Его последнее желание (His last wish)

      Когда Гарри, Джинни и Гермиона прибыли в Хогсмид, шёл снег.       - Что ж, это была полнейшая катастрофа – как раз для учебников по истории! – констатировала Джинни, перекидывая сумку на другое плечо. – Вот чёрт! – добавила она, чуть не поскользнувшись на припорошенном льду.       Попрощавшись с остальными в Косом переулке, они стали вспоминать неудавшийся ланч.       После возвращения за стол Джордж перед всеми извинился за своё поведение. И, хотя никто из присутствующих не поверил в искренность принесённых извинений, они заверили его, что всё в порядке. Следующий час друзья провели, ковыряясь в тарелках, и чтобы заполнить неловкое молчание, вели неестественную беседу. Затем Билл и Флер отправились провожать Джорджа до магазина, а остальные покинули Косой переулок.       Гарри приобнял свою девушку одной рукой.       - Ну, всё прошло не настолько плохо, - сказал он, стараясь переубедить Джинни.       Он поглядел на Гермиону, но та шла, глубоко погрузившись в собственные мысли.       - Гермиона?       Его лучшая подруга встряхнулась от своего оцепенения:       - Да?       - Ничего, - сказал Гарри. – Просто хотел убедиться, что ты в порядке.       Гермиона пожала плечами.       - Я на столько в порядке, на сколько может быть человек, который испытал на себе приступ гнева Уизли, - она повернулась к Джинни. – У Джорджа и правда всегда происходят подобные скачки настроения?       Джинни тряхнула головой:       - Кажется, его перепады настроения - это нечто эксклюзивное для членов семьи. Годрик запрети ему так обращаться с Анджелиной, она бы надрала ему задницу. Так что, полагаю, это делает тебя особенной, Гермиона. Мои поздравления, ты официально Уизли.       Шатенка слабо взмахнула руками, притворно торжествуя, и с сарказмом заявила:       - Ура мне!       Это заставило двух её друзей вяло улыбнуться.       - Ты так и не рассказала нам, что он наговорил тебе, когда вышел из себя, - продолжила Джинни. – Это было… Это было ужасно?       Гермиона еще раз пожала плечами. На лице отразилась тревога, но вслух она лишь ответила:       - Ничего такого, чтобы я приняла близко к сердцу. Джордж скорбит, я всё понимаю.       Похоже, от такого ответа Джинни испытала облегчение, а вот Гарри, наоборот, почувствовал беспокойство.       - Ты бы сказала мне, если бы с тобой что-то было не так, правда?       - Гарри… - начала Гермиона. – Конечно же.       Гарри кивнул, немного успокоившись, и затем остановился.       – Мы пришли, - произнёс он, когда они наконец добрались до ворот Хогвартса.       - Ну ладно, - сказала Гермиона, обнимая его на прощание. – Береги себя на своих заданиях, тренировках и где бы то ни было ещё. Хорошо?       Гарри улыбнулся:       - Да, мааааам.       Отпустив её, он повернулся к своей девушке:       - Скоро увидимся, да? Через неделю у меня будет несколько выходных. Мы могли бы встретиться в Хогсмиде и обсудить ту тактику, которую ты разработала для команды.       Джинни широко и весело улыбнулась:       - А ты знаешь, что сказать девушке.       Затем она поцеловала его, а Гермиона неловко отвела взгляд в сторону.       Перед тем, как им пришлось прервать свой поцелуй, Гермиона слегка кашлянула, прочищая горло.       - Ну ладно, - произнесла она, и её голос прозвучал громче, чем нужно.       Гарри и Джинни не смогли удержаться, чтобы не захихикать, и наконец выпустили друг друга из объятий.       - Увидимся, - сказал Джинни, в последний раз чмокнув парня в губы.       - Да, - ответил Гарри, расплываясь в улыбке.       Он немного постоял, понаблюдав за фигурками, удаляющимися в направлении замка. Убедившись, что они безопасно добрались до входа, Гарри развернувшись на месте, трансгрессировал.       Он появился на ступеньках перед домом номер 12 на площади Гриммо. Когда он открыл дверь, его встретил очень нетерпеливый домовый эльф.       - Мастер Гарри, Вы вернулись!       - Привет, Кикимер, - поздоровался Гарри и вручил эльфу свою мантию и дорожную сумку. – Ужин пахнет прекрасно.       - Ваш любимый, мастер Гарри. Я подумал, что после такого долгого отсутствия нужно сделать приятным ваше возвращение домой.       Домой, - повторил про себя Гарри и не смог не ощутить неприятного привкуса во рту от этого слова. Особняк на площади Гриммо был для него чем угодно, но только не домом. Гарри никогда не относился к нему, как к своему дому, и выдохнул с облегчением, когда на протяжении последних нескольких месяцев ему пришлось возвращаться сюда только для того, чтобы поесть, поспать и принять душ.       - Спасибо, Кикимер.       Эльф поклонился в ответ и напомнил Гарри помыть руки перед ужином, который будет готов через десять минут.       Пока Гарри умывался, он мысленно вернулся в только что прошедший уикенд.       Было чудесно снова увидеть Гермиону. Он страшился разрыва отношений между ней и Роном на такой длительный срок (как он припоминал, этот разрыв длился дольше, чем когда-либо) и был приятно удивлён исходом. Хотя Рон всё ещё был расстроен, он не набросился на Гарри, когда тот сообщил ему, что намерен и дальше продолжать дружить с Гермионой. И Гермиона, похоже, не чувствовала никакой злости или обиды по отношению к Рону, как раньше, когда тот встречался с Лавандой. Должно быть, она и вправду оставила чувства к нему в прошлом.       Однако, было что-то такое в его лучшей подруге, что заставляло Гарри беспокоиться о ней. Исходя из сделанных за этот уикенд наблюдений, он пришел к выводу, что Гермиона кажется другой. Какой-то более легкомысленной.       Он бы сказал, что она кажется счастливее… Более, чем спокойной. Менее напряжённой. Менее тревожной.       Война причинила боль каждому из них. Но как только она закончилась, Гарри увидел, какую цену пришлось заплатить Гермионе за то, что она так долго оставалась рядом с ним. Гораздо дольше, чем кто-либо ещё, даже Рон. Гарри будет вечно ей благодарен за те бесконечные недели, которые она провела рядом с ним в той палатке. Но вместе с тем он чувствовал себя безмерно виноватым за всё, что случилось.       Он знал о её ночных кошмарах.       Гарри был рядом, когда они впервые начали мучать её. Родители Гермионы были далеко, и всё ещё не имея возможности вернуть их, Гермиона на какое-то время осталась с Гарри на площади Гриммо. Несмотря на множественные протесты семьи Уизли, им обоим хотелось дать этому семейству возможность спокойно оплакивать Фреда и примиряться с Перси. Поэтому однажды ночью Гарри проснулся от ужасного крика, похожего на тот, который он слышал в Малфой Мэнор.       Он бросился к её комнате и обнаружил, как Гермиона кричала и металась во сне. Когда Гарри удалось её разбудить, она посмотрела на него глазами, полными ужаса.       «- Гарри… Я вернулась… Я была там…       - Всё в порядке, Гермиона, тебя там больше нет».       Когда она снова посмотрела на Гарри, он смог заметить в её взгляде, что ей было стыдно за произошедшее. И после нескольких таких же ночей он перестал слышать её крики. Но по залёгшим теням под глазами Гермионы он всегда мог определить, что спалось ей отнюдь нехорошо. Эта безмолвная борьба расстраивала его даже больше, чем её крики. Но он ничего не мог с этим поделать, если Гермиона не хотела, чтобы ей помогали. Тогда, в последней попытке сделать для неё хоть что-то, Гарри предложил вернуть её родителей (в надежде, что она сможет обрести хоть какой-то мир после их возвращения).       «- Они будут сердиться на меня.       - Тогда позволь им это. Со временем они поймут. Ты сделала это ради их безопасности.       - А что, если они теперь счастливее без меня? Что, если их жизнь стала лучше?       - Это смешно, у них же нет их дочери. Я уверен, что они предпочли бы быть с тобой. И я знаю, что я хотел бы быть с моими родителями, если бы у меня всё ещё был такой шанс».       Гарри знал, что это удар ниже пояса, но ему нужно было хоть как-то приободрить подругу. Он мог быть слизеринцем, если того требовала ситуация, а это был именно такой случай.       К его облегчению, когда родители Гермионы вернулись домой, по всем признакам ей стало лучше. И всё же это не было похоже на то, как она вела себя сейчас.       На этих выходных, проведённых в коттедже, Гарри поглядывал на свою подругу и иногда подлавливал её на том, как она улыбается сама себе - так, как будто она раскрыла какой-то секрет. Как будто она была взволнована тем, что способна увидеть, как складываются вместе кусочки головоломки. Почти как в тот раз, с Ритой Скитер. Хотя и с меньшим самодовольством.       Что-то произошло.       - Мастер Гарри, ужин готов, - позвал Кикимер.       - Я сейчас приду, - отозвался Гарри.       Пока Гарри спускался на кухню, он обдумывал несколько теорий. Очевидно, Гермиона рассталась с Роном с облегчением. Это точно. Но было что-то ещё. Быть может…       Нет, - подумал Гарри, - Гермиона не стала бы подобным образом сбегать с другим парнем. Кроме того, она бы рассказала мне. Или, по крайней мере, Джинни смогла бы вытянуть из неё такую информацию.       Он продолжал думать.       Только сегодня с Джорджем по какой-то причине её хорошее настроение развеялось. Гарри прикинул, что близнец либо сказал что-то настолько ужасное, что так расстроило Гермиону, либо он был как-то связан с этим хорошим настроением, и его выход из себя испортил его.       Хотя, я не думаю, что Джордж и Гермиона близки настолько, чтобы он мог иметь какое-то отношение к её хорошему настроению.       В любом случае, оба варианта пробудили в Гарри желание наслать на рыжего проклятие.       Гарри скучал по близнецам. Он скучал по Фреду. Он скучал по Джорджу, который, если быть честным, теперь не был самим собой. Они всегда были готовы прийти на помощь Гарри, даже чаще, чем он замечал. Когда остальная часть школы шепталась у него за спиной, близнецы всегда были рядом, чтобы поддержать. Когда Гарри нуждался в смехе, они были более, чем счастливы подарить ему повод посмеяться. Их дружеское, даже братское отношение было достаточной причиной, чтобы вручить им деньги на их магазин, и это было более чем хорошей причиной хотеть помочь Джорджу. Но проблема заключалась в том, что никто не знал, как.       Если бы только Фред был здесь…       - Мастер Гарри!       Гарри, прервав размышления, обернулся и увидел перед глазами что-то черное, и понял, что чуть было не врезался в котёл, который Кикимер левитировал по воздуху.              

***

      - Расскажи мне!       - Нечего рассказывать, Джинни.       Рыжеволосая девушка сложила на груди руки и взглядом указала на предмет на кровати Гермионы:       - Хорошо, тогда расскажи мне, для чего тебе этот Омут памяти? Для украшения интерьера?       Гермиона вздохнула и засунула чашу обратно в свою украшенную бисером сумочку.       - И вообще, как тебе удалось заполучить его? Разве они не должны быть редкими или что-то в этом роде?       Гермиона ухмыльнулась подруге:       - Я помогла победить Тёмного Лорда - я прошу, и люди дают… в большинстве случаев.       Джинни улыбнулась, вздёрнув бровь:       - Ооо, мы теперь высокомерные?       Гермиона пожала плечами.       Джини перестала улыбаться:       - Скажи честно. Ты пропустила ужин, и я обнаружила тебя сидящей здесь с Омутом памяти перед носом… Что происходит? Что ты смотришь?       Гермиона скрестила ноги на кровати:       - Я ничего не смотрела…       Пока не смотрела.       - Я просто доставала несколько своих воспоминаний, вот и всё.       Джинни сузила свои карие глаза:       - Ты что-то скрываешь.       - Нет, я ничего не скрываю.       - Нет, скрываешь! Ты же не думаешь, что я не знаю, как выглядят те, кто украдкой встречается по ночам?       Гермиона перестала нервно ковырять ногти, и подняла глаза на подругу:       - Ты обвиняешь меня в тайных встречах? Я - староста…       - Ой, я тебя умоляю, не играй передо мной роль старосты! Нам обеим хорошо известно, что ты, мой брат и Гарри делали после отбоя. И даже Перси тайком выбирался из башни и крался по замку, чтобы встречаться со своей девушкой, поэтому даже не пытайся.       Повисло молчание.       Джинни ждала ответов, но Гермиона знала, что та их не получит.       - Что ты хочешь, чтобы я сказала, Джинни? – в конце концов спросила Гермиона. – Какое значение имеет то, что я смотрю в Омуте? Это личное.       - Настолько личное, что ты даже не можешь поделиться со своей лучшей подругой? –Джинни шмыгнула носом, глаза у неё округлились и заблестели. – Мне обидно.       Гермиона усмехнулась, догадавшись, что подруга притворяется:       - Нет, не обидно. Ты просто хочешь разузнать, что я смотрю в Омуте памяти.       - Ага! Значит, ты всё-таки что-то смотришь!       О, проклятого гиппогрифа…       - Ладно! – воскликнула Гермиона. – Я собиралась смотреть воспоминание, довольна? Теперь, не могла бы ты меня оставить одну? Этот процесс требует концентрации.       - Чьё это воспоминание?       Гермиона зарычала, но это нисколько не напугало другую волшебницу. Та просто вскинула голову и произнесла:       - Ты не можешь винить меня за любопытство, Гермиона.       - Нет, но я могу превратить твои волосы из рыжих в зелёные.       - Так они будут лучше сочетаться с глазами моего парня. Попробуй снова, Грейнджер.       - Забудь! Теперь я не буду смотреть его, ты всё испортила.       Должно быть, то, как она это произнесла, прозвучало для Джинни серьёзно.Все признаки упрямства исчезли, и она подошла ближе:       - Прости. Если ты и вправду хочешь, чтобы я ушла, я уйду. Просто… Я рассчитывала, что по крайней мере, ты пообещаешь рассказать мне обо всём позже. Разве не так это работает?       Так. И Гермиона это понимала. Каждый раз, когда у неё было что-то на уме - будь то какие-либо теории, планы или же Рон, она всегда спешила заверить Джинни, что, хотя она не готова рассказать ей всё здесь и сейчас, когда-нибудь она обязательно расскажет.       Но в этот раз Гермиона была не уверена, что захочет, чтобы хоть кто-нибудь узнал об этом. Никогда.       Произнеся вслух, она почувствует это гораздо более реальным, а она не хотела реальности прямо сейчас. Она хотела наблюдать за её разговорами с Фредом, проводить вместе с ним время, дразнить и спорить. Гермиона хотела забыть, что она не вернулась в Хогвартс вместе с ним. Она хотела забыть, что его младший брат сердится на неё. И что на самом деле его брат-близнец, кажется, презирает её. И она не хотела обращать внимания на то, как она боится, что если бы Фред был сейчас здесь, ему бы не понравилось то, что он увидел бы.       Гермиона, которая ему нравилась… Её больше не было. Она больше не была той девочкой, которая ругалась на близнецов за то, что они слишком шумные, слишком строптивые, слишком бестактные. Она больше не была Гермионой Грейнджер, девочкой – занозой в заднице.       Она была Гермионой Грейнджер – девушкой, измученной войной, и находившейся в поисках исцеления.       Она была искалечена, сломлена, изранена.       - Прекрасно.       Гермиона моргнула и поняла, что до сих пор так ничего и не ответила, но было уже слишком поздно.       - Прекрасно, Гермиона, не рассказывай мне, - сказала Джинни и покинула комнату, выглядя преданной. Позади себя она оставила тарелку с едой, которую принесла для Гермионы из Большого зала.       Отлично, сначала Джордж, теперь Джинни…       - Сегодня у меня так много друзей, не правда ли? – сказала Гермиона рыжему коту, свернувшемуся у её ног. Тот посмотрел на неё и замурчал, чем вызвал у Гермионы улыбку. – Что бы я без тебя делала, Живоглот?       Кот ничего не ответил, но продолжил успокаивающе мурчать.       Гермиона вновь открыла свою сумочку и посмотрела на флаконы, решив, что она не пойдет догонять подругу, как бы сильно ей не хотелось этого. Она позволит Джинни посходить с ума какое-то время. Так долго, сколько нужно для того, чтобы она не стала копать дальше.       - Это для её же блага, - произнесла Гермиона вслух. – Представь, что она сделает, если узнает? Она захочет сама посмотреть воспоминания, разве не так?       Гермиона почесала кота за ушком.       Ей было бы труднее двигаться дальше, я знаю по себе. И некоторые из этих воспоминаний - личные… Что-то между мной и Фредом… И иногда Джорджем, полагаю.       Гермиона почти засмеялась, но её быстро отрезвили воспоминания этого дня.       Слова Джорджа ранили её. Очень. Но она ничего не могла поделать.       К счастью, она выплакалась в Дырявом котле, и обнаружила, что это произвело ободряющий эффект. Все накопленные эмоции получили выход, и стало легче.       Она, кстати, всегда так поступала – позволяла переживаниям накапливаться до тех пор, пока станет невозможно держать всё в себе, и тогда всего лишь одного злонамеренного слова достаточно, чтобы эмоции хлынули через край.       Лучше было чувствовать – она знала это. Полезнее. Намного лучше, чем хоронить всё в себе, а потом разрыдаться по какому-то незначительному поводу.       Но Мерлин, это так сложно.       Особенно когда ты не хотел чувствовать. Особенно когда вся ситуация вокруг тебя такая сложная.       Потому что теперь Гермиона начала подозревать.       Как только она опустилась на пол в той туалетной комнате, она поняла, что в её бурной реакции было что-то странное, и её подозрения напугали её.       У неё могли быть чувства к Фреду.       Чувства.       К Фреду Уизли.       Которого больше нет.       Это было так дико, и странно, и слишком страшно.       Но как их могло не быть?       Оглядываясь на свою жизнь, она не могла представить, как бы могло сложиться по-другому.       Его воспоминания восполнили недостающие частички паззла, о важности которого она и не подозревала раньше. Воспоминания расставили всё на свои места, и придали всему больше смысла.       У неё и раньше всегда были какие-то чувства к нему. Она оставалась в восхищении гораздо чаще, чем была способна признать - от его способностей, уровня волшебства и его смелости. А порой даже от его чувства юмора.       Но воспоминания… То, что она увидела его глазами, преобразило её чувства. И она понятия не имела, что с этим делать…       Всё что ей оставалось – вероятно, просто продолжать просматривать его воспоминания, и, надеяться и молиться, что в конце она найдет какое-нибудь успокоение. До того, как всё станет ещё хуже.       Она подозревала, что найдёт в пятом пузырьке… Последний год близнецов в Хогвартсе. Если подумать, год, когда она провела с Фредом удивительно большое количество времени вместе.       Что заставило его изменить свой подход?       Ясно, что он не должен был так часто находиться рядом с ней, если его обещание держаться от неё подальше ради Рона, было правдой. Тогда что же случилось?       Гермиона выдавила из себя крошечную улыбку.       Видишь, впереди есть ещё кое-что интересное…       Она думала, что днём наревелась достаточно, и слёз больше не осталось, но, когда в глазах снова начало щипать, Гермиона моргнула и глубоко вдохнула.       - Хватит! - произнесла она вслух, ругая саму себя.              Омут памяти снова был вынут из сумочки, и полог над её кроватью плотно задёрнут.       Одним движением руки Гермиона опустошила стеклянный сосуд и погрузилась в Омут.