомиться с родителями Пенни) и Джинни, которую Молли с Артуром, как видно, просто боялись оставлять в Хогвартсе, памятуя прошлый год. Но близнецы сразу же куда-то пропали (их собственную секретную лабораторию Гарри так и не смог обнаружить), а Рон спал как бы не дольше самого Поттера. После ланча они сыграли пару партий в шахматы — Гарри заметил, что после первого круга турнира Рон стал играть еще лучше, впрочем, и он сам тоже улучшил свои шахматные навыки, хотя и не так сильно, как Гермиона — и решили заскочить к Хагриду, который как раз должен был вернуться из Лондона, с заседания суда. Покрытая снегом хижина Хагрида была похожа на покрытый белой глазурью торт. Рон постучал; Хагрид не ответил. — Может, не вернулся еще? — предположил он. — Как бы его не арестовали там, как в прошлом году! — Нет, я что-то слышу, — возразил Гарри. — Звуки какие-то странные. Может, Клык? Послышались тяжелые шаги, дверь распахнулась. Хагрид явно был… Нет, не навеселе, это было совсем не подходящее слово. В сложных чувствах он был, да. — Оправдали меня! Подчистую оправдали! — заявил он с порога, а затем, увидев, что и Гарри, и Рон дрожат от холода, посторонился, пропуская их в тепло. — Старая Августа такие слова им говорила, — размахался руками великан, отчего теплый воздух превратился в вихрь, почти мгновенно высушивший мантии мальчиков. — Я и половины-то не знаю! Ин-струк-таж я провел, оказывается, во! А я ж ить только по-хорошему сказал, что подходить к зверям надо с вежеством, а если что не так, то сразу отскакивать. — Ну и?.. — заинтересованно спросил Гарри. — Ну и Августа как ясен день доказала, что Малфой-то все мои указания нарушил, а потому сам виноват, так-то. А я вроде как наоборот его спас, и, значицца, вины на мне нет, вот! Там и Дамблдор был! — с гордостью заявил Хагрид. — Только ему даже говорить не пришлось, Августа-то все и решила. Великий человек Дамблдор, вот! — А почему ты тогда печальный такой? — спросил Гарри, заметивший мокрые дорожки на щеках великана. — Дык, Малфой, старший-то который, чего учудил. Со мной у него не вышло, понимаешь, так он… Хагрид протянул Гарри заляпанный жиром свиток. «Тем не менее мы обязаны выразить наше беспокойство по поводу вышеупомянутого гиппогрифа, — прочитал мальчик. — Мы получили жалобу от мистера Люциуса Малфоя и передаем дело в Комиссию по обезвреживанию опасных существ. Слушание состоится 25 февраля. Просим Вас прибыть в указанный день в Комиссию с Вашим гиппогрифом. До начала слушания Вам надлежит держать гиппогрифа на привязи в отдельном помещении. С уважением, Ваши коллеги…» — Ну и там список попечителей. А Августы нет. И тети Сьюзен тоже, — закончил он. — Уболтал их Малфой, как есть уболтал, — вздохнул Хагрид, пуская очередную слезу. — Я ж пытался объяснить им, что Клювик хороший, да куда там… А тем упырям из комиссии только дай какую-нибудь зверюшку помилее казнить! — А мадам Августа что? — спросил Рон. — Говорит, чтобы не беспокоился я. А я чего ж? — пожал огромными плечами лесничий. — Я ж разве могу ж не беспокоиться-то?! — Хагрид разрыдался, и Рон налил ему в кружку чаю. — Мама говорит, если кому-то плохо, надо обязательно предложить ему чай! — пояснил Рон. — Еще и Амос Диггори, из отдела того самого, по контролю за волшебными существами который, ужас как ярится, — жаловался Хагрид. — Не иначе Малфой его купил, вот что скажу. Так-то он тихий и спокойный, а тут как взбесился весь. А ведь Седрик, сын его, на Клювике первым полетал и доволен был, так-то! Гарри подумал, что отец Седрика вполне мог просто-напросто испугаться того, что на месте Малфоя мог оказаться его сын. Ну и что Клювокрыл мог попортить смазливую физиономию префекта Хаффлпаффа. В темном углу раздалось шуршание, и Гарри с удивлением разглядел там собственно Клювокрыла, видимо, только что проснувшегося, вынувшего голову из-под крыла и уставившегося в них огромным золотистым глазом. — Не могу я его на улице оставить! — от капавших в кружку слез чай Хагрида уже, наверное, давно стал соленым. — Ему ж одиноко там, на холоде-то. А тут я да Клык… Упомянутый Клык, здоровенный черный волкодав, застучал хвостом по полу и положил слюнявую морду на колени Хагрида. — Чего-то я совсем расклеился… — пробормотал Хагрид. — Комиссия эта, да еще дементоры… Идешь в Хогсмид стаканчик пропустить — и как в Азкабан вернулся. И самое-то обидное — они Блэка-то ловют, ловют — а его тут и духу нет. Дурные они все там, в министерстве, вот чего. Гарри был совершенно согласен с Хагридом.***
Когда им с Роном оставалось не больше ста ярдов до Главного Входа, Рон внезапно подпрыгнул и заорал: — Короста! Гарри увидел, как старая облезлая крыса выскочила из кармана мантии Уизли и вприпрыжку устремилась к замку мимо трибун шахматной арены. — Стой, Короста! Стой! — закричал Рон и бросился следом. Позади послышалось рычание. Гарри обернулся, палочка уже была в его руке. Здоровенный черный пес стоял в десяти шагах от него, глаза собаки горели яростью. — Г-гримм? — неуверенно спросил Гарри. — Тьфу ты! Зорг! Пес перевел взгляд на него, и Гарри понял, что ненависть в его глазах предназначалась… Рону? А теперь Зорг… улыбался?! — Хорошая собачка, — прошептал Гарри, наводя палочку на пса. — Хорошая! Ты как умудрился сюда из самого Суррея добраться, а? И вообще, что ты тут забыл?! Пес посмотрел на палочку в руке Гарри и внезапно нырнул мордой в снег. Когда он выпрямился, в его зубах оказался небольшой продолговатый сверток. Медленно, косясь на палочку и явно понимая, что это оружие, он подошел к Гарри на два шага и опустил сверток на тропинку. — С-спасибо, — пробормотал мальчик, когда пес отступил на пару шагов назад, — и тебя с Рождеством! Тебя... э-э-э… майор прислал? Гарри подумал, что если волшебники могут отводить глаза обычным людям, то на животных их волшебство может и не распространяться, по крайней мере, такие легенды он слышал. Так что майор Бутройд вполне мог доставить собаку в предположительный район нахождения Хогвартса, а потом приказать псу найти Гарри по запаху. Зорг оскалился, фыркнул, сел и почесал задней лапой за ухом. «Не-а!» Гарри медленно прошел вперед и присел на корточки, шаря левой рукой там, куда упал сверток, и тут пес бросился на него и повалил на спину, причем палочка, выбитая ударом лапы, отлетела в сторону точно так же, как палочка Миртл летом. — Гарри! Держись, Гарри! — услышал он голос бегущего к нему от замка Рона, — «СТУПЕФАЙ!» — красный луч заклинания прошипел на три-четыре фута левее и выше холки пса. Тот оскалился, лизнул Гарри в нос, затем отскочил в сторону, туда, куда отлетела палочка, и задрал было лапу в интернациональном собачьем жесте. Однако, видимо, испуганный очередным «Ступефаем» от Рона, не успев не то что закончить, а даже начать свое грязное дело, прыгнул в кусты и скрылся. — Это был Г-гримм? — неуверенно прошептал Рон, стоя с направленной в сторону кустов палочкой. — И мы его в-видели? Оба? — Ну… Рон, а ты не слышал, Гримм этот посылки случайно не носит? Неужели этот чертов Гримм следит за ним еще с Литтл-Уингинга, да еще и маскируется чужой кличкой и втирается в доверие к не самым наивным в мире старушкам? — К-какие п-посылки? — заикаясь, произнес Рон. — Вот! — Гарри, уже с палочкой в руке, присел и, наконец, поднял пакет: сквозь надорванную бумагу блестела латунь или что-то вроде. — Н-нет, — испуганно сказал Рон. — Н-не должен. Это, наверное, Клык был. Может быть, Хагрид забыл что-то тебе передать, ну и следом послал? — Может быть, — протянул Гарри, хотя на Клыка пес походил мало, — пошли к МакГонагалл!***
Однако первым им попалась не МакКошка, а профессор ЗОТИ. Гарри подумал, что полнолуние уже близко — вид у Люпина был нездоровый. — Добрый вечер, профессор! — хором поздоровались с ним Гарри и Рон. — Добрый вечер, джентльмены. — Профессор, а не могли бы Вы… проверить кое-что на проклятия? — спросил Гарри. Гарри положил сверток на ближайший подоконник и надел перчатки из драконьей кожи, которые у него всегда были в сумке. Люпин одобрительно кивнул, но, прежде чем Гарри успел дотронуться до бумаги, поводил палочкой над свертком. — Теперь можно, мистер Поттер. Замечу, к слову, что если Вы все-таки решили подобрать незнакомый предмет, следует озаботиться защитой с самого начала. Баллов я с Вас снимать не буду, но… — Я понял, профессор! — кивнул Гарри. Да, тут он действительно облажался второй раз подряд. Он развязал бечевку, развернул бумагу, и Рон восхищенно охнул. — Это кинжал коммандос Ее, точнее, тогда еще Его Величества, — узнал содержимое посылки Гарри. — Старый, еще времен войны. Я… я имею в виду маггловскую войну, сэр! — уточнил он на всякий случай. — Хм… — Люпин снова поводил над кинжалом палочкой, затем попросил Гарри вытащить клинок из ножен и поводил еще раз. — Совершенно неволшебная вещь. Однако… Однако он явно был в деле и знает вкус крови. Откуда он у вас? — Его Клык принес! — выпалил Рон. — Принес, бросил у ног Гарри, потом повалил его, ну, Гарри в смысле… — Клык? Большой черный волкодав? Повалил Гарри? Вы уверены, что это был именно Клык? «Видимо, профессор тоже беспокоится насчет Гримма! — подумал Гарри. — Может быть, он с Трелони все-таки замутил, а она ему мозги этим Гриммом по ночам компостирует?» — Он очень быстро налетел, сэр! — про Зорга мальчик рассказывать не собирался, это было слишком близко к старушкам и майору. — Повалил, ну, он же здоровенный, лизнул в нос… — Лизнул в нос? Ну-ка… — Люпин принюхался сначала к кинжалу, а потом к носу Гарри, и мальчик понял, что учебник был прав насчет волчьего обоняния оборотней, даже когда они в человеческой форме. — Он точно… не пытался навредить тебе, Гарри? — Ну… Он мою палочку описять хотел, — неохотно признался мальчик. — Она у меня из руки вылетела, когда он меня уронил, он к ней подскочил и уже ногу задрал… А потом его Рон спугнул. «Ступефаем». — Мистер Поттер, — обратился к Гарри Люпин, одним обращением объясняя, что шутки кончились, — сейчас Вы, я и мистер Уизли пойдем в мой кабинет, и вы мне все подробно расскажете. Гарри вздохнул и начал формировать в своей голове Маленького Себя, который прекрасно помнил этот вечер, но полностью забыл обо всем, что произошло в Литтл-Уингинге.***
— …Таким образом, этот самый Клык… или Гримм… не пытался ни… вцепиться тебе в горло, ни схватить зубами палочку? — Нет, профессор! Точно нет! — ответил Гарри, а Рон кивнул, подтверждая его слова. — Ну что ж… Завтра я расспрошу Хагрида, если он, конечно, будет в состоянии говорить, и… к сожалению, я вынужден прервать нашу встречу. Мистер Поттер, я все же назначаю Вам отработку на пять часов вечера второго января, за потерю осторожности, — Люпин выглядел рассерженным, хотя и сдерживался, и Гарри в глубине души признавал, что его упреки справедливы. — И еще. Если не возражаете, я оставлю у себя этот кинжал для более тщательного исследования. А сейчас рекомендую вам обоим проследовать в спальню, джентльмены. Разумеется, ни Гарри, ни Рон не могли, да и не хотели, проигнорировать эту рекомендацию. Когда они поднялись в спальню, благополучно добравшаяся до замка Короста уже дрыхла, забравшись под полог кровати Рона и слабо подергиваясь в своем крысином сне.