***
Передвигаться под мантией-невидимкой теперь стало труднее. Особенно неловкими для Гарри были моменты, когда они забирались в подходящую нишу, и Гермиона набрасывала им на шеи цепочку хроноворота. Раньше Гарри не обращал на это внимания, но теперь близкий контакт с девушкой вызвал довольно ощутимое смущение. Хорошо, что Гермиона не замечала его смущения, оставаясь такой же деловитой, как и раньше. На Истории Магии Гарри все так же щелкал четками, благо Гермиона кинула на них какую-то хитрую модификацию заглушающих чар, так что никто, кроме него и, возможно, нее, не слышал этого звука. На нумерологии они, наконец, закончили таблицу умножения элементов золотого, серебряного и оловянного сечений и перешли к базовым группам магических чисел. На Рунах у Гарри впервые получилась работающая цепочка, а на уроке маггловедения он, наконец, перестал ржать про себя, просто в очередной раз смирившись с идиотизмом и самодовольством волшебников. На короткое мгновение ему даже захотелось показать профессору Бэрбидж «Вальтер» и объяснить, чем современные пистолеты отличаются от колесцовых монстров, висевших по стенам в качестве наглядных пособий, но, разумеется, от такой глупости он удержался. Хагрид, наконец, отошел от суда, так что урок по Уходу за Магическими Существами впервые получился интересным: великан разжег костер и запустил в него целую стаю саламандр. Пока ученики бегали к исполинской поленнице, выросшей у хижины Хагрида за каникулы, и подбрасывали в костер дрова, Хагрид надел огромные рукавицы из драконьей кожи, поймал молоденькую саламандру и напоил ее из маленького жестяного чайничка маггловским бензином, отчего огненная ящерка заметно выросла, вырвалась из лап великана, вернулась в огонь и начала неприличным образом приставать к товаркам. Некоторые девочки смутились, а Гермиона шепотом закатила целую лекцию с использованием маггловских медицинских терминов, да так, что Хагрид и сам заслушался. Малфой стоял неподалеку, но, против обыкновения, молчал.***
После Предсказаний (ничего нового — очередная смерть, и даже без подробностей, просто «самая короткая линия жизни из тех, которые я когда-либо наблюдала, о бедный мальчик!») они направились в Секретную Лабораторию. — Готова? — спросил Гермиону Гарри. — Да! — она решительно тряхнула шевелюрой. — А… А куда мы пойдем? — В Тайную Комнату. Точнее, не в саму комнату, а в проход, который к ней ведет. Я бы, конечно, лучше в Запретный Лес тебя сводил, но там сейчас дементоры. — За-зачем нам туда?! — Для тренировки. Это правда надо. — Но… чем плоха наша лаборатория? Или тот пустой класс? — Тем, что… Короче, это специальная тренировка. Верь мне. — Я… эм-м… Я верю, Гарри, н-но… — Не беспокойся. Сигнальные Чары на том самом умывальнике уже взломаны. А то как бы я добыл ту самую шкуру? — Но… Кто мог взломать чары Дамблдора?! — Не знаю. Возможно, тот самый волшебник, что разобрался с книгами и подкинул мне посылку на Хэллоуин. А кто именно… Понимаешь, если им, я имею в виду тех леди и джентльменов, удалось кого-то завербовать прямо тут, в Хогвартсе, они никогда об этом не скажут. Потому что если мы этого «кого-то» не знаем, то и не выдадим. — А метла — это… обязательно? — с подозрением спросила девушка, когда Гарри взял в руку стоящее в уголке творение Артура Уизли. — Да. И не беспокойся — она точно выдержит обоих. Мы с Дином проверили. А он весит раза в полтора больше, чем ты. Они вышли из лаборатории. Миртл куда-то улетела, так что комментариев от мертвой девочки не воспоследовало. — Ты же этого раньше не видела? — Гарри что-то коротко прошипел, и Гермиона замотала головой, с ужасом глядя на возникшую на месте одного из умывальников черную дыру. — Садись передо мной, — приказал Гарри. — Га-г-гарри… — Ох. Великолепная и Грозная Гермиона Джин Грейнджер все еще боится метлы больше, чем василиска? Разумеется, она боялась. Но «Люмос» по просьбе Гарри засветила, хотя от этого стало только страшнее: свет добивал ярдов на пять, и проносящиеся мимо освещенные стены с дырами ответвлений — видимо, вентиляционных — лишь добавляли ужаса. — И зачем же ты меня сюда привез, Г-гарри Джеймс?! — стуча зубами, спросила девушка, когда они, наконец, выскочили из тоннеля в какую-то пещеру и мягко приземлились. Ей хотелось вцепиться в Гарри и подержаться за него подольше, но, — вздохнула она про себя, — у него, видимо, были другие планы. — Упс! — Гарри подошел к плоскому камню, накрытому очередной старой портьерой, которые он тащил откуда придется. Гермиона потрогала влажную от падающих с потолка капель тряпку. — Гарри, — строго сказала она, — я же показывала тебе заклинание как раз для таких случаев! Мог бы уже и выучить! — мальчик смутился. — Ну… — Я понимаю, что ты очень занят, но я ведь тоже… «ИМПЕРВИУС!» — портьера мгновенно высохла, а очередная упавшая с потолка капля не впиталась в ткань, а скатилась по ней на пол серебристым шариком. — Спасибо. Итак, — Гарри достал откуда-то из-под мантии тот самый пистолет из книжки, позволяющей находить друзей и оказывать влияние. — Это «Вальтер ППК», компактный пистолет самообороны…***
— Я ничего не могу с собой поделать, — чуть не расплакалась Гермиона, — они, глаза, у меня сами закрываются. И попа болит, — сказала она с обидой, — я никогда не думала, что ты можешь вот так ударить девушку! — Ты сейчас не девушка, а курсант, — возразил Гарри. — И, между прочим, этот пистолет принадлежал миссис Кейн, помнишь? А их учили именно так. И ее тоже, хотя она тоже была девушкой и вообще всего на четыре года старше тебя была. Направил оружие, даже незаряженное, на того, кого не хочешь убить — получи стеком. А стека у меня нет, есть только барабанная палочка. Меня в свое время миссис Кейн тоже пару раз треснула, пока не дошло. — Это значит, что я могу ответить тебе тем же? — Если будешь учить чему-то столь же опасному — обязана. Гермиона обиженно засопела, при этом ее задумчивый вид говорил, что она планирует какую-то страшную и обидную месть. — А насчет глаз… — задумчиво сказал Гарри. — Давай-ка попробуем вот что. Он сунул руку в потрепанную сумку и выложил на портьеру тот самый кургузый револьвер, который отнял в конце прошлого учебного года у Локхарта, а вслед за ним — горстку столь же кургузых патрончиков. — Это стартовый револьвер. Он не стреляет, только бабахает. В этих патронах даже пуль нет. Направлять его на меня все равно не надо, а то Сама-Знаешь-Что будет. И… каждый раз, когда закроешь глаза, тоже будешь палочкой получать. Впрочем… если это тебе так обидно, можешь отказаться. — Нет, Гарри Джеймс. Но я тебе это припомню. — Согласен, припоминай. Смотри, барабан откидывается вот так. Патроны вставляются в барабан, затем барабан защелкивается, и… палочка в правую, револьвер в левую. Готова? — Готова. — Целиться вон в тот сталактит, который без буквы «Эм». Огонь! — БАБАХ! — ОЙ! — Еще раз! — БАБАХ! — ОЙ! — БАБАХ! — ОЙ! — БАБАХ! — БАБАХ! — БАБАХ! — БАБАХ! — БАБАХ! — Перезарядить оружие! — Открываем барабан… Патрончики… Закрываем… И не смотри на меня так! Я его на тебя не направляю! — Я вижу. Согласись, метод работает же? Огонь! — БАБАХ! — БАБАХ! — БАБАХ! — БАБАХ! — БАБАХ! — БАБАХ! — БАБАХ! — БАБАХ! — Отлично. Теперь положить револьвер… «Вальтер» взять… Перезарядить… Снять с задержки… Цель прежняя… Три патрона… Огонь! — БАБАХ! — БАБАХ! — БАБАХ! — Разрядить оружие! — Вынимаем магазин… АЙ! За что, Гарри?! Мальчик взял пистолет с выщелкнутым магазином и прицелился. Раздался выстрел, кончик сталагмита (который с буквой) упал и воткнулся в грязь. — Патрон остался в стволе, — буднично пояснил он. — Ты должна была убедиться, что патронник пуст. Я тебе это говорил? — Говорил. — Если обиделась — закончим? — Обиделась. Но… но я на себя обиделась, а не на тебя уже. Продолжим. — Оружие зарядить. Три патрона, цель прежняя. Огонь! — БАБАХ! — БАБАХ! — БАБАХ! — Разрядить оружие! — Магазин… патронник… — Гарри поймал вылетевший при передергивании затвора патрон совершенно машинально. — Эээ… курсант Грейнджер стрельбу закончила… сэр. Гарри, я… я такая дура?! — Нет. Не дура. Пока нормально все. — Но я же не попала ни разу! — Ты просто слишком сильно стискиваешь рукоятку. Оружие надо держать так же, как палочку, нежно, но крепко. Устала? — Гарри дощелкнул пойманный патрон в магазин. — Ну и правой рукой тебе было бы легче. Ты же не тренировалась так, как я. — Тогда, может быть… — Нет. В правой руке у тебя всегда будет палочка. Готова? Оружие зарядить!***
Гарри забрал метлу и ушел в башню, а Гермиона, отговорившись кое-какими делами, отправилась в Больничное Крыло. Когда она вернулась в Общую Гостиную, Гарри и Лаванда обсуждали эссе по Зельям. Гермиона взглянула на часы: до ужина оставалось еще полтора часа, так что время поплакать было. Сдерживаясь из последних сил, она бросила на брюнета и блондинку быстрый взгляд и направилась к лестнице. Гарри ее заметил и кивнул ей, почти сразу же снова уткнувшись в пергаменты, а Лаванда поднялась вслед за мисс Грейнджер в спальню. — Ты плачешь? — спросила Лаванда. — Он тебя обидел? И ты поэтому ревешь? — Да. Нет. Не поэтому, а просто так. — Если просто так — это действительно тяжелый случай, — вздохнула блондинка. — То есть легкий в смысле диагностики, но вот как лечить — никто уже тысячи лет не знает. Точнее, знает, но тебя же этот вариант не устраивает? — Нет никакого случая, — оторвала голову от подушки Гермиона. — И варианта нет никакого. Теперь тем более нет. — Теперь? Тем более? Как интересно! — расширила глаза лучшая сплетница Гриффиндора. — И как же с этим связана стрельба из этого маггловского пистоля, который он у красавчика Гилли отобрал? — Откуда ты знаешь?! — вскинулась мисс Грейнджер. — Я… Я что же — его секрет выдала?! — Ну какой же это секрет, — улыбнулась Лаванда. — Весь Большой Зал видел, как он этот револьвер — он же так называется? — у Локхарта отнял. А то, что вы с ним стреляли, я еще сорок минут назад узнала. Гарри сидит в Общей Гостиной, мрачный весь. Значит, он был с тобой, и у вас с ним что-то пошло не так. Потому что его даже профессор Снейп до такого состояния довести не может, а только и исключительно ты. И от него запах точно такой же, какой стоял после тех выстрелов, на Прощальном Пиру. Ну и во «Флориш и Блоттс» тоже, прошлым летом, когда Артур Уизли подрался с Лордом Малфоем, а Локхарт стрелял в потолок. А теперь и от тебя так же пахнет. — Так же, — выдохнула в подушку Гермиона. — Точно так же, в этом-то и беда. — Рассказывай, — потребовала Лаванда. — А то ты же меня знаешь, я же все равно выясню, в чем дело. И, кстати, Парвати говорила, что ты после этого бегала к мадам Помфри. Ты там поранилась? — Нет, — прошептала девушка, подняв заплаканное лицо. — Не поранилась. Просто… Этот запах… Вот ты говоришь, во «Флориш и Блоттс», а на самом деле… на самом деле так и было! Я тогда этот запах почувствовала, резкий такой, и очень-очень мужественный… А тут Локхарт… С улыбкой его этой… — И ты на него запала, — понимающе кивнула Лаванда. — А теперь… Этот запах, ну, привязка к нему, никуда не делась, и ты, наконец, поняла, что Гарри привлекает тебя как парень? Но ты боишься, что это опять какие-то зелья. Или чары. А поскольку ты все-таки дура, то ты бегом побежала проверяться к мадам Помфри? Верно? — В-в-в-ИК! -в-верно! — подушку уже можно было выжимать. — Но ты хотя бы не сказала ему, почему ты убежала? — Н-нет. Н-но он же у-у-ИК! -умный, он же д-догадается! — Не беспокойся, он такой же дурак, как и ты, так что вы друг другу изумительно подходите. — Что ты делаешь? — спросила удивленная Гермиона, наблюдая, как Лаванда делает пассы палочкой вокруг нее. — Собираю запах, — объяснила та, — маме пошлю. — Зачем?! — Я должна помогать семейному бизнесу, — пояснила мисс Браун. — Вряд ли этот порох, или как его там, действует так только на тебя. Мне этот запах, например, тоже нравится, хотя я на него и не западаю. Значит, духи с таким ароматом будут иметь неплохой спрос. Или ты против? — Н-нет. Но… — Не беспокойся, я скажу Парвати, чтобы она никому не говорила о том, где она тебя видела. А тебе я советую все же спуститься в гостиную и пойти на ужин. — Т-такой з-зареванной? — Это было бы просто здорово. Зная Гарри, я уверена, что он обеспечил тебе не один повод для расстройства. — С-семь. Он с-семь раз стукнул меня барабанной палочкой по попе. За… всякое. — О, это же прекрасно! Хотя… Ты же не… получаешь от этого удовольствия? — Ни малейшего! — гордо вскинула подбородок мисс Грейнджер. — Честно говоря, мне хотелось его прибить. Хотя это — то, что он меня стукнул, — и было заслуженно. — И-де-аль-но! — хищно оскалила зубы Лаванда. — Главное, чтобы он… Ну, он же тоже не?.. А то, ты знаешь, есть такие… — Он не такой! — возразила Гермиона. — Он ничуть не… заводился. Хотя знаешь, — Гермиона склонилась к самому уху подруги, — у него уже есть эрекция! — Что?! — Ну… Эрекция это… Это когда у него встает, вот! — А, это из тех умных слов, которыми ты про саламандр объясняла. «Прилюбия», «Коитус», «Поскитальный»… — «Прелюдия» и «Посткоитальный»! Это специальные медицинские, ну, целительские термины. Маггловские. — Я поняла. Пожалуй, надо подумать о карьере целителя, там должно быть та-а-ак интересно… — Не очень, — вздохнула Гермиона. — Мои родители — целители, и на работе они в основном устают, а не… Я думаю, если у них интерес и был, то давно уже кончился. Хотя они не про «это», а всего лишь про зубы. — Слушай, — спросила Лаванда, забираясь на кровать, опускаясь коленями прямо на одеяло рядом с мисс Грейнджер и опираясь на руки, — а скажи-ка мне… Вот ты столько всего знаешь… И про «это» тоже… Так почему же, Мордред тебя побери, это я тебя учу, а не ты меня?! — Ммм… Я… Ты знаешь… наверное, это потому, что я все «это» знаю только по книгам… — Гермиона машинально перебирала пальчиками простыню. — А когда речь идет не о книгах, а о жизни… Я боюсь! Я очень боюсь! — она опустила голову. — Это как с полетами. Я знаю, что метлы летают, но… мне жутко страшно! Наверное, я просто трусиха! — Шляпа отправила тебя на Гриффиндор, значит, ты просто не можешь быть трусихой! — отчеканила Лаванда. — Вообще-то, что тебе мешает просто подойти к Гарри и поцеловать его? Раз уж у него уже есть… эээ… реакция? — Я не могу! — простонала Гермиона. — В прошлом году я же просто в душу ему наплевала! Теперь он уверен, что он меня вообще не привлекает, а если я его поцелую — он просто решит, что это глупая шутка! — Ну… я не думаю, что он такой уж дурак, как ты его описываешь, — с сомнением промолвила Лаванда. — Хотя… Но давай вернемся к этой реакции-эрекции. Когда это было? Надеюсь, не тогда, когда он тебя шлепал?.. — Нет, совсем не тогда, а когда… эмм… Когда мы с ним занимались утром. Физкультурой занимались, — на всякий случай уточнила она. — Я заметила! И потом еще днем… — Поздравляю! — торжествующе улыбнулась Лаванда. — А когда шлепал? — Тогда он просто как робот какой-то был! Стукнул и объяснил мне за что. И ни эрекции, ни реакции. А потом опять стукнул, и так семь раз! — Я не знаю, что такое робот, но это прекрасный повод… Точнее, семь прекрасных поводов… Вот что. Давай сделаем что-нибудь с твоим лицом, чтобы на нем было побольше легкой скорби, именно легкой, и пойдем вниз. Там ты скажешь ему спасибо за урок, но, когда будешь садиться рядом, слегка поморщись. Мама говорит, что главное предназначение мужчин — просить прощения, — подмигнула Лаванда. — Нет. — Что «нет»? Ты не согласна, что это предназначение главное? — Я не согласна манипулировать Гарри. Им и так манипулируют все кому не лень, и я не хочу быть еще одной из… из них. — Ты не влюбилась, — констатировала Лаванда. — Ты его полюбила. А это еще более тяжелый случай! — А если даже и так? — Если это так, то, если Гарри не будешь манипулировать ты, то им будут манипулировать другие. И уведут. — Им манипулируют уже двенадцать лет, — Черный Король в голове Гермионы укоризненно погрозил ей пальцем в латной перчатке. — Родственники пытаются внушить ему этот самый комплекс вины с самого детства! — Черный Король улыбнулся в усы и слегка расслабился. — И последнее, чего я хочу — стать для него такой же, как они! Я и так уже обидела его год назад и не хочу… Тем более… Понимаешь… Он живет ради боя. Ты не заметила, но… Все, что он делает, он делает ради того, чтобы столкнуться с… Томом, с Томом Реддлом, снова. Столкнуться столько раз, сколько будет нужно. И победить. И если я окажусь слабой, особенно в этом, то я… Я не только не смогу… Я и другом быть перестану. Так, приятелем. И ты тоже учти это. — Тогда… Тогда живенько приводи себя в порядок. Ты должна быть доброй, веселой, жизнерадостной и крайне довольной вашей… тренировкой, — Гермиона подозревала, что здесь и сейчас мисс Браун копирует собственную маму, ведь должна была Лаванда, которая вообще-то младше ее и читала в разы меньше, откуда-то все это узнать! — И да, на ужине продемонстрируй прекрасный аппетит. Не хочешь, чтобы он чувствовал себя виноватым — сделай так, чтобы он ощущал рядом с тобой радость и покой. Ты всегда должна быть Той-К-Которой-Хочется-Возвращаться. Хотя внушить мальчику, что он перед тобой виноват, все-таки надежнее, но как знаешь. Твой парень — тебе решать. И спасибо за совет. Я обязательно попрошу его о… дружеской тренировке. На случай, если ты все-таки потеряешь своего парня. — Он и так не мой. — Как скажешь, дорогая. Просто подумай, что будет, если он решит, что ему сможет помочь Панси Паркинсон. Она в последнее время как-то странно смотрит на Дракусика. Кстати, он тоже поменялся, и не сказать, что мопсихе это нравится, знаешь? А она достаточно умна и беспринципна для того, чтобы сменить лагерь самым решительным образом.