Спроси его

Когда Кроули и Азирафаэль предполагали отправиться в гости, то никак не ожидали, что гости наведаются к ним самим. И не каждого из этих гостей они хотели бы видеть. Азирафаэлю не требовался сон, и ночью он просто садился в уютное кресло, зажигал лампу и читал что-нибудь — благо, книг на свете было предостаточно. Хороших книг — уже меньше, но тоже хватало. Азирафаэль мог позволить себе быть мягким в своём доме: пить какао, не надевать тёмные очки, ходить в мягких пушистых тапочках — подарок Кроули, прослышавшего о хладнокровности змей — и забывать о том, что его настоящим домом должен считаться Ад. Ладно, к тёмным очкам Азирафаэль тоже прикипел — этот подарок ангела позволял неплохо скрывать эмоции, и без них в обществе было уже как-то неуютно. Но сейчас Азирафаэль сидел на кухне, ожидая завтрак, пока Кроули, одетый лишь в шорты и футболку светло-бирюзового цвета, нарезал хлеб для тостов, мелодично что-то насвистывая. — Я привык к блинчикам, — со вздохом напомнил Азирафаэль, дуя на какао в чашке. — У нас нет джема, — парировал Кроули, ловко орудуя ножом. — И кленовый сироп закончился вчера. А от созданной чудесами еды тебе плохо, оккультный ты наш. Азирафаэль чуть уныло кивнул, но тут же воспрянул: — Дорогой, а давай лучше гренки! У тебя они всегда выходят восхитительно! Кроули никогда и никому бы не признался, что готовить учился исключительно для того, чтобы порадовать демона. В конце концов, созидание было по его части, и, чёрт возьми, если люди могли получить от Азирафаэля эти влюблённые взгляды, полные обожания и уважения, то почему ангел не может научиться готовить хотя бы несколько блюд? — К ним ты тоже привык? — рассмеялся Кроули, ставя сковородку на огонь и наливая в миску молоко. — Если что-то нравится, почему бы не привыкнуть к этому? — Азирафаэль смотрел на ангела тем самым мягким взглядом, которым кроме Кроули никого не удостаивал. — Я же привык к тебе, дорогой. Кроули в этот момент держал в ладони яйцо, собираясь разбить его в упомянутую миску, и теперь с огорчением думал, что такие пафосные театральные штампы с драматично сжатыми пальцами эффектнее выглядят с хрустальными бокалами. Зато скорлупой пораниться труднее. — Ты много к чему привыкаешь, а потом сидишь на этом, как дракон на сокровищах, — хмыкнул Кроули довольно равнодушно. — Ты даже имя менять не стал после... ну, ты понял. Он едва не добавил привычное «демон», но сейчас это было бы болезненным ножом в рану, а не дружеским обращением. — А ты поменял, — заметил Азирафаэль. — Кстати, мне всегда было любопытно — почему? Кроули не мог злиться на демона за этот вопрос: тот наверняка не знал. Он отвернулся к ящичку со специями, притворившись, что ищет розмарин, который был прямо напротив него. — Да ещё на заре сотворения, — произнёс Кроули как можно более безразлично, с очень сосредоточенными видом перебирая баночки. — Занимался делом, а тут одно послание за другим, мол, сделай то, внеси вот это, а ещё надо отладить систему гравитации на Земле, потому что дождь летит вертикально вверх в пяти процентах случаев, и нужно найти баг... В общем, как-то раз я осерчал и поменял имя. Я создавал космические объекты, а эти криворукие с одной планетой справиться не могли! По лицу Азирафаэля было сложно прочитать, какие эмоции он испытывает по этому поводу. Казалось, что все сразу. Демон даже не скрывал их — благо, Кроули отвернулся и не видел, как мерцают глаза его друга. Но надо было что-то сказать, и Азирафаэль заинтересованно выдал: — Оно того стоило? — Ну, как минимум на недельку Небеса захлебнулись в волне бюрократии, направленной в мою сторону, — гордо сообщил Кроули, пристально разглядывая куркуму. — А когда мне надоело, я добавил «Энтони» и «Дж», выторговав себе ещё по недельке спокойного отдыха. Опять завалят бессмысленной работой — придумаю, что же это «Дж» значит... Иногда завидую титулам монархов, там можно хоть каждую неделю так делать. А умолчал Кроули о том, что благодаря смене имени повестка на суд над падшими пришла к нему с запозданием. О нет, он не был бы судим. Он значился исполнителем приговора. И, зная одного осуждённого лично, Кроули немедленно сбежал, сменил имя и даже молиться боялся, лишь бы не привлечь к себе внимание. Не потому, что боялся пасть вместе — но потому что больше всего на свете он боялся, что Азирафаэль его возненавидит. Он возвращался после сотворения звёзд с величайшей надеждой в сердце — но лишь бежал обратно в величайшем ужасе. — И кто же в итоге занялся Землей? — интереса в голосе Азирафаэля прибавилось, тема была сменена, и Кроули, ухватив нужную баночку, добавил щепотку розмарина в миску и начал вымачивать в полученной смеси хлеб для гренок. — Справились без меня, — усмехнулся он. — Среди ангелов всё-таки не без пряморуких, не один я такой сообразительный. Но все мы нарасхват. Азирафаэль улыбнулся, но в его глазах появились тёмные искорки цвета крепкого чая — горького и вяжущего на языке. — Я не помню, создавал ли я что-нибудь, — тихо сказал он. — Всё, что было до падения, словно в тумане. Кроме того, из-за чего я пал. Кроули уложил гренки на сковородку, воспользовавшись шипением масла как поводом подождать с ответом. — И из-за чего? — спросил он, повернувшись к демону, краем глаза продолжая наблюдать за гренками. Азирафаэль поднялся, делая пару шагов к Кроули и оказываясь совсем рядом. Коснулся ладонью выбившихся из небрежного хвоста прядей, провёл по ним пальцами, поглаживая ласково. Кроули почти не дышал, боясь спугнуть. — Я передал ей слова, которые услышал от Люцифера, — прошептал Азирафаэль. Его змеиные глаза наблюдали за золотистыми бликами на рыжих прядях. — Он говорил: Её воля, чтобы мы творили, разве не лучше, если мы будем знать, к чему стремимся? Разве это не наша цель и наша суть — воплощать её намерения? Но Она уклонилась от ответа, сказав мне лишь делать мою работу и ждать. Кроули растерялся. Этого... Этого явно не хватало для изгнания, это даже не было падением! — Но... Она же не... — И тогда я решил закончить начатое и удостовериться лично. Голос демона звучал глухо, почти зло, а в глазах его снова был лёд. Кроули дёрнулся, вскрикнув — горячая плитка обожгла ему ладонь. Азирафаэль тут же отстранился, охая: — Кроули! Твоя рука!.. — он перевёл взгляд на сковородку позади ангела. — Гренки! Ох, дорогой, их нужно немедленно перевернуть, давай я с ними закончу!.. Кроули выдохнул ругательство сквозь зубы и исцелил дурацкий ожог. — Ну уж нет, демон, у меня выйдет лучше, так что дай сюда лопатку. — Ты прав, — признал тот, отступая от плиты. — Всё-таки, Кроули, ты чудесный. — И ты, — ляпнул тот, переворачивая хлеб на сковородке, — адски чудесный. Азирафаэль улыбнулся. — Пойду помою руки перед едой. — Ага, — Кроули был всецело увлечён готовкой. Внешне, по крайней мере. В голове его, словно трек на зацикленной кассетной плёнке, билась одна и та же фраза, только что произнесённая павшим ангелом. «Удостовериться лично». Не может же быть, чтобы Азирафаэль сумел увидеть тот самый Великий и Непостижимый замысел! Не то чтобы Её планы были тайной. Было тайной лишь их содержание, а сам факт наличия планов и их аннотация в формате «Сотворение, развитие и заключительное побоище» были известны всем ангелам. Как и то, что эти планы неотвратимо сбудутся. Но было ещё кое-что, о чём Кроули раньше не задумывался. Местонахождение этих планов. Бог была кем-то вроде генерального архитектора Вселенной. На Небесах, в самом сердце того места, что оберегал Метатрон, где скрывалось ядро Её благодати, — где-то там, знали все, находилось... что-то вроде чертежей Её плана. Можно было бы назвать это материальным воплощением божественных намерений, но они не были материальными в полном смысле этого слова, принадлежа к тому же слою реальности, что крылья ангелов и демонов, то самое эфирное нечто. Никто, кроме Неё, не видел и не касался их, потому что эти намерения были частью Божественной сущности, Её частью. Кроме, получается, Азирафаэля? Кроули не знал, что думать по этому поводу, но одно лишь нежелание демона рассказывать об увиденном наводило на мысль о далеко не радужном будущем. — Эти уже готовы? — Азирафаэль сунул нос в тарелку с поджарившимися гренками, пока Кроули переворачивал вторую порцию. — Готовы, демон, — очнулся от размышлений тот. — Можешь угощаться, только не обожгись. — Мне не страшен огонь, дорогой, — рассмеялся Азирафаэль. — Зато тебя пугает перспектива жить без блинчиков, — хмыкнул Кроули. — Или без гренок. Азирафаэль с блаженствующим видом откусил первый кусочек обжаренного хлеба и пробормотал: — Или без тебя, Кроули. Тот едва не выронил лопатку, собираясь придумать такой же ответ — одновременно нейтральный и нежный, признаваясь в любви хотя бы завуалированно. И в этот момент в дверь коттеджа позвонили. Азирафаэль, приоткрыв дверь, был удивлён, увидев миссис Хендерсон, но едва та подняла руки с вкусно пахнущим свёртком, немедленно заулыбался: — Доброе утро, Хелена. Чем обязан вашему визиту? — Ох, Азирафаэль, — миссис Хендерсон огляделась так, словно за ней мог кто-то следить. — Я достала немного крыжовника и решила испечь с ним пирог для Кристофера... мистера Уэнсли, я имею в виду. Но по этому рецепту пекла впервые, и... — Я буду счастлив попробовать! — совершенно искренне пообещал Азирафаэль, открывая дверь. — Проходите, конечно! — Кто там? — недовольно крикнул Кроули с кухни. — Это Хелена, дорогой, я тебе о ней рассказывал! — О, это ваш сосед? — тут же заинтересовалась миссис Хендерсон. Азирафаэль почувствовал исходящие от неё волны любопытства и едва не рассмеялся: эта дама душу бы продала за свежие сплетни. Но такими прямолинейными сделками Азирафаэль никогда не занимался. Кроули, всё ещё с лопаткой в руке, наградил гостью недоверчивым взглядом, но, едва бросив взгляд на пирог, понял причины столь бурной радости демона. Снова кольнуло где-то под рёбрами: Кроули постарался с завтраком, в кои-то веки воспользовавшись кухней по назначению, а эта обычная человеческая женщина так легко привлекла к себе всё внимание. — Мистер Кроули, — Хелена, улыбаясь, поставила пирог на стол и сделала старомодный книксен. — Рада познакомиться, хотя уже много о вас слышала от Азирафаэля. Поразительно, как вы с ним близки! А затем они заварили чай, и Хелена попробовала гренки. Кроули едва не запылал праведным гневом, потому что готовил-то он для Азирафаэля, но один ощутимый пинок под столом заставил его проглотить слова возмущения. Миссис Хендерсон же восхитилась и пообещала взять на заметку — добавлять розмарин — и не забыла похвалить: — Вы, Энтони, просто подарок небес Азирафаэлю — с его то пристрастием к хорошей еде! — Вы недалеки от истины, — улыбнулся Азирафаэль. Он разрезал небольшой «пробный» пирог на шесть кусочков и разложил по блюдцам: один себе, один — миссис Хендерсон, и ещё один — Кроули. Аппетита у того поубавилось, но вежливость была вежливостью, да и эта женщина похвалила его готовку, чего бы не отведать её стряпни? Как оказалось, это того стоило. Кроули, не обладавший особой страстью к еде, с видимым удовольствием съел весь кусочек. Бросил взгляд на Азирафаэля и хмыкнул: — Второй можешь взять вместо меня, демон. Облизывавший в этот момент пальцы после первой порции, Азирафаэль засиял. Миссис Хендерсон нисколько не обиделась, лишь подмигнула Кроули так, словно они оба участвовали в каком-то заговоре. После чаепития и заверений в том, что рецепт выверен прекрасно, и мистеру Уэсли обязательно понравится, Кроули поднялся было помыть посуду, но тут миссис Хендерсон выразила желание взглянуть на сад, и Азирафаэль, улыбнувшись, начал убирать со стола. Кроули же провёл гостью через палисадник, где начал с показным спокойствием рассказывать о своих подопечных-растениях, но вскоре загорелся энтузиазмом, тем более, миссис Хендерсон неплохо разбиралась в садоводстве и кое-какие приёмы Кроули ей показались весьма интересными. — У вас можно многому научиться, Энтони, — улыбнулась она, поглаживая кончиками пальцев ярко-красные лепестки. — А я-то думала, это мои маки лучшие в Тадфилде. Кроули выпрямился, потягиваясь, и довольно ответил: — Думаю, они составят мне неплохую конкуренцию, когда отрастут. Азирафаэль рассказал мне об их трагичной судьбе. — О, будьте осторожны! — рассмеялась Хелена, пытаясь всё-таки нахмуриться. — Эти — настоящие отродья Дьявола, они обожают появляться тогда, когда их не ждёшь! Кроули, собиравшийся ответить ей в том же шутливом тоне, замер, глядя на ведущую к дому дорожку. Божьи посланцы, как оказалось, тоже имели привычку приходить без приглашения. Небольшие потолки и перекладины коттеджа заставляли крупного архангела казаться значительнее, он словно заполнял собой всё пространство. — Ужасно, — пробормотал Габриэль недовольно. — Ты снова сутулишься, Кроули. Архангел выглядел как всегда бодро и раздражающе. Идеальный светлый костюм, элегантный шарф, уложенные волосы и начищенные ботинки намекали на то, что их обладатель ни за что не замарает себя чем-то неподобающим его высочайшему статусу. Яркие фиалкового цвета глаза смотрели на Кроули снисходительно и холодно, а улыбку Габриэля можно было использовать для рекламно-мотивационных плакатов «Пойми, почему моя жизнь лучше чем твоя, и отдай пять тысяч долларов за тренинг!» — Ты пришёл только для того, чтобы проверить мою осанку? — недоверчиво спросил Кроули. Минутой раньше он торопливо выпроводил миссис Хендерсон и Азирафаэля через калитку в саду, радуясь, что в доме больше одной входной двери, и теперь старался вспомнить, какую там отмазку готовил для Небес, если начальство придёт проверять. Благо, Азирафаэль не использовал демоническую магию в коттедже, и ничто не должно было выдать его недавнего присутствия, а уж Кроули-то постарался, чтобы весь домик был пропитан ангельской благодатью. Кроули как-то не ожидал, что Габриэль явится лично. Если остальных ангелов можно было заболтать, то этот был настолько непроходимо упрям и местами показательно слеп, что с ним это не срабатывало. Проще было соглашаться, делая по-своему. — Твои дела в Лондоне шли превосходно, — отметил тем временем архангел, чудом проходя мимо Кроули, перегородившего собой узкий коридор, в кухню. — Ты успешно мешал дьявольским отродьям строить козни, хотя, конечно, сейчас это не имеет значения. Я думал, ты вернёшься на Небеса, чтобы готовиться к сражению... Он обошёл кухню, сунув руку в остатки смеси для гренок, — миску от неё Азирафаэль ещё не успел помыть. Облизнул пальцы, поморщился. — Вместо этого ты избрал жить, — Габриэль развёл руками, подбирая подходящее для этого места словечко, но не справившись и уместив всё пренебрежение в одно короткое и ёмкое слово, — здесь. — Ага, — буркнул Кроули. — Оскверняя храм своего тела... этим? Если бы такое сказал кто-то другой, Кроули бы не скрывал обиды. Но сейчас, говоря с Габриэлем, он просто отвёл взгляд, что-то неразборчиво бормоча. Он не любил разговаривать с другими ангелами. Не любил их вежливого недоумения, насмешливых переглядываний и снисходительно-покровительственного тона. — Ты же часть Второй сферы, Кроули, — поморщился Габриэль. — От тебя ожидали... большего. Тебе доверили стеречь Её любимчиков — людей. Кроули думал о людях. О Еве, отчаянно пытающейся осмыслить новую жизнь, зарождающуюся внутри неё. Об Адаме, ещё не до конца осознающем свою причастность к созданию этой жизни, но желающему защитить то, что для него вдруг стало значимее всего остального. Плод с древа Познания дал им, кроме всего остального, осознание важности чего-то, возможности предпочесть одно другому, способность любить кого-то больше, чем всё остальное в этом мире. Ангелы не должны были понимать этого. Габриэль был одинаковым лощёным придурком для всех и каждого, и награждал благодатью всех одинаково — «соразмерно». Но разве Она не продемонстрировала фаворитизм, начав свою игру с людьми? Разве предпочтение Света Тьме не есть сама способность предпочитать одно другому? Или смысл познания был в том, чтобы видеть тень, понимать, когда хорошее обращается плохим, и наоборот? Всё вместе выглядело как-то двулично. — Я уважаю твоё решение исправить свою ошибку и остаться на Земле, — в голосе Габриэля вновь проскочило омерзение. — Эта жертва оценена на Небесах по достоинству. Твои благие деяния отмечены на небесах не единожды. Кроули подумал, что ослышался, когда Габриэль заговорил внезапно мягко и почти ласково. — Ты уже искупил свою вину, Кроули. — Архангел положил ладонь ему на плечо. — Я долго пытался понять тебя, понять, зачем ты это делаешь. Ты раскаиваешься в своих проступках, в том, что тебе не всегда идеально удавалось противостоять козням того демона... — Габриэль сжал губы и чуть покачал головой, и на лице его была почти отеческая нежность вкупе с самодовольством из-за собственной догадливости. — Кроули, ты можешь вернуться. Тебе нет необходимости истязать себя и дальше. Твоё стремление искоренить зло весьма похвально, но это — пройденный этап. Вскоре ты сможешь уничтожить своего врага в честном открытом бою — как и многих других дьявольских отродий! Тебе больше не нужно это терпеть, Кроули. Возвращайся со мной на Небеса. Кроули боялся дышать. Он смотрел в спокойные фиалковые глаза, полные сострадания и уважения, и видел, что... Что тупой Габриэль ничерта не смог понять, придумав своё собственное объяснение его поведению! Ни один из ангелов и представить себе не мог, что на Земле может быть лучше, чем на Небесах, что компания людей окажется предпочтительнее обществу ангелов, а демон станет так близок, как не был никто. И Кроули никогда не сможет объяснить это своим эфирным собратьям, как бы ни пытался. — Спасибо, — выдавил Кроули, не скрывая смятения. Габриэль успокаивающе похлопал его по плечу. — Но я не могу вернуться сейчас. Ладонь архангела сжалась так крепко, что Кроули скривился от боли, и тут же отпустила. — Но почему? — удивление Габриэля граничило с возмущением. — Я же объяснил тебе, что ты можешь... — Да, да, я понял, спасибо! — выдохнул Кроули, перебивая его. Он отступил на шаг и отвёл взгляд, ища хоть какой-нибудь способ... повод... хоть что-нибудь!.. Габриэль ни капли не помогал, глядя на Кроули пристально и холодно, и, кажется, начиная что-то соображать. Пока мыслительный процесс ещё запускался, но как только эти шестерёнки двинутся, архангела будет не остановить, и Кроули выпалил: — Это тренировка! Габриэль моргнул. — Здесь спокойно, — Кроули отчаянно пытался придумать что-то. — Позволяет очистить разум и подготовиться к грандиозному сражению! На Небесах сейчас много работы, и все так заняты, что я не могу сосредоточиться! Поэтому я уехал из Лондона сюда, изучаю демонические соблазны, — он кивнул на следы готовки, — и намереваюсь безжалостно противостоять врагу! Габриаэль кивнул, удивлённый, но довольный. Он вновь был привычным самоуверенным ублюдком, и Кроули стало гораздо проще ему врать. — Отлично! — Габриэль похлопал Кроули по плечу — тот едва устоял ровно. — Прекрасная идея! Странная, как и все твои идеи, но... интересная. Доложишь потом о своих успехах в письменной форме на четырёх листах на бумаге плотностью в полтора пера и золотым тиснением. Отойдя на шаг, Габриэль довольно хмыкнул и вновь принялся осматриваться, оценивая окружающее пространство с новой точки зрения. — Я рад, что ты наконец-то выкинул из головы эту чушь про помощь людям, — продолжил он. — И занялся по-настоящему важным делом. Держимся бодрячком, да? Кроули улыбнулся так, будто у него заболели все зубы разом. Он указал архангелу на дверь, торопливо пробормотав: — Да, да, конечно. Но тебе не стоит проводить здесь слишком много времени, всё-таки, твоя благодать должна быть чистой, ты ведь не обрёл столько устойчивости к человеческим порокам?.. — Только не переборщи с изучением демонических соблазнов, — посоветовал Габриэль, переступая порог, и рассмеялся, довольный собственной шуткой. А затем он посмотрел на тропинку перед домом, и смех застрял у него в горле. Азирафаэль спешно вытащил миссис Хендерсон за собой, стоило Кроули ворваться на кухню и выдохнуть «Габриэль!». Даже очки не надел. Он проводил её до дома, заверив, что пирог получился восхитительным, поблагодарив и пообещав заходить иногда. — К Энтони приехал его начальник, — пояснил он. — А вы помните, Хелена, его контора меня сильно недолюбливает. Миссис Хендерсон приняла это объяснение, кивнув. Распрощавшись с ней, Азирафаэль решил немного пройтись, но, избегая возможной встречи с архангелом, выбрал маршрут по окраине Тадфилда, идя по кромке старой дороги. Их с Кроули коттедж находился на отшибе, и Азирафаэль неторопливо шёл рядом с границей, очерченной травами. Асфальт крошился у краёв, его подтачивали стелющиеся у земли ползучие растения, выносливые к топчущим их ногам и способные пробить себе путь где угодно. Дальше торчали уверенные стрелки мелких травинок, сменяясь всё более высокими и яркими. Стрекочущие цикады воспевали полуденный зной. Азирафаэль прикрыл глаза, наслаждаясь солнечным теплом. Подавил желание обратиться в змея и поползти по мягкому зелёному ковру, упиваясь жарким днём. А когда открыл глаза, увидел, как асфальт перед ним пузырится, источая оккультную энергию. Этого ещё не хватало. Азирафаэль быстро сотворил себе тёмные очки и поджал губы, наблюдая, как комья асфальта расползаются в стороны, являя его взору возникшего во вспышке лавы демона. Отряхнувшись от приставших к одежде и коже капель расплавленного асфальта, Лигур втянул носом воздух и поморщился. — Слухи не врут. Азирафаэль Лигура не любил. Он вообще не любил демонов, но ненавидеть их тоже не мог — в конце концов, он был одним из них. Но мысль о родстве с такими, как тот же Лигур... Хотя тот был далеко не худшим экземпляром. Его одежда была грязной и далеко не новой, но он всё-таки только что выбрался из Преисподней. Тёмная кожа блестела и лоснилась, но не отдавала гнилью, как у Хастура и Вельзевул. Устроившаяся на его голове игуана вызывала что-то вроде родственных чувств у звериной формы Азирафаэля, хотя не было сомнений, что в животном мире змеи и ящерицы не очень ладят. Но с Лигуром у Азирафаэля выстроились ровные отношения, и портить их сейчас было не самой удачной идеей, поэтому Азирафаэль довольно дружелюбно произнёс: — И тебе недоброго дня, Лигур. Могу я узнать, о каких слухах речь? — Что ты спутался с ангелом, — презрительно бросил тот. — От тебя прямо-таки разит благодатью. — О, — спокойно кивнул Азирафаэль, выражая лишь чуточку удивления. — Спасибо, что сообщил. Надеюсь, у тебя нет каких-нибудь, — он улыбнулся, на миг показывая змеиные клыки, — намерений на этот счёт? Лигур прищурился, подходя ближе и останавливаясь на расстоянии шага. — Только предупредить, что Вельзевул что-то подозревает. Возможно, пошлёт Хастура или Дагона разведать, так ли это. Так что сделай что-нибудь, пока не... В паре метрах от них асфальт вспыхнул, и языки пламени, взвившись вверх, уплотнились в тощую фигуру. Азирафаэль поморщился — неприязни к Хастуру он даже не скрывал. — Нам всё известно! — хрипло выпалил Хастур, указывая пальцем на Азирафаэля. — Мне тоже, — спокойно ответил тот. — Мы с Лигуром уже обсудили план. Ты присоединишься к нам или нет? Хастур изумлённо заморгал, наклонив голову. Жаба на его голове квакнула и скользнула лапой по склизким пучкам белесых волос. — Зачем? — тупо спросил он. Когда-то Хастур был настоящим князем Ада. Из-за его хитрости, коварства и жестокости костры инквизиции пылали так ярко, из-за него пылала Александрийская библиотека — этого, кстати, Азирафаэль ему простить так и не смог. Но эти времена остались в прошлом. Хастур чертовски не успевал — его разум так и остался где-то в четырнадцатом столетии от Рождества Христова. Но это не означало, что он перестал быть опасным и дьявольски сильным. — Я выслеживал ангела, — сообщил Азирафаэль словно само собой разумеющееся. — Лигур злонамеренно согласился отправиться со мной, чтобы развоплотить это небесное создание. Так ты присоединишься к нам или нет? Хастур хрипло расхохотался. — Когда это я отказывался от охоты на ангела? Габриэль, улыбавшийся Кроули секунду назад, смотрел на трёх демонов, подходивших к коттеджу, и его фиолетовые глаза словно стали ярче, сияя гневом и презрением. — Что вы здесь делаете, демонские отродья? — процедил архангел, мгновенно заслоняя собой опешившего Кроули. Возглавивший триаду Хастур зло ухмыльнулся, на миг являя часть своего истинного облика — нечто древнее, копошащееся, скользкое и непобедимое. Лигур позади него чувствовал себя несколько неуютно, потому что осознавал: силы примерно равны, следовательно, первыми умрут слабейшие (то есть: не архангел, не ангел Второй сферы, не Князь тьмы и... На этом месте расчёты Лигура заканчивались неутешительно). А ещё Лигур понимал, что Азирафаэль темнит, и хоть среди демонов это и не считалось пороком, но спешно развоплощаться или даже исчезнуть навсегда Лигуру не хотелось. — Ты не сказал, что с ним будет архангел, — шепнул он скромно стоявшему позади Азирафаэлю. Тот пожал плечами. — Откуда мне было знать? Азирафаэль смотрел на Кроули. Тот смотрел на него через плечо Габриэля, и старался понять, что именно задумал демон. Его демон, а не какой-то другой. Если Азирафаэль собрался сражаться, то... Кроули даже мысли в голову не приходило, что демон мог действительно явиться по его душу. Тем более, сражение с архангелом явно было бы тяжёлым, если не смертельным, и это понимали четверо из пяти участников импровизированной встречи. Хастура же встреча с Габриэлем лишь раззадорила. — Пернатый выскочка, — фыркнул он, взмахивая рукой, нет, руками, которые множились во что-то извивающееся. — Давай посмотрим, из чего ты сделан... — Ты лишь грязь у меня под ногами. — Над затылком Габриэля начал набирать сияние нимб. — И, если понадобится, я заставлю тебя вновь пасть туда, откуда ты уже не выползешь. Раздались одиночные аплодисменты, а затем Азирафаэль, сладко улыбаясь, предложил тем же тоном, которым обычно выпроваживал настойчивых покупателей: — Отличные планы, господа, но давайте не здесь? Габриэль стоял на пороге, его ослепительно сияющие крылья были распахнуты во все стороны, спокойно проходя сквозь материальные объекты, находясь на эфирном уровне. Десятки глаз, открывшихся по всему телу, смотрели на полноватого демона в тёмных очках, стоявшего у увитой цветами ограды. Воспользовавшись паузой, Кроули бросил более пристальный взгляд на Азирафаэля и убедился в том, что всё ещё хуже, чем он предполагал. Его демон умел манипулировать, но был не очень хорош в «быстрых» планах, и по сжатым губам, чуть подрагивающим пальцам и мерцанию золотистых глаз было понятно — Азирафаэль в творческом кризисе. У него был план, но конкретно сейчас в этом плане зияла огромная дыра размером с архангельское самомнение, и кто-то должен был эту дыру заткнуть. Точнее, заболтать. — Вот именно. — Кроули сделал шаг вперёд, раскрывая и свои глаза тоже. Все. И подкручивая сияние у нимба поярче, чем у Габриэля. — Сражаться здесь и сейчас, конечно, великолепная идея, но я только начал избавлять от твоего тлетворного влияния жителей этого места, и меня вовсе не радует провести годы в залечивании ран моего истинного тела, пока посеянные мерзким демоном семена зла прорастают в невинных душах! — Мы с тобой лично разберёмс-с-ся, — в голосе Азирафаэля появилось угрожающее шипение. — Я уже начал с-с-склонять эти чис-с-стые душ-ш-ши к с-с-соблазну... Габриэль и Хастур притормозили: один в недоумении, другой в нежелании упускать бесплатный цирк. Лигур постарался прикинуться ветошью. — Ты смеешь думать, грязный демон, что окажешься лучше меня? — Кроули возмущённо выдохнул. — Тогда я уничтожу тебя лично в день Апокалипсиса, но до этого успею привести все заражённые тьмой души в Рай! — Кроули, — попытался вмешаться Габриэль. — Это не имеет зна- — Они окажутс-ся в Аду! — Азирафаэль почти по-змеиному метнулся вперёд, с неожиданной для его пухлого тела скоростью оказавшись перед остальными демонами, в полутора шагах от Кроули. — И ты... — Тогда посмотрим! — перебил его Кроули, взмахнув крылом и совершенно не случайно задевая по лицу открывшего было рот Габриэля. — Я буду защищать это место! — Твои ус-с-силия окажутс-ся бес-с-с-сполезными! — Азирафаэль теснил его в сторону входной двери. — В равных условиях? Готовься оплакивать поражение, если демоны на это способны! — Кроули не глядя распахнул за своей спиной входную дверь. — О-о-о, дорогой, ты узнаеш-ш-шь, на что демоны с-с-спос-с-собны! — выдохнул Азирафаэль яростно, заставляя Кроули отступить вглубь коридора. Через секунду наружу показался Кроули, оглядел присутствующих, и, чуть поубавив сияние нимба, заявил: — Он остаётся здесь, проигрывать в нашем противостоянии. Уж будь уверен, Габриэль, я заставлю его об этом пожалеть! И захлопнул дверь. Хастур и Габриэль переглянулись. За дверью послышалась оживлённая возня, и, кажется, звон посуды. Устраивать после этого полноформатную битву добра со злом стало как-то неловко. — Встретимся в день Конца Света, — бросил Габриэль презрительно, обращаясь в чистый свет, устремившийся к небу. — Уж конечно, — оскалился в ухмылке Хастур, буквально проваливаясь сквозь землю. Лигур с тоской посмотрел на дверь. У демонов нет друзей, но Азирафаэль когда-то вместо того, чтобы сдать Лигура за косяки, устроил такую бучу, что никто не заметил ни косяков, ни того, что в буче замешан всё чаще встречающийся в отчётах Азирафаэля ангел Второй сферы. Этого было достаточно для того, чтобы сейчас просто уйти, но Лигур не сдержал ехидной ухмылки. Кое-кто вёл себя совсем как парочка людей-супругов. Хотя, призадумавшись, Лигур признал, что это недобрый — даже для демона — знак. И, на миг слившись с окружающим пространством, вернулся обратно Вниз. — С ума сойти, — выдохнул Азирафаэль тихо. — Это сработало. Он был ошарашен не меньше, чем Кроули, начинавший уже нервно посмеиваться. — Ты понимаешь, что это значит? Демон, — Кроули расхохотался в голос, — мы теперь официально живём вместе, и для Рая, и для Ада! — Это значит, что мои вскоре пошлют инспекцию. — Азирафаэль сопроводил свои слова коротким смешком. — Ты думаешь, мы для них не исполним этот спектакль? Азирафаэль, на миг задумавшись, усмехнулся, облизнув губы, — его язык скользнул раздвоенной молнией. — Исполним, — он придвинулся ближе. — И мне придётся соблазнять тебя так, чтобы они поверили. Кроули чувствовал, как он дышит: на вдохе грудная клетка Азирафаэля чуть выдавалась вперёд, прижимаясь к груди ангела. — Демон, — Кроули улыбнулся, кладя руки ему на талию. — Если ты будешь делать это слишком хорошо, с инспекцией придёт уже моё начальство. — Дорогой, я не думаю, что архангелу Габриэлю нравится... порнография. — У тебя с ней тоже не получилось. Азирафаэлю потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что Кроули говорит о его неудачной попытке продажи непристойной литературы, покраснеть и возмущённо шикнуть на ангела. Тот уже хохотал, держась за живот. Только через двадцать минут они вернулись на кухню, домыв вместе посуду и занявшись обедом.