Гермиона не стала зря терять время. Она стремительно собрала свои вещи и поспешила прочь из библиотеки — благо мадам Пинс не увидела её спринтерского забега среди книжных полок. Горстка учеников испуганно отпрыгнула в сторону, поспешив убраться с её пути. Никто не пытался остановить её, чтобы спросить, куда же она так спешит, пока она не достигла ворот.
Едва не поскользнувшись на снегу, Хагрид бросился к ней быстрее, чем она могла ожидать от такого рослого полувеликана.
— Гермиона! — окликнул он. — Куда-й то ты так торопишься? Куда-й то направилась то?
— Я не могу сейчас говорить, Хагрид! Прости, но мне нужно идти!
— Ну ты ж знаешь, мне не позволено выпускать студентов, — напомнил лесничий, озабоченно нахмурившись.
— Пожалуйста, Хагрид! Ты же знаешь, что я ни за что не стала бы покидать территорию Хогвартса, если бы не экстренная ситуация, — сказала Гермиона. — Это из-за Рона. Он говорит, что ему нужна помощь, — она намеренно опустила пояснение о том, что вообще-то дело было в Гарри.
— Из-за Рона?
— Да! Так что, пожалуйста, выпусти меня. Я исчезну всего на мгновение, — продолжала она уговаривать.
— Ну что ж, ладно, — сказал Хагрид, и выражение его лица сменилось на весёлое.
Слишком уж весёлое, подумалось Гермионе, если учитывать, что всего секунду назад она сообщила, что Рон нуждается в помощи.
— Только возвращайся до темноты, лады? И передавай Рону привет.
Выдохнув с облегчением, Гермиона поспешно обняла лесничего:
— Обязательно! Спасибо, Хагрид! — оставив позади махавшего ей вслед великана, Гермиона в один миг выскочила за ворота Хогвартса, и тут же трансгрессировала на площадь Гриммо. Приземлившись на ступени крыльца, она тут же ворвалась в дом.
Площадь Гриммо никогда не относилась к числу любимых мест Гермионы, но теперь, когда Гарри поменял мебель и сделал перестановку, мерзкий дом, в котором из всех щелей сочились веками накопленные злоба и предрассудки, стал выглядеть почти уютно. Шагнув на новый коврик в прихожей, гостеприимно приветствующий её, она закрыла за собой дверь и осторожно прошла через комнаты. Где все?
Гермиона посмотрела наверх, как вдруг дикий вопль пронзил стены дома.
Разве они не избавились от старой Вальбурги?..
Потребовалось ещё мгновение, чтобы Гермиона поняла, что шум наверху исходил вовсе не от портрета матери семейства Блэк, фанатично отстаивающей принципы чистоты крови. Скорее всего, крик принадлежал молодому человеку. Молодому человеку, которому очень больно.
Гарри!
Гермиона побежала наверх, перепрыгивая через две ступеньки, от чего у неё почти сразу закололо в боку, но её это мало заботило.
Крики стали громче, и Гермиона, оказавшись на втором этаже, услышала страшный грохот — кто-то швырял предметы в стену.
-…ты не понимаешь! Никто не понимает!
— Гарри, друг, положи это. Давай поговорим…
— НЕТ! ТЕБЕ НЕ ПОНЯТЬ! НИКОМУ НЕ ПОНЯТЬ! ОСТАВЬ МЕНЯ В ПОКОЕ!
Рон вылетел из двери, едва успев уклониться от вазы, пролетевшей у него над головой. Ударившись об стену, она раскололась на миллион кусочков, которые разлетелись по полу и скользнули к ногам Гермионы.
— ВОЗЬМИ СЕБЯ В РУКИ, ПРИЯТЕЛЬ! УСПОКОЙСЯ! — прокричал Рон из коридора. Он был слишком занят, чтобы заметить Гермиону, стоявшую в нескольких шагах от него и наблюдавшую эту картину в ужасе и замешательстве.
Теперь стало тихо, но до того, как Гермиона или Рон смогли принять это за хороший знак, из комнаты донеслось бессвязное бормотание Гарри: «Их больше нет, их нет, их нет…»
— Гарри, чёрт тебя дери…
Гермиона плотно сжала губы и, шагнув вперёд, положила руку на плечо Рона. От этого прикосновения Рон отшатнулся, но когда до него дошло, кто стоит перед ним, он с величайшим облегчением выдохнул:
— Гермиона…
После стольких недель звук её имени из
его уст заставил сердце девушки слегка подпрыгнуть. Она скучала по нему — по своему другу, и даже больше, чем признавала. Но сейчас было не время для неловкого разговора «мы расстались и теперь должны выяснить, как это работает». Их лучший друг нуждался в помощи.
«
Меня не было… Я умер… Умер… Я… Я… Я…»
Гермиона сглотнула и потащила Рона подальше от прохода в комнату обратно на лестничную площадку, с которой только что пришла. Она не могла сосредоточиться, пока слышала мученический бред Гарри.
— Что случилось? — спросила она.
Рон глубоко вздохнул, но когда заговорил, его голос всё равно дрогнул:
— Я… Я понятия не имею. Мы болтали, сидя возле камина, и вдруг он неожиданно вышел из себя и начал кидаться вещами. Он говорил о войне, о людях, которых мы потеряли, о том, как он сам умер, и о том, что это всё его вина… Гермиона, я никогда раньше не видел его таким. Даже на пятом курсе. Я понятия не имел, как его успокоить, поэтому я…
Гермиона встретила его взгляд и понимающе кивнула. Он сделал то, что делал всегда, когда ему нужна была помощь — обратился к ней.
— Посмотрим, что я могу сделать, — ответила она.
Казалось, от этих слов Рон успокоился и позволил ей лицом к лицу встретиться с Гарри.
— … Улыбался, улыбался, улыбался, улыбался, улыбался…
Холодок пробежал по спине Гермионы — кто бы ни был этот человек перед ней, он не был похож на её лучшего друга.
Стало только хуже, когда она пересекла комнату и увидела, как Гарри сидит на полу и, прижав колени к груди, раскачивается взад и вперёд. На руках у него было несколько небольших порезов, и судя по раскиданным вокруг предметам, Гермиона догадывалась, как он получил эти повреждения. Повсюду валялись груды сломанных деревяшек, щепки и осколки стекла. Занавески были разорваны так же, как и подушки.
— Г-Гарри? — нерешительно позвала она, опускаясь рядом с ним на корточки и заглядывая в лицо.
-… Спит, спит, спит, спит, спит, спит… — произносил Гарри снова и снова, глядя перед собой невидящими глазами.
Гермиона понятия не имела, что делать. Она вновь позвала его по имени, на этот раз твёрже. Никакой реакции.
— Гарри, — снова произнесла она и положила свою руку поверх его.
Он вздрогнул.
Кажется, он узнал её, и зелёные глаза лихорадочно забегали по её лицу.
— Ты, — сказал он. — Я не смог тебя защитить.
Гермиона ждала, пока он продолжит.
Может, если он выговорится, ему станет легче.
— Ты кричала, кричала так громко, и я пытался, но я не мог, и тогда она… — Гарри посмотрел на её руку.
— Это не твоя вина, -сказала Гермиона, вдруг осознав, к чему он всё это говорит. — То, что сделала со мной эта женщина — в этом нет твоей вины.
Каким-то образом её слова лишь снова вывели его из себя:
— ЗАМОЛЧИ! ТЫ НЕ ЗНАЕШЬ! Ты не можешь говорить мне, что в том нет моей вины!
— Гарри! Это не твоя…
— ЗАТКНИСЬЗАТКНИСЬЗАТКНИСЬЗАТКНИСЬЗАТКНИСЬ…
— Гарри! Послушай…
Он снова начал раскачиваться взад и вперёд, зажав уши руками.
Гермиона со слезами на глазах медленно отступила назад. Она и раньше чувствовала себя беспомощной, но никогда так сильно, как сейчас. Она совершенно не имела понятия, как утешить своего друга.
Гарри перестал раскачиваться и начал царапать ногтями по полу, пытаясь дотянуться до каких-нибудь вещей, чтобы тут же отшвырнуть их. В основном под руки попадались кусочки стекла, и по его пальцам потекла кровь. Гермиона осторожно, не произнося заклинания вслух, исцелила его, стараясь не дать ему заметить её палочку. Кто знает, как он среагирует с учётом его рефлексов мракоборца, если увидит, как на него наставляют волшебную палочку? Гермиона закрыла за собой дверь, когда Гарри переключился на предметы побольше. Раздавшийся грохот по другую сторону стены заставил её вздрогнуть. На трясущихся ногах она сделала несколько шагов по коридору, потом прислонилась спиной к стене и съехала по ней вниз. Прижав к себе ноги, она заплакала.
— Гермиона!
Она подняла глаза и увидела, как к ней подбегает Джинни. Вид у той был измотанный, а мантия почти слетела с плеч. Рыжеволосая девушка обратила внимание на то, в каком положении сидит подруга и на её расстроенный вид, и спросила:
— Что происходит? Я увидела, как ты выбегаешь из замка, и последовала за тобой, но Хагрид сказал, что ты отправилась к Рону, а потом Рон прислал мне патронуса…
— Джинни, — всхлипнула Гермиона, — Гарри…
Джинни замерла, перестав тараторить.
— Это он? — спросила она в тот момент, когда из комнаты Гарри послышался крик.
Гермиона кивнула и вытерла слезы:
— Я пыталась, Джинни. Я пыталась сказать ему, что это не его вина…
— Вина?
— У него нервный срыв. Он обвиняет себя во всём, что произошло, и вообще-то мне кажется, что я сделала только хуже.
— Не надо. Не вини себя, — сказала Джинни. — Я постараюсь разобраться.
Раздался жуткий грохот, на этот раз что-то ударилось об дверь, и обе девушки подпрыгнули от неожиданности.
— НЕ ПОЗВОЛЯЙ ЕЙ ВОЙТИ СЮДА, ГЕРМИОНА! КЛЯНУСЬ, ЕСЛИ ТЫ ПОЗВОЛИШЬ ЕЙ УВИДЕТЬ МЕНЯ В ТАКОМ СОСТОЯНИИ, Я…
— Что ты сделаешь тогда? — закричала Джинни. — Я, чёрт возьми, твоя девушка, и жду, что ты будешь относиться ко мне соответствующим образом! — она открыла дверь и вошла, а Гермиона так и осталась сидеть на полу.
На лестнице появился кто-то ещё — шаги были мягкими и медленными. Гермиона посмотрела в их сторону и увидела Полумну. Светлые волосы девушки легкими волнами лежали на плечах, что придавало ей мечтательный вид, присущий только ей одной. На несколько шагов позади Полумны шёл Рон.
— Привет, Гермиона, — поздоровалась девушка, — я прибыла вместе с Джинни, но, кажется, дело было такое срочное, что она помчалась вперёд меня…
Раздался какой-то громкий звук, который заставил блондинку замолчать, а остальных — испуганно вздрогнуть. Гнев Гарри сменился безумием. Он кричал на Джинни, умолял её уйти и оставить его гнить здесь, и хотя эта рыжеволосая ведьма была сильной во многих отношениях, происходящее было слишком даже для неё, и меньше чем через минуту она появилась вся в слезах, аккуратно закрывая за собой дверь.
Полумна посмотрела на подругу, и типичное для светловолосой девушки мечтательное выражение лица поменялось — она слегка нахмурилась.
— Совсем плохо, да?
Джинни кивнула.
В комнате снова что-то с грохотом разбилось.
Полумна похлопала Джинни по плечу и открыла дверь. Остальные остались ждать возле входа. Затаив дыхание, они наблюдали, как Гарри сначала застыл, заметив когтевранку, а потом медленно опустил горшок с цветами, которым только что целился в них.
Друзья во все глаза уставились на то, как Полумна протянула руку Мальчику-Который-Выжил, и как тот просто принял её. Никто не поймал горшок, упавший на пол с глухим стуком в тот момент, когда Гарри рухнул на колени, разразившись слезами. Друзья стояли, слишком поглощенные зрелищем того, как Полумна просто стояла там, гладя Гарри по волосам.
Всё произошло так быстро, словно по волшебству. Словно это было не от мира сего.
Это и была Полумна Лавгуд.
— Я не смог спасти их, — между всхлипами пробормотал Гарри прямо ей в мантию. — Их больше нет из-за меня.
Полумна ничего не сказала и просто продолжила гладить его по волосам.
***
Гермиона проснулась, и первой её мыслью было то, что у неё болит всё тело. Она моргнула отяжелевшими веками и села, потирая голову. Услышав храп с правой стороны, она повернулась и увидела, как Рон теснее прижал к себе подушку. Лежавшая рядом Полумна заворочалась и подвинулась ближе к Гермионе. Джинни сидела, прислонившись спиной к стене, и поймав взгляд Гермионы, кивком головы указала в сторону лестницы. Поднявшись, волшебницы на цыпочках обошли спящих ребят, которые некоторое время назад вызвались сидеть вместе с ними возле комнаты Гарри, пока тот спит.
Гермиона последовала за Джинни вниз на кухню, на которой благодаря Кикимеру имелись хорошие запасы съестного.
— Я поставлю чайник, — сообщила Джинни, и её голос прозвучал слишком громко на этой огромной кухне, где они были только вдвоем. — Хочешь что-нибудь перекусить?
— Нет, с меня хватит и чашки чая. Не думаю, что могла бы сейчас хоть что-то съесть.
Джинни кивнула и принялась за работу. Несколько минут спустя обе девушки сидели за кухонным столом, сжимая в руках по кружке горячего чая. За окном начало медленно вставать солнце. Воскресенье закончилось, и наступил понедельник.
— Я знала, что с ним что-то не так, — сказала Джинни, снова нарушая тишину. Теперь, сидя напротив, в свете свечи Гермиона смогла разглядеть тёмные круги под глазами подруги, которыми та слепо уставилась в никуда. Похоже, за всю ночь она так и не сомкнула глаз. — Знала и всё равно позволила дойти до такого.
— Джинни…
— Он… С ним же всё будет в порядке, Гермиона?
Гермиона потянулась через стол и сжала руку Джинни:
— Ты же сама знаешь, что будет.
Джинни презрительно фыркнула:
— Я просто не знала, что делать. Я чувствовала себя…
— Беспомощной, — закончила за неё Гермиона.
Джинни скорчила кислую мину:
— Но Полумне удалось успокоить его.
— Джин…
— Я не ревную. Во всяком случае, не так, как ты могла подумать. Я люблю их обоих, и они любят друг друга, мы же друзья. Просто дело в том, что ей всегда удавалось успокоить его так, как я никогда не смогу. Она — мягкая, а я… жёсткая.
Гермиона понимающе кивнула.
— Возможно так, но не будь слишком сурова к себе. Мы не можем обладать всеми качествами, которые хотят видеть в нас другие. Мы не можем быть всем друг для друга. Так просто не бывает.
Джинни кивнула, но Гермиона была не уверена, что рыжая подруга приняла её слова близко к сердцу. Джинни всегда любила сложные задачи.
***
— Как он? — спросил Рон с порога.
Гермиона слабо и устало улыбнулась ему:
— Лучше. Несильно, но хоть что-то.
Словно подтверждая её слова, лежащий рядом Гарри вздохнул. Его грудная клетка размеренно поднималась и опускалась, он выглядел таким юным, от чего у Гермионы навернулись на глаза слезы. Снова.
— Не хочешь выйти на свежий воздух на пару минут? — спросил Рон.
— Кому-то стоит…
— Я уже попросил Полумну, а Джинни разговаривает с МакГонагалл через камин.
Не имея другого выхода, Гермиона отступила, в последний раз мягко откинув волосы с лица Гарри. Как и всегда, они не слушались. Потом она вышла из комнаты вслед за Роном, приветствуя Полумну, пришедшую сменить её.
Они побродили какое-то время, а потом Рон остановился возле внутреннего дворика.
— Холодновато, но я посчитал, что нам не помешает немного свежего воздуха.
Он открыл дверцу, и в тот же момент завывающий порыв ветра швырнул им в лицо крупные хлопья снега. Оба в удивлении остановились и спустя мгновение рассмеялись. Но потом их глаза встретились, что тут же отрезвило обоих, и улыбки исчезли с их лиц. Они сели на древнюю уличную мебель, оставленную там кем-то из Блэков. Видимо, Гарри не считал нужным обновлять этот небольшой дворик.
— Спасибо, — поблагодарила Гермиона, когда Рон наколдовал согревающие чары. В ответ он застенчиво улыбнулся.
— Что ж, — начал он, — как ты поживала?
Настал момент, когда разум Гермионы совершенно опустел. Она нервничала всю дорогу сюда, бессознательно закусывая нижнюю губу, а теперь он спрашивает, как она поживает?
— Эээ… нормально. А… А ты как?
Глупый вопрос, Гермиона, — ругала она саму себя, желая вовсе не спрашивать этого.
Рон предсказуемо затих, и Гермиона ещё раз прокляла свой язык.
— Теперь мне лучше.
Гермиона посмотрела на него:
— Правда?
-Да…
Какое-то время они сидели там в полной тишине, позволяя своим бедным спинам отдохнуть на удивительно комфортной мебели. Или, возможно, эта мебель лишь казалась им такой комфортной, потому что оба проспали всю ночь на полу в коридоре.
— Помнишь ту ночь в больничном крыле после возвращения из Отдела Тайн? — внезапно спросила Гермиона. Несмотря на то, что оба сильно устали, проведя весь день и всю ночь, присматривая за Гарри, и на ураган эмоций, рвавшийся наружу, ей каким-то образом удалось выдавить из себя эти слова. Рон повернулся к ней, и слабая улыбка заиграла на его губах.
— Помню ли я? Это была одна из лучших ночей в моей жизни. Я так беспокоился за тебя, а потом ты пришла к моей кровати.
— И ты рассказал мне всё, что я пропустила, — сказала Гермиона, — про Гарри, и про Сириуса… Я увидела твои шрамы… и я помню, что именно тогда пришла к осознанию того, насколько сильно ты мне небезразличен. Именно в тот момент, когда я была так близка к тому, чтобы потерять тебя.
Глаза Рона расширились от удивления:
— Той ночью? Серьезно?
Гермиона улыбнулась:
-Да.
— Черт, я выглядел адски хреново. Не могла поднять планку повыше, а?
Гермиона залилась смехом, не веря своим ушам. Он действительно шутит. Она смеялась и чувствовала себя гораздо легче -её друг вернётся. Может быть, не сегодня, но однажды. И как же она была благодарна Годрику за это.
— А что тогда на счет тебя? — спросила Гермиона. Ей было любопытно.
Рон сперва помолчал, потом пожал плечами:
— Ты же знаешь меня, я никогда не был хорош в том, что касается чувств. Я — стратег, поэтому когда я определился с тем, что чувствую, именно
тогда и привел план в действие.
Гермиона изогнула бровь:
— Что ж, и это сработало.
— Недостаточно, — и настроение снова упало. С лица Рона не пропала улыбка, но она стала понурой и безжизненной.
Она взяла его за руку:
— Рон… Можешь ли ты честно сказать, что ты хочешь именно этого? Меня — на всю жизнь? Нас, спорящих до самой смерти?
Он снова широко улыбнулся:
— Всё было не так уж плохо.
Она тоже улыбнулась:
— Нет, было очень хорошо. Просто…
-… так хорошо, как может быть между лучшими друзьями.
Её улыбка стала извиняющейся:
— Да.
Рон выдохнул:
— Знаешь, меня тут приглашали на свидание.
— Правда?
— Не слишком сильно удивляйся то, — засмеялся он, — я герой войны и теперь вновь свободен.
— Я не…
Рон поднял руку:
— Да ладно тебе, Гермиона. Надеюсь, я не прозвучу слишком… ну знаешь…
как я, говоря это, но… Думаю, мне нужно было немного времени, чтобы понять, кто ещё был вокруг. Не пойми меня неправильно, ты — настоящее сокровище. Но я вроде как понял, что если я с тобой, то на всю жизнь. Как может быть иначе? Ты — удивительная девушка, и мы — лучшие друзья. Не плачь!
Гермиона вытерла глаза рукавом:
— Прости, продолжай.
Рон закатил глаза, но с таким видом, будто он был доволен её реакцией:
— Ты и я были бы на всю жизнь, и, хотя это было бы великолепно, всё же не думаю, что это лучший вариант, если ты понимаешь, о чем я. Ну, а ты, очевидно, понимаешь, поскольку была достаточно умна, чтобы прекратить всё это.
Она совершенно непривлекательно шмыгнула носом сквозь слезы.
— Я просто хочу, чтобы ты был счастлив, Рон. Очень счастлив.
— И я хочу, чтобы ты была счастлива, Гермиона. И полагаю, для этого нам не стоит быть вместе.
Гермиона тряхнула головой.
Рон вздохнул:
— Ну тогда это всё. Так?
— Да.
— Нам было весело.
Гермиона кивнула, вытирая оставшиеся слёзы.
— Ты не могла бы пообещать мне одну вещь, кстати?
— Какую?
— Не начни встречаться с хорьком.
Она снова фыркнула:
— Это не тебе решать. Не то, чтобы я хотела с ним встречаться, но ты же понимаешь, что не можешь решать за меня?
Рон широко улыбнулся:
— Ну, по крайней мере, я попытался. Итак, друзья?
Гермиона улыбнулась:
— Лучшие друзья.
