***
— А ты знаешь, почему Ведьмино озеро так называется? — спрашивает идущий впереди Тэхён и, не дожидаясь ответа, начинает рассказывать: — Люди говорят, что давным-давно в деревне жила девушка. И был у этой девушки великий дар. Она могла исцелять болезни и влиять на погоду, знала травы и приметы, общалась с духами лесов и полей. Многим она помогала, но и бед от неё тоже было немало. Однажды она навела порчу на скот богатого фермера, и тот сжег её дом, а саму девушку люди выгнали прочь из деревни. Опасаясь за свою жизнь, она поселилась на берегу лесного озера, питалась пойманной рыбой, собранными грибами и ягодами, да редкими подношениями деревенских жителей, которые хоть и осуждали её за колдовство, но как и прежде приходили за помощью. А когда наступила поздняя осень, эта девушка, предпочитая медленной и мучительной смерти быструю погибель, зашла в черную озерную воду, чтобы остаться в ней навсегда. Тэхён ненадолго замолкает, и от наступившей тишины Чонгуку почему-то становится очень неуютно. — Если верить преданиям, — мальчик понижает голос, отчего тот кажется глухим и зловещим, — тело этой девушки до сих пор покоится на дне лесного озера. Невидимое под толщей чёрной воды, оно ждёт, когда на небо взойдёт полная луна. Лишенное души и обезображенное временем, оно выходит на берег, чтобы петь страшные проклятия и плести из высокой травы прочные путы, которыми поймает каждого, кто увидит ведьму в мокрых и рваных одеяниях в этот недобрый час… Тэхён вдруг резко разворачивается, почти сталкиваясь грудью с бредущим за ним мужчиной, и громко выкрикивает: — Страшно? Потерявший дар речи Чонгук лишь часто мотает головой. — Вот и правильно, что не боишься, — Тэхён ласково улыбается и снова идет вперёд, совсем не замечая, как за его спиной Чонгук часто дышит, чтобы успокоить бешено бьющееся сердце, и разжимает побелевшие пальцы, невольно обхватившие рукоять меча. — Нечего тут бояться, потому что всё это выдумки. Мне Юнги рассказывал, что никакой девушки-ведьмы не было. — Юнги? — внезапно осипшим голосом спрашивает Чонгук и шумно откашливается в кулак. — Это тот, который бессмертный? Ты его знаешь? — Кто ж его не знает? — удивляется Тэхён. — Бессмертный каждому знаком. Он неплохо дружит с моим старшим братом и иногда приходит к нам в гости. Вот только, — мальчик оборачивается и смотрит мужчине в глаза, доверяя собственные страхи, — я не очень люблю, когда он приходит. Вроде как с Намджуном разговаривает, а сам неотрывно на меня глядит, как будто видит насквозь или знает обо мне что-то такое, чего даже я сам про себя не знаю. Тэхён зябко пожимает плечами и ускоряет шаг, Чонгук следует за ним, и спустя немного времени они оказываются на пустынном берегу Ведьминого озера. «Гиблое» место на деле оказывается вовсе не таким пугающим, как рассказывают люди. Чонгук с интересом рассматривает заросли рогозы и тонкую полоску влажного песка у кромки воды. Ночная тишина не безжизненна, а сплетена из зудящего звона комарья, нестройного кваканья жаб и тихих всплесков воды, к поверхности которой подплывают мелкие рыбёшки. Ветер раскачивает пышную крону кустарников и несёт в себе запахи хвои и луговых цветов. В отличие от Чонгука, Тэхён здесь бывал уже не раз, и поэтому не тратит время на озирания по сторонам. Он подходит к озеру, взмахом руки подзывает к себе мужчину, а когда тот становится напротив, начинает дергать завязки на вороте своей просторной рубахи. — Что ты делаешь? — изумленно спрашивает Чонгук, не отрывая взгляда от раздевающегося перед ним мальчика. Он не против увидеть его обнаженным, вовсе нет! Но интуиция смутно подсказывает, что Тэхён избавляется от одежды не для того, чтобы скрасить эту ночь взаимными ласками. — Собираюсь искупаться. День был жарким, и я хочу освежиться. Ты со мной? — широко улыбается Тэхён, бросая рубаху на землю рядом с уже лежащим полотенцем. Он обхватывает пальцами завязки штанов и с изумлением замечает, что мужчина торопливо отводит свой взгляд. — Кого ты стесняешься? Девушек поблизости нет. Ну, если не считать мертвой ведьмы на озёрном дне… Весело подхихикивая, Тэхён скидывает со стоп башмаки из тонкой и мягкой кожи и быстро освобождается от штанов. Ничуть не стыдясь собственной наготы, идёт к озеру и ступает в воду. — Чонгук, идём купаться вместе, — снова зовет мальчишка. — Вода такая теплая! Мужчина лишь отрицательно качает головой. Он отстёгивает от пояса ножны и садится на траву. Кладет рядом с собой меч, но не выпускает рукоять из ладони, и тихо шипит, незаметно поправляя свободной рукой некстати оживший в штанах член. Чонгук не стесняется собственного тела. Он знает, что достаточно высок, широкоплеч и отлично сложен. За исключением небольших изъянов на груди и плечах, его фигура идеальна, такую показать не стыдно, вот только… Что делать с эрекцией? Не подозревающий о страданиях мужчины Тэхён заходит вглубь озера. Чонгук жадно разглядывает стройные мальчишечьи ноги, которые с каждым шагом всё выше охватывает чёрная зеркальная гладь, и его мягкие округлые ягодицы. В ярком сиянии луны тонкая фигурка на тёмном фоне словно светится молочно-белым. Облик мальчика волнующе-манящий, хочется немедленно последовать за ним, крепко обхватить руками и вытянуть из воды, завалив на упругий ковер душистых трав. Провести языком по напряженной спине, очерчивая выпуклости позвонков. Долго целовать две трогательные ямочки на пояснице и мять ладонями полушария ягодиц. Невзирая на крики и сопротивление, оставить на юном теле свою метку в виде синего кровоподтека или отпечатка зубов. Заклеймить мальчишку, болью обозначив собственную власть и силу. Сломить юношескую непокорность и дать понять, что отныне Тэхён, его тело, все его мысли, желания и стремления принадлежат лишь одному человеку — Чонгуку. Мальчик весело обливает себя водой, зачерпывает ладонями и плещет на спину и плечи. По его груди стекают тонкие ручейки, а капельки брызг попадают на кончики русых прядок волос, искрясь и переливаясь мелкими жемчужинами в белом сиянии ночного светила. Тэхён уходит всё дальше от берега, водит руками по спокойной озерной глади и любуется пляшущими на воде яркими бликами луны. Полной луны. Чонгук вздрагивает всем телом и вскакивает на ноги. Рассказ мальчика и его собственные ночные кошмары сплетаются воедино, плотными тенями вползают в действительность. В шорохе ветра слышен тихий, зловещий шепот мертвецов, а к поверхности воды поднимаются ледяные руки. Ещё миг — и они покажутся над водой. Мужчина словно видит, как расходится потревоженный черный омут, выпуская склизкие опухшие пальцы, которые сомкнутся на теле мальчишки, утянут вниз, погребая заживо на вязком, илистом дне… — Тэхён! Подожди меня! Чонгук отшвыривает в сторону плащ и быстро сдирает с себя одежду. Поднимая ногами множество брызг, с разбега врывается в воду и спешит к дожидающемуся его мальчику. Тэхён, выполняя чужую просьбу, стоит неподвижно, в нем нет страха, а Чонгука раздирают изнутри противоречивые чувства. Ужас и похоть, желание защитить и насильно обладать, уберечь от беды, самому при этом причиняя боль. Он стремительно приближается, но замирает в одном шаге, когда мальчик протягивает руку и кладёт ладонь на грудь мужчины. — Ты добрый и справедливый, — шепчет Тэхён. — Я рад, что познакомился с тобой. Он открыто и доверчиво смотрит в глаза напротив, чуть улыбается, и под его теплым взглядом пламя эмоций внутри Чонгука гаснет, оставляя в груди лишь щемящее чувство нежности. — Что это? — Тэхён внезапно хмурится и скользит мокрыми пальцами по чужой коже, очерчивая неровности старых рубцов. — Последняя война была пятнадцать лет назад, в Восточном королевстве… Ты же не мог участвовать в этих сражениях… Сколько тебе лет? — Мне двадцать пять, — тихо отвечает Чонгук, — и я действительно не участвовал ни в одном из сражений. — Тогда откуда у тебя эти шрамы? — Ныне покойный король Севера очень ответственно подходил к моей боевой подготовке, — невесело ухмыляется Чонгук. — Покойный король, — задумчиво повторяет Тэхён. — Ты сейчас говоришь о брате своей матери? О своем дяде? — Я никогда не считал его своим дядей, — голос Чонгука наполнен холодом. — Он был жесток со мной в раннем детстве, а когда я достаточно вырос для того, чтобы держать в руках меч — лично присутствовал на моих тренировках. Выбранный моим наставником мужчина предпочитал учить меня сражаться сразу настоящим оружием. И каждый бой продолжался до первой пролитой крови. Моей крови. Большинство ран были обычными царапинами и приносили мне больше страха, чем боли. Но некоторые, — Чонгук упирается пальцем в один из рубцов, — вполне могли стоить мне жизни. — Но король со временем хотя бы раскаялся в своем решении? — изумленно хлопает ресницами Тэхён. — Эти тренировки прекратились? — Прекратились, — Чонгук растягивает губы в дикой улыбке. — Через четыре года. Когда я убил во время очередной тренировки своего наставника. С тех пор больше ни один воин не осмеливался выйти на бой со мной, держа в руках настоящий меч. Тэхён замолкает и непонимающе смотрит на мужчину. Моргает один раз. Другой. И вдруг звонко хихикает. — Ты же сейчас пошутил? — Конечно. Мой рассказ — это всего лишь шутка, — легко соглашается Чонгук и машет рукой в сторону берега. — Идём. Мы уже достаточно накупались. Они выходят из воды и тянутся к брошенным вещам. Тэхён подбирает полотенце и дружелюбно протягивает его Чонгуку, но тот игнорирует предложенное и напяливает штаны прямо на мокрое тело. Мальчишка тщательно вытирается, прежде чем полностью одеться, вешает полотенце для просушки на ветки ближайших кустов и тихонько присаживается рядом с мужчиной, который поглаживает ладонью кожаные ножны уложенного на колени меча. — В этом озере очень много рыбы, — вдруг говорит Тэхён, нарушая образовавшуюся тишину. — Хоть сачком лови! Раньше я частенько прибегал сюда порыбачить. — А сейчас нет? — А сейчас я почти всё время занят огородом, — с грустью вздыхает Тэхён и начинает говорить. Он рассказывает Чонгуку о своем огороде, посаженной капусте и нахальных слизняках, которые норовят её сожрать. Недолго жалуется, что быть земледельцем — это тяжелый труд, даже сложнее чем быть торговцем. Вспоминает отца, который был невероятно талантливым оружейником, и старшего брата, что последовал его примеру, но сам мальчишка далёк от кузнечного дела, хоть ему и нравится крутиться в кузнице рядом с Намджуном. Восхищается красотой чонгукова меча, и тут же со смехом вспоминает, что когда был маленьким без спроса взял кинжал и нечаянно распорол себе ладонь, и с тех пор брат не даёт ему в руки ничего опаснее кухонного ножа. Тэхён рассказывает Чонгуку о проделках гусыни Мими и старике-пчеловоде, который завтра снова угостит вкусным мёдом. О цветущих лугах и быстрых родниках с ледяной и сладкой водой. О прохладе леса в летний зной, и о том, как скучно бывает сидеть в маленьком доме долгими зимними вечерами. Тэхён рассказывает обо всем интересном, важном и удивительном, что случалось с ним за его недолгую и беззаботную жизнь, а Чонгук внимательно слушает, но не слышит самого нужного и главного. Мальчик ни словом не обмолвился, что эта ночь и эта встреча для них не последняя. Он не просит ещё раз увидеться и не мечтает прогуляться с мужчиной по лесам и лугам. Не обещает познакомить со старшим братом и показать фокусы смышленой гусыни Мими. Кажется, мальчик вовсе не планирует продолжать общение, искренне считая, что сегодняшняя встреча была случайной и ничего не значащей. Возможно, для Тэхёна так всё и есть. Но не для Чонгука. Мужчине противна одна только мысль, что эта ночь закончится расставанием. Он жаждет видеть и слышать мальчишку каждую свободную минуту, чтобы он был рядом, но не в качестве бесправного наложника. Чонгуку хочется, чтобы мальчик сам с нетерпением ждал их новой встречи. Радостно улыбался и сам бежал навстречу. По собственному желанию страстно припадал к его губам, ища поцелуи и ласку. Но больше всего на свете Чонгук хочет никогда не видеть в теплом и наивном взгляде напротив боль или беспомощную покорность. — Ты очень красивый, Тэхён, — озвучивает свои мысли Чонгук. — Особенно глаза. Они такие глубокие и чёрные, как беззвездное ночное небо… Почему ты смеешься? Чонгук хмурится, когда мальчишка заходится звонким хохотом. — Прости, я не хотел обидеть тебя, — чуть отсмеявшись, объясняет Тэхён. — Просто раньше мои глаза все сравнивали с чёрной водой лесных озер, а ты говоришь про небо… — Потому что все в них тонули, а я — лечу. Поддаваясь искушению и томящему сердце желанию, мужчина подаётся вперед и, прежде чем мальчик успевает испугаться или возразить, заключает его в крепкие объятия. Чонгук прижимает к себе Тэхёна и, склонив голову, утыкается лицом в изгиб его шеи, глубоко дыша запахом юного тела. Тэхён пахнет совсем не так, как представлял Чонгук. Он пахнет гораздо лучше. — Чонгук, ты чего? — Тэхён не понимает происходящего, но не делает попыток отстраниться. — Я замерз, — лжет Чонгук и прикрывает от удовольствия глаза, в тихом шепоте невесомо, почти неуловимо проводя губами по тонкой коже чужой шеи. И Тэхён ему снова верит. Чтобы поделиться собственным теплом, безбоязненно прижимается ближе и растирает ладонями широкую чонгукову спину. Ночной воздух вовсе не холодный, но мальчик ничуть не сомневается, что мужчина сильно озяб, потому что чувствует, как того мелко потряхивает. Силясь унять чужую дрожь, Тэхён шарит по траве рукой, находит плащ и набрасывает его на плечи Чонгука. Выпутывается из объятий и запахивает теплую ткань на чужой груди. — Вот, теперь тебе будет гораздо теплее, — улыбается Тэхён, радуясь собственной сообразительности. — Давай спать ложиться? Время уже позднее, а нам надо проснуться пораньше. Укутанному в плащ мужчине ни разу не лучше, чем в заботливых объятиях, но сообщать об этом мальчику он, разумеется, не собирается. Перспектива совместного сна тоже не радует. Чонгук смотрит на меч и переводит встревоженный взгляд на Тэхёна. Снова смотрит на свой меч и, нервно прикусив губу, откладывает его чуть в сторону. Он тянется рукой и, понимая, что легко может коснуться пальцами рукояти, отталкивает меч ещё чуть дальше. Лишенный оружия Чонгук чувствует себя даже хуже, чем голым и со стояком, но опасения за жизнь Тэхёна сильнее, и поэтому он встает на ноги, чтобы отнести ножны к ближайшему кустарнику. — Ты чего там возишься? — весело интересуется Тэхён. — Боишься, что я все драгоценные камни из рукояти повыковыриваю, пока ты спать будешь? — Ничего я не боюсь, — еле слышно бурчит уязвленный насмешливыми словами Чонгук и ложится рядом с мальчишкой, который тут же подползает ближе, укладывая голову на чужой груди и закидывая на Чонгука одну ногу. — Это чтобы ты ночью не замёрз, — крепко прижимаясь, объясняет свой поступок Тэхён, а Чонгук с тоской глядит в сторону кустов, размышляя, что зря он всё-таки так далеко унёс меч, ведь с сопящим на груди мальчиком и его коленом, упирающимся прямо в пах, уснуть теперь точно не получится.***
— Мы с тобой ещё увидимся? — осторожно спрашивает Чонгук следующим утром, когда они медленно бредут по деревенской дороге в сторону дома Тэхёна. Утро в самом разгаре, но хлопочущим по хозяйству во дворах людям нет никакого дела до шагающего по улице мальчишки и мужчины, чьё лицо скрывает глубоко натянутый на голову капюшон. — А зачем нам снова встречаться? — удивляется Тэхён и, догадываясь, радостно вскрикивает: — О, ты хочешь дружить со мной? Вообще-то, нет. — Да, — уверенно отвечает Чонгук. — Я предлагаю тебе свою дружбу. — Это здорово, — Тэхён довольно улыбается и на ходу срывает с обочины дороги ярко-желтый одуванчик. На мгновение задумывается, покручивая в руках мягкий стебелёк, и внезапно грустнеет, отчего Чонгук начинает беспокоиться. — Но я не умею дружить. У меня раньше никогда не было друзей, ведь в деревне все думают, что я дурачок. — Не переживай об этом, — с облегчением улыбается Чонгук. — Я научу. Мальчишка согласно кивает и продолжает разговор. — Наверное, мне следовало бы тебя представить своему старшему брату, но я не ночевал дома, и Намджун сейчас наверняка не в духе. — Я могу поговорить с твоим братом, — предлагает Чонгук. — Объясню, что с нами произошло. — Ой, не надо, — отмахивается Тэхён. — Намджун от этого ещё сильнее взбесится. Они подходят к калитке, и Тэхён с тревогой поглядывает на свой дом. Он очень хочет, чтобы брат не увидел, что он возвращается домой в сопровождении военноначальника Сонема, и надеется, что в столь ранний час Намджун ещё крепко спит, но не всем желаниям суждено сбыться. От толчка сильной руки дверь дома широко распахивается, зловеще скрипя давно несмазанными петлями. — Я, наверное, пойду, — Тэхён, набираясь мужества перед ожидаемой взбучкой, делает глубокий вдох и, на прощание махнув Чонгуку рукой, заходит за калитку. Мужчина не спешит уходить. Он внимательно следит за каждым робким шагом мальчика, который медленно идёт к дому и скрывается в темном проёме двери. Слышит гогот гусыни, радостно встречающей своего хозяина. И срывается с места, едва воздух разрывается от звонкого вскрика: — Намджун, не надо! Крепко удерживая ладонью рукоять меча, Чонгук врывается в чужой дом. Он замирает на пороге, смотрит на тяжело дышащего кузнеца, который стискивает в руках глиняную миску, и на Тэхёна, который стоит у противоположной стены, а у его ног крутится серая гусыня и нетерпеливо тянет вверх шею, выпрашивая ласку. — Чонгук? — удивляется Тэхён. — А… ты зачем пришёл? — С тобой всё будет хорошо? — Чонгук старается говорить спокойным голосом, а сам прожигает устрашающим взглядом кузнеца. — Конечно, — уверяет Тэхён. Он подходит к мужчине и упирается ладонью в его напряженное плечо, подталкивая к выходу. — Со мной все будет отлично. Иди. Закрыв за Чонгуком дверь, Тэхён виновато опускает голову и подходит к старшему брату. Осторожно забирает из его ладоней миску. — Намджун, не надо бить посуду. Она не виновата, что я не смог вовремя прийти домой. — Вовремя? — язвительно переспрашивает кузнец. — Ты вообще домой ночевать не пришёл! Где ты был? И что забыл в нашем доме этот…этот… — Его зовут Чонгук, — подсказывает Тэхён. — И, кажется, он приходил заступиться за меня. Это так мило, правда? Вся деревня с нетерпением ждёт, когда же ты отходишь меня хворостиной, а военноначальник Сонема прибежал, чтобы защитить. Лицо Тэхёна расцветает мечтательной улыбкой, но Намджун не разделяет радости младшего брата, который эту ночь провел с Чонгуком. Взрослым мужчиной. Предпочитающим видеть в своей постели юношей. — Пройдись по комнате. Тэхён удивленно моргает, но старшего брата не ослушивается и за несколько шагов оказывается у противоположной стены. Намджун, подозрительно прищурившись, внимательно наблюдает за походкой и мимикой мальчика, но ничего необычного не замечает. — А теперь сядь за стол. Тэхён безоговорочно плюхается на твердый стул. — И жопой на нём поёрзай. — Да что с тобой происходит? — не выдерживает Тэхён и вскакивает на ноги. — А что со мной должно происходить, учитывая, что эту ночь ты провел с мужчиной? — огрызается Намджун. — С мужчиной, — непонимающе повторяет Тэхён, а когда старший брат отводит в сторону стыдливый взгляд, внезапно догадывается: — Ты думаешь, что у нас с Чонгуком было что-то неприличное? Ты дурак, что ли? Как, по-твоему, мы могли заняться любовью, мы же два парня! Мальчишка звонко хохочет, а кузнецу хочется пробить своё лицо рукой. А ещё лучше — пробить лицо Чонгука, чтобы тот больше никогда не приближался к глупому и наивному братишке. — Тэхён, — Намджун притягивает к себе мальчика, и тот крепко обнимает в ответ, — пообещай мне, пожалуйста, что ты не будешь искать с военноначальником новых встреч. А если он сам подойдёт, то будешь держаться с ним вежливо, но отстраненно. — Я не могу тебе это обещать, — бубнит в ответ Тэхён. — Я Чонгуку первому пообещал, что мы с ним будем дружить. Старший осторожно обхватывает ладонями плечи брата и чуть отодвигает от себя. Он всматривается в его лицо, надеясь, что услышанное всего лишь глупая шутка, но Тэхён не собирается отказываться от сказанных слов. — Я запрещаю тебе выходить со двора, — с трудом сдерживая ярость, говорит Намджун. — Ты всё понял? И чтобы глаза мои не видели тебя рядом с этим Чонгуком! — Ну братик, — начинает жалобно скулить Тэхён, но в итоге уходит в спальню и обессилено падает на кровать, когда кузнец, больше не проронив ни слова, выходит из дома.