Гарри Поттер и Искусство Побега

      Гарри постучал в дверь кабинета ЗОТИ.       — Войдите! — услышали они голос профессора Люпина.       Гарри одной рукой приобнял сильно нервничающую Гермиону, другой слегка потянул Лаванду, и они вошли. Профессор стоял у большого шкафа и палочкой отправлял в чемодан свои вещи. Чемодан был почти заполнен. Рядом стоял пустой бак, где когда-то сидел гриндилоу.       — Профессор, — пробормотала Гермиона, в ужасе уставившись на забинтованную шею профессора, — я…       — Вы, в отличие от меня, сделали все совершенно правильно, мисс Грейнджер, — спокойно возразил оборотень. — В том числе и тогда, на лугу.       — Я могла убить Вас!       — Нет, — возразил Люпин, выставляя на стол чашки и чайник, — это я убил бы вас, если бы не Ваша, мисс Грейнджер, отвага, сообразительность и, надо признать, весьма твердая рука. Не обманывайтесь моим привычным видом. С той тварью, которой я тогда был, невозможно договориться, — спокойно закончил профессор, разливая по чашкам ароматный чай.       — Это у-уж-жасно!       — Действительно, ничего хорошего. Понимаете, мисс Грейнджер, тот зверь, что прячется во мне… Его единственное желание — убивать. Рвать плоть, чувствовать на зубах вкус крови.       Люпин отхлебнул из чашки. Гарри последовал его примеру.        — Так что Вы сделали все совершенно правильно, мисс Грейнджер. Тем более, — усмехнулся Люпин, — уже через пару полнолуний от нанесенных Вами ран не останется и следа. Но вот опасность, которую я представляю, никуда не делась и, увы, не денется.       «Нам нужны пушки побольше!» — подумал Гарри.       Гермиона по-прежнему сидела, уставившись в нетронутую чашку. Лаванда тоже отслеживала пути миграции чаинок.       — Но это же несправедливо! — наконец крикнула мисс Грейнджер.       — Да. К сожалению, в этом мире несправедливость встречается значительно чаще, чем нам хотелось бы. Приходится жить с этим дальше.       — Эээ… профессор Люпин! — сказал Гарри. — Я… э-э-э… насчет… насчет «жить дальше».       — Я думаю, что мы еще будем иметь возможность встретиться, — грустно улыбнулся оборотень, — если ты об этом.       — И об этом, и… Извините, пожалуйста, но…       — Ты… не хочешь? Не хочешь, чтобы мы виделись? Ну что же, я… Я пойму, — Люпин выглядел сломленным и потерянным. Гарри подозревал, кого следует поблагодарить за это.       — Вот тут как раз нет. Очень хочу. Я про другое. Не хотелось бы Вас обидеть, но… когда Вы приехали в Школу, Вы… выглядели так, как будто… Как будто у Вас с деньгами все было совсем плохо.       — Если ты предложишь мне золото, Гарри, у тебя это получится. Обидеть меня, — улыбка Люпина на мгновение стала волчьей. Небезнадежен.       — А я не про деньги, сэр. Точнее, я и не собирался Вам их предлагать. Вы знаете… за то время, пока я в школе, я заработал больше, чем потратил. Ненамного, но больше. И я понимаю, что мужчина должен делать свои деньги сам. Понимаете, летом я познакомился с одним сквибом. Его зовут Эндрю, Эндрю Прюэтт. Он двоюродный брат Молли Уизли. Вы… умеете звонить по маггловскому телефону?       — В конце шестого курса твоя мама не отставала от нас, пока не убедилась, что летом мы сможем без помощи случайных магглов позвонить ей в Коукворт, — фыркнул Люпин. — Особенно тяжело пришлось Сириусу, как самому чистокровному из нас. Ну и я не избежал этой… тренировки, ведь и я, и она были префектами. У меня до сих пор валяются несколько маггловских монеток, которые она вручила нам на тот самый случай.       — Здорово. Если мама была похожа на Гермиону, вам и правда пришлось тяжело, — улыбнулся Гарри, а Гермиона покраснела. — Вот номер мистера Прюэтта, сэр, — Гарри протянул Люпину картонную карточку. — Он управляет маггловской компанией, и ему нужны… сотрудники. Он даже меня спрашивал, не могу ли я ему помочь. Я думаю, если Вы согласитесь работать по три недели без выходных, то на четвертую он будет давать Вам отгулы. Он, конечно, в основном маггловскими платит, но…       — …Но я временами бываю в Лютном, так что это не проблема, — улыбнулся Люпин. — Спасибо, Гарри. Отец гордился бы тобой. Это очень по-мародерски. Хм-м… по-мародерски… Жаль, что я не успел рассказать тебе…       — Я стырил у Филча его картотеку, точнее, содержимое ящика с записями о Мародерах, профессор Лунатик, сэр. Понимаете, пока я думал, что в смерти мамы и папы виноват Бродяга, точнее Блэк, я искал информацию везде, где только можно. Ну и… так получилось. Филч напился, перед этим рассказав мне кое-что, а я… эээ… воспользовался его беспомощным состоянием, вот! «Пакость удалась», не так ли?       — Как хорошо, что я больше не профессор, и конфискация опасных артефактов у студентов больше не является моей обязанностью. Тем более, что некоторые артефакты попадают в правильные руки, — покачал головой Люпин. Он спрятал визитную карточку Прюэтта в карман: — Не знаю, смогу ли я отблагодарить тебя, Гарри.       — Все в порядке, сэр. Я и так Вам благодарен. Я… Я все-таки смог вызвать Патронуса, сэр!       — Да, и я слышал, это было два раза подряд?       — Нет, сэр. Только один. Второй раз… Второй раз это была Гермиона.       — Мисс Грейнджер? Поразительно, — Люпин был взволнован.       — Ничего поразительного, сэр. Ведь Вы были отличным профессором, — успокоила его девушка, — лучшим, которого можно только пожелать!       Оборотень совсем уже собирался было возразить ей и даже коснулся пальцами бинта на шее, но вдруг замер.       — Если… Если первый Патронус наколдовал ты, Гарри, а второй — мисс Грейнджер… И если ее Патронуса приняли за твоего…       — Ага, они почти одинаковые, сэр! По крайней мере, издалека их точно не различишь!       — Ты знаешь, каким был Патронус Джеймса, Гарри? — медленно спросил Люпин.       — Ну… Сириус сказал мне, что его самого звали Бродяга, а папу Сохатый, — Люпин кивнул. — Я его прямо не спрашивал, но… Наверное… наверное это был олень или что-то вроде?       — Да. И сам он тоже превращался в оленя. Сириус регулярно шутил насчет его роскошных рогов, но только когда рядом не было Лили. Иначе этот кобель быстро превратился бы из волкодава в чихуахуа. Ну или… Хм-м… Его часть. Превратилась бы. В соответствующую. По… эм-м… размеру, — Люпин уже явно жалел, что затронул эту тему.       Гермиона прыснула и подумала, что такое заклинание вряд ли найдешь в книгах, а вот Лаванда его вполне может и знать. Лаванда поймала ее взгляд, кивнула и снова уставилась в чашку.       — Но, — продолжил Люпин, — твоя мама тоже могла вызывать Патронуса, знаешь? И это… это была лань.       — Это… Это в-ва-важно? — срываясь, спросила Гермиона, мгновенно забывшая о немного неприличных идеях, которые она хотела бы применить… кое к кому.       — Очень. Если у пары совпадают Патронусы, то…       — Ну да, — просто сказал Гарри, — мы любим друг друга, сэр! — Гермиона положила свою ладонь на его предплечье, подтверждая сказанное.       — Но… — пресек Гарри попытку поздравления со стороны Люпина, — они… Они немного странные. Моя сова… У меня патронус — сова… Она словно бы из металла. У меня была… есть, — поправился он, — статуэтка совы из всяких автомобильных железячек. В очках. Мне ее подарили на Рождество перед школой. И мой Патронус — он точно такой же. Металлический.       Люпин выглядел озадаченным.       — А сова Гермионы — она словно бы из книг и пергаментов. И даже пахнет так же. И шелестит.       — Я… Я о таком никогда не слышал, — сказал профессор. — Единственное, что могу сказать — пожалуй, вам будет… трудно стать анимагами, если вообще возможно. В вас обоих слишком мало… зверя. Ваш дух — иной. Не похожий на дух большинства волшебников.       Гарри и Гермиона переглянулись. Видимо, это действительно было так.       — И… — продолжил Люпин, — сталь и знания… Это прекрасное сочетание. Берегите друг друга, — сказал он совершенно серьезно.       — ДА, СЭР! — Гарри и Гермиона переглянулись и засмеялись.       — Я им весь год пыталась это втолковать, — оторвалась, наконец, от своего гадания Лаванда, — а они не верили.       — Иногда очень трудно поверить в счастье, — вздохнул Люпин. — А временами просто страшно.       — Сэр, могу я задать Вам личный вопрос? — спросила блондинка, бросая на бывшего профессора быстрый оценивающий взгляд; Люпин кивнул. — Когда Вы учились на Гриффиндоре, Вы случайно не были ловцом? В квиддиче?       — К сожалению, нет, мисс Браун. Изо всей нашей компании в команду входил только Джеймс, отец Гарри, и он предпочитал роль охотника. А в чем дело?       — Просто проверка. На самом деле, скорее всего, пророчество уже исполнилось.       — Пророчество? — удивился Люпин.       — Ну… Первая часть вряд ли имеет к Вам отношение, если Вы никогда не были ловцом, профессор… А… с драконами Вы дела случайно не имели?       — Как-то раз, когда я в очередной раз сидел на мели и нуждался в заработке, я почти месяц разгребал и паковал по пакетам драконий навоз, — пожал плечами Люпин. — Но к самим драконам я не приближался.       — Понятно. Зато Вы поймали мою смерть.       — Вы имеете в виду…       — Да, я… как раз об этой искре Адского Пламени, — она коснулась пальцем повязки на скуле. — Если бы не Вы…       — Прежде всего, это моя вина, а не моя заслуга, мисс Браун. Я… действовал не лучшим образом.       — Лучше многих, сэр. Спасибо Вам. Просто… На экзамене по Рунам мне выпало «Оборотень, Поимка и Смерть». Но альтернатива была еще хуже. Так что… думаю, я еще легко отделалась, несмотря на шрам, — Лаванда снова прикоснулась к повязке.       — На шрам?! — охнула Гермиона.       — Шрамы от Адского Пламени невозможно вылечить. Но это все равно лучше, чем смерть, и уж тем более лучше, чем узы с мистером Малфоем, — Лаванда пожала плечами.       Несмотря на бодрый тон девушки, Гарри почувствовал в ее голосе глубоко скрытое уныние и решил, что непременно сведет подругу с мисс Стрит, причем как можно скорее. Потому что первая красавица Гриффиндора (по мнению всех мальчиков, кроме самого Гарри) должна была жутко переживать. А в способностях Деллы успокоить любого комплексующего подростка он был полностью уверен еще до Хогвартса.       В дверь постучали.       — Войдите! — крикнул Люпин, убирая чашки и одним движением палочки закидывая в чемодан остаток вещей; к удивлению Гарри и восхищению Лаванды и Гермионы, они разлеглись внутри в образцовом порядке.       — Ремус, — обратился к бывшему профессору вошедший Дамблдор, — твой экипаж у ворот! И… Полчаса назад я получил официальное подтверждение, что со стороны Министерства все в порядке. Признаться, они немного пожурили меня за то мое решение, но к тебе у них претензий нет.       — Прекрасно, — кивнул директору Люпин. — Благодарю Вас, Альбус.       Он обернулся и посмотрел на троицу.       — Вы… оба обрадовали меня, мистер Поттер, мисс Грейнджер. Учить вас было одно удовольствие. Мисс Браун… В вашем случае слово «обрадовали» не подходит, по моей собственной вине. И… Я перед Вами в долгу и помню это, — Лаванда кивнула, Люпин обернулся к Дамблдору: — Благодарю, Директор, до кареты я доберусь сам.       Он пожал руку Дамблдору, подхватил левитацией бак и чемодан и вышел.

***

      На пути к Большому Залу они встретили Дина, Шимуса и державшегося чуть поодаль от них Рона. Дин и Шимус поздоровались с ними, а Рон дернулся было что-то сказать, но бойкот все еще действовал, и его словно отбросило назад.       На этот раз стены зала были декорированы в нейтральных тонах, рядом с теми четырьмя колбами, что отмечали факультетские баллы, появилась пятая. Она была больше чем на четверть заполнена угольно-черными камешками.       — Неужели мы в таком глубоком минусе… — прижала к губам кулачки Гермиона. — Я читала: если бы это были начисленные баллы — камни были бы белые… А если они черные — это значит, с нас сняли больше, чем начислили. Нет, не может быть! Я же считала! И я, и ты — мы оба должны были быть в плюсе, даже после того, как профессор Снейп оштрафовал нас за… неподчинение. И Лаванда тоже. Наверное, за эту… эмм… авантюру с тебя сняли не меньше четырех сотен баллов, Гарри Джеймс Поттер!       — А это важно? — Гарри остановился и легонько развернул ее лицом к себе.       — Конечно, нет! — воскликнула она, улыбаясь зелени его глаз. — Но обидно. И давай все-таки не будем целоваться на виду у всех?       — Давай. А по поводу «обидно»… Подожди немного. Будет весело. Хотя и да, обидно. Кое-кому.       — Что ты задумал, Гарри Джеймс?..       — Это не я. Увидишь. Жаль, Бродяга сбежал, а Лунатик уехал. Им бы понравилось.       — Ненавижу сюрпризы, — передернула плечами мисс Грейнджер.       — А зря, — улыбнулась мисс Браун.       Они подошли к своему столику. Тарелок на нем на этот раз не было.       — Пир начнется только после того, как профессор МакГонагалл закончит со всей этой глупой историей с бойкотом, — пояснила им Лаванда. — Кстати, Гермиона, я совсем забыла поздравить тебя там, в кабинете у профессора Люпина!       — Я, Гермиона Джин Грейнджер, признаю долг перед Лавандой Роуз Браун, — тряхнув каштановой гривой, серьезно произнесла Гермиона.       — Не понял? — глаза Гарри распахнулись и стали чуть ли не больше стекол очков.       — А тебе и не положено, Гарри, — медовым голоском произнесла Лаванда.       — Вы… Вы что, все-таки меня делили?! — потрясенно произнес он.       — Нет, Гарри, — улыбнулась блондинка, — просто, как я и сказала в кабинете… в бывшем кабинете профессора Люпина, я целый год заставляла Гермиону признать очевидное. И смириться с неизбежным. Но да, если бы она осталась такой же тупой и упрямой, как в начале года, мой выстрел был бы следующим.       Гарри чуть не расплющил лицо о ладонь.       — Это и было твое «но»? — спросил он.       Лаванда кивнула.       — Тогда я тебе тоже должен, — пробормотал он прямо сквозь ладонь, — Я, Га…       — Хм-хм, — произнес Дамблдор со своего трона.       — Потом, — шепнула Лаванда.       Зал затих. Гарри с трудом отнял руку от абсолютно красной физиономии.       — Вот и подошел к концу еще один год, — улыбнулся всему залу директор. — На мой взгляд, он снова получился несколько… излишне увлекательным, однако… Однако, я полагаю, весьма поучительным для многих из нас. На этот раз нам предстоит покончить с одной не очень приятной историей прежде, чем мы определим победителя среди факультетов. Итак, поскольку новых доказательств вины Извергнутой из Дома Гриффиндора мисс Грейнджер не было предоставлено, и, более того, установлен истинный виновник этого события, сама мисс Грейнджер и поддержавшие ее лица должны вернуться в свой Дом, как это и было определено ранее.       Выражение лиц Перси и Седрика можно было продавать в Лютном в качестве Злобно-Закисляющей Закваски, Рон же демонстративно не смотрел в их сторону.       — За время изгнания мисс Грейнджер и поддержавшие ее ученики как заработали, так и потеряли… некоторое количество баллов. Согласно древним установлениям, эти баллы не могут быть автоматически начислены Дому, из которого заработавшие — или потерявшие их — были извергнуты.       Гриффиндор загомонил. Еще бы — рубинов в их колбе было меньше, чем черных камней в пятой колбе, так что вернись изгнанники на факультет вместе с потерянными баллами — факультет закончил бы год в минусе.       — Поэтому с вопросом, какому Дому будут начислены баллы изгнанников, я решил обратиться к беспристрастному судье, — продолжил директор. — Полагаю, каждый Дом безропотно примет его решение.       Профессор МакГонагалл внесла в зал памятный Гарри высокий табурет и Распределяющую Шляпу.       Установив табурет перед преподавательским столом, она положила на него Шляпу и отошла в сторону.       — Надеюсь, сегодня мне не надо петь? — скрипучим голосом осведомилась Шляпа. — Отлично. А то никак не могу попасть в ноты «Yesterday». Итак… Браун, Лаванда!       Лаванда встала и, стараясь не поворачиваться к залу повязкой, подошла к табурету.       — Четырнадцать баллов! — провозгласила Шляпа секунду спустя. — И выдающиеся храбрость и благородство! ГРИФФИНДОР!       В копилку львов упало четырнадцать рубинов, и столько же угольно-черных камней добавилось в пятую колбу.       — Грейнджер, Гермиона! — Гермиона улыбнулась идущей навстречу Лаванде и уселась на табурет.       — Сорок семь баллов! — провозгласила Шляпа. — И совершенно феноменальные интеллект и тяга к знаниям! РЭЙВЕНКЛО!       Гермиона проследовала к столу Гриффиндора, словно королева, успешно подавившая бунт подданных. Подданные, за исключением охваченных ликованием верных и преданных, опустили глаза. Вороны радостно захлопали в ладоши: они рывком обошли Хаффлпафф и теперь уступали только Слизерину.       — Поттер, Гарри! — Гарри встал и двинулся к табурету.       — Мн-да, — услышал он знакомый голос, как только Шляпа оказалась на его голове. — Пожалуй, со Слизерином я тогда действительно несколько поторопилась. Годрик, возвращаясь из своих походов, обычно тоже так набрасывался на своих… эм-м… пассий, что ничего не помнил, и даже я оказывалась бессильна рассказать ему, что происходило, когда они… Хотя я и находилась в эти моменты на его голове. У него просто не хватало терпения даже снять меня, не говоря уже о сапогах и перевязи с мечом, понимаешь?       — Ну… да. Понимаю. Скажите, а мы… мы тогда не?! — обеспокоенно спросил Гарри. В принципе, Гермиона говорила, что все в порядке, но…       — Успокойся! Вы, конечно, почти «да», но Хельга прекрасно знала свое дело, а малолетние мамочки в школе никому из Основателей не были нужны. Так что, если вы действительно собираетесь ждать только год, а не два — ищите место за пределами школы.       — Ай-ай, мэм! — улыбнулся Гарри.       — Итак… я вижу, что вы снова решили творить справедливость? Хотя и… несколько по-слизерински. Только не надо врать, что тебе вот прямо чешется извиниться перед бедняжкой Седриком за напрасные подозрения!       — Да нет, не чешется, — мысленно пожал плечами Гарри. — Так-то надо, конечно, но…       — Если «надо» — подойди и извинись.       — Он решит, что я к нему подлизываюсь.       — Значит это не «надо», а «но». Типичная гриффиндорская гордыня, — вздохнула Шляпа. — Впрочем, сам Годрик тоже не отличался ангельским смирением и получал от этого массу проблем на то место, куда меня не надевали. Так что не буду тебя уговаривать. Тем более, что тебе же действительно глубоко плевать на чувства мистера Диггори после того, как он оскорбил мисс Грейнджер?       — Ну… да, — вынужден был признаться Гарри, — на самом деле мне просто неохота ссориться с остальными барсуками.       — Все-таки Слизерин, — вздохнула Шляпа. — Что ж, как я поняла, вы к тому же собираетесь изрядно пошутить? Ничего не имею против, — и, уже громко, на весь зал:       — Тридцать семь баллов! — Гарри подумал, что если бы не тот штраф от Снейпа за предложение спустить Драко с лестницы, они с любимой шли бы вровень. — И готовность на все ради друзей! ХАФФЛПАФФ!       Рэйвенкловцы недовольно загудели, а снова обошедшие их барсуки, за исключением Диггори и пары его приятелей, зааплодировали.       Гарри положил Шляпу на табурет и направился к Лаванде и Гермионе, уже усевшимся за столом Гриффиндора рядом с Невиллом и Дином.       По залу понеслись шепотки: Извергнутая Троица уже вернулась за стол факультета, а в пятой колбе было теперь намного больше черных камней, чем до начала церемонии.       — Уизли, Фред и Уизли, Джордж! — провозгласила Шляпа.       Шум стих. Все четыре стола уставились на близнецов, совершенно одинаковыми движениями снимавших прямо через голову красно-желтые галстуки.       Затем Фред с Джорджем, также совершенно синхронно, сделали жесты палочками, не вынимая их из-под столешницы, и со стороны слизеринского стола послышались вопли.       Весь факультет змей теперь щеголял красно-золотыми галстуками, ровно такими же, которые только что украшали близнецов Уизли.       — «ФИНИТЕ!» — послышался визг со стола змеек, кажется, это был Малфой.       Здоровенная красная единица возникла в воздухе и устремилась к заколдованному потолку зала. Галстук блондинчика остался прежним, как и галстуки остальных слизеринцев.       — «ФИНИТЕ!», «ФИНИТЕ!» «ФИНИТЕ ИНКАНТАТЕМ!!!» — цифры, каждая последующая из которых была все больше, красные и золотые, плыли вверх непрерывным потоком. Особо жирная отметка, как подозревал Гарри, последовала за попыткой профессора Снейпа спасти престиж своего факультета.       — А чего вы так смотрите? — недоумевающе спросил Фред, перекрикивая поток возгласов.       — Это самые обычные…       — Маггловские галстуки…       — …Подходящих цветов…       — …Которые мы купили в Лондоне!       — Наверное, кто-то…       — …Нашел наши запасы…       — …И использовал на них Чары Обмена!       — А наши настоящие галстуки…       — ВОТ ОНИ!       Анжелина и Алисия уже шустро повязывали близнецам серые форменные галстуки и отклеивали с мантий фальшивые, нарисованные, вероятнее всего, Дином Томасом, эмблемы факультета.       Злющий Снейп еще раз взмахнул палочкой, реверсируя обменное заклинание, и красное с золотом, наконец, сменилось зеленью и серебром.       — Даже до двухсот пятидесяти не дотянули, — с сожалением протянул Фред, провожая взглядом последнюю цифру.       Гарри посмотрел на преподавательский стол. Снейп был мрачен. Вообще-то снять с близнецов еще двести сорок один балл было бы логичным и достойным ответом на шутку. Но Снейп молчал.       — Ну что же, нельзя получить все сразу, — шепнул брату Джордж, видимо, также раздосадованный молчанием декана Слизерина.       МакГонагалл, улыбаясь, смотрела в потолок и, как показалось, Гарри, что-то считала.       — Плюс семнадцать баллов, господа Дред и Фордж Уизли! — сказала она, наконец. — За… эм-м… помощь в ликвидации чьей-то неуместной шутки.       Как показалось Гарри, близнецы немного расстроились, но потом Джордж что-то шепнул Фреду, и их лица просветлели.       — Хм-хм-хм, — громко сказала Шляпа, когда двое Уизли умостились на табурете спина к спине и напялили ее на обе головы разом. — Минус шестьсот сорок шесть баллов на двоих, это, кстати, рекорд, и… Очень, очень сложный случай. С одной стороны, достаточно отваги и, я бы сказала, безрассудства, а с другой… слабоумием здесь и не пахнет. Прекрасный образец интриги, господа. ГРИФФИНДОР И СЛИЗЕРИН! — наконец завопила она. — ПОРОВНУ!       Снейп с ненавистью смотрел, как тремя параллельными потоками взлетают вверх черные камни из пятой колбы, гриффиндорские рубины и изумруды его факультета.       Братья, галстуки которых снова стали красно-золотыми, а на мантиях появились теперь уже волшебные гербы, двинулись к столу.       — Хм-хм, — прокашлялся Дамблдор, — признаться, за почти девяносто лет в школе, считая те годы, когда я сам был учеником, я не могу припомнить такого… впечатляющего результата, я имею в виду результат Гриффиндора.       Гарри, как и все прочие в зале, бросили взгляд на факультетские часы: в копилке львов остались только те четырнадцать баллов, которые Шляпа перечислила с личного счета Лаванды.       — Поскольку это действительно уникальный случай, — продолжил директор, — такой результат, несомненно, войдет в историю и, разумеется, будет отражен в послужных списках всех гриффиндорских префектов. И Старосты Мальчиков Хогвартса тоже.       — Вы… вы… — из ушей Перси Префекта, упершего взгляд в близнецов, только что пар не шел, и Гарри даже подумал, не подлили ли ему близнецы в тыквенный сок немного Бодроперцового Зелья.       — Мы, братец, мы!       — Это был наш маленький урок тебе и Ронникинсу.       — В основном, конечно, тебе.       — Ты станешь большой шишкой в министерстве…       — …И будет лучше…       — …Если еще в школе…       — …Кто-нибудь преподаст тебе…       — …УРОК НАСТОЯЩЕЙ ИНТРИГИ!       — Господа Уизли! — окликнула их МакГонагалл. — Реванш зачтен.       И только когда по мановению палочки Дамблдора стены Большого Зала окрасились в желтый и черный цвета, до хаффлпаффцев, наконец, дошло, что они победили.