24 июня 1996 года
Никто уже не помнил, кто завел в Хогвартсе порядок, при котором ученики, сдав экзамены, еще целую неделю оставались в школе, предаваясь безделью. Элин подозревала, что сделано это было потому, что волшебники жили очень разрозненно и послеэкзаменационная неделя была для большинства из них единственным временем, когда они могли провести время в компании друзей, не думая при этом об учебе. Гарри и Элин использовали это время для того, чтобы выполнить давно откладываемые обязанности — похоронить родителей и поговорить, наконец, с бабушкой Розой Уолкер. Вторая бабушка, Мария Олсен, умерла в прошлом году, и Элин иногда думала, что так было даже лучше — по крайней мере, ей не пришлось хоронить собственного сына. Бабушке Розе, конечно, тоже пришлось не сладко, но у нее кроме Линды было еще двое детей, пятеро внуков и множество других близких и дальних родственников. У бабушки Марии же кроме Эрика детей не было. Похороны прошли достаточно быстро и в очень узком кругу. Пришли родные и несколько самых близких друзей, остальных попросили ограничиться лишь присланными по почте венками. Гарри и Элин объяснили это тем, что в ужасной катастрофе, унесшей жизни Эрика и Линды Олсен, они и сами тоже получили серьезные травмы, от которых до сих пор не оправились, и не могли поэтому выдержать слишком долгую церемонию. Те, кто пришел, косились на искусственную руку Элин, но задать вопрос решился лишь один из гостей. Все-таки, когда тебе семь лет, тебя мало беспокоят глупые взрослые условности. — У тебя рука как у Дарта Вейдера? Элин улыбнулась, стараясь вспомнить, кто перед ней находится. Кажется, племянник? Джеймс... Нет, Джон, а фамилия на К... Впрочем, не важно. — Скорее, как у Терминатора, — сказала она. — Смотри. Она отогнула рукав, демонстрируя каркас из стальных трубок, затем согнула руку в локте и сжала искусственные пальцы в кулак. — Ух ты... — Джон восторженно присвистнул. — Электронная? Хотел бы я такую... — Джонни, немедленно прекрати! — подлетела к нему мать. — Прости, милая, он такой невоспитанный... — Все в порядке, — Элин присела на корточки. — Она действительно электронная, и я хочу вставить в нее, — она понизила голос, — настоящий боевой бластер. Только никому не говори! Джон засмеялся и тут же испуганно закрыл рот рукой. — Ой, извини, — пискнул он. — Я забыл. Жалко твоих маму и папу. — Джон! — снова одернула его мать. — Так и знала, что не надо было брать тебя с собой! Ох, милая, такое горе, такое горе... Но я рада, что ты справляешься. Элин покорно вытерпела объятия тетушки, чье имя так и не вспомнила. Ей пришло в голову, что дети в некоторых вопросах ведут себя намного разумнее взрослых.* * *
Похороны Элин перенесла на удивление спокойно, но когда они с Гарри и бабушкой Розой подъехали к своему дому на улице Магнолий и Элин увидела на подъездной дорожке красный мерседес — точно такой же, как у мамы, и даже запаркованный точно так же, — она вдруг почувствовала, что у нее перед глазами все расплывается. — Не надо было сюда приезжать, — прошептала она. — Это место умерло вместе с ними. Гарри лишь молча кивнул. — Это не займет много времени, — бабушка заглушила мотор и вышла из машины. — Мистер Шайстер уже здесь. Мистер Шайстер оказался поверенным, ответственным за хранение завещания. — Последняя воля Эрика и Линды Олсен очень проста, — объявил он. — В случае смерти одного из супругов все движимое и недвижимое имущество должно было перейти к другому. В случае смерти второго супруга до того, как он успеет составить новое завещание, каковой случай, к сожалению, и произошел, дом по улице Магнолий, шестнадцать, Литтл Уингинг, Суррей, должен отойти сыну, Гарольду Джеймсу Олсену. Принадлежавшая Линде Олсен двенадцатипроцентная доля участия в юридической компании Стирлинг, Купер, Драйпер, Олсен и Прайс отходит их дочери, Элин Марии Олсен. Все остальное имущество делится пополам между упомянутыми детьми. — Сколько там? — спросила Роза Уолкер. — Восемь тысяч пятьсот три фунта и девяносто пенсов на текущем счету, — мистер Шайстер заглянул в документ, — тридцать пять тысяч на банковских депозитах на срок от трех до десяти лет, сто тысяч в десятилетних облигациях государственного займа, а также... минуточку... один миллион сто тысяч триста пятьдесят три фунта и восемнадцать пенсов в трех инвестиционных фондах. — Так много? — Мистер и миссис Олсен неплохо зарабатывали, — пояснил мистер Шайстер, — и удачно вложили свои деньги в акции, некоторые из которых успели вырасти в десять раз.(1) Правда, значительную часть этой суммы придется уплатить в виде налога, но опытный бухгалтер сможет... — Я этим займусь, — перебила бабушка. — Разумеется, — кивнул стряпчий. — Вы, миссис Уолкер, по завещанию назначены опекуном детей и управляющей их имуществом до достижения ими восемнадцати лет. В случае вашей преждевременной кончины — увы, мы обязаны предусмотреть и такой случай — это право переходит к вашей дочери Алисе... тут пометка, простите, я обязан ее зачитать: «мама, найди Алисе хорошего бухгалтера, она же в этом ничего не смыслит». Роза достала платок и осторожно, чтобы не смазать тушь, приложила его к краешкам глаз. Гарри вдруг пришло в голову, что если бы бабушка училась в Хогвартсе, она со своими подчеркнутыми манерами и умением скрывать эмоции прекрасно вписалась бы в Слизерин. — Дивиденды по акциям могут тратиться на содержание детей, — продолжал мистер Шайстер, — а их излишек должен вкладываться в акции... тут написано «в соответствии с указаниями нашей дочери Элин», но этот пункт не имеет юридической силы, поскольку упомянутая дочь несовершеннолетняя. Вы также можете продать часть акций для оплаты обучения в любом учебном учреждении, в какой бы стране и в каком бы мире оно ни находилось... Так тут написано, — чуть виновато произнес он. — Миссис Олсен всегда крайне ответственно относилась к составлению документов, вероятно, у нее была определенная причина... — Была, — сказала Элин. — В завещании также есть приписка, внесенная в него незадолго до отъезда мистера и миссис Олсен из Англии. Она гласит, я цитирую: «Мы также просим лорда Сириуса Блэка третьего исполнить в отношении нашей дочери Элин Марии Олсен те же обязанности, что он исполнял и исполняет в отношении Гарольда Джеймса Олсена (Поттера)». Это довольно странное указание, поскольку единственный член Палаты лордов с фамилией Блэк — барон Уильям Растон Блэк, скончавшийся в 1985 году. Сейчас я пытаюсь разыскать... — Не надо, — прервала стряпчего Элин. — Мы знаем, о ком идет речь. Это что-то вроде дружеской просьбы одному знакомому, в Британии она не будет иметь юридической силы. — О, очень хорошо, — мистер Шайстер достал из кармана ручку. — В таком случае, миссис Уолкер, распишитесь тут и тут. Гарри, Элин, вы тоже, хоть вы и несовершеннолетние, но для пущего порядка... Благодарю. Вот ваши копии завещания. В случае любых вопросов вы знаете, где меня найти. Еще раз примите мои искренние соболезнования.История В.О.Р.
— Итак, — сказала бабушка Роза, когда за стряпчим закрылась дверь. — Может быть, теперь вы, наконец, расскажете, что это за частная школа, о которой никто никогда не слышал, и что это за закрытая больница, в которую я не только не смогла попасть, но даже не смогла узнать ее точный адрес? И, кстати, в какой такой секретной лаборатории тебе сделали эту замечательную руку? — добавила она. — Я начала наводить справки, едва узнала о твоей травме. В Эдинбурге есть госпиталь, который делает управляемые протезы, но их продукция даже отдаленно не напоминает твою руку,(2) и там ничего не слышали о пациентке по имени Элин Олсен. — Я же говорил, рука тебя выдаст, — вздохнул Гарри. Элин поднесла руку к лицу и поочередно согнула и разогнула стальные пальцы. — Ну и пусть, — сказала она. — Уж если я вынуждена носить протез, то он должен выглядеть круто. — Не пытайся увильнуть, Элин, — строго сказала бабушка. Ребята переглянулись. — Ладно, — сказал Гарри. — Дело в том, что мы волшебники. У нас есть волшебные палочки и в нашей школе мы учимся колдовать. — Интересно, — заметила Роза. — Когда вы говорите «колдовать», вы имеете в виду... — Двигать предметы, не прикасаясь к ним, — пояснил Гарри. — Зажигать огонь, превращать одни вещи в другие, мгновенно перемещаться с места на место, варить зелья... — Строго говоря, все это может делать только Гарри, — добавила Элин. — Я лишилась магической силы после... после того, как убила тех, кто убил маму и папу. Наступило молчание. — Я так и думала, — сказала наконец бабушка. — Это была не автокатастрофа. — Их убили, — сказал Гарри. — Те же люди, которые когда-то убили моих первых родителей. Мы все расскажем, только... — ...ты почему-то не выглядишь удивленной, — закончила Элин. — Что довольно странно. Вместо ответа бабушка открыла сумочку и достала из нее несколько запаянных в пластик пожелтевших листов бумаги. — Это письмо было в завещании моего отца, — сказала она. — Он умер в 1956 году, Линде тогда едва исполнилось десять лет. Вероятно, вам стоит его прочесть. «Милая моя Розочка! — было написано в письме. - Ты, вероятно, сочтешь это письмо шуткой или доказательством того, что я на старости лет окончательно выжил из ума. Уверяю тебя, это не так. Все, о чем я пишу, есть правда и ничего кроме правды, как бы ни было тяжело в нее поверить. Начну с начала. Я родился в самой обычной семье самого обычного бакалейщика на окраине Бристоля. В семь или восемь лет со мной начали происходить странные вещи, а в одиннадцать к нам в дом пришла профессор Вилкост, которая объяснила мне, что я волшебник и должен учиться в специальной школе, которая называется Хогвартс. Да, представь себе, в Шотландии находится особая школа, где детей учат превращать мышей в зонтики и варить зелье из лягушек и крапивы в полнолуние на Ивана Купалу...» — Из лягушек с крапивой действительно можно что-то сварить? — спросила бабушка. — Угу. Не очень наваристый бульон, — ответила Элин. — А вот добавив толченый рог единорога и слизь флоббер-червя, можно получить слабенький репеллент... Или яд, если передержать зелье на огне. «Разумеется, волшебники умеют не только это. При помощи волшебства можно творить много удивительных вещей — удивительных и опасных, ибо магическая сила не делает человека ни добрее, ни умнее, а только сильнее, а силу можно употреблять по-разному. И, разумеется, волшебники скрываются от обычных людей — есть специальное Министерство, которое следит за тем, чтобы о нас никто не узнал. Я, к сожалению, распорядился своими способностями не очень умно. Болтался по Лондону, ничем особо не занимаясь, пока не познакомился в одном баре с Харальдом Олсеном и Томом Риддлом...» — Опаньки... — растерянно произнесла Элин. — Это что, прадедушка Джордж и дедушка Харальд были знакомы друг с другом и с Томом? Но даты не сходятся... — Вам знакомо это имя? — спросила Роза. — Слишком хорошо, — ответил Гарри. — Том Риддл — темный волшебник, это из-за него погибли родители... И первые, и вторые. — Но он родился только в 1926 году, — добавила Элин. — Судя по времени, этот Том может быть его отцом или дядей. «Харальд, как и я, был волшебником, а вот Том — маглом (так мы называем обычных людей, не умеющих колдовать), но из хорошей семьи. Он был таким же бездельником, как и мы, разве что более утонченным. Том ввел нас, как тогда выражались, «в мир порочных развлечений». Сейчас мне стыдно вспоминать о том, что мы тогда вытворяли (некоторые вещи нельзя оправдать даже молодостью и глупостью). Скажу лишь две вещи: во-первых, Том очень скоро узнал о волшебстве, и во-вторых, когда у нас подошли к концу деньги, он предложил нам заняться грабежом гробниц. Последнее предложение от молодого повесы может показаться странным, но учти, пожалуйста, что послевоенная Европа(3) буквально бредила египетскими древностями, и этот интерес еще более усилился после открытия гробницы Тутанхамона. Наше предприятие оказалось на удивление успешным. Волшебство позволяло находить и извлекать из земли ценные вещи намного быстрее, чем лопата. Том магией не владел, но на самом деле был самым ценным членом нашей группы: он знал латынь и греческий, а во время наших приключений изучил и египетскую письменность. Именно он решал, куда нам отправиться, он же определял ценность находок и обеспечивал сбыт. За несколько лет мы неплохо заработали (хотя и спустили немалую часть на женщин и прочие развлечения), но потом наше занятие стало слишком опасным — раскопки поставили на поток гоблины, а эти ребята не любят конкурентов...» — Гоблины? — не выдержала Роза. — Они действительно существуют? — Да, — кивнула Элин. — И они правда крутые ребята. Это они сделали мне руку в благодарность за то, что папа решил проблему с отказавшимся платить должником. — «Решил проблему», — осторожно повторила бабушка. — Убил, — коротко пояснила Элин. — Бэгмен был одним из тех, кто похитил маму и папу. Он их охранял, но папа сумел вырваться... Я объясню потом, ладно? Давайте сперва дочитаем письмо. «После нескольких неприятных инцидентов мы уже почти решили завершить нашу деятельность, когда в одной из могил совершенно случайно обнаружили папирус эллинистического периода с описанием некоего «хранилища того, о чем мечтает любой смертный». Так, по крайней мере, перевел этот текст Том. Разумеется, упустить такое мы не могли и сразу же отправились в Албанию. У меня с самого начала были нехорошие предчувствия относительно нашей цели, но я постеснялся высказать их друзьям, о чем впоследствии сильно пожалел. Подозрение, что тут что-то нечисто, усилилось, когда мы обнаружили, что нужное место защищено волшебством. Вообще, вскрывать волшебные гробницы — плохая идея, если только ты точно не знаешь, что делаешь. Но мы были слишком безрассудны и слишком любопытны, чтобы прислушаться к голосу разума. В итоге нас угораздило вскрыть гробницу Герпия Гнусного — его прозвище уже само по себе достаточно красноречиво, добавлю лишь, что он считается изобретателем черной магии как таковой. Гробница была пуста — кто-то пытался уничтожить ее несколько веков назад, лишь на стенах были какие-то надписи на староанглийском. Мы, как обычно, оставили на стене нашу подпись (непростительное ребячество!), и тут появился дух Герпия. Да, иногда после смерти волшебник остается в этом мире в виде привидения, чаще всего совершенно безвредного, но это был необычный дух. Сначала он попросил вернуть ему тело, обещая раскрыть в благодарность некие тайные знания. Мы отказались (на это-то у нас хватило ума) и даже отпустили в адрес Герпия несколько остроумных, как нам тогда показалось, замечаний. Когда же дух перешел к угрозам, мы покинули гробницу, завалив за собой вход. Дух не смог последовать за нами, и мы посчитали, что он ничего не сможет нам сделать. Как же глубоко мы заблуждались!» — Знаешь, Эль, — серьезно произнес Гарри, — ты действительно наследница своего прадедушки. Твоя манера растягивать любую историю до целого романа — явно от него. «Харальд вернулся в Норвегию, мы с Томом — в Англию, и наша компания распалась. Спустя год я стал замечать, что мне все сложнее становится колдовать. Магическая сила покидала меня, и, как я вскоре узнал, с Харальдом происходило то же самое. Обеспокоенные, мы попытались найти Тома, но его родные не знали, где он. Они полагали, что Том сбежал с соседской девушкой — некоторое время назад он уже проделывал такое, однако через некоторое время вернулся, заявив, что был околдован, но отказавшись прояснить подробности. Мы же полагали, что тут дело не в девушке. Мы снова отправились в Албанию и, конечно, нашли Тома в гробнице, он был жив, но скован неизвестным нам заклятием. Не знаю, каким образом дух смог дотянуться до нас за тысячи миль, как смог вытянуть силу и как провел ритуал, об этом Герпий нам не сказал. Но зато он рассказал нам о том, что хочет сделать (в скобках замечу, что повышенная болтливость — известный побочный эффект темной магии, а Герпий к тому же провел в заточении двадцать пять веков и истосковался по слушателям). По словам Герпия, Том попросил духа дать ему магическую силу для того, чтобы он мог отомстить девушке, которая действительно опоила его приворотным зельем. Вскоре та понесла и перестала давать зелье, рассчитывая, видимо, что ребенок удержит Тома, но Том лишь обозлился на нее. Но он здраво рассудил, что сам с настоящей ведьмой не справится и решил обратиться за помощью. Почему именно к духу, а не к нам — этого я не знаю, возможно, он перестал доверять всем волшебникам, а может быть, всегда в тайне нам завидовал... Так или иначе, но Том пришел к Герпию, тот согласился помочь и, конечно же, обманул. В семье Тома много поколений подряд мальчикам-первенцам давали одно и то же имя, и Герпий пообещал, что Том Риддл станет величайшим волшебником в мире, но он не уточнил, о каком именно Томе идет речь. — Этот еще нерожденный ребенок уже наделен великой силой, — хвастливо заявил нам Герпий. — В нужный час он придет ко мне и поможет вернуться, вместе мы будем править этим миром!» — Ага, разбежался, — хмыкнула Элин. — Если Том Риддл встретился с Герпием Гнусным, то Герпия уже нет. Тому не нужны конкуренты. — Ну и хорошо, — сказал Гарри. — А то два черных мага с крестражами — это уже перебор. «Остается добавить лишь немногое. Наших слабеющих сил еще хватило на то, чтобы вынести Тома из гробницы и попытаться снять с него заклятие. Увы, не очень успешно — он пришел в себя, но потерял память о последних годах своей жизни и нас едва узнавал. Мы отвезли Тома в Англию и вернули родным, с тех пор я его не видел, хотя и продолжал тайком отслеживать его судьбу. Вскоре моя сила полностью исчезла, я порвал с магическим миром, сменил фамилию и стал жить как обычный человек. Деньги я вложил в бизнес и, как ты знаешь, весьма преуспел, не потеряв вложенное даже во время Великой депрессии (возможно, бывшие у меня когда-то способности к предвидению все еще остались, хотя тут трудно сказать наверняка. Я предпочитаю думать, что преуспел благодаря деловой хватке). С Харальдом мы иногда переписывались, он вложил деньги в судоходную компанию и стал капитаном дальнего плавания. Увы, с началом войны наша связь прервалась, последнее, что я знаю — в тридцать девятом году Харальд наконец-то женился и ждал рождения первенца. Что же касается Тома, то о его ребенке мне ничего не известно (я даже не знаю доподлинно, родился ли он на свет). Сам же Том со всей семьей погиб в 1943 году при крайне подозрительных обстоятельствах. Полиция подозревала какого-то сторожа, но так ничего и не смогла доказать. И это, дорогая Роза, подводит нас к той причине, по которой я решился написать это письмо. Видишь ли, мне не давало покоя поверье, по которому тот, кто вскроет проклятую гробницу, не просто сам окажется проклят, но еще и навлечет проклятие на весь свой род, пока последний его представитель не перестанет ходить по этой земле. Я обращался к специалистам (да, среди волшебников есть и специалисты по проклятиям), но они не смогли сказать ничего определенного, не зная все детали, а я побоялся раскрывать их. Удалось, однако, выяснить, что поскольку Том-отец отдал злому духу Тома-сына, то и проклятие должно быть как-то связано с детьми и родителями. Не знаю, во что оно выльется: сын убьет отца, мать — дитя, либо, быть может, наши с Харальдом и Томом потомки должны будут перебить друг друга. Звучит ужасно, но, к счастью, магическое проклятие распространяется только на волшебников. Проклясть магла нельзя. Я потерял силу, ты, моя дорогая Роза, тоже родилась нормальным человеком, поэтому нам проклятие не грозит. Но вот гибель Тома и всей его семьи, боюсь, связана именно с этим. Ведь его ребенок должен был стать волшебником». — Он и стал, — мрачно сказал Гарри. — И он действительно убил своего отца. Он сам мне в этом признался. — Ты видел его? — спросила Роза. — Видел несколько раз. И убил... тоже несколько раз, — ответил Гарри. — Так получилось, он или я... — Это долгая история, — сказала Элин. — Давайте закончим с письмом. «Боюсь, однако, что проклятие может перейти по наследству и настигнет одного из моих потомков, если магия снова в нем проснется. К счастью, Линда, Мик и Алиса пока не выказывают никаких магических способностей (они обычно появляются лет в пять — десять), надеюсь, так оно и останется впредь. В моих правнуках будет уже всего 1/8 волшебной крови, и шанс заполучить волшебную силу для них будет ничтожно мал. И все же, милая Роза, прошу тебя внимательно наблюдать за своими детьми (и, даст Бог, внуками и правнуками). Если кто-то из них однажды начнет поджигать предметы на расстоянии, двигать их или внезапно перемещаться в пространстве, а в одиннадцать лет уедет учиться в никому не известную школу в Шотландии, это, скорее всего, будет означать, что он волшебник, и проклятие может его настигнуть. В этом случае дождись, пока ему исполнится семнадцать (возраст совершеннолетия у волшебников) и предупреди его об опасности. Просто на всякий случай. Твой вечно любящий отец, Джордж Вульф». — Выходит, Драко был прав, — сказала Элин, дочитав письмо. — Я и правда наследница целых двух волшебных семейств... Жаль только, что вместо сейфов с артефактами мне досталось лишь родовое проклятие. — Как я понимаю, все написанное имеет смысл? — спросила Роза. — Волшебство, древние гробницы, проклятия, злые духи... Гарри и Элин кивнули. — Что ж... — Роза вздохнула. — Тогда, в пятьдесят шестом, я, конечно, не поверила ни единому слову. Папа любил сочинять истории, даже пытался публиковаться... Шутка подобного рода была бы вполне в его духе. Даже когда Линда познакомилась с сыном некоего Харальда Олсена, я решила, что это простое совпадение. Мало ли в Норвегии Харальдов Олсенов? Но когда вы в одиннадцать лет и правда пошли в секретную школу в Шотландии, мне поневоле пришлось задуматься. Поверить в то, что написал отец, было сложно, но поверить в совпадение еще сложнее... А после того, как мы с Марией обменялись семейными легендами... — Дедушка Харальд тоже написал письмо? — спросил Гарри. Бабушка покачала головой. — Когда началась война и Харальд понял, что может погибнуть, он предупредил Марию, что примерно в пять лет у Эрика могут проявиться необычные способности. Если это произойдет, она должна была не волноваться, по возможности скрывать способности сына от окружающих, и к его одиннадцатилетию ждать письма из специальной школы, расположенной где-то в северной Швеции. Про шотландскую школу он ничего не сказал, они ведь не планировали оставаться в Англии после войны... Мария поверила — Харальд никогда ей не врал, — но у Эрика никаких «особых» способностей не появилось, и Мария забыла о предупреждении мужа... до тех пор, пока не узнала, что вы, ребята, учитесь в особой школе. Ну, а потом мы поговорили... Бабушка тяжело вздохнула и снова достала платок. — Джордж просил отдать вам письмо в семнадцать лет, — сказала она. — Если бы я сделала это раньше... — Если бы я не выдала предсказание, — перебила бабушку Элин, — если бы Гарри не убил Тома в прошлый раз, если бы мы вовремя вычислили предателя... Дело не в письме и не в семейном проклятии. Дело в одном конкретном темном волшебнике, который никак не хочет помереть.* * *
Когда ребята закончили рассказывать свою часть истории, за окном уже было темно. Доставщик принес еду из ближайшего китайского ресторана, но ни Роза, ни Гарри с Элин не решились прикоснуться к посуде на кухне — им почему-то казалось, что разрушить порядок, оставленный в доме Эриком и Линдой, означало окончательно смириться с их гибелью. Они поели палочками прямо из картонных коробок и упаковали мусор в пакет, чтобы оставить дом в точно таком же виде, в каком тот был до сих пор. — Наверное, я продам дом, — сказал Гарри. — Не смогу здесь жить. — Тебе придется подождать до восемнадцати, — ответила Роза. — Впрочем, так даже лучше, недвижимость сейчас растет... Но это все потом. Что вы планируете делать? — До конца каникул побудем у Сириуса, — ответил Гарри. — А потом — снова Хогвартс. — А после? — Ну... я хотел несколько лет поиграть в профессиональный квиддич, если меня возьмут в хорошую команду. А потом... ну, думал насчет академии авроров. Это такие волшебные полицейские, — добавил он, увидев сомнение в глазах бабушки. — Я, конечно, ничего не имею против профессионального спорта, — задумчиво сказала Роза. — И работа в полиции тоже вполне уважаемое занятие. Но, милый, ты уверен в своем выборе? — Это то, что у меня получается лучше всего, — чуть удивленно ответил Гарри. — Летать и сражаться. — О, милый, ты не понял. Выбор полностью за тобой, но будет намного лучше, если ты сделаешь его более... хм, осознанно, рассмотрев все возможные варианты. Не так ли? — Ну... наверное, — Гарри неуверенно кивнул. — Вот и прекрасно, — обрадовалась Роза. — В таком случае, пожалуйста, составь список всех предметов, которые проходят в вашей школе, и укажи, какие у тебя по ним оценки. И сделай еще перечень тех профессий, которыми обычно занимаются волшебники. Мы вместе посмотрим и определимся с перспективами. Теперь ты, дорогая, — Роза повернулась к Элин. — Как я понимаю, ты больше не можешь колдовать и не можешь учиться в Хогвартсе? — Да, но... — Но Хогвартс может выдать тебе сертификат об окончании одиннадцати классов?(4) — Да, я говорила с директором, — кивнула Элин. — Но... — Тебе придется постараться, чтобы нагнать обычную программу, — не слушая ее, продолжала Роза. — Директриса школы святой Екатерины в Гилдфорде — моя близкая подруга, я договорюсь, чтобы тебя допустили к тестированию. Но они не берут тех, кто не соответствует минимальным требованиям, поэтому начинать учиться надо уже сейчас. — Но... — Знаю, знаю, придется выложиться по полной программе, но из школы святой Екатерины прямая дорога в Оксфорд и Кембридж. — А еще, дай угадаю, — не выдержала Элин, — там полный пансион, строгая дисциплина и никаких мальчиков? — Прежде всего, там одни из лучших учителей во всей Англии, — ответила Роза. — Хотя не буду скрывать, что раздельное обучение — один из факторов. На секунду Элин захотелось действительно попасть в эту школу. Просто для того, чтобы найти там подружку, заявиться вместе с ней на каникулы к бабушке Розе и посмотреть на выражение ее лица. — Ба, можно я скажу? — О, конечно... — бабушка виновато посмотрела на Элин. — Прости, я порой действительно слишком увлекаюсь. — И это у тебя тоже наследственное, Эль, — не выдержал Гарри. — Собственно, я хотела сказать, что остаюсь в Хогвартсе, — сказала Элин. — Прости, ба, ты все очень хорошо распланировала, но... — Но ты ведь не можешь колдовать, — Роза на секунду задумалась. — Собираешься изучать теорию? У волшебства ведь есть теория? — Есть, — кивнула Элин, — но без практики она мне неинтересна. Нет, я остаюсь в Хогвартсе не как ученик, а как преподаватель. Брови Розы удивленно поползли вверх. — Я не сомневаюсь в твоих талантах, Элин, но если там в качестве профессоров нанимают шестнадцатилетних девушек, то у меня возникают большие вопросы к качеству магического образования. — О, не волнуйся, у нас очень хорошие профессора, — улыбнулась Элин. — Лучшие в своих областях. Просто так получилось, что один конкретный предмет... скажем так, оказался в слегка запущенном состоянии с тех пор, как ведущий его профессор частично скончался.28 июня 1996 года
Затевать войну за квадратные метры с коллегами Элин не пришлось, места в Хогвартсе было предостаточно. Под новый класс истории магии отвели пустующее помещение на третьем этаже, а две небольшие смежные комнаты по соседству превратилась в рабочий кабинет и спальню. — Просто ужас! — произнесла Панси, сморщив носик. — Я давно знала, что Дамблдор — худшее, что произошло с этой школой за последние сто лет, но нанять несовершеннолетнего профессора, даже не сдавшего СОВ... Элин отвесила ей легкий подзатыльник. Панси рассмеялась. — Нет, серьезно, — сказала она. — Директор, конечно, может нанимать, кого хочет, но я ни за что не поверю, что эти старперы из попечительского совета не развонялись по поводу твоего назначения. — Ну, насколько я поняла, основным аргументом было «хуже все равно некуда», — усмехнулась Элин. — То, что я была чемпионкой Турнира и старостой тоже помогло... А кое-кто решил, что мне можно дать место в виде эдакой синекуры для инвалида войны. Мол, надо же дать какие-то средства к существованию бедной, но героической девочке... — И как ты собираешься справляться без магии? — спросила Панси. — Ну, если кто-то из учеников начнет хулиганить на уроке или решит пошутить над не умеющей колдовать... Она не успела закончить. Элин вытянула в ее сторону искусственную руку и сделала круговое движение пальцем. В тот же момент Панси почувствовала, как ее тело поднимается в воздух. — Говоришь, я лишилась магии? — Элин нехорошо прищурилась. — Да, может быть и так... А может быть, я высосала силу из огня... Или пожрала магию убитых... Или гоблины поделились со мной своими тайнами... Хочешь рискнуть? Муа-ха-ха! Элин опустила руку и Панси снова почувствовала под ногами твердый пол. — А на самом деле? — спросила та, засмеявшись. — Да элементарно же, — ответила Элин. — Если ты не умеешь водить машину — ты вызываешь такси или нанимаешь персонального шофера. Если не умеешь колдовать — нанимаешь того, кто может. Например, единственного в Британии свободного домового эльфа. Спасибо, Добби. — Добби рад служить госпоже почти профессору Элин, — пискнул невидимый эльф. — Да, это выход, — согласилась Панси. — А с Бинсом у тебя проблем не было? — Наоборот, он только обрадовался, — усмехнулась Элин. — Он всегда считал, что студенты только мешают учебному процессу. Будет теперь читать лекции перед пустой аудиторией, где никто не отвлекает его храпом... — Ну, тогда дарю идею, — предложила Панси. — Если у тебя на уроке кто-то нарушит дисциплину, отправь его к Бинсу. И запрети спать. — Директор не даст, — покачала головой Элин. — В Хогвартсе запрещены слишком жестокие наказания. Девушки рассмеялись. — Я, собственно, пришла попрощаться, — сказала Панси. — Завтра прямо с Кингс-Кросс отправляюсь в Америку. Буду учиться в Ильверморни, так что мы в ближайшее время вряд ли увидимся. — Почему туда? — спросила Элин. — Кое-кто на Слизерине вдруг решил, что отомстить мне за «предательство» — хорошая идея, — ответила Панси. — Ну и кроме того, в Ильверморни есть школа бизнеса. Как раз то, что нужно бедной девушке, у которой внезапно появилась кучка денег. Небольшая, правда, кучка, но я очень рассчитываю ее увеличить. — Ни минуты не сомневаюсь, что у тебя получится, — совершенно искренне сказала Элин. — Знаешь, я могла бы... — Не надо, — перебила ее Панси. — Я же знаю, что тебе не нужна. — Уверена? — Вполне. Секс был классный, но ты меня не любишь, а я... — Панси дернула плечом. — Я не из тех, кто способен сутками сидеть у постели умирающей подруги, вытаскивая ее с того света. Не думаю, что вообще способна полюбить кого-то настолько сильно. — Или ты просто еще не встретила нужную девушку. — Или так, — согласилась Панси. — Или ты перестала меня привлекать, когда стала лысой. Она засмеялась и провела рукой по едва начавшему отрастать ежику волос Элин. — Волосы на голове отрастут, — возмущенно фыркнула та. — Зато на теле у меня до конца жизни перманентная депиляция. Хочешь убедиться? Усмехнувшись, Панси прижала Элин к себе, присосалась к ее губам и запустила руку под блузку. — Кх-гм. Элин и Панси отшатнулись друг от друга и повернулись к дверям, где с крайне недовольным видом, скрестив руки на груди, стояла Гермиона. — Не судьба, — вздохнула Панси. — Ну и ладно, не очень-то и хотелось. Панси направилась к выходу. Проходя мимо Гермионы, она на секунду остановилась и еле заметно кивнула. — Грейнджер. — Паркинсон, — в тон ей отозвалась Гермиона. Панси вышла. Гермиона молча проводила ее взглядом и принялась сверлить взглядом Элин. — Что? — спросила та как можно более невинным тоном. — Это был прощальный поцелуй. — Н-да? — скептически подняла бровь Гермиона. — Еще немного, и это стало бы похоже на прощальный секс. — И что? — Ты же профессор. Ты не можешь вступать в отношения с учениками. — Профессором я стану только первого сентября, — возразила Элин, – после того, как сдам СОВ хотя бы по истории магии. А Панси уже не ученица Хогвартса. Она уезжает в Ильверморни. — О... — прочесть выражение лица Гермионы было невозможно. — Так вы будете поддерживать отношения на расстоянии? — Какие отношения? — удивилась Элин. — Ну, вы же любовницы... — Боже, нет! Мы просто несколько раз переспали... Ну хорошо, много раз переспали. Очень много. Но никакой любви между нами нет и не было. Так... обоюдный интерес к приятному времяпровождению. — О... — снова повторила Гермиона. Она выдохнула и вдруг ссутулилась, став как будто меньше ростом. — Извини, — сказала она, — я не должна ревновать, это вообще не мое дело. Просто... как-то странно. Я думала, у вас с Панси что-то серьезное... Я бы не смогла вот так, без любви... — Что поделать, такая вот я падшая женщина, — Элин попыталась улыбнуться, но улыбка вышла какой-то жалкой. — Это тебе повезло, у тебя есть Виктор... Гермиона прошла в спальню и уселась на кровать, Элин устроилась рядом и осторожно обняла подругу за плечи. — На самом деле мы давно расстались, — сказала Гермиона после паузы. — Еще осенью. — Ты не говорила. — Случая не представилось, да и... боялась, что дам тебе ложную надежду, что я... А я сама не понимала... — Не понимала что? — Ну, понимаешь... после того поцелуя... — Мы же договорились считать его просто мелкой шалостью, — сказала Элин. — Но это ведь не было для тебя «шалостью»? — спросила Гермиона. — Нет. Элин помолчала. — Герми, можно вопрос? — сказала она через минуту. — Ты сказала: «я не должна ревновать». Ревновать кого к кому? Гермиона смотрела в пол, не поднимая глаз. Ее уши начали розоветь. — Меня к Панси? — спросила Элин. Уши Гермионы приняли пунцовый оттенок. — Но ревность означает... Элин замолчала. Гермиона наконец-то повернула лицо в ее сторону, ее глаза подозрительно блестели. Осторожно, боясь спугнуть, Элин приблизилась к ней, коснулась губами ее губ и тут же отпрянула в страхе, что она опять все испортила. Но в этот раз Гермиона не отшатнулась от нее, наоборот, она обняла Элин и потянулась к ней, и когда их губы встретились еще раз, Элин почувствовала, как напряжение покидает ее. — И ты молчала... — выдохнула Элин, когда их поцелуй прервался. — Герми... Но почему? — Но я же не знала... — всхлипнула та. — Я была с Виктором, а потом ты меня поцеловала, и я не знала, что делать, я же раньше вообще никогда... А потом у нас с Виктором все было так здорово, а потом все кончилось, а потом я все никак не решалась, а ты была такой равнодушной, и я подумала, что ты меня разлюбила, и боялась спросить, а потом увидела тебя с Панси и подумала, что уже поздно... Я глупая, да? — Глупая, — согласилась Элин. — И я тоже глупая. Если бы я только знала... Ты поцелуешь меня или нет? Гермиона выполнила ее просьбу, и Элин почувствовала, как у нее внутри поднимается такая волна, какую она не чувствовала никогда прежде. С Сашей у нее был хулиганский эксперимент, с Панси — дикий, не скованный никакими рамками секс. Но только теперь, когда Гермиона была в ее объятиях, Элин впервые поняла, какая пропасть лежит между понятиями «заниматься сексом» и «любить». Она оторвалась от губ Гермионы и начала покрывать поцелуями ее шею. Гермиона задышала чуть глубже, и тогда Элин медленно опустила руку к бедру подруги. — Ох, Эль... я... подожди, так нельзя... То есть, я хочу, я тоже думала... но... нельзя так сразу... — Почему? Элин мягко толкнула Гермиону, и та упала навзничь на кровать. — Но мы же только что поцеловались... Мы должны ходить на свидания, дарить друг другу цветы, признаваться друг другу... Нет, погоди, Эль, куда ты торопишься?.. — она приподнялась, помогая Элин стянуть с себя юбку. — Давай растянем удовольствие... — Первого сентября ты станешь моей ученицей, — ответила Элин, расстегивая свои джинсы. — И нам будет нельзя. Целых два года... боже, не представляю, как я выдержу... Но до этого... Джинсы Элин отправились на пол. — Ох, Эль, я понимаю... я тоже хочу, просто... все так быстро... я не думала... ох, помедленнее... и чуть выше... нет, пожалуйста... не останавливайся...Слишком быстро
Короткие сцены, не вошедшие в основной фанфик по причине излишней откровенности, публикуются отдельно. Фемслэш-интермедия о первой ночи Элин и Гермионы. Фанфикс: https://fanfics.me/read.php?id=122617&chapter=8 Фикбук: https://ficbook.net/readfic/7473848/21960619 (Осторожно, сцены сексуального характера. Пожалуйста, обратите внимание на предупреждения). ---------- 1) И даже больше. Например, акции Майкрософт выросли с 10 центов за акцию в 1986 году до $9,55 в 1996-м. В конце 1999 года, на пике интернет-бума, они стоили уже 58 долларов. 2) Первую бионическую руку создали в 1993 году в госпитале Маргарет Роуз в Эдинбурге, но она стоила несколько десятков, если не сотен, тысяч фунтов. Для 1996 года бионические протезы — все еще огромная редкость. 3) Имеется в виду, конечно, Первая мировая война. 4) Дж.К. Роулинг, описывая Хогвартс, скопировала английскую систему образования. В шестнадцать лет волшебники заканчивают пятый курс и сдают СОВ, а обычные дети в Англии — заканчивают одиннадцатый класс и получают сертификат о неполном среднем образовании (General Certificate of Secondary Education). Для учебы в университете им надо отучиться в школе еще два года и сдать экзамены A-Level. ----------