Бормоча себе под нос что-то про дурацкие шуточки, мадам Помфри вернулась обратно в Больничное крыло, левитируя перед собой носилки, на которых лежала Демельза Робинс. Казалось, что охотница Гриффиндора в этой ситуации чувствует себя крайне неловко. Встретившись взглядом с Гермионой, Демельза закатила глаза и издала тихий раздражённый вздох, по которому Гермиона поняла, что с девушкой всё в порядке, а мадам Помфри уже довольно долго суетится по пустякам. Обе проследовали дальше, чтобы уложить Демельзу на больничную койку.
– Мисс Грейнджер.
Гермиона обернулась и увидела, что в комнату вошла профессор МакГонагалл. На директрисе была надета её любимая изумрудно-зелёная мантия, а волосы, как и всегда, забраны в пучок. И всё же в привычном облике профессора можно было заметить кое-какие перемены, произошедшие после войны. Усталое выражение на лице нового директора Хогвартса было тщательно спрятано за множеством других эмоций, но если хорошенько приглядеться, оно всё-таки было заметно. А Гермиона приглядывалась. И видела. Её симпатия к женщине, сражавшейся в двух магических войнах и видевшей целые поколения своих учеников, павших в битвах, была огромной. Гермиона никому бы не пожелала такой судьбы. К счастью, Минерва МакГонагалл была сильной и несгибаемой женщиной, и её воля к жизни должна служить примером для многих.
– Профессор МакГонагалл, - ответила Гермиона, и когда директриса подошла ближе, вежливо поинтересовалась о цели её визита.
– Без сомнения, Вы стали свидетелем того, что случилось с бедной мисс Робинс,- сказала профессор МакГонагалл. – Она не первая, кто попал под столь жестокое проклятие, и, конечно же, я не верю, что она будет последней, если мы раз и навсегда не положим конец этим выходкам. Если сегодня вечером после ужина вы соберетесь с остальными старостами у меня в кабинете, возможно, нам удастся найти того, кто ответственен за все эти деяния, или по крайней мере, мы сможем держать всех в курсе событий, чтобы быть настороже.
– Звучит отлично, профессор, - ответила Гермиона.
Профессор МакГонагалл кивнула.
– Тогда увидимся позже, мисс Грейнджер.
Гермиона молча наблюдала за тем, как удаляется директриса (скорее всего, профессор намеревалась известить других старост о предстоящем собрании).
Самой же Гермионе пришлось подождать ещё какое-то время перед тем, как мадам Помфри всё-таки подошла к ней и вручила пузырёк с Усыпляющим зельем. Целительница не позволила девушке уйти, пока ещё раз не убедилась, что та не станет принимать больше, чем следует.
Получив своё зелье, Гермиона отправилась на ужин, чтобы встретиться с друзьями и послушать о тренировке (с точки зрения улучшения техники и увеличения шансов на победу, и по возможности без каких-либо спортивных подробностей). Хотелось надеяться, что настроение у Джинни улучшилось, несмотря на происшествие с Демельзой. Однако когда Гермиона вошла в Большой зал, стало очевидно, что удача ей не улыбнется.
– Чёртовы ублюдки! –Джинни с такой яростью резала кусок мяса, что от её напора тарелка угрожала вот-вот расколоться надвое.
– Полегче, Джин, - успокаивающе заявил Дин, проходя мимо неё вместе с Симусом. – С Демельзой всё хорошо, и она уже завтра вернётся из Больничного крыла.
Джинни указала на него вилкой:
– Кто-то выводит из строя команды, а тебе всё равно?
– Конечно, мне не всё равно, но давай просто скажем спасибо за то, что всё не обернулось куда хуже. Ты накручиваешь, и твоё взвинченное состояние ничем не поможет.
– Накручиваю? Ты… - Джинни прервалась на полуслове, заметив, что Гермиона вошла в зал. - Неважно, поговорим об этом позже.
На лицах остальных ребят, сидевших поблизости за гриффиндорским столом, появилось выражение облегчения, поскольку они почти физически ощущали то напряжение,которое всё ещё возникало между экс-парой, когда те ругались по какому бы то ни было поводу. Симус потянул за собой Дина следовать дальше вдоль стола, а Джинни подвинулась, освобождая место для Гермионы, чтобы та села между ней и Невиллом.
– Где ты была?
– Ээ, в Больничном крыле.
- Драко Малфой находится в Больничном крыле, не так ли? – спросила сидевшая по другую сторону стола Полумна, пугая Гермиону (и уже не впервый раз) уровнем своей осведомлённости. Предполагалось, что никто не должен знать о недуге Малфоя, однако здесь была Полумна, которая сболтнула чуточку лишнего, что могло бы привлечь внимание к слизеринцу. Самое ужасное, что Полумна, кажется, никогда не опасалась последствий, к которым могут привести её слова.
– Вообще-то профессор МакГонагалл…
– О, Гермиона, тебе следует быть осторожнее, - перебила её Джинни.
Гермиона намеревалась рассказать о том, что профессор МакГонагалл проинструктировала её о дальнейших действиях, но, прервавшись, удивлённо вскинула брови и уставилась на подругу:
– Осторожнее?
Джинни взмахнула вилкой, на которой были наколоты кусочек жареного мяса и картофелина, и указав ею в сторону Гермионы, пояснила:
- То, что ты незаметно ускользаешь, чтобы навестить этого хорька, пока он болен, может породить неприятные слухи. Знаешь, что о нас всех говорят?
- Нет, - ответила Геромиона, мысленно благодаря бога за то, что Джинни в первую очередь сфокусировалась на сплетнях, а не на причине, по которой Малфой находится в больничном крыле. – Я уже давно перестала читать весь этот мусор.
- Я тоже, - подхватил Невилл.
- Разве вам двоим неизвестно, что с врагами нужно держать ухо востро? – спросила Джинни таким тоном, как будто ей нужно объяснять друзьям элементарные вещи, как маленьким детям. Какая-то часть Гермионы задалась вопросом, а не попала ли подруга под её влияние точно так же, как она попадала под её. Это заставило Гермиону одновременно и обрадоваться и взволноваться.
- Короче, - продолжила Джинни, конечно, я по большей части шучу, но всё-таки… То, о чём пишут в газетах… Вы знали, что по неподтверждённым данным я жду ребенка – плод нашей с Блейзом Забини любви?..
Гермиона и Невилл прыснули со смеху прямо в свой тыквенный сок, а Полумна улыбнулась и пробормотала что-то о том, как сильно это бы осчастливило нарглов.
- Вообще-то, как бы забавно это ни звучало, - прокомментировала Гермиона, – разве нам не следует отреагировать? Остановить их?
- Что ты имеешь в виду? - спросила Джинни.
- Ну, сейчас всё в порядке, но что, если эти слухи выльются в нечто ужасное? Я удивлена, что ты не получаешь гневные письма с угрозами, как я во время Турнира Трёх Волшебников.
- Я помню это было ужасно, - сказал Невилл, и Полумна кивнула, соглашаясь с ним.
- Думаю, ты права, Гермиона. Но со мной будет всё хорошо, ответила Джинни. – Мама и папа помогли устроить так, что перед тем, как доставить, мою почту проверяют на предмет безопасности. Быть девушкой Избранного всегда сопряжено с определёнными рисками.
- Ты никогда не говорила мне этого, - нахмурилась Гермиона.
Джинни пожала плечами.
- Думаю, бабушка сделала тоже самое и для меня, - сообщил Невилл.
- Да, и мой папа после окончания войны крайне беспокоится о моей защите, - сказала Полумна.
Гермиона застонала:
- Так получается, что это всегда было возможно? И несколько лет назад никому не пришло в голову рассказать мне об этом? До того, как мои руки искалечили гноем бубонтюбера?
- Этим занимаются наши родители, ответила Джинни, а твои - магглы, так что скорее всего для тебя такой способ проверки почты невозможен. Я могла бы попросить Билла что-нибудь придумать для тебя, если хочешь.
Мысль о том, что больше не надо будет бояться собственной почты, показалась Гермионе очень заманчивой и успокаивающей, ведь Билл был профессиональным ликвидатором заклятий…
- Это было бы здорово! – воскликнула она.
Оставшаяся часть ужина прошла за непринужденной болтовней на беззаботные темы в попытке отвлечь Джинни от мыслей о квиддиче. Полумна подкидывала множество тем для разговора, как будто бы довольно быстро сообразив, что к чему. Пока она сочиняла сказки про Хампердингеров и Насвистывающих медоносов (Гермионе оставалось лишь предполагать, что их так звали, поскольку через пару минут она словно отключилась и пропустила всё мимо ушей), настроение Джинни, кажется, стало улучшаться. Невилла подловили на том, что временами он поглядывает на стол пуффендуйцев, но никто из девушек ничего не сказал по этому поводу, на этот раз проявив великодушие. Гермиона тем временем напомнила себе о назначенной встрече с профессором МакГонагалл. Она оглядела комнату в поисках остальных старост, но не смогла найти их, что было довольно странно. А быть может, ей просто не хотелось. Как бы то ни было, вскоре Гермиона извинилась перед остальными и направилась в кабинет директрисы.
- Волшебные шахматы.
Горгулья отскочила в сторону, позволяя Гермионе пройти. Она поднялась по ступенькам, ожидая, что её встретит кто-нибудь из других старост, но к удивлению обнаружила, что пришла первая. Не видя смысла уходить, чтобы вернуться позже, она прошлась по кабинету, рассматривая различные хранившиеся там вещи. Их было не так много, как в те времена, когда директором был профессор Дамблдор, но всё равно было интересно. Она остановилась перед застеклённым шкафчиком, в котором стояли флакончики с надписями.
Том Реддл… Том Реддл… Том Реддл…- прочитала она.
- Я попросил Минерву оставить их.
Гермиона подпрыгнула от неожиданности и огляделась в поисках источника только что говорившего голоса. Она увидела пару пронзительных голубых глаз, сверкающих напротив, и добрую улыбку, обращенную к ней.
- Профессор Дамблдор.
- Добрый вечер, мисс Грейнджер. Прошло много времени. Надеюсь, вы хорошо поживаете.
- Я в порядке, - ответила она, тут же осознав, что в этот ответ просочились горькая обида и ожесточенность. Не смотря на большое уважение, которое она всегда испытывала к их старому директору, она не смогла отделаться от чувства озлобленного раздражения, вызванного этим вопросом. Он послал их на войну, а теперь спрашивает, как она поживает???
На короткий миг глаза бывшего директора проницательно блеснули сквозь очки-половинки, и Гермиона знала, что старый волшебник всё понял, и выражение его лица стало немного печальным.
Вот и хорошо.
Слева от профессора Дамблдора послышалось фырканье.
- По крайней мере, вы до сих пор живы, Грейнджер, - злобно прошипел профессор Снегг.
- Тише, тише, Северус, - пожурил его профессор Дамблдор. Мгновением позже, когда волшебник с черными сальными волосами скрестил руки на груди и вернулся обратно ко сну, профессор Дамблдор снова обратился к Гермионе. - Вам не стоит сейчас обращать внимания на Северуса. В последние дни он совсем не в настроении.
Гермиона ничего не ответила.
Профессор Дамблдор наклонил голову чуть правее:
- Если не возражаете, мне хотелось бы заметить, что я нахожу крайне любопытным то, что из всех вещей, находящихся в этом кабинете, Вы заинтересовались именно флаконами с воспоминаниями.
Гермиона сглотнула, и на мгновение её дерзкий настрой пошатнулся. Ради Мерлина, как мог этот волшебник, будучи просто портретом, до сих пор внушать уверенность в том, что он знает абсолютно всё на свете?
Профессор Дамблдор улыбнулся:
- Помните, мисс Грейнджер, наши воспоминания являются частью нас и определяют то, кто мы есть.
- Вы имеете в виду, что я не должна забывать о том, что случилось во время войны? – спросила Гермиона, но было слишком поздно, потому что профессор Дамблдор погрузился в сон.
***
Казалось, что собрание тянется целую вечность, и Гермионе было сложно сохранять внимание. В мыслях она снова и снова повторяла слова профессора Дамблдора. Тот факт, что он тоже находился в кабинете,вовсе не помогал его присутствие чувствовалось слишком сильно, чтобы его игнорировать, даже не смотря на то, что портрет спал. Ей хотелось снять его и хорошенько встряхнуть, пока он не ответит яснее.
- Гермиона, а ты что думаешь? – спросила Ханна Аббот.
Шатенка моргнула:
- Я думаю, что это звучит здорово.
- Ну хорошо, тогда мы возьмём под особое наблюдение весь спортивный инвентарь перед каждой тренировкой по квиддичу, и если это не даст никаких результатов, мы запросим разрешение на то, чтобы обыскать спальни.
- Я всё ещё считаю, что это пустая трата сил. Там мы ничего не найдём! – возразил Энтони Голдштейн.
- Вовсе необязательно. Там может остаться какой-нибудь пергамент с описанием чар, - сказал Эрни Макмиллан.
- Да, но такой шанс крайне невелик, разве не так? – спросила староста со Слизерина, чьего имени Гермиона не знала. Она была с младших курсов.
- Это лучше, чем ничего, - ответил Эрни.
- Поумерь пыл, Макмиллан, - сказала Пэнси Паркинсон, впервые заговорив с самого начала собрания.
- Не говори мне, что мне делать, Паркинсон!
- Довольно! – профессор МакГонагалл оглядела всех присутствующих через свой стол. – Все вы высказали свои точки зрения и выдвинули отличные идеи, и я их все учту. Что ж, завтра я обсужу остальное с деканами факультетов, и мы будем сообщать вам о любом решении, принятом по этому делу. Тем временем я попрошу вас следить за любой подозрительной активностью возле поля для квиддича и всем связанным с ним снаряжением. Спасибо, все свободны.
Немного возмущенные тем, что их так внезапно прервали и распустили, все старосты стали спускаться по лестнице, и Гермиона в последний раз, обернувшись через плечо, мельком глянула на портрет профессора Дамблдора. Ей показалось, что он смотрит в ответ, но она слишком быстро покинула кабинет, чтобы убедиться.
- Эй, Гермиона! – позвала её Ханна в коридоре, направляясь к ней.
- Привет, Ханна.
- Пуффендуйка догнала Гермиону и замедлила шаг, стараясь идти с ней в ногу:
- Ты случайно не знаешь, где Невилл, а? Его не было на собрании.
Гермиона хлопнула себя по лбу:
- Ой, прости! Я забыла тебе сказать. Невилл не смог прийти, потому что помогает с чем-то профессору Стебль.
Ханна улыбнулась. Её повеселило то, как Гермиона треснула себя по лбу, и порадовал ответ про Невилла:
- Ну конечно же! Клянусь, он проводит больше времени в теплицах, чем в самом замке! Хотя жаль, что он не попал на собрание, но полагаю, он не стал бы пропускать его из-за чего-то не сильно важного.
Гермиона угукнула в знак согласия. Невилл относился к своим обязанностям со всей серьёзностью, и это только породило уверенность в том, что после ухода Рона именно Невилл должен занять место старосты от восьмого курса. Гермиона припомнила, что случилось прямо перед тем, как снова началась школа, и уголки её губ дрогнули. Когда прилетела сова и принесла значки, новость о том, что Невилла назначили старостой, никого не шокировала, кроме самого Невилла. Он несколько минут пялился на букву «С», перед тем как Джинни вырвала значок из его рук и пригрозила выкинуть его, если он не перестанет таращиться на него. Невилл перестал.
Гермиона попрощалась с Ханной и остальными пуффендуйцами, поскольку они спустились к их гостиной. Когтевранцы уже давно ушли в свою башню. Гермиона не знала, что сказать слизеринцам, но любая мысль о том, чтобы слегка помахать им на прощанье, тут же была отброшена из-за взгляда, которым её одарила Паркинсон. Тёмные волосы Пэнси взлетели, когда она резко повернулась к остальным слизеринцам – больше не глядя на Гермиону, она сконцентрировала своё внимание на младших старостах Слизерина, и полы её мантии взметнулась вокруг неё перед тем, как она исчезла из виду, спускаясь вниз по лестнице.
Хоть Гермиона и не питала тёплых чувств к этой волшебнице, она не могла отрицать, что протекция, которую та оказывала своим сокурсникам, была обнадёживающей. Возможно где-то там, глубоко под мантией, было сердце, хоть и скрытое под слоем тех качеств, которые все эти годы заставляли её издеваться над Гермионой и даже предпринять попытку выдать её лучшего друга Волан-де-Морту.
Она была напугана… Мы все были так напуганы…
В ближайшее время Гермиона точно не была намерена прощать Пэнси все её поступки, но надеялась, что в будущем, по крайней мере, они могут попробовать вести себя цивилизованно.
- Гермиона! – как только она вошла в Общую комнату, из-за портретного проёма появился Невилл. – Что было на собрании?
Они вместе прошли к диванчику возле камина, и Гермиона уселась на него, изнурённо выдохнув, а Невилл остался стоять.
- Что с тобой случилось? – спросила она у него вместо ответа на предыдущий вопрос. Парень был весь покрыт грязью с ног до головы.
- А, да ничего такого, просто пересаживал кое-какие растения, - Гермиона нахмурилась, и он продолжил, - но это не единственное, о чём профессор Стебль хотела попросить меня. Она… Ээ..
Гермиона взмахнула волшебной палочкой и, как могла, очистила Невилла от грязи, чтобы тот мог сесть.
- Спасибо!
- Так что хотела профессор Стебль?
Невилл, казалось, находился где-то между восторгом и ужасом одновременно:
- Она… Она попросила меня вернуться в Хогвартс после окончания обучения.
- Оу!..
Оу!!!
Невилл широко улыбнулся:
- Она хочет, чтобы я сменил её, когда она через несколько лет оставит должность преподавателя травологии, поэтому я буду практиковаться под её началом и немного преподавать после следующего лета.
- Невилл, это потрясающе! – Гермиона крепко обняла друга. В ответ он неловко похлопал её по спине, пока она его не отпустила.
После небольшого празднования (Невилл пока не хотел придавать свою новость широкой огласке, поэтому по большому счету только восьмикурсники поздравили его и не более), Гермиона рассказала Невиллу о том, что было на собрании в кабинете директора. Потом она покинула Общую комнату, потому что ещё до возвращения в башню она решила, что ей стоит сразу отправиться спать. Она поставила пузырёк с Усыпляющим зельем на прикроватную тумбочку и стала готовиться ко сну.
***
На следующее утро Гермиона проснулась отдохнувшей, но задумчивой. Солнце всё ещё поднималась, когда она отодвинула полог своей кровати в сторону, потирая усталые глаза и приступая к ежедневной рутине, включающей в себя снятие заклятий вокруг кровати. Хотя зелье на её прикроватной тумбочке так и осталось нетронутым (что означало, что спала она довольно-таки хорошо), что-то не давало ей покоя. И только усевшись за стол завтракать, она наконец-то поняла, что именно.
Флаконы.
Дамблдор заговорил про флаконы. Должно быть… Он заговорил про воспоминания в связи с увиденными ею флаконами о Томе Реддле, так? Но было ли в его словах что-то большее, чем на первый взгляд показалось Гермионе?
Стоило проверить. Если этот вопрос будет докучать её сознанию в то время, когда ей на самом деле нужно сосредоточиться на подготовке к ЖАБА, она последует собственному совету и просто будет трясти портрет директора, пока он не прольёт свет на то, что он имел в виду. И наплевать на возможное исключение.
Оказавшись в библиотеке, в которой она всё равно планировала провести всё воскресенье, она отложила в сторону свой учебный материал, чтобы немного покопаться в маленькой секции, посвященной заклинаниям, связанным с памятью. Гермиона немного дрожала, когда читала названия книг о заклятиях, имеющих отношение к изменению памяти, поскольку они напоминали ей о том, что именно в одной из таких книг она нашла то самое заклинание, которое применила к собственным родителям, стирая им память о себе…
Восстановление памяти… Подделка воспоминаний… Создание воспоминаний… Сохранение воспоминаний!
Набрав, в конце концов, полные руки книг, относящихся к Омутам памяти и флаконам с воспоминаниями, Гермиона начала искать что-то, что могло иметь отношение к тому, что говорил профессор Дамблдор днём ранее, но не потребовалось много времени, чтобы понять, что старый волшебник после смерти был не менее загадочным, чем при жизни.
- Вот паршивец! – пробормотала Гермиона, уже прокрутив в голове несколько теорий. Какая-то часть неё понадеялась… Но нет, не существует способа вернуть мертвого обратно к жизни. Никак. Ни за что.
С её губ сорвался чудовищно тяжелый вздох, и Гермиона тут же почувствовала тяжесть на своих плечах выдохнутый воздух облегчения не принёс. В глазах начало щипать, и она боялась, что долго ждать слёз не придётся.
Вот что происходит, когда вселяешь в себя ложные надежды, - сказала она сама себе. –
Глупая.
Она яростно провела пальцами под глазами, моргая изо всех сил, пытаясь успокоить неистовый поток эмоций. Так больно. Так много боли. Она не хотела этого. Ей это было не нужно. Она не хотела думать об этом.
А потом, как будто её молитвы были услышаны, прямо сквозь стену в библиотеку проник свет, озаривший всё вокруг. Этот свет остановился перед Гермионой, и она поспешно поднялась на ноги, не заботясь о дрожании, которое она создала, и стояла завороженная светом. Этим светом. Светом, который как она думала, ей больше никогда не удастся увидеть.
Прошло много времени с тех пор, когда она в последний раз видела этого патронуса, но она узнала бы его где угодно. Джек-рассел-терьер некоторое время подпрыгивал на месте, прежде чем занять гордую стойку, будто бы он знал, что сообщение, которое он должен был сейчас доставить, очень важное. Гермионе даже не пришло в голову порадоваться тому, что Рон прислал ей сообщение, потому что каждый раз, когда кто-то присылал патронуса, её первыми мыслями неизбежно были «Что случилось? Кто-то пострадал?».
И произнесенные следом слова лишь подтвердили её опасения.
«Гермиона, ты нужна Гарри. Приходи на площадь Гриммо. Сейчас же!»
