14 июля 1995 года
Раньше Гарри думал, что каникулы после первого курса, когда родители перестали с ним разговаривать и хотели забрать из Хогвартса, были худшими каникулами в его жизни. Как же глубоко он заблуждался! Нет, в этот раз Эрик и Линда не наказывали и даже не ругали своих детей. Гарри честно рассказал им обо всем произошедшем, умолчав лишь о плане Дамблдора, родители посокрушались, и на этом все закончилось. Большую часть времени они пропадали на работе, уезжая в Лондон рано утром и возвращаясь поздно вечером, в выходные же все разговоры в доме шли на совершенно другие, никак не связанные с колдовством темы. Похищение тоже не упоминалось, как будто его и не было. — Я этого не понимаю, — говорил Гарри сестре. — То ли они смирились, что от них ничего не зависит, то ли их кто-то заколдовал, то ли... Эль, ты меня вообще слушаешь? — Слушаю, — меланхолично ответила та, не поворачивая головы. — Тебя что, тоже кто-то заколдовал? — спросил Гарри. — Ты в последнее время сама не своя. Элин, словно очнувшись, посмотрела на брата и вздохнула. — Все в порядке, Гарри, — сказала она. Все было совсем не в порядке, но нагружать брата еще и своими проблемами она не хотела. — Может, поговорить с ними? — задумчиво произнес Гарри. — И что мы им скажем? Мама, папа, не волнуйтесь, нас хотят убить, но мы справимся? — Элин снова вздохнула. — Пусть уж лучше все идет, как идет... Знаешь, я думаю, им хочется хоть на время забыть, что мы волшебники, и пожить, как нормальная семья. Пока еще есть время... Нам ведь совсем немного осталось, Гарри, через три года мы станем совершеннолетними, и... ну и всё. Даже обычные люди уезжают из родительского дома, когда заканчивают школу. А уж мы-то... — Я этого не понимаю, — снова повторил Гарри, немного подумав. Впрочем, Элин его уже не слушала. Она снова сидела, уставившись в одну точку и о чем-то напряженно размышляя. Затем, сорвавшись с места, Элин бросилась в свою комнату. Подобное происходило уже не раз, и Гарри знал, чем все закончится: примерно час его сестра будет кидать кости, раскладывать карты и с остервенением рисовать в блокноте какие-то запутанные схемы, затем порвет все свои записи на клочки и снова впадет в апатию. Само по себе такое поведение не было чем-то удивительным, Гарри отлично знал, что для Элин оно выполняло ту же роль, что игра на скрипке для Шерлока Холмса. Но странно было то, что в этот раз Элин напрочь отказывалась говорить, какую задачу она решает. Единственным, что могло отвлечь его сестру, оказались поездки в стрелковый клуб, в который записался Эрик Олсен. Не желая смириться со своей неспособностью защитить детей от магической угрозы, он еще перед Рождеством приобрел разрешение на владение оружием и теперь держал в прикроватной тумбочке заряженный Кольт М1911, а на стене в кабинете — помповый дробовик.(1) Линда, принципиальная противница оружия, неодобрительно молчала, но вся остальная семья теперь трижды в неделю с удовольствием разносила мишени в тире. Спустя две недели после визита в Министерство Гарри встретился с Ритой Скитер. Решение он принял, в общем-то, самостоятельно, рассудив, что именно это и имел в виду Дамблдор, когда говорил о том, что кто-то должен рассказать людям правду. В конце концов, газеты ведь предназначены как раз для того, чтобы доносить информацию до большого количества людей. Рита же при всех ее недостатках была известной журналисткой, и Гарри очень надеялся, что теперь, работая на Ксенофилиуса Лавгуда, она не будет настолько уж сильно искажать его слова. — А у вас тут мило, — заметила Рита, оглядывая гостиную. — Могу я сделать несколько снимков? И как насчет разговора с твоими родителями, а? Это было бы интересно: «Как чувствуют себя обычные маглы, воспитавшие Мальчика-Который-Выжил?» — Их нет дома, — ответил Гарри. — И я хочу рассказывать не о своей жизни, а о том, что на самом деле произошло, когда меня похитили. Только давайте договоримся, никаких «зеленоглазых брюнетов» и «наполненных слезами глаз». То, что я вам расскажу, уже само по себе сенсация, вам незачем будет врать. — Я, Гарри, никогда не вру! — оскорбилась Рита. — Немного приукрашиваю, да, но без этого невозможна журналистика! — Невозможна без лжи? Рита вздохнула. — Как ты думаешь, Гарри, зачем люди читают газеты? — Чтобы получить информацию, — удивленно ответил Гарри. Сидящая рядом с ним Элин громко фыркнула. — Ради развлечения, — сказала она. — Ради информации читают телефонный справочник и биржевые сводки. Рита удивленно на нее посмотрела и кивнула. — Эй, ты должна быть на моей стороне! — недовольно произнес Гарри. — А я и есть на твоей, — ответила Элин. — Но мы должны сделать так, чтобы люди захотели нас слушать. А для этого материал должен быть подан правильно. — И это моя забота, — добавила Рита. — Если, конечно, материал стоящий. — Давайте так... — Гарри на секунду задумался. — Вы напишете, что хотите, но перед публикацией покажете мне. — Ну, у меня все равно нет выбора, — пожала плечами Рита. — Итак, что там произошло? Правдивы ли слухи о возрождении Того-Кого-Нельзя-Называть? — Не стоит бояться его истинного имени, — улыбнулся Гарри. — Его кличка действительно обладает некоторой силой, но в его настоящем имени, «Том Риддл», нет ничего страшного. Давайте использовать именно его, а не все эти дурацкие «Вы-Знаете-Кто», «Вы-Не-Знаете-Кто»... И уж тем более не «Темный Лорд», как почему-то называют его пожиратели смерти, хотя на титул лорда мистер Риддл никогда никаких прав не имел...20 июля 1995 года
Получилось, в общем-то, неплохо. Интервью Гарри, озаглавленное «О чем молчит «Ежедневный пророк», было напечатано всего через неделю и сразу же вызвало в высоких кабинетах легкую истерику. Словам Гарри поверили, разумеется, далеко не все, многие и вовсе не читали оригинал, узнавая о написанном по пересказам из третьих уст. Но о том, что Мальчик-Который-Выжил объявил о возрождении Того-Кого-Нельзя-Называть и о своей второй победе над ним, слышали решительно все. При этом самое большое удивление вызвало даже не заявление Гарри, сколько сам факт того, что кто-то осмелился настолько открыто возражать официальной министерской политике. Собственно, последним, кто решился на такое до Гарри, был сам Волдеморт. Вероятно, именно необычность происходящего стала причиной того, что «Пророк» сперва не реагировал на обвинение во лжи, сделав вид, что никакого Гарри Олсена в мире вовсе не существует. Затем, когда игнорировать расползающиеся слухи стало уже невозможно, Варнава Кафф разродился памфлетом, в котором весьма запутанным и неуклюжим языком на двух полосах попытался изложить простую мысль: «вы всё врете». Число тех, кто воспринял слова Гарри всерьез, после столь неуклюжих оправданий возросло примерно вдвое. Еще больше оно увеличилось, когда в Министерстве было неофициально объявлено, что любой служащий, замеченный с «Придирой», будет немедленно уволен, невзирая ни на какие прошлые заслуги. Надо ли говорить, что уже на следующей неделе Ксенофилиус Лавгуд ради удовлетворения возросшего спроса был вынужден срочно напечатать дополнительный тираж? От попыток закрыть «Придиру» Фадж отказался, поскольку законных оснований для этого не было (в интервью Гарри благоразумно решил не упоминать имена известных ему пожирателей, понимая, что те смогут обвинить его в клевете). Незаконное же решение Визенгамот с Дамблдором во главе легко отменил бы, к тому же такая попытка лишь еще больше уверила бы публику в том, что «Придира» пишет правду. По той же причине Гарри не боялся и удара по журналу со стороны Волдеморта. Но, разумеется, оставлять такой вызов без ответа министр не собирался. Спустя всего два дня после публикации интервью Гарри получил письмо от Артура Уизли. «Фадж в бешенстве, но, наверное, ты на это и рассчитывал? Очень надеюсь, что ты знаешь, что делаешь. Во всяком случае, Дамблдор заверил меня, что все под контролем, а он обычно не ошибается. Он же попросил во время его отсутствия сообщать тебе обо всем, что происходит в Министерстве. Я говорил, что он куда-то уезжает из страны? Не знаю, зачем, но думаю, это все как-то связано. Во всяком случае, Фадж сейчас дал команду «Пророку» не оспаривать твои слова напрямую, а начать высмеивать тебя как завравшегося подростка, опьяневшего от свалившейся на него славы. Это не мои слова, я надеюсь, ты понимаешь. Я всецело на твоей стороне. Если что — дай знать. P.S. Только не пиши мне на работу, пожалуйста, лучше в Нору. Молли знает. Рон и Джинни передают привет. И близнецы, конечно. Кстати, они что-то задумали. Не знаешь, что?» — Вот оно, отсутствие правильного гуманитарного образования, — вздохнула Элин. — Взрослый человек, начальник целого отдела, а пишет хуже третьеклассника. Второе письмо пришло на следующий день, и тоже от Уизли. Только от другого. «Я понимаю, что подросткам твоего возраста свойственен некоторый максимализм, — писал Перси. — К тому же ты, как мне представляется, попал под не вполне благотворное влияние некоторых личностей, чьи прошлые заслуги (реальные и мнимые) заставляют окружающих относиться к ним с доверием. Но если ты попробуешь взглянуть на вещи здраво (а я верю, что ты, Гарри, вполне здравомыслящий юноша), то поймешь, что гораздо разумнее тебе было бы не идти на конфликт с людьми, облеченными властью, а наоборот, сотрудничать с ними. Поверь, они с радостью протянут тебе руку дружбы и окажут всяческую поддержку, если ты продемонстрируешь свою рассудительность и благоразумие. Не забывай, к тому же, что тебе уже в этом учебном году предстоит определяться с твоей будущей профессией, и если ты предпочтешь стезю государственного служащего, правильный выбор в нужный момент окажет благотворное влияние на твои перспективы...» — К стилю этого письма у тебя претензий нет? — спросил Гарри. — К стилю нет, — ответила Элин. — К содержанию есть. Хотя... Перси же человек подневольный. Его отец работает много лет, он может позволить себе некоторое фрондерство. А вот Перси пока никто и звать его никак, малейший признак неповиновения — и его просто вышвырнут на улицу. «Перси, спасибо за заботу! — написал Гарри. — Пожалуйста, донеси до своих покровителей простую мысль: я не хочу вражды с ними, но Том Риддл действительно возродился. И он не собирается устраивать мне неприятности в карьере, он хочет меня убить. Как и многих других, кстати. Возможно, кого-то это устраивает, но меня — нет». Было еще и третье письмо, пришедшее поздно вечером в пятницу с неизвестной совой и написанное неизвестным Гарри почерком. «Мистер Олсен, хочу напомнить вам, что дергать тигра за хвост — не самая умная идея. Даже если вам кажется, что тигр спит». Подписи не было.* * *
О том, какую реакцию вызвало его интервью у еще одной заинтересованной стороны, Гарри узнать было неоткуда. В поместье Малфоев его не приглашали, а никто другой из участников беседы отчитываться перед ним, разумеется, не собирался. — «Не понимаю, почему люди не зовут его по имени, почему они боятся говорить «Том Риддл», — процитировал Северус Снейп. — Знаешь, Люциус, какое-то время мне казалось, что он немного умнее своего отца... Но, похоже, я ошибся. Только полный идиот может осмелиться так дразнить Темного Лорда. — Или тот, кто на самом деле сильнее его, — меланхолично заметил Люциус. — Ты думаешь, мальчишка может победить Лорда? — удивился Снейп. — Может, — чуть подумав, ответил Люциус. — Но не Лорда. И не в этот раз. И не мальчишка. И не победить. Нашего Лорда может победить только сам Лорд. Он и не таких побеждал. Он у нас о-го-го... — Не придуривайся, — поморщился Снейп. — А я не придуриваюсь, — посерьезнел Люциус. — Но тебя там не было, Северус, а я был. И должен признать, представление было впечатляющим. — Могу себе представить... — Северус помолчал. — Вероятно, ты хочешь знать, почему я не пришел, когда Лорд позвал нас? — Я? Нет, не хочу, — покачал головой Люциус. — Но, думаю, сам Лорд был бы рад услышать твои оправдания. — Это не секрет, — Снейп пожал плечами. — Когда позвала метка, я был в Хогвартсе... там, куда меня в свое время отправил сам Лорд и где я честно ждал его все эти годы. Аппарируй я прямо из-под носа Дамблдора, и обратного хода мне бы не было. А так — всего час ожидания, и наш драгоценный директор полностью уверился в моей лояльности. Я даже решился сообщить ему о зове, он бы все равно узнал, так уж лучше от меня... Разумеется, я пришел бы к Лорду при первой возможности, но спустя час метка погасла, а когда я попытался связаться с кем-то из вас... — Да, складно звонишь, — послышалось у него за спиной. Оборачиваться Снейп не стал. Он с самого начала догадывался, что встречаться с ним в одиночестве Люциус не решился бы — такая встреча с потенциальным предателем могла бросить тень на него самого. — Вот только есть у нас сомнение, что ты, мил человек, стукачок, — продолжал Джексон Эйвери, выходя из-под маскирующего заклятия. — Был бы на моем месте стукач, ты бы уже полдня в Азкабане куковал, — спокойно ответил Снейп. — Я тебя еще в Хогсмиде срисовал, как ты вокруг меня ошивался. Эйвери нехорошо осклабился, но Люциус предостерегающе поднял руку. — Спокойнее, спокойнее. Тебя пока никто не обвиняет, Северус. Но согласись, что твое поведение вызывает некоторые вопросы. — Какое поведение? — удивился Снейп. — То, что я не искал Лорда после его исчезновения? Да, как и мы все. Что я не пошел ради него в Азкабан? А какая бы от меня была там польза? Лорд отправил меня в Хогвартс, и я делал там то, что мог. Я даже добился определенного доверия от Дамблдора... Впрочем, вы можете мне не верить. Лорд сам примет решение о том, принять меня или нет. — А, вот мы и подошли к самому главному, — засмеялся Эйвери. — Ты хочешь, чтобы мы выдали тебе место, в котором скрывается Лорд, чтобы ты привел туда авроров... — Спокойнее, — еще раз повторил Малфой. — Тебе действительно придется предстать перед Лордом, Северус, но не сейчас. Лорд не хочет, чтобы его беспокоили... — Ты хочешь сказать, что никто не знает, где он прячется? — усмехнулся Снейп. Малфой с Эйвери переглянулись и поморщились. — Только Бэгмен и Петтигрю, — неохотно признал Люциус. — Остальным он не доверяет... Точнее, не доверяет он вообще никому, но только этим двоим позволено видеться с ним. — И если я хоть что-то понимаю в безопасности, эти двое ни с кем и никогда не встречаются лично, передавая сообщения через зеркала, — произнес Снейп. Люциус кивнул. — Мы знаем лишь, что Лорд в одном из поместий, — сказал он. — И что его принимает в гостях кто-то не из ближнего круга. Не из тех, кто был тогда на кладбище... — Довольно! — прервал его Эйвери. — Ты слишком много болтаешь, Люциус! — Ничего такого, о чем я бы не догадался сам, — Снейп вздохнул и поднялся на ноги. — Что ж, передайте Лорду, что я по-прежнему его верный слуга и что я готов дать ему отчет о своих действиях в любой момент, когда он того пожелает. И, разумеется, я готов выполнить любой его приказ. — Приказ пока один, — ответил Эйвери. — Ждать. У Лорда есть план.31 июля 1995 года
«Happy birthday to you, Happy birthday to you, Happy birthday, dear Harry, Happy birthday to you!» Впечатление от песни немного портилось тем, что Драко с Луной распевали ее, крепко держа Гарри за руки, а Элин при каждом слове дергала его за уши. Собственно, она пыталась проделать это на каждом его дне рождения, начиная с восьми лет, но дома ей постоянно мешали родители. Но в парадной столовой Блэков сейчас присутствовали только двое взрослых — Римус Люпин и Сириус Блэк, и они оба помогать Гарри явно не собирались. Более того, Гарри сильно подозревал, что от того, чтобы присоединиться к «поздравлению», его крестного удерживает лишь тот факт, что для будущего профессора драть за уши своего будущего ученика не очень педагогично. — Ну вот, а ты боялся, — удовлетворенно произнесла Элин, закончив свое грязное дело. — И вовсе незачем было кусаться. — Ничего, ничего, — проворчал Гарри, потирая покрасневшие уши. — Посмотрим, как ты запоешь пятого октября. — Вы меня не поймаете, — усмехнулась Элин. — Хочешь поспорить? — предложила Луна. — На что? — Проигравший должен будет написать для профессора Трелони эссе с предсказанием светлого и безоблачного будущего, в котором никому ничего не угрожает. Улыбка Элин погасла. — С предсказаниями не шутят, — мрачно сказала она. — Давайте есть торт. Гарри удивленно покосился на сестру, но в этот момент в столовой погас свет и Добби вынес из кухни огромный торт, украшенный пятнадцатью свечами. Гарри набрал полную грудь воздуха, и... — Грязнокровки! Отребье! Мерзкие предатели крови! Как они посмели войти в мой дом?! Немедленно выгони их, Кричер, слышишь? Это приказ! Пусть убираются вместе с осквернителем рода и этим Малфойским выродком! Добби вздрогнул от неожиданности, тяжеленное блюдо выскользнуло у него из рук и со страшным грохотом обрушилось на пол, праздничный торт разлетелся на куски. Чертыхнувшись, Сириус выскочил из столовой, в тот же момент в коридоре послышался шум и глухой удар, и крики прекратились. — Опять Кричер к портрету подошел, — недовольно произнес Малфой. — Добби, я же сто раз говорил тебе... Впрочем, ладно. Прибери это. — Добби очень жаль, сэр Гарри, — виновато прошептал эльф. — Добби так старался сделать идеальный торт, что совсем забыл про старого сумасшедшего Кричера... Из его огромных глаз полились слезы, он закрыл лицо руками и громко завыл, затем подскочил к камину, схватил с полки подсвечник и принялся колотить себя по голове. — Немедленно прекрати! — возмутился Гарри. — Ты же не виноват, что... А что это вообще было? — Вальбурга Блэк, — поморщился Люпин. — Мать Сириуса. — И моя двоюродная бабушка, — добавил Драко. — Печальный пример того, как жестока может быть судьба даже к самым достойным из нас. Муж умер, старший сын в Азкабане, младший пропал... Она жила тут в полном одиночестве, ни с кем не общаясь и постепенно сходя с ума, пока не умерла десять лет назад. Ее портрет висит сейчас в прихожей, обычно он завешен портьерой, но Кричер иногда открывает его, чтобы побеседовать. Кричер — это домовик Блэков, — пояснил он. — Тоже сумасшедший. — Я не ослышался? — спросил Сириус, входя в столовую. — Ты назвал мою матушку «достойной»? После всего того, что она тебе наговорила? — Это всего лишь портрет старой больной женщины, — пожал плечами Драко. — Нельзя судить по нему о том, какой Вальбурга Блэк была в молодости. Я ее, правда, в здравом уме уже не застал, но разговоры слышал... Сириус покачал головой. — Так или иначе, но она может быть довольна, — сказал он, оглядывая остатки торта. — Праздник она все же испортила. Извини, Гарри, не думал, что так получится. — Да ладно, — махнул рукой Гарри. — Это же не последний торт в моей жизни. — Добби совсем глупый, сэр Гарри! — все еще всхлипывающий домовик оторвал руки от лица, — Добби совсем забыл про пирожные. И зефир! И конфеты! И шоколадные фигурки! Добби принесет! Он одним щелчком пальцев удалил беспорядок и спустя минуту уже выставлял на стол блюдца со сладостями, которых хватило бы примерно на половину Хогвартс-экспресса. Вскоре после этого Сириус с Люпином, чтобы не смущать молодежь, отправился наверх, обсуждать будущие учебные планы (прихватив для более плодотворного обсуждения бутылку коллекционного коньяка и пару сигар из стоящей на серванте шкатулки). Шкатулка при этом осталась открытой, видимо, Сириус полагал, что пятнадцать лет — самый подходящий возраст для того, чтобы начать курить. Ребят, впрочем, в данный момент гораздо больше интересовали кулинарные шедевры Добби. — Не помню, чтобы он готовил что-то подобное, когда был нашим эльфом, — произнес Драко, пробуя содержимое вазочки с чем-то воздушно-кремовым. — Удивительно, что для тебя он старается сильнее, чем для настоящих хозяев. — Лучшая иллюстрация того, что рабский труд неэффективен, — усмехнулась Элин. — Ах да, простите, я совсем забыл, что тут присутствуют три четверти состава Фронта отмены рабского труда, — усмехнулся Драко. — Если бы еще и Грейнджер пришла, мне бы обязательно прочитали лекцию о том, как тяжелый физический труд должен повлиять на мое отношение к эльфам... Кстати, где она? — В Болгарии, в гостях у Крама, — сказала Элин. — А что, ты занимаешься тут тяжким физическим трудом? Она вдруг представила себе, как Драко, одетый в костюм французской горничной, носится по дому с метелкой для пыли, и хихикнула. — Скорее, тяжким магическим, — ответил Драко. — Уборка на домовиках, я же разбираюсь с тем, что оставила в доме леди Блэк. Она в последние годы жизни увлеклась артефакторикой, а учитывая особенности ее мышления... Кусачие шкатулки и мантии-душители — это еще самое безобидное из того, что тут можно найти. Ну и присматриваю за Кричером и самим лордом Блэком. Первый, дай ему волю, утащил бы весь хлам к себе в каморку, а второй, кажется, готов дотла спалить свой дом со всем его содержимым. Между прочим, тут я рассчитываю на вашу помощь. Я пытался убедить лорда Блэка, что нельзя уничтожать семейные реликвии, но он меня не слушает. Он думает, что во мне говорит «дурное воспитание». И ладно бы еще он хотел переплавить фамильные сервизы, но когда речь зашла о книгах... — О, тут есть семейная библиотека? — оживилась Элин. — Про то, что хранится в старых семьях, ходят легенды... — Слухи сильно преувеличены, но кое-что там действительно должно быть, — кивнул Драко. — Я, правда, в библиотеке еще не был, туда опасно заходить без подготовки. Но кое-что слышал от мамы... — У Блэков самое полное частное собрание темномагической литературы, — сказала вдруг Луна. — Больше книг есть разве что в Отделе тайн и в Хогвартсе. Драко, Гарри и Элин изумленно уставились на девушку. — Папе рассказал об этом один наш подписчик, — пояснила та. — Он очень переживал, что мы до сих пор не нашли морщерогих кизляков, и посоветовал обратиться к закрытым библиотекам. В открытых-то папа давным-давно все перерыл. — Насчет морщерогих кизляков я, конечно, не знаю, — задумчиво произнес Гарри. — А вот насчет способов обрести бессмертие... — ...и способов убить одного конкретного бессмертного, — подхватила Элин. — Вот-вот, — кивнул Драко. — Темную магию можно не использовать, но нужно же знать, как с ней бороться. Гарри нахмурился, вспомнив, что Грюм на одном из первых своих занятий предупреждал, что большинство темных волшебников начинали именно с этого: сперва они просто изучали черную магию, затем пробовали некоторые «безобидные» заклинания... Но прежде чем он успел высказать свои опасения, дверь скрипнула, приоткрываясь, и в столовую проникло существо, в котором с трудом можно было опознать домового эльфа. Настолько старых домовиков Гарри еще не видел. Кожа эльфа была сморщена и висела складками, как будто была ему велика, покрытая пигментными пятнами голова была абсолютно лысой, но словно компенсируя это, из ушей домовика росли настоящие кусты седых волос. Руки и ноги эльфа были настолько худыми и костлявыми, что казалось, еще шаг — и он рухнет на пол и умрет от истощения. Тем не менее, несмотря на свой жалкий вид, домовик довольно шустро доковылял до стола и принялся собирать с него посуду. — Парадный сервиз рода Блэк, — бормотал он. — Десять поколений чистокровнейших волшебников держали в руках эти приборы, ах, если бы они знали, чьи руки касаются их теперь! Грязнокровки, оборотни и предатели рода, вот кто трапезничает нынче в этом зале... — Кричер, мы не закончили, — поморщился Драко. — И разве тебя не учили, что перед тем, как подойти к гостям, надо спросить разрешения? Эльф на мгновение замер, а затем так же неторопливо, как собирал, принялся раскладывать приборы обратно. — Молодой Малфой учит Кричера манерам, — все так же, ни к кому не обращаясь, произнес он. — Хозяин приказал Кричеру слушаться молодого господина, но Кричер плюет на хозяина и на тех, кого он приводит в этот дом... — Это, стало быть, Кричер, — констатировал очевидное Драко. — От него одного проблем больше, чем от всех кусачих шкатулок вместе взятых. Только отвернись, тут же стащит очередную поделку своей госпожи и спрячет у себя в каморке. — А почему он сказал, что плюет на тебя? — заинтересованно спросила Луна. — Ты ведь наполовину Блэк, и тебя он должен уважать. — Сын госпожи Нарциссы получил достойное воспитание, — пробормотал Кричер, — не то, что хозяин Сириус, Кричер думал, что молодой Малфой — тот, кого можно слушать в этом доме, но он оказался под стать хозяину, тоже разбил сердце матери, ушел из дома, презрев традиции, и теперь помогает хозяину разорять родовое гнездо... — Ну вот тебе и ответ, — пожал плечами Драко. Луна вдруг соскочила с места, подошла к Кричеру и опустилась перед ним на корточки. — Молодой господин Малфой ушел из дома не для того, чтобы разбить сердце родителям, — строго сказала она. — Он ушел, потому что это — древняя традиция. Его мама грустит, но понимает, что так надо, и знает, что когда ее сын повзрослеет и наберется опыта, он к ней вернется. Кричер замер, затем медленно повернул голову в сторону Драко, посмотрел на него своими водянистыми глазами и моргнул. — Кричер стал совсем старым, — тихонько произнес он. — Кричер совсем забыл про традиции древнейших и благороднейших семейств. Кричер смиренно просит молодого господина Драко о прощении. Кричер будет слушаться молодого господина. Дождавшись кивка Драко, домовик низко поклонился ему, щелкнул пальцами и исчез. Драко некоторое время смотрел на то место, где тот стоял, затем потрясенно перевел взгляд на вернувшуюся за стол Луну и покатывающихся со смеху Гарри с Элин. — А что, так можно было? — Мистер Малфой, позвольте представить вам мисс Луну Лавгуд, — отсмеявшись, произнесла Элин. — Секретаря по связям с общественностью Фронта отмены рабского труда. — Не желаете ли присоединиться к нашей организации? — мило улыбаясь, спросила Луна. — Вы можете выбрать любую должность, кроме уже занятых. А еще у нас есть классные значки и печеньки. — Нет уж, — помотал головой Драко. — Если Кричер узнает, что я борюсь за его освобождение, он меня снова слушаться перестанет. Он мечтает не о свободе, а о том, чтобы после смерти его голову повесили над парадной лестницей, как головы всех остальных домовиков Блэков. — Вообще, он ведет себя довольно странно, — задумчиво сказала Элин. — По идее, если Сириус приказал Кричеру тебя слушаться, тот должен был выполнить приказ независимо от своего мнения о тебе. — Так он и самого лорда Блэка через раз слушает, — пожал плечами Драко. — Тот сотню раз приказывал ему перестать оскорблять гостей дома и не приближаться к портрету Вальбурги Блэк, только это действует день — два, не больше. Причем Кричер даже не наказывает сам себя за нарушение, он просто ведет себя так, как будто никакого приказа не было. — И Сириуса это не беспокоит? — Элин нахмурилась. — Драко, это не шутки, нелояльный домовой эльф очень опасен. — Да он безобидный, — отмахнулся Драко. — Вовсе нет, — возразила Элин. — У эльфов своя очень мощная магия, одно умение аппарировать через любые барьеры чего стоит. Волшебники не обращают на это внимания, потому что эльфы используют магию только для выполнения приказов, но если эльф может ослушаться... И потом, даже если Кричер не причинит вреда напрямую, он может провести в дом врагов или выдать разговоры, которые тут подслушает. Драко открыл было рот, чтобы возразить, но вспомнил про Добби и задумался. — Так что ты предлагаешь? — спросил он. Теперь пришел черед задуматься Элин. — Почему бы не спросить самого Кричера? — предложил Гарри. — Действительно... Кричер! — позвал Драко. — Почему ты нарушаешь приказы лорда Блэка? Появившийся перед ним домовик низко склонился в поклоне. — Кричер вот уже две сотни лет верой и правдой служит древнейшему и благороднейшему дому Блэков, — забормотал он. — Кричер всегда выполнял приказы, но Кричер плохой домовик, Кричер не выполнил то, что приказал молодой господин, а плохой хозяин Сириус, выжженный с гобелена и изгнанный из рода, приказывает Кричеру забыть госпожу и уважать все то отребье, что он водит в дом бедной госпожи Вальбурги, ах, как она страдала от того, что ее сына нет рядом и неизвестно, что с ним, но Кричер должен молчать, потому что молодой хозяин приказал ему, сердце Кричера разрывалось, но он ничего не мог поделать, он нарушил приказ, не смог выполнить, а молодой господин приказал, так почему Кричер должен слушать мерзкого Сириуса... — Ну вот видишь, — пожал плечами Драко. — Ты зря беспокоишься, Эль, этот эльф просто сумасшедший. — Погоди, погоди... — Элин нахмурилась, пытаясь сообразить, что ее насторожило в потоке слов домовика. — Кричер не выполняет приказы хозяина, потому что нарушил приказ хозяина? — спросил Гарри. — Гость хозяина думает, что Кричер ему ответит, — снова забормотал домовик, не глядя на Гарри. — Ответь, — приказал Драко. Кричер бросил на него косой взгляд, съежился и мелко затрясся. — Кричеру приказано отвечать, хозяин велел слушаться мастера Малфоя, но хозяин запретил Кричеру говорить, а приказ хозяина — закон, но Кричер нарушил приказ... — снова забормотал он. — Что за чушь! — нахмурилась Элин. — Сириус приказал Кричеру молчать? — Грязнокровка думает, что понимает Кричера, но Кричер плюет ей в лицо, да, таких, как она, не пускали в дом доброй госпожи, пока та была жива, ах, как горевал Кричер, когда закрывал глаза бедной леди Блэк, и Кричер плакал, потому что не мог облегчить ее страдания, а пока она была жива, Кричер сбился со счета, сколько раз он пытался рассказать обо всем, но не мог, потому что хозяин запретил говорить, а приказ хозяина — закон для домового эльфа... — Н-да, тут без пол-литры не разберешься, — вздохнула Элин. — Понять логику сумасшедшего — та еще задачка... — Кричер вовсе не сумасшедший, — возразила Луна. — Он просто слишком сильно переживает свою вину... А виноват он потому, что не слушается хозяина... А не слушается он, потому что нарушил приказ... а нарушил приказ, потому что не слушается... Она обхватила руками голову и уставилась в пустоту. — Кричер, — спросил вдруг Гарри. — А чей именно приказ ты нарушил? ---------- 1) До 1997 года граждане Британии могли относительно свободно владеть огнестрельным оружием. ----------