Спроси его

Азирафаэль почти надеялся, что погода поймёт его настроение в лучших традициях лирического жанра, но погоде на литературные клише было совершенно наплевать. Ночь не была зловещей. Не была мрачной или пугающей, хотя тёмной определённо была — в противном случае ей вообще неловко зваться «ночью». Но ничего особенного, точно такая же, как и тысячи других летних ночей. Ни грозы за окном, ни даже дождя, лишь спокойный ветерок, едва колышущий кроны деревьев. Где-то неподалёку перекликались птицы, в траве за окном кто-то уверенно стрекотал. Несмотря на это, руки Азирафаэля тряслись, когда он набирал номер на старом дисковом телефоне. Ему оставалось надеяться, что Кроули не изменил своим привычкам, и что данные в телефонном справочнике соответствовали истине. «Энтони Дж. Кроули». Они не разговаривали слишком давно. Азирафаэль ждал, гудок за гудком, пока в ответ не раздалось сонное: — Что за... — Кроули, — тихо перебил его Азирафаэль. С другого конца провода раздался шумный вздох. — Демон. — Кроули, мне нужна твоя помощь, — тихо признался Азирафаэль. Короткий вдох, звук упавшего — разбившегося? — предмета и быстрое: — Что нужно сделать? — Отговорить меня от убийства ребёнка. Тишина. — Что случилось? — спросил наконец Кроули. — Пока ещё ничего. — Азирафаэль посмотрел на стоящую рядом с ним корзину, из которой доносилось тихое сопение. — Но только пока. — Я прибуду через секунду, — пообещал Кроули. — Демон, не клади трубку и всё будет в порядке. Не смей ничего делать и уж точно никого не убивай, пока я не окажусь рядом, понял? Азирафаэль кивнул, затем вспомнил, что Кроули не может его видеть, и выдохнул: — Да, конечно. Я... я жду тебя. — Не клади трубку, демон. И через несколько мгновений, за которые поток электронов в телефонном проводе проделал путь от Лондона до монастыря в окрестностях Тадфилда, Кроули оказался рядом с Азирафаэлем. Они не общались не так уж и долго — по меркам бессмертных существ. Раньше бывало, они не виделись сотни лет, но никогда ещё не старались так сильно избегать друг друга. До сегодняшнего дня, точнее, ночи. Совершенно обычной ночи. Теперь они оба находились в кабинете настоятельницы Неумолчного ордена сестёр Святой Бериллы на расстоянии полутора шагов друг от друга. Азирафаэль так и сжимал трубку старого истёртого телефона, отчаянно смотря на Кроули: тот выглядел уставшим, взъерошенным и будто не отдыхавшим пару столетий. В отличие от Азирафаэля, как обычно красовавшегося в безупречно-чёрном костюме, почти идеально чёрной с оттенком индиго рубашке и с чёрной же бабочкой, Кроули был одет в свободную футболку то ли бежевого, то ли светло-кофейного цвета, лишь подчёркивающую его худобу, и джинсы. От Кроули пахло спиртным, и Азирафаэль нахмурился: — Дорогой, тебе надо протрезветь прежде чем мы это обсудим. Кроули поднял на него взгляд. — Да. Он кивнул, поморщившись и заставляя человеческое тело избавиться от эффектов спиртного. Азирафаэль отвёл взгляд. «Дорогой» у него просто вырвалось, и это показалось таким естественным, но теперь было ужасно неловко — в свете их последней беседы. Хотя, казалось ему, Кроули же ничего не заметил? — Итак... — Ангел тем временем оглядывался вокруг. — Мы с тобой, — он наклонился над столом настоятельницы, читая заголовки на документах, — в монастыре Неумолчного ордена, и в этой корзине... Господи! — Антихрист, — вздохнув, поправил Азирафаэль. Он с несчастным видом смотрел на Кроули. Тот вздохнул: — Не вижу радости на твоём лице, демон. — Потому что я не рад! — повысил голос Азирафаэль, но тут же заговорил шёпотом, бросив взгляд на корзину. — Кроули, дорогой, — называть его так получилось как-то само по себе, — я не хочу, чтобы всё было уничтожено! Мне... мне нравится на Земле, мне нравятся люди!.. «Мне нравишься и ты тоже», чуть не добавил он. Кроули смотрел всё так же мрачно, но хмурые складки на его лбу немного разгладились. — Спокойно... — он задумчиво облизал губы. — Мы разберёмся. Мы с тобой и не такое проворачивали, демон, помнишь? Азирафаэль слабо улыбнулся, кивнув. — Примерно через десять минут сюда прибудет американский посол, и сёстры подменят детей. Моей миссией было лишь принести Антихриста сюда и передать сёстрам. — Тогда что ты здесь делаешь? Пришёл пораньше? — Да, — Азирафаэль взглянул на него с лёгкой укоризной. — Меньше всего мне хотелось опоздать. В конце концов, это довольно значимое событие, тем более, сёстры ждали меня! Кроули тихо рассмеялся — это было так похоже на его любимого демона. — У нас есть час, чтобы что-нибудь придумать, — он сделал шаг к Азирафаэлю, глядя на него, и вздохнул. — Но это будет нелегко. — Главная проблема в том, — Азирафаэль поджал губы, размышляя, — что никто из сторон не должен ничего заподозрить. — Рано или поздно они узнают, — Кроули положил ладонь ему на плечо. — Хотя ты прав, лучше — поздно. — Поэтому ни одна живая душа, кроме нас с тобой, не должна знать об этом. — Извините, а знать о чём? — раздался бодрый голос со стороны двери. В момент, предваряющий появление будущего Разрушителя миров, Врага Рода Человеческого, Разрушителя Царств, Ангела Бездны, Великого Зверя, имя коему Дракон, Князя Мира Сего, Отца Лжи, Порождения Сатаны и Владыки Тьмы, сестра Мэри Таратора искала печенье. Всем сёстрам были поручены важные и ответственные миссии, но сестре Мэри настоятельница велела отыскать печенье. Пе-чень-е! Сестра Мэри старалась не роптать, но это не мешало ей вполголоса возмущаться в адрес куда-то затерявшейся банки. Найденная в монастырской кладовой жестянка оказалась открытой, а вместо печенья сестра Мэри узрела довольную мышь с выводком мышат. Осторожно поставив банку в тёмный угол, чтобы не тревожить семейство грызунов, сестра Мэри задумалась. Необходимо было достать печенье, потому что невыполнение такого простого задания, показало бы, что настоятельница была абсолютно права, не поручая Мэри ничего серьёзнее поиска чего-нибудь к чаю. Не то чтобы Мэри хотела этого — ей всегда было проще идти на поводу у остальных монахинь. Тем более, дружная и доверительная обстановка в среде сестёр-сатанисток её более чем устраивала. И тут сестру Таратору озарило: в кабинете настоятельницы, где сейчас находился мистер Азирафаэль с Антихристом, должна была быть ещё одна банка с печеньем — личный запас главы Ордена. Заодно можно будет взглянуть на будущего уничтожителя вселенной, разве не прелесть? Поэтому сестра Мэри устремилась туда — и пришла в крайне подходящий момент. Кроули и Азирафаэль бросили взгляд на сестру Мэри, затем переглянулись. Кроули щёлкнул пальцами. — Ты спишь, — уверенно произнёс он, обращаясь к монахине. — А потом проснёшься и... — Подожди, — Азирафаэль вздохнул. — Уважаемая сестра... Как вас зовут? — Сестра Мэри Таратора, в миру Мэри Ходжес, господин Азирафаэль, — бесцветно ответила та. — Сестра Мэри, — крайне вежливо спросил её Азирафаэль. — Что вы здесь делаете? — Ищу печенье, — последовал такой же ровный ответ, как и предыдущий. — Какое печенье? — поднял бровь Кроули. — Зачем им сейчас понадобилось печенье? Признай, демон, это ты попросил? —Я бы не стал! — возмутился Азирафаэль. — Может, конечно, и стал бы, но... — Это печенье для американского посла, — Мэри, даже в заворожённом состоянии, восприняла слова Кроули как вопрос, и теперь со свойственным Неумолчному ордену рвением объясняла тем же безжизненным тоном: — Благодаря вашему раннему приезду, господин Азирафаэль, мы смогли принять ещё одну роженицу, которая начала разрешаться от бремени раньше срока, поэтому меня отправили за печеньем, дабы остальные сёстры успели переместить её из палаты, ведь было бы ужасно перепутать детей и отдать Антихриста не в ту семью, где... Кроули вновь щёлкнул пальцами, и сестра Мэри замолчала, мечтательно уставившись в потолок. Кроули же посмотрел на Азирафаэля. Тот смотрел на него настороженно, но с пониманием. — Это будет очень опасно, — сказал Кроули, особенно ничего не уточняя. — И крайне рискованно для любого, кто посмел бы такое провернуть. — Меня тут вообще не было, демон. — А я просто принёс ребёнка и абсолютно не следил за тем, куда отнесли его сёстры. Никто не давал мне такого приказа — следить за ним! — Особенно если младенцев было не двое, а трое. — Главное — самим не запутаться. Всё-таки, речь о предотвращении Апокалипсиса. В повисшей тишине ангел и демон напряжённо обдумывали, как бы половчее организовать это, не ошибившись. — Делов-то, — сказала сестра Мэри, подбоченившись. — Давайте я поменяю их, никто и не заметит. В кабинете на миг стало слышно лишь тихое сопение будущего Разрушителя миров, Врага Рода Человеческого, Разрушителя Царств, Ангела Бездны, Великого Зверя, имя коему Дракон, Князя Мира Сего, Отца Лжи, Порождения Сатаны и Владыки Тьмы. Похоже, Антихристу снились крайне очаровательные вещи. Хотя, может, там были все ужасы рода людского, просто юный Антихрист находил их хорошим сновидением. — Ты же усыпил её! — взвился Азирафаэль, с ужасом глядя на монахиню. — Усыпил, — буркнул Кроули. — Я так думал. Но, похоже, был немного взволнован, угадай-ка из-за кого... И вообще, ты перебил меня, пока я отдавал ей инструкции. — Нет-нет, друг господина Азирафаэля, — Мэри повернулась к нему. — Вы усыпили сестру Мэри Таратору. А теперь проснулась Мэри Ходжес, и, сатана меня раздери, уничтожение мира уже не кажется такой хорошей идеей! Проблема Мэри была в том, что она всегда старалась быть Хорошей Девочкой. Ну или Плохой, учитывая, что она была сатанисткой с самого рождения. Точнее, она была Очень Старательной Девочкой — но ни в коем случае не Самой Лучшей. Мэри не хотела быть лучшей. Она ещё с детства поняла, что с этим связаны какие-то проблемы, в основном выражавшиеся в Завышенных Требованиях и Ожиданиях, а также скучных лекциях от взрослых и завистливых взглядах одноклассников. Поэтому гораздо приятнее было быть просто Очень Старательной-но-иногда-делающей-ошибки-только-не-слишком-много. А ещё лучше и стараться-то бестолково, чтобы пользы было не сильно много. Другие люди, которые считали себя лучше, чем она, решали за Мэри, что делать, и чаще всего они решали не так уж и плохо, и в итоге сестра Мэри привыкла жить размеренной жизнью, не задумываясь особо над тем, что происходило, а профессия медсестры привнесла в её философию некую отстранённость. А сейчас в ней словно что-то проснулось. То, что дремало все эти годы, облеклось в короткую фразу: «Ты можешь лучше!» И эта Мэри Ходжес, окинув взглядом кабинет, подошла к корзинке и приоткрыла её. — Ути-пути, какие у него пальчики, — нараспев произнесла она. — Так куда нам подложить это очаровательное создание Ада? Сестра Мэри вспомнила весь инструктаж, который она прослушала от настоятельницы в надежде услышать своё имя, мысленно расставила монахинь по своему пути, и кивнула сама себе. Благодаря раннему приезду господина Азирафаэля монахини смогли спокойно подготовиться к неожиданно появившимся Янгам, и сейчас всё и все были на своих местах. — Ситуация такова, — она взяла в руки корзинку с младенцем. — Жена посла прибудет с минуты на минуту, сёстры Трепла и Разговора пошли её встречать. По дороге сюда я встретила сестёр Занудну и Заявлену, они шли мыть руки и говорили, что миз Янг сейчас спит в своей палате. Сестра Мэри обошла стол и достала из первого ящика стола настоятельницы жестяную коробку. Внутри оказались карамельные крекеры, да ещё и неплохие, совсем свежие. Мэри продолжила: — Я займусь подменой детей, а вы, уж я надеюсь, позаботитесь об остальном. Встретимся через три... нет, пять часов у поворота на Нижний Тадфилд. Вопросы? Кроули захлопнул рот, который против его воли оказался приоткрытым во время всей речи сестры Мэри. Азирафаэль поднял вверх ладонь, привлекая внимание, и чуть смущённо поинтересовался, косясь на жестянку: — Можно взять пару крекеров? — Пару крекеров? Серьёзно?! — Кроули возмущённо взмахнул руками. — Один из них тебе, — Азирафаэль протянул ему печенье. — Ешь сам, — огрызнулся ангел. Он дошёл до какой-то лавочки, предназначенной для тех парочек, что решат насладиться видом с реки на монастырь, и плюхнулся на неё, с досадой уставившись на своего то ли друга, то ли очень нахального, звонящего ему по ночам из-за Апокалипсиса... всё равно друга. Глядя на Азирафаэля, довольно уплетающего крекер, Кроули задержал взгляд на сияющих в лунном свете волосах, на белых отсветах, пляшущих по коже и утопающих в чёрной ткани костюма. Боже. Он всё ещё любил этого демона. — И мы доверим спасение мира какой-то монашке? — сварливо поинтересовался Кроули. Эта мысль не давала покоя, и казалось поразительным, что обычно вдумчивый Азирафаэль так легко с этим согласился. — А у нас есть выбор? — ответил ему вопросом тот. Кроули прикинул и так и эдак, но по всему выходило, что демон прав — доверить Антихриста сестре Мэри было самым безопасным способом, да и разве не это планировалось сделать изначально? А если сестра и проболтается, то никто ей никогда не поверит: где это слыхано, чтобы демон и ангел околачивались вместе? У сестры Мэри Тараторы, демона Азирафаэля и ангела Кроули была одна общая черта: они умели отлично делать свою работу, но практически не использовали этот талант в полную силу. Но если Азирафаэль с Кроули свели общение со своими коллегами к минимуму, лишь иногда поднимая задницу с кожаного дивана или кресла-качалки с клетчатым пледом, Мэри прекрасно чувствовала себя в окружении сестёр из Ордена. Неумолчные последовательницы святой Бериллы стали её семьёй, и, когда ошеломляющий эффект пробуждения развеялся, новоявленная Мэри Ходжес обнаружила, что нельзя так просто взять и измениться по щелчку пальцев. Даже ангельских. Сестра Таратора теперь тараторила в её собственной голове, беспокоясь, напоминая и просто увещевая, и Мэри Ходжес пришлось напомнить ей, что после Апокалипсиса — да, настоящего Апокалипсиса, с кровавыми морями и массовыми убийствами — не будет ни Ордена, ни сестёр, ни карамельных крекеров. Что, кстати, оказалось весомым аргументом: глядя на то, как господин Азирафаэль ест, Мэри решила тоже поддаться соблазну, и теперь количество печенья в банке ощутимо уменьшилось. Возможно, Мэри бы польстило то, что именно так когда-то Азирафаэль и ввёл Еву в искушение: постоял рядом, мечтательно глядя на сочное яблоко на дереве, и выразительно вздохнул: «Не правда ли, выглядит весьма аппетитно?» — а затем сорвал плод и с наслаждением уплёл половину. Быстро шагая по коридорам монастыря с корзинкой в одной руке и жестянкой в другой, сестра Мэри вдруг осознала одну довольно очевидную вещь. Они так и не решили, кому в итоге достанется Антихрист. Вряд ли «в какую-нибудь семью подобрее», прозвучавшее от господина Азирафаэля, можно считать точным указанием. — Мы даже не обсудили это! — взвыл Кроули примерно в этот же момент, взмахнув руками. Азирафаэль вздохнул. — Так будет даже лучше, дорогой, — успокаивающе произнёс он. — Замечательно, если мы окажемся действительно ни при чём. — Ага, и Апокалипсис случится сам по себе, а не благодаря нам, какая честь! Азирафаэль чуть натянуто улыбнулся. Ангел с демоном не торопились на встречу с Мэри Ходжес: у них ещё было время в запасе, более чем — для тех, кто имеет крылья и умеет творить чудеса. Азирафаэль меньше всего был намерен говорить вслух о том, что теперь винит себя за то, что запаниковал и вызвал ангела в монастырь сатанисток, а потом осознал, запаниковал вновь и поспешил оттуда убраться, не сказав при этом женщине с Антихристом на руках, что с этим самым Антихристом делать. Они помолчали ещё немного, потом Кроули буркнул: — Извини. — Разумеется, дорогой, — тут же отозвался Азирафаэль, словно только этого и ждал. Они продолжали сидеть рядышком, только Кроули придвинулся чуть ближе, поёжившись. Он сидел в одной футболке, и теперь притиснулся плечом к Азирафаэлю, словно собираясь подпихнуться под бок демону и свернуться клубочком. Создавать одежду Кроули не решился — ещё не хватало привлечь чьё-нибудь внимание к ангельскому присутствию. Поэтому он просто прижимался к своему демону, которого не видел столько времени и по которому безумно соскучился. Азирафаэль коротко вздохнул и приобнял его — разумеется, крайне дружески, только чтобы не дать ангелу замёрзнуть. — Не думал, что нас вновь сплотит только Армагеддон, — прошептал Кроули. — Как-то глупо получается. Азирафаэль кивнул. — Не помнишь, из-за чего мы разошлись? — рискнул Кроули. — Я запамятовал. Обнимающий его демон не вздрогнул, а словно окаменел на несколько мгновений, затем вновь стал привычным мягким собой. — И я не могу припомнить, — тихо сообщил он. — Какая теперь разница? «Врать ты так и не научился, демон. Не мне». — И правда, какая разница, — поддакнул Кроули вслух. — Давай забудем. Азирафаэль согласно кивнул, задумчивый. Кроули не стал беспокоить его, расслабляясь в его объятиях, едва не заурчав довольно, когда демон начал рассеянно перебирать его длинные рыжие пряди. — Кроули, — так же не повышая голоса окликнул его Азирафаэль. — Если Армагеддон всё-таки состоится, и Легионы Тьмы столкнуться с Воинством Света... Он запнулся, но Кроули не стал ему помогать или торопить. Тон демона говорил: это что-то очень серьёзное, серьёзное настолько, что Азирафаэль будет места себе не находить, если не скажет, смотреть на Кроули болезненным взглядом и додумывать себе всякое. Плавали, знаем. Кроули уже пережил это, когда сгорела Александрийская библиотека, пережил, когда ошивался возле Шекспира... Таким же тоном Азирафаэль признался ему (почему-то, виновато глядя в сторону), что крайне заинтересовался неким Оскаром Уайльдом, и что интерес был взаимный, но... Дальше Кроули постарался не слушать, и в следующий раз они встретились только в тысяча восемьсот девяносто седьмом, когда Кроули хлопотал над Эйхенгрином, а Азирафаэль окучивал Феликса Хоффмана. — Если подобное произойдёт, я и ты... — продолжал Азирафаэль едва слышно, словно боясь собственного голоса и слов, что произносил. — Мы будем по разные стороны, и... Он замолчал вовсе. Выждав для приличия несколько минут, Кроули негромко уточнил: — Хочешь, чтобы мы оказались максимально далеко друг от друга? Азирафаэль вздохнул. — Да, дорогой. Очевидно, он лгал. Но Кроули позволил ему это — потому что сам бы не признался никогда, что скорее убьёт Азирафаэля сам, чем позволит какому-нибудь надменнорожему ангелу заставить демона страдать. Да. Скорее, Кроули бы сделал это максимально быстро, после чего убился об кого-нибудь из демонов помощнее... Или просто дал бы Азирафаэлю убить себя. Хотя Кроули лучше бы взял демона в охапку и свалил куда-нибудь подальше, на Альфу Центавра, например. Он бы для Азирафаэля многое сделал, несмотря на то, что ангелам подобные мысли запрещались. И несмотря на то, что демон его даже не любил. Зато любви в Кроули хватило бы на двоих. Пока ангел и демон рассуждали о конце света, сестра Мэри старательно придумывала план, как бы этого самого конца света избежать. Может, дело было в том, что ей не об кого было романтически самоубиться, может, в том, что жизнь сестры Мэри исчислялась не веками и тысячелетиями, и теперь она собиралась вкусить всяческие недоступные монахиням земные блага, для которых оставшихся до Апокалипсиса одиннадцати лет было явно маловато. В общем, сестре Мэри был нужен план. После секундного раздумья она прибегла к лучшему из всех «быстрых» планов — умной импровизации. В отличии от импровизации обычной, полной неожиданностей, внезапных лишних движений и прочих неудобных избытков искусства, умная импровизация была скучной, но действенной. И начиналась она с разведки. О первом возможном отце, после США, сестра Мэри знала лишь то, что его выбрали силы Ада. Следовательно, он априори был неправильным вариантом. Оставалось два: отдать мальчика на усыновление или подсунуть Дейдре Янг и её мужу. Был, конечно, ещё третий: подсунуть ребёнка господину Азирафаэлю и его спутнику, и пусть сами перевоспитывают Антихриста, но здравый смысл в сестре Мэри (преимущественно принадлежавший Мэри Ходжес) вопил, что будет безумием доверять младенца этим двоим. Ладно бы мальчик был постарше, но... младенца? Нет. Младенцу нужна адекватная семья, которая знает, как заботиться о детях, а не... Мэри пораскинула мозгами, подыскивая подходящее название для парочки оккультных геев, но решила, что сейчас не до этого. Да и не в гействе было дело, а в том, что ребёнку нужны родители. И, желательно, наименее заметные. И о-о-о-о-о-очень добрые. Сестра Мэри дошагала до палаты, где находилась Дейдре Янг и заглянула внутрь. Роженица спала, рядом лежал здоровый и счастливый младенец с биркой на ноге. Как понять, насколько хороши родители, когда мать спит, а отец неизвестно где? Может, по одежде? Но миз Янг была переодета в одежду монастыря. По чертам лица матери? Бред какой-то. — О, сестра! — в дверь осторожно заглянул не выглядящий счастливым муж. — Всё уже закончилось? — Да, — кивнула Мэри, вытирая выступивший от тяжёлых размышлений пот со лба. — Сейчас унесу обоих младенчиков взвесить, затем верну их целыми и счастливыми, разумеется, не перепутав, хах! Артур Янг посмотрел на неё со сложным выражением лица, которое обычно возникает у зрителя при внезапной смене актёра на главной роли, и осторожно спросил: — Сестра, может, вам присесть? Хотите, принесу вам чего-нибудь попить, я видел где-то чайник... — Да, — вздохнула Мэри. — Буду очень благодарна отцу самого замечательного и важного ребёнка в мире. Раздувшись от гордости, Янг-старший направился за чаем для крайне вежливой монашки. Стоило ему выйти, крайне вежливая монашка не самым тактичным образом перевесила бирку с ребёнка Янгов на всё ещё сопящего Антихриста, и уложила их рядышком. Затем пришла настоятельница, поцокала неодобрительно на чай, зыркнула на Артура Янга и унесла ребёнка без бирки. Дальнейшее сестру Мэри особо не интересовало: она считала, что человек, способный принести чай уставшей монашке, однозначно благочестив. Даже если чай заварен так себе. Азирафаэль продолжал гладить, перебирая, волосы Кроули, почёсывая его за ухом, словно кошку. Кроули не возражал — он млел в руках демона, понимая, что тот просто в раздумьях, и вряд ли стал бы делать что-то подобное специально. Но Азирафаэль делал это намеренно. Для него Кроули был парадоксом, хотя они знали друг друга уже шесть тысяч лет. Не похожий на других ангелов, не улыбающийся постоянно и пусто, не излучающий благодать и любовь направо и налево... Но было бы неверно сказать, что Кроули никого не любит. Азирафаэль наблюдал за тем, как бережно Кроули делится божественной и своей любовью с теми, кому это по-настоящему нужно. Даже с падшим ангелом. И всё-таки... Кроули не выглядел как тот, кто счастлив от любви. Как будто Она обделила его вниманием, как ребёнка, который вечно отсиживается в углу, пока мать хвалит и обнимает остальных. Азирафаэль не помнил за Ней такой странности, и сейчас, тихим вечером, пронизанным зябким туманом, наползающим с реки, демон невольно прошептал: — Она любит тебя? — Что? — изумился Кроули. — Она, — пояснил Азирафаэль, выделив это слово и стрельнув глазами вверх. — Я... Я помню это чувство — божественной любви, когда по всему твоему существованию разливается материнская любовь Бога к своим детям, когда она переполняет, и ты не завидуешь никому, потому что ты чувствуешь, что любим ею, и... — Он резко прервался. — А потом это чувство вырывают из тебя вместе с чем-то, без чего, тебе кажется, ты не можешь жить, разбивают тебя на части, оставляя пустую осквернённую оболочку. Кроули поражённо внимал: он не привык слышать откровения от демона в таком количестве. — Не знаю, — он пожал плечами. — Это не... Он резко встрепенулся, оглядываясь на монастырь, и тут же сжал зубы: — Какого ху... Что происходит?! Монастырь, ещё недавно высившийся претензионным нагромождением шпилей, соседствующих со спутниковыми антеннами, пылал. С треском рушились изящные готические арки, слышались крики. Азирафаэль схватил Кроули за руку. Принюхался, побледнел. — Нам пора уходить. — Но там монашки! — Монашки-сатанистки. — И тебе не стыдно? — ...а ещё там Хастур, который попытается убить тебя, если увидит, — продолжил Азирафаэль ледяным тоном, от которого у Кроули поползли мурашки к загривку. — Пойдём, — Азирафаэль мотнул головой в сторону темнеющего за рекой леса. — Всё равно они спасутся. Не все. Но Азирафаэль и не обещал, что все. Хотя если бы Кроули спросил, то обещал бы, и что угодно наврал, лишь бы не подвергать ангела опасности. На всякий случай они подождали сестру Мэри в условленном месте, но та так и не приехала. Возможно, у неё были дела поважнее — вроде горящего монастыря. — Мы туда не вернёмся, — уточнил Азирафаэль, видя взгляд Кроули. Тот посмотрел в ответ: растерянно, беззащитно и как-то даже зло. И тут же смягчился. — А куда вернёмся? — В Лондон. — К тебе или ко мне? Азирафаэль улыбнулся. — Ко мне, дорогой. У меня случайно лежит уже лет тридцать бутылочка неплохого вина... — Искуситель, — хмыкнул Кроули. — Ладно, коварный демон, этой ночью я твой, пока нас не разлучит похмелье. И они пили, потом Кроули пел песни, нёс чушь про рыб и дельфинов, затем плакал, и Азирафаэль плакал вместе с ним, а наутро они оба предпочли ни о чём не вспоминать — потому что кроме пьяных слёз и немелодичных рыданий в унисон с Фредди Меркьюри, ничего у них и не было. После долгой разлуки этого было достаточно. У них было ещё одиннадцать лет, чтобы наслаждаться Землей и обществом друг друга.