***
Изредка склоняя голову в знак приветствия, Сокджин идёт по широкой деревенской улице. Облаченного в простую одежду мужчину узнают лишь редкие прохожие — крестьяне возлагают больше надежд на собственное трудолюбие, чем на обращенные к божеству молитвы, — и жреца это не может не радовать. В прошествии долгих лет многое изменилось в деревне: сменились ограждения участков, были построены новые дома, из тонких саженцев выросли в садах плодовые деревья, а другие, которые помнил мужчина, наоборот — уже срублены. Но за знакомой калиткой всё выглядит, как и прежде. Сокджин бегло осматривает двор, по стоптанной траве которого гуляют десяток кур во главе с грозно поглядывающим на незнакомца петухом, маленький домик и стоящую чуть поодаль кузницу с распахнутой дверью, откуда доносятся звонкие удары молота. Воспоминания мгновенно захлестывают с головой, сжимают грудь, не давая сделать вдоха; и мужчине начинает казаться, что он пришёл зря. Не стоит ворошить прошлое и просить о помощи человека, которого сам же оставил много лет назад. Им обоим ни к чему эта встреча и последующий за ней бессмысленный разговор. Хосок был абсолютно прав — им не следует заказывать меч у оружейника Кана. Наверное, лучшим решением было бы незаметно уйти, но Сокджин не успевает — из-за угла дома выходит босоногий мальчишка и широкими шагами направляется к выходу со двора. Игнорируя незваного гостя, Тэхён вытряхивает на улицу собранных в деревянную миску улиток, перевешивается через низкую оградку и грозно стряхивает со лба налипшую длинную чёлку. — Это мой огород и моя капуста, — строгим голосом говорит мальчик, обращаясь к слизням. — Вам здесь делать нечего. Если хотите есть — сажайте себе свою капусту, а к моей больше не притрагивайтесь, — закончив выговор, Тэхён поворачивается к пришедшему: — Чего тебе надо? — Малыш, — дружелюбно улыбаясь, начинает разговор Сокджин. — Я уже давно не малыш, — недовольно отзывается мальчик. — Тэхён, — быстро исправляется мужчина, — я пришел поговорить с твоим старшим братом. Он дома? — Сам видишь, что да, — мальчишка кивает в сторону кузницы, из трубы которой густо валит дым. Тэхён не собирается уходить. Вместо того, чтобы снова отправиться в огород, он проходит вглубь двора и усаживается на ступени крыльца, преграждая путь идущему следом за ним Сокджину, если вдруг тот захочет без приглашения зайти в дом. — Я хотел бы поговорить с твоим братом наедине, — настойчиво просит Сокджин, чувствуя себя при этом довольно скверно. — Ты не мог бы пойти погулять куда-нибудь? Ненадолго. — Не могу я никуда уйти. Мне Намджун запретил выходить за калитку, — язвит Тэхён, но закрывает рот, едва из кузницы выходит его старший брат. Кузнец внимательно смотрит на Сокджина и снимает с себя широкий кожаный фартук, защищающий обнаженное до пояса тело от жара горна и обжигающих искр. Он подходит к заранее подготовленному ведру, долго плещет на себя прохладной водой, смывая с лица, рук и груди струящийся пот, выливает остатки на землю, небрежно вытирается полотенцем и суёт опустевшее ведро в руки младшему брату. — Пожалуйста, принеси воды. Обиженно засопев, Тэхён неохотно плетётся прочь со двора, а Намджун поднимается по ступеням крыльца и широко распахивает дверь дома, безмолвно приглашая гостя зайти. Сокджин перешагивает порог и с наигранным интересом осматривается. В этой комнате время словно замерло, не принося никаких изменений: всё тот же грубо сколоченный стол и несколько стоящих рядом с ним скрипучих стульев, та же выбеленная известью печь и самая простая кухонная утварь. Ничего нового, чего бы не видел раньше, Сокджин не замечает, но все же продолжает старательно смотреть по сторонам, лишь бы не пялиться на обнаженное до пояса тело кузнеца. — Зачем ты пришёл? — насмешливо интересуется Намджун, замечая чужое хоть и тщательно скрываемое смущение. — Наверняка не для того, чтобы выпить по кружке чая. — Мне нужен меч, — сразу переходит к делу Сокджин. — Хороший меч. Зря он пришёл, и просьбу свою озвучил тоже зря. Смешно надеяться получить одобрение от человека, ожидания которого были обмануты; и мужчина думает, что сейчас кузнец просто укажет ему на дверь, требуя немедленно убираться вон и поискать согласного на подобную сделку дурака в каком-нибудь другом месте. — Хорошо, — недолго подумав, соглашается Намджун. — Я сделаю. — Отлично! — совсем не радостно восклицает Сокджин и незаметно вытирает о рубаху вспотевшие ладони. — Говори цену за свою работу и срок изготовления меча, а я позже сообщу тебе, кто и когда придёт его забрать. — Мне не нужны деньги, — подозрительно спокойным голосом отвечает Намджун. — Во всяком случае, от тебя они точно не нужны. — Тогда чего ты хочешь? Сокджин нервно сглатывает застрявший в горле ком и неотрывно следит за медленно приближающимся кузнецом. — Хочу, чтобы ты немного побыл рядом со мной, — шепчет Намджун и, прежде чем пришедший успевает возразить, обхватывает его руками и тянет к себе ближе, чтобы заключить в крепкие объятия. В который раз поддаваясь чужой силе, Сокджин судорожно выдыхает и упирается лбом в напряженное, словно выкованное из железа, плечо кузнеца. Он осторожно вдыхает пьянящий запах разгоряченного мужского тела и с трудом сдерживает собственное желание обнять в ответ. До боли в скованных запретами руках хочется провести по широкой спине, чутко исследовать её ладонями, бесконечно гладить, не отрываясь ни на миг; но мужчина остаётся неподвижен и только невольно вздрагивает, почувствовав осторожный поцелуй. Не на коже, нет. Кузнец прикасается губами лишь к его одежде, не позволяя себе запятнать непорочность верховного жреца. А так хотелось бы. Обоим. — Мне очень жаль, Сокджин, — жарко шепчет Намджун, признаваясь в своей слабости. — Мне жаль, что я не могу повернуть время вспять. Если бы я знал, к чему нас приведёт моё бездействие, то не стал бы покорно ждать. Ты просил меня дать тебе немного времени, подождать до твоего совершеннолетия. Я был слишком глупым и самонадеянным, был уверен, что когда придёт срок ты выберешь меня, примешь моё предложение… А вместо этого ты принял обет служителя храма. — Тебе не за что себя винить. Ты в любом случае не смог бы отговорить меня от принятия этого решения. — Но в то время я мог забрать тебя. Скопить золото и выкупить, сделав своим мужем. Что-то мне подсказывает, долго обижаться на меня ты не стал бы. — Сильно сомневаюсь, что у обычного деревенского кузнеца хватило бы на это денег, — холодно говорит Сокджин, уязвленный чужой надменностью. — Не думаю, что твой отец назначил бы за тебя непомерно большую сумму, — не задумываясь, парирует Намджун, но тут же крепче прижимает к себе пытающегося вырваться из его рук мужчину. — Прости. Я не должен был это говорить. От сжавшей сердце боли Сокджин стискивает зубы и закрывает глаза. Не на что тут обижаться, Намджун полностью прав. Скорее всего отец отдал бы его за символическую плату, лишь бы только избавиться от присутствия в доме ненавистного младшего ребёнка, за рождение которого мать расплатилась собственной жизнью. Сокджин мысленно представляет, как сложилась бы его судьба, прими он семь лет назад другое решение. Возможно, отец не уехал бы в Южное королевство, не бросил бы лавку на Хосока, а наконец-то мирно зажил со старшим сыном, ведь его он точно любил, а поводов для споров и ругани между ними двумя уже не осталось бы. Наверное, все были бы гораздо счастливее: отец, старший брат, Намджун. Скорее всего, счастливее был бы и несостоявшийся жрец. Сокджин чуть поворачивает голову и с тоской скользит взглядом по комнате. Поздно о чём-либо жалеть, и он никогда не узнает, как жилось бы ему в этом доме, засыпая и просыпаясь в теплых объятиях любимого. Если бы он принял предложение кузнеца, то им обоим было бы разрешено так много: открыто держаться за руки и прямо смотреть друг другу в глаза; вместе воспитывать маленького Тэхёна; не скрывая собственных чувств, шептать слова любви, целоваться, когда только вздумается и делить на двоих жаркие ночи. Охваченный волнением Сокджин возится в кольце горячих рук и пытается немного отстраниться, чтобы проверить, что время не властно над ними. Сам не понимает для чего, но хочет увидеть прежнюю любовь в родных и пронзительно серых глазах. — Твои глаза, как чёрная вода лесного озера, — чужой голос внезапно доносится до мужчин откуда-то с улицы. — Они манят меня, чаруют. Хочется погрузиться в них, утонуть… — Когда же вы все захлебнётесь, сволочи, — рычит Намджун, отпускает Сокджина и, резко развернувшись, выбегает из дома. Тяжело вздохнув, вслед за ним идёт и жрец. Недалеко от калитки прижатым спиной к низкой ограде двора стоит Тэхён. Мальчик не пытается отбиться или позвать кого-нибудь на помощь, а только с неподдельным интересом наблюдает за мужчиной, который наклоняется к нему всё ближе. Этот один из деревенских фермеров, несмотря на то, что до вечера ещё далеко, уже достаточно пьян и безрассуден. Он, удерживая мальчика за руку, притягивает его к себе и, склоняя вбок голову, тянется сам, чтобы прикоснуться губами к удивленно приоткрытому рту, но громко вскрикивает и жмурится от боли, когда его шею сзади обхватывает сильная ладонь кузнеца. — Так чего ты там хотел, скотина? — дрожащим от ярости голосом спрашивает фермера Намджун. — В водичке освежиться? Ну, извини, до лесного озера я тебя не докину, а вот до свиного корыта — это запросто! Вытаращив от удивления глаза, Тэхён следит, как его брат, не ослабляя крепкой хватки, переводит фермера на другую сторону улицы и, не сбавляя хода, перебрасывает того через невысокое ограждение соседского дома прямо в широкую, наполненную грязной водой лохань. Намджун, не обращая ни малейшего внимания на адресованные ему пьяные угрозы и ругань, возвращается к брату. Он подхватывает стоящее на земле тяжелое ведро и собирается идти домой, но его останавливает Тэхён. — Почему ты так поступил с ним? — мальчик вцепляется в руку старшего брата, и в его голосе нет обиды или упрёка. Он действительно мало чего понимает, и хочет незамедлительно во всем разобраться. — Этот мужчина говорил мне красивые слова. — Он только говорил красиво, а поступить с тобой хотел совсем не красиво, — бурчит в ответ Намджун, с тоской глядя на Сокджина, который воспользовался моментом и теперь быстро уходит прочь. — А «некрасиво» — это как? — не унимается Тэхён. — Вырастешь — тогда узнаешь. — Так же, как ты хотел поступить с Сокджином? — продолжает допытываться Тэхён, озвучивая свои предположения. — Нет, — возмущается в ответ Намджун. — У нас с Сокджином всё было совсем по-другому. — А «по-другому» — это как? Намджун обреченно смотрит на младшего братишку, с воспитанием которого явно не справился, как хотелось бы. Он никогда не разговаривал с ним откровенно на щепетильные и неудобные темы — и вот результат. И фиг с ними, с вопросами откуда берутся дети и как размножаются животные. С этим Тэхён и сам разобрался, ведь он вырос в деревне и не раз видел топчущего кур петуха или случку домашней живности. Но всё, что касается однополых отношений между людьми, прошло мимо сознания мальчишки, и теперь он непонимающе смотрит на старшего брата, дожидаясь внятных ответов. — Потом расскажу, — мнётся Намджун. Он идёт к калитке, но не заходит во двор, словно запнувшись, останавливается на улице. По пыльной деревенской дороге, оставляя за собой влажные следы, ровным рядком ползут собранные и выброшенные Тэхёном улитки, устремляясь в соседский огород.Глава 9.
23 января 2020 г. в 10:07
Чимин приходит в винную лавку поздним вечером. Привычно оглядывается по сторонам и, не заметив чужих любопытных взглядов, несколько раз бьет кулаком в запертую дверь. Ему открывают практически сразу, как будто ждали уже много дней. А впрочем, почему «как будто»? Его возвращения из Синэ действительно очень сильно ждали. Пак тенью проскальзывает в приоткрытую дверь, мимоходом рассматривает двух облаченных в просторную домашнюю одежду братьев — как видимо, те уже начали готовиться ко сну — и, не дожидаясь приглашения, идёт к лестнице, ведущей в глубокий погреб.
Пока братья располагаются за небольшим круглым столиком, Чимин не отказывает себе в удовольствии выбрать бутылку вина и криво ухмыляется, в уме отмечая, что на этот раз Хосок не делает ему никаких замечаний.
— Смотрите на меня оба, как будто я с того света вернулся, — недовольно бурчит парень и садится за стол. Он вернулся домой всего лишь вчерашним вечером, практически весь сегодняшний день провел бурно, но безуспешно выясняя отношения с Юнги и чувствует себя на удивление паршиво. Чимин ловко откупоривает бутылку, наливает вино в кубок и делает пару крупных глотков. — Затягивать беседу на этот раз я не буду. Мне ещё нужно подыскать место для ночлега.
— Можешь переночевать в нашем доме. У нас достаточно свободных комнат, — говорит Сокджин, но Чимин лишь раздраженно отмахивается от любезного предложения и высыпает на стол раздобытые в Синэ свитки.
— Вы особо-то не радуйтесь. Никакой слишком ценной информации в этих записях нет, — угрюмо сообщает Пак, увидев, как братья с нетерпением разворачивают свитки, жадно вчитываясь в написанные на них строки. — Но кое-что меня всё-таки удивило, а поскольку вы искали давно забытые факты из жизни последнего владыки Единого королевства, то вот они.
Чимин широко разводит руками, показывая на россыпь свитков.
— Все знают, что на войне с чужаками Ким Тэян потерял старшего сына, который являлся наследным принцем. Так же нам известно, что Тэян стал обладателем камней дракона, дающих власть над самим божеством… Но, как я выяснил, это не всё. Король вернулся в Синэ не только с камнями, но и с новой женой.
Чтобы не быть голословным, парень берет со стола один из свитков, быстро перематывает тонкий пергамент и, остановившись на нужном отрезке текста, отдает в руки Сокджина.
— Как пишет король в своих дневниковых записях, встреча с этой женщиной была неожиданной, их знакомство — случайным, а вспыхнувшие между ними чувства развивались стремительно. Оставшиеся три года жизни Тэян вообще очень много пишет об этой женщине, называет её своей истинной любовью, благодаря которой он обрел смысл своего существования и пробудил дремлющее божество… Ну и прочий сопливый бред, который обычно влюбленные друг про друга думают… А ещё он был ей чрезмерно благодарен за подаренные драгоценные камни.
Чимин фыркает от смеха, когда Сокджин с Хосоком откладывают свитки и изумлённо смотрят на него.
— Да-да, представьте себе, изначально камни дракона принадлежали той женщине и, как видимо, у неё тоже неплохо снесло голову от любви, раз она подарила их Тэяну. Как можно было добровольно отдать власть над драконом в чужие руки — лично я ума не приложу; но король этот жест очень оценил — камешками инкрустировал свою корону, а женщину повел в храм, где они в присутствии верховного жреца скрепили свой брак принесёнными клятвами. Вот так вот!
Довольно посмеиваясь над чужим замешательством, Чимин, закинув ногу на ногу, раскачивается на стуле и прихлебывает из кубка вино. Все потраченные в Синэ усилия вполне оправдались одним лишь видом двух вытянутых от удивления лиц, но Сокджин усваивает полученную информацию быстро.
— И как к этому отнеслась королева?
— Мыслишь правильно, — Чимин широко улыбается, радуясь чужой догадливости. — Королева была в бешенстве, и я прекрасно понимаю её чувства: быть преданной своим мужем после долгих лет вполне сносного брака и рождения пятерых сыновей — такое себе удовольствие. Но Тэян своего решения не изменил, все упреки принцев и обманутой, теперь уже бывшей жены благополучно пропускал мимо ушей, и жил со своей новой любовью счастливо… Но не долго. Через три года новой взошедшей на престол королеве одним недобрым утром перерезали горло, а обезумевший от смерти возлюбленной Тэян отшвырнул от себя корону и сбросился вниз с городской стены. Вот такая печальная история любви, и, если вдруг она стала вам интересна, подробнее о ней сможете прочитать в принесённых мною свитках.
— А ещё хоть что-нибудь ты узнал? — хмуро интересуется Хосок, недостаточно впечатленный трагической судьбой давно умерших и почти нереальных двух возлюбленных, за рассказ о которых ему придётся расплачиваться очень даже реальным золотом.
— Ещё я узнал, что вы вовсе не первые, кто заинтересовался древними летописями, — Чимин ставит на стол кубок и чуть привстаёт со стула, чтобы достать из кармана штанов найденную в стенах королевского дворца Синэ кованую вещицу, которую отдаёт Сокджину. — Эту застежку я снял с полуистлевшего дорожного плаща, и на ней изображен герб Восточного королевства. Последний владыка Востока отправлял своих воинов в Мёртвый город, он тоже там что-то искал, — Пак нервно хмыкает. — Теперь мне понятно, почему при нападении на дворец почти всё войско отказалось защищать королевскую семью и встало на сторону Ким Тэсона. Странно ожидать от людей верности, при этом отправляя их по собственной прихоти на практически верную смерть.
— Ладно, — Хосок открывает ящик стола. — Сколько ты хочешь получить за свою работу?
— Ну, в этот раз расходы были невелики, — беззаботно рассматривая потолок, говорит Чимин, — поэтому вы мне должны всего лишь пятьдесят золотых…
Обрадованный услышанным, лавочник согласно кивает и кидает на стол кошелёк, но мгновенно звереет от окончания произнесённой парнем фразы.
— … и новый меч.
— А дом с фонтанами и яблоневым садом мы тебе случайно не должны?! — ревёт от ярости Чон.
— Все летописные хранилища Синэ были разграблены! — не оставаясь в долгу, кричит в ответ Чимин. — Если на ваш вопрос и существует ответ, то искать его теперь надо в Восточном королевстве! Ты хочешь, чтобы я попёрся туда безоружным?
— Успокойтесь оба, — Сокджин болезненно морщится от громкого ора и трёт пальцами лоб. — Мы заплатим деньги и сможем раздобыть новый меч.
— И чтобы он был не хуже моего предыдущего, — быстренько вставляет Чимин.
— А старый ты куда дел? — не унимается Хосок.
Парень отвечает не сразу. Он долго мнётся и покусывает губы, не желая признаваться в подобном позоре, но братья требовательно смотрят на него, дожидаясь ответа.
— Его Юнги куда-то спрятал, — сдаваясь, мрачным голосом говорит Чимин, но тут же переходит в наступление. — И в этом виноваты только вы сами! Не надо было рассказывать бессмертному про мой поход в Синэ.
— Хосок, отдай ему деньги, — усталым голосом просит брата Сокджин, а после обращается к Паку. — Меч я закажу на днях, и чуть позже сообщу тебе, когда и где ты сможешь его забрать.
Лавочник молчит, когда вручает Чимину кошелёк с заранее подготовленными золотыми. Молчит, когда окончательно потерявший совесть Чимин нахально берёт с полки и забирает с собой ещё одну бутылку понравившегося вина. Но когда за Паком закрывается входная дверь, Хосок поворачивается к младшему брату.
— Ты же сейчас пошутил насчет меча? — увидев, что Сокджин отрицательно качает головой, гневно спрашивает: — Где мы его возьмём? Изготовление оружия тщательно отслеживается, а мы не хотели привлекать к себе лишнее внимание.
— Не переживай об этом. Я знаю человека, который нам без лишних вопросов изготовит лучший меч и даже не попросит за это больших денег, если вдруг тебя это волнует.
— Кто этот человек? Ты пойдёшь к Кану?.. Сокджин, ты вообще собираешься со мной разговаривать?
— Нет, не собираюсь, — спокойно отвечает Сокджин и поднимается вверх по лестнице, чтобы скрыться в своей спальне.