Его последнее желание (His last wish)

      Рональд Билиус Уизли был совершенно сбит с толку. Хотя, по правде сказать, к такому чувству он давно уже привык, но никогда еще не было настолько плохо.       Несколько последних дней он был занят переездом в квартиру брата и подготовкой магазина, который долгое время был закрыт, однако не было сомнений, что бизнес снова будет процветать под присмотром братьев Уизли. Но теперь, конечно, другой пары братьев.       Несмотря на то, что у Рона с Фредом был тяжелый опыт взаимоотношений даже в самые лучшие времена, особенно учитывая неуверенность Рона в себе и постоянные насмешки со стороны Фреда и Джорджа, вне всяких сомнений он любил своего старшего брата. Поэтому Рону было больно складывать его вещи в картонные коробки. Ему было больно снимать фотографии и постеры со стен в комнате Фреда, теперь его комнате, и еще больнее было замечать, как Джордж избегает собственного отражения в зеркале, как будто там был Сам-Знаешь-Кто собственной персоной.       Однако теперь всё это моментально затмилось странным поведением его девушки.       На Рона всегда приходилась значительная доля воздействия перепадов настроения Гермионы и её эксцентричного поведения, но в большинстве случаев у него были хоть какие-то подозрения, почему она так себя ведет, либо же он обращался к Гарри, чтобы тот помог выяснить причины её поведения.       В этот раз даже Гарри понятия не имел, что происходит. В начале дня Рон обратился к своему лучшему другу за консультацией в надежде понять, что случилось, но безрезультатно.       Всё началось днём ранее, то есть на следующий день после воскресного обеда в Норе, когда Рон пригласил Гермиону на романтическую прогулку по Хогсмиду. Держась за руки и наслаждаясь теплым сливочным пивом, они прогуливались вдоль покрытых снегом тропинок недалеко от территории Хогвартса, при этом вспоминая проведенные вместе школьные годы. Неизбежно они коснулись темы войны, и теперь, оглядываясь назад и анализируя произошедшее, Рон предположил, что, должно быть, это не самая приятная тема для обсуждения на свидании.       После этого всё пошло значительно хуже.       Замерзшая и уставшая Гермиона почувствовала, что им лучше где-нибудь уединиться, на что Рон как раз и надеялся, поскольку в этом состояла первая часть его плана. Он говорил своей подружке, что не переедет в квартиру брата до Нового года, но переезд пошел гораздо быстрее, чем ожидалось. Ему помогал Гарри, а тот оказался на удивление хорош в уборке без использования магии. «Множество практики у Дурслей», — сказал он тогда.       Итак, Рон подготовил для неё небольшой сюрприз — милый ужин в квартире. Джордж, кстати, этим вечером должен был остаться у Ли Джордана. Гермиона взяла Рона за руку и позволила ему трансгрессировать с ней, после чего обнаружила себя в окружении роз и свечей. Рон улыбнулся ей, ожидая, что та улыбнется в ответ, или же захлебнется от восторга, или захихикает, или же будет поражена. Но нет. Ничего подобного. Если только такое вообще было возможно, она стала ещё печальнее, чем тогда, когда они разговаривали о войне.       Они поужинали в тишине, и напряжение росло с каждой минутой. Пытаясь хоть как-то приподнять настроение, Рон предложил ей показать его обновленную спальню. Как ему казалось, он довольно мило поменял отделку комнаты и сделал перестановку. Он представлял, что Гермиона будет проводить там много времени с ним, поэтому он оставил комнату в классическом стиле. За исключением плакатов с изображениями его любимой команды «Пушки Педдл», разукрашивающих стену (он ограничился только тремя, кстати).       Гермиона немного повеселела, зайдя в комнату и увидев в углу книжную полку и кресло, которые Рон поставил специально для неё.       А потом он её поцеловал.       И именно после этого всё пошло дерьмово.       Она поцеловала его в ответ, и Рон подумал, что всё прекрасно. Он поцеловал её настойчивее, проскользнув между приоткрытых губ, и почувствовал её удивление. Однако спустя мгновение Гермиона обвила руками его шею, поэтому он продолжил. Каким-то образом они оказались на кровати. Но, тем не менее, когда он начал опускаться ниже и целовать её шею, Гермиона внезапно оттолкнула его от себя.       Рон спросил, всё ли с ней в порядке, а она просто начала кричать на него. Она плакала и озиралась по сторонам в комнате, как будто только что осознала, где находится.       — Гермиона, что такое? Успокойся.       — Успокоиться? Я не могу, Рон!       — П-почему?       — Почему? Да потому что всё это неправильно!       И тогда он запаниковал. Неправильно? Она что, больше не хотела быть с ним?       — Что ты имеешь в виду? Я что-то не так сделал?       — Дело вовсе не в тебе, Рон! Мне нужно идти.       — Гермиона…       Но было слишком поздно, она уже трансгрессировала.       …Задумавшись, Рон не заметил, как Гарри только что нанес ему поражение.       — Рон, если ты не собираешься сосредотачиваться на игре, то мне, в самом деле, не доставит удовольствие очередная победа над тобой.       Рон встряхнулся от своего оцепенения. Они сидели перед камином на площади Гриммо, играя в Волшебные шахматы.       — Как ты думаешь, что она имела в виду?       Гарри вздохнул:       — В миллионный раз говорю тебе, я не знаю. И на самом деле я был бы очень признателен тебе, если бы ты не спрашивал у меня совета, как тебе обжиматься со своей подружкой. Она мне, как сестра.       Рон состроил гримасу:       — Ага. А ты вообще-то обжимаешься с моей настоящей сестрой, так что я думаю, мы квиты.       Гарри отвел взгляд, немного покраснев.       — Хорошо, — он взъерошил свои волосы, приведя их в ещё больший беспорядок, чем обычно. — Я думаю, что, возможно, ты мог чересчур надавить на неё. Вероятно, она подумала, что ты намекаешь ей на то, чтобы съехаться, и это напугало её? Ты поставил там кресло и книжную полку, и всё такое…       Это предположение заставило Рона скривиться ещё больше.       — Нет, книжная полка и кресло — пожалуй, единственное, что, кажется, действительно ей понравилось. Но… — он прервался, осознавая, что, вполне возможно, в словах его лучшего друга могла быть доля правды. Может быть, Гермиона и вправду была потрясена, но только не мебелью.       — Я думаю, в твоих словах что-то есть. Она могла почувствовать, что то, что произошло вчера, было слишком.       Гарри жестом показал ему продолжать.       — Ээ, мы были на кровати, и … в общем, обстановка накалилась.       Теперь у Гарри от удивления широко распахнулись глаза:       -Ты шутишь?       Рон занервничал и засмущался, и бросил на Гарри мрачный взгляд:       — Что? А ты думал, мы только сидим и держимся за ручки целыми днями?       — Как раз наоборот. Я думал… — он снова взъерошил свои волосы, чувствуя себя неловко. — Я думал, что вы уже…ну, ты знаешь. Но, судя по тому, что ты сказал, ещё нет.       Молчание Рона было красноречивее слов.       — Да ты шути… ой, прости! Я просто полагал, что вы ждали уже достаточно. Годами я вынужден был терпеть, как вы то ненавидите друг друга, то потом любите друг друга, ненавидите, любите, ненавидите, любите…       — Я понял, — гавкнул Рон. Он постарался расслабиться, но новая мысль пришла к нему в голову. — Гарри?       — Да?       — Ты говорил Джинни, что ты…ээ, любишь её?       Гарри удивленно моргнул:       — Конечно, говорил. Почему ты спрашиваешь? Снова гиперопека?       — Нет, я знаю, что ты хорошо с ней обращаешься, приятель. Я просто к тому… Я еще не говорил этого Гермионе. Это странно?       — Ну, вы встречаетесь несколько месяцев, а нравились вы друг другу намного дольше.       — Это не ответ.       Минуту Гарри обдумывал сказанное:       — Я полагаю, что в действительности не имеет значения, как долго вы встречаетесь. Что действительно имеет значение, так это то, любишь ли ты её, и, если это так, тогда скажи ей об этом.       Рон прикусил губу:       — Может быть, поэтому она распсиховалась… Она не хочет делать следующий шаг, пока я не скажу ей этих слов?       — Возможно. Теперь, пожалуйста, можем мы на этом остановиться? Мне крайне некомфортно от этого разговора.       Рон хихикнул:       — Мальчик, который победил Сам-Знаешь-Кого, чувствует себя некомфортно, разговаривая о романтических отношениях, — но его собственные предательски покрасневшие уши выдали его. Как девочки делают это?

***

      Что с ней происходит?       Гермиона сильнее прижалась к подушке, позволяя слезам ручьем литься по её щекам. Подушка, в которую она уткнулась, уже промокла почти насквозь, но едва ли её это заботило. И всё же она была смущена тем, что плачет так много.       Он всё время заставляет меня плакать, намеренно или же неумышленно…       Гермиона пыталась обвинить в происходящем Рона, но ей это не удавалось, поскольку она осознавала, что в этот раз его вины не было. По меркам любого другого человека вчера было идеальное свидание. И даже более того, если учитывать, что оно было спланировано именно Роном, который в стремлении подготовить для неё приятный сюрприз сделал для этого всё возможное и преодолел все трудности.       Но нет, ей просто необходимо было всё испортить.       Всё время, пока они гуляли по Хогсмиду, она пыталась набраться смелости и заговорить с ним об их отношениях. Действительно всё обсудить. Однако, эта деревня, и его рука в её руке — всё это только способствовало укреплению того странного чувства комфорта, которое она всё ещё не хотела отпускать. Всё это было так знакомо ей, предсказуемо и безопасно. Это были её предыдущие годы в Хогвартсе, жизнь, в которой она знала, каков будет следующий шаг, та жизнь, в которой она знала, что есть цель. Финишная черта.       Но что ты делаешь после этой финишной черты?       А потом они переместились в квартиру. Ужин. Розы. Свечи. Романтика. С тем, кого она считала одним из своих лучших друзей…       А потом они целовались… Она так долго хотела этого. Он был, как она раньше думала, тем самым. Так что действительно немудрено, что она оказалась бы с тем, кого знала всю жизнь, и с кем уже заложен прочный фундамент для дальнейших отношений. Но теперь она была напугана. Этот фундамент рушился. И быстро.       Возненавидит ли её семья Уизли? Если она порвет с Роном, окажется ли Гермиона одним из тех людей, о которых они упоминали на своих встречах в причудливых историях? И простит ли её Рон? Смогут ли они снова стать просто друзьями? Было так много, что терять…       И поэтому Гермиона сдалась. Она поцеловала его в ответ и постаралась полюбить этого мальчика именно так, как он любил её.       Но когда он оторвался от её губ, продолжая целовать в шею, Гермиона открыла глаза, и её словно облили ледяной водой. Они были в комнате Фреда. Всё было неправильно.       Она оттолкнула Рона, и все накопившиеся эмоции хлынули из неё. Она выплеснула их на единственную живую душу, оказавшуюся поблизости. С её стороны было несправедливо поступать так с Роном, но она была просто человеком.       Он выглядел таким растерянным, когда я уходила… Хотя, он всегда туговато соображал…       Прекрати! Откуда ему было знать, что творится в твоей голове? Как вообще кто-то мог знать об этом?       Она сама едва ли знала.       Единственное, что Гермиона сейчас действительно осознавала, это то, что в последнее время воспоминания Фреда были тем немногим, что приносило ей радость. Невероятно, что с 16 лет у него что-то к ней было.       Это ещё не подтверждено, — сказала она себе, — у тебя есть еще флаконы с воспоминаниями для просмотра.       И этого, как ни странно, она предвкушала с огромным нетерпением.       Возможно, она могла бы спросить совета у своей мамы? Хотя, подумав хорошенько о такой возможности, Гермиона засомневалась, что её мама поймёт, если та расскажет, что её дочери для того, чтобы утешиться, нужны законсервированные воспоминания мертвого человека.       Мёртвого…       Фред был мертв.       Путешествуя по его воспоминаниям, Гермиона на какое-то время позволила себе забыть об этом, но реальность обрушилась на неё так неожиданно, как будто её вновь окатили холодной водой. Какое теперь имеет значение, нравилась она Фреду Уизли или нет? Это ничего не изменит, кроме того, что Гермиона будет чувствовать себя виноватой из-за того, что она ничего не замечала раньше. Он умер, а она была жива.       Слезы продолжали литься из глаз.       Почему мысль о том, что она нравилась Фреду Уизли, больше не пугала её? В тот момент, когда Джордж из воспоминаний поднял этот вопрос, она была озадачена его словами, но после того, как она вынырнула из Омута памяти, у нее было время поразмыслить над этим.       Действительно ли она была так сильно удивлена? Разве она всегда, на подсознательном уровне, не замечала, насколько мягче по отношению к ней был Фред, по сравнению с Джорджем? В то время как другие описали бы Фреда как более резкого из близнецов, лишь одна Гермиона не согласилась бы с этим.       Она рыдала, и не могла остановиться.       О, ты никчёмная размазня, Грэйнджер. Прекрати плакать! — ругала она себя. — Его больше нет, и меньшее, что ты можешь сделать, это перестать хандрить. Каждый из них умер для того, чтобы остальные могли жить, а не валяться в кровати целыми днями.       Гермиона устала плакать. Она думала, что теперь наступит радостное и мирное время. Боже, как же она ошибалась! Она почувствовала себя такой наивной из-за того, что верила, что после смерти Волан-де-Морта снова всё будет хорошо. Но последствиями войны были не только разрушенные башни и взорванные мосты.       Этими последствиями была Гермиона, рассеяно сжимавшая свою заклеймённую руку при воспоминаниях о том, как Беллатриса Лестрейндж придавливала её к полу после бесчисленных пыток непростительным заклятьем.       Последствиями войны было держать на руках Тедди Люпина в то время, как его бабушка и крестный отец отдавали дань уважения родителям маленького мальчика, лежащим в гробах.       Последствиями было наблюдать, как сокрушается Парвати Патил перед изувеченным бездыханным телом своей лучшей подруги, в то время как сама Гермиона потянулась к руке своего парня, чтобы успокоить его, а тот просто стоял там безучастно, будучи не в состоянии как-то реагировать.       Последствиями было слушать, как Гарри раскрывает истинные мотивы действий Северуса Снегга, убеждая людей, хоть кого-нибудь из них, принести цветок на его могилу.       Последствиями был Ли Джордан, постоянно ловящий себя на мысли, что он пялится на воздух позади Джорджа, ожидая, что второй близнец вот-вот появится.       Последствиями войны были похороны после похорон после предыдущих похорон. (7)       Раздался стук в дверь Гермионы.       Она поспешила вытереть слезы. Хотя, вряд ли это могло помочь, поскольку опухшие глаза без сомнения выдадут её текущее состояние. Прочистив горло, она ответила: «Войдите».       Каштановые кудряшки, совсем не похожие на густые непослушные волосы Гермионы, плавно проскользнули в дверной проём, и в комнату заглянула Джоан Грейнджер. Гермиона всегда завидовала изящным кудрям своей матери, так отличающимся от её собственных. Когда миссис Грэйнджер увидела, в каком беспорядке пребывала дочь, её обычно мягкое лицо сразу же посуровело.       — Дорогая, ужин готов.       Гермиона смутилась и посмотрела в сторону:       — Я… Я скоро спущусь.       Но её мать не обратила внимания на этот ответ. Она закрыла за собой дверь и села на кровать рядом с дочерью:       — Что случилось?       С чего бы начать?       — Ничего, правда…просто глупо повздорила с Роном.       Это было правдой, поэтому Гермиона не почувствовала себя виноватой в том, что не рассказывает маме остальное. Родители до сих пор не пришли в себя после того, как узнали, что она отправила их в Австралию, а сама в это время рисковала своей жизнью. Гермиона не хотела добавлять к их беспокойству еще и свои переживания.       Плечи её матери расслабились:       — Понимаю. Может, расскажешь мне, из-за чего это произошло?       Самая блестящая ведьма своего возраста покраснела.       Эээ, да… Твой единственный ребенок чуть было не потеряла девственность с мальчиком, с которым собирается расстаться…       — Просто ещё один дурацкий спор.       — Сомневаюсь, что эта ссора была глупой, если ты плачешь из-за неё весь день.       На мгновение Гермиона задумалась, какие у неё были варианты. На самом деле было бы здорово рассказать кому-то о своих проблемах. Её дилемма под названием «Фред» могла подождать, но разговаривать о проблемах с мальчиками — это же часть материнской работы, не так ли?       Джоан ждала.       Гермиона собрала всю свою гриффиндорскую смелость и сказала:       — Я думаю, что не люблю Рона.       Она нервно подняла глаза, чтобы встретиться с маминым взглядом. Он был печальный.       — Мне так жаль, детка.       И после этого из Гермионы слова полились потоком. Она рассказала о том, как меньше, чем за 72 часа, мир Гермионы перевернулся вверх дном. Мальчик, который нравился ей с 16 лет оказался не больше, чем просто мальчик, который нравился ей в 16 лет. Конечно, он был одним из её лучших друзей, и она поделилась своими страхами с мамой, которая терпеливо слушала, как дочь рассказывает о своих бедах. Как та боялась, что семья Уизли отстранится от неё, как Рон, скорее всего, обидится на неё, и что, самое главное, она боялась, что потеряет гораздо больше от разрыва отношений с ним, чем приобретет.       Когда Гермиона наконец-то закончила, миссис Грэйнджер нахмурилась:       — Дорогая, если ты несчастна с ним, тогда к черту всех Уизли.       — Мама!       — Я серьезно. Ты же знаешь, я обожаю их. Но отвернуться от той, к которой они относились как к собственной дочери в течение последних семи лет, просто потому, что она и их сын разорвали отношения после того, как повстречались пару месяцев… ну, просто позволь заметить, что они не стали бы оплакивать это так, как ты сейчас.       — Да, но…       — И этому Рональду Уизли следует хоть на этот раз доказать, что он может быть хорошим другом. Я не имею в виду, что он должен быть в порядке после того, как ты бросишь его, но, по меньшей мере, он должен понять. Ему стоит заботиться о твоем счастье так же, как о собственном. Я надеюсь, что он получил урок после той ссоры, произошедшей между вами на четвертом курсе.       Гермиона еще тогда пожалела, что рассказала своей маме о происшествии на Святочном балу. Гермионе и её отцу едва удалось остановить рассвирепевшую и жаждущую мести Джоан Грэйнджер от поисков мальчика, который испортил особенную ночь её дочери.       Миссис Грэйнджер обняла Гермиону и погладила густые волосы:       — Всё, что мы с твоим отцом хотим — чтобы ты была счастлива, дорогая, — она сделала паузу и поцеловала её в макушку. — И присоединяйся к нам на ужин, пока тот еще не совсем остыл.       И с этими словами она оставила свою дочь подумать еще какое-то время.       После нескольких минут, проведенных в тишине, Гермиона слезла с кровати и схватила перо и кусочек пергамента.

***

      Рон,       Я сожалею о том, как исчезла вчера. Хочешь поговорить завтра?       Гермиона.       Рон сжал крошечный кусочек пергамента.       Гермиона хотела поговорить и наладить отношения.       Он ощутил надежду, и после того разговора с Гарри он был уверен, что теперь точно знает, чего она ждет от него. На этот раз он знал, что нужно делать.       Улыбаясь, он начал набрасывать ответ.

***

      На следующее утро Рон проснулся от того, что в окно стучалась его сова. Он сонно впустил её в комнату, дал угощение, после чего открыл принесенное ею письмо. Гермиона согласилась встретиться с ним в квартире во время ланча.       Усмехаясь, он поднялся и поспешно надел штаны, после чего вылетел из своей комнаты и постучался в дверь брата.       — Эй, Джордж! Джордж!       По ту сторону двери что-то ударилось о стену.       — Прекращай кидаться подушками и открывай!       Джордж потер глаза и, открыв дверь, появился в одних трусах:       — Что такое? Выкладывай.       — Через несколько часов придет Гермиона, поэтому мне понадобится пустая квартира.       Кажется, эта фраза разбудила брата:       — Это самое отвратительное из того, что ты когда-либо произносил.       У Рона покраснели уши:       — Не для этого. Мы собираемся поговорить.       Рыжие брови Джорджа взметнулись наверх:       — Это именно то, что она сказала? Что хочет поговорить?       — Да, именно поэтому мне нужно, чтобы ты ушел до того, как она придет.       Джордж не мог поверить, насколько слепым был его маленький брат. Желание женщины поговорить могло сулить только одни неприятности. И судя по недавнему поведению Грейнджер… Джордж был готов поставить всё свое золото в Гринготтсе на то, что она хочет разбить его брату сердце.       Что ж, Рон будет не первым братом, которому она разобьет сердце, — подумал он и мысленно усмехнулся.       Он понимал, что было нечестно так думать, потому что этот маленький книжный червь никогда не знала о чувствах его покойного брата-близнеца, но до сих пор это не мешало ему время от времени чувствовать отвращение.       Когда Рон и Гермиона держались за руки или целовались, у Джорджа пробуждалось желание просто прихлопнуть их обоих.       Но несколько дней назад, когда он поймал Гермиону, задержавшуюся в их старой спальне в Норе, Джордж не мог не задаться вопросом, а не была ли она не столь бестолковой, какой он её считал. Она выглядела так, как будто предавалась там воспоминаниям. Как будто запах их старой спальни напомнил ей о Фреде, как напоминал и Джорджу каждый раз.       Оо, не будет ли для неё трагедией, — подумал он тогда, — осознать, что она питала чувства к Фреду, только после его смерти.       Джордж посмотрел на своего маленького брата.       Действительно, трагедия.       — Не переживай, Ронникинс. Я постараюсь не попасться вам на глаза. Только не трахайтесь на обеденном столе, мне нравится за ним есть, — закончил он и закрыл дверь.       С другой стороны двери послышалась рычание, а затем ворчание:       — Я же сказал тебе, это не то, что мы… Придурок…       Джордж вздохнул и подумал, что ему не стоит возвращаться домой сегодня вечером. Возможно, ему следует просто остаться на ночь у Ли…