***
— Опять не можешь уснуть? — спрашивает шагнувший на балкон Хосок. Он садится на пол рядом с братом, зевает, прикрыв ладонью рот, и часто моргает заспанными глазами. Сокджин в ответ неопределенно машет рукой и окидывает взглядом разложенные на столе свитки, книги и карты созвездий. Время давно перевалило за полночь, а уже ранним утром ему следует быть на службе в храме. Кажется, ему действительно пора ложиться в постель, но спать не хочется, и Сокджин, вместо того чтобы идти в свою комнату, поднимает к небу лицо, выискивая звезду дракона, которая продолжает гореть ровным белым светом. Привлекая к себе внимание брата, Хосок протягивает руку и дотрагивается до чёрной прядки его волос, на что Сокджин осторожно отодвигает чужие пальцы и заправляет непослушный, чуть вьющийся локон обратно за ухо. — Ты похож на маму. Она была южанкой, — с теплотой в голосе говорит Хосок. — И поэтому ты любишь трогать мои волосы? Скучаешь по маме? — беззлобно смеётся Сокджин. — Хосок, в твои тридцать лет давно пора заводить свою семью и становиться отцом, а не тосковать по покинувшим нас родителям. У тебя есть большой дом, есть деньги и любимое дело, приносящее хороший доход, а Черён — дочка пекаря — на прошлой неделе прогнала уже третьих заявившихся к ней сватов. Она ждёт твоего предложения руки и сердца. А ты чего ждешь? Почему не хочешь сыграть с ней свадьбу? — Потому что я не хочу, чтобы в ближайшее время моя жена осталась вдовой, а дети — сиротами, — мрачно бурчит Хосок. — Тэён уже почти взрослый. Очень скоро произойдёт смена власти, и в этот час я не оставлю тебя одного, а ты… — А я встану в ряды тех, кто будет преданно защищать юного короля, — говорит Сокджин, заканчивая чужую фразу. Словно извиняясь за давно принятое решение, он накрывает руку брата своей ладонью. — Надежда ещё есть. Если мы все вместе пойдём к единой цели, то обязательно справимся. Я в книгах ищу способы пробудить дракона, Чимин разыскивает свитки, Чонгук послезавтра снова отправляется в Южное королевство. — И что из этого? — вскидывает опущенную голову Хосок и расстроенно пинает ногой низенький столик. — Какая нам может быть польза от Чимина? Последний владыка Восточного королевства и вся его семья мертвы уже пятнадцать лет. Что важного сможет разыскать этот мелкий, пронырливый воришка? Ты думаешь, что король Востока нашёл нужные свитки, но почему тогда он не воспользовался ими, чтобы спастись? И Чонгук… Когда он здесь и следит за юным королём — он ничего не знает о планах Тэсона. Когда гостит на Юге и сдерживает своего дядю от принятия судьбоносных для нашего королевства решений — Тэён остаётся без защиты. Это эгоистично, но иногда я начинаю желать, чтобы Тэёна убили в отсутствие военноначальника Сонема, ведь тогда его смерть будет быстрой и выставленной, как нелепая случайность. Юный король тихо умрёт, не обрекая на смерть верных ему людей. — Мы делаем всё возможное, чтобы этого не произошло, — сухо говорит Сокджин. — Вы делали всё возможное много лет, но это не принесло никаких результатов, — резко отзывается Хосок. — И ты, и Чонгук продолжаете суетиться, но в глубине души уже начинаете понимать бесполезность ваших усилий. Чонгук влюблен, и я искренне рад за него, ведь после смерти брата его жизнь не закончится, а Тэхён станет именно тем, кто даст Чонгуку, когда он взойдёт на престол, смысл и желание жить дальше. Ты не спишь ночами, вроде как следишь за звездой дракона и читаешь карты, но я-то знаю, что бессонница мучает тебя совсем по другой причине, — Хосок двигается ближе и обнимает за плечи сникшего младшего брата. Он пытается заглянуть в его потухшие глаза, но Сокджин упрямо отворачивает лицо. — Ты не спишь из-за Намджуна. Он не отпускает тебя. — Он даже перестал приходить ко мне в храм, — горько хмыкает в ответ Сокджин, — а ты говоришь «не отпускает». — Если не можешь без Намджуна — иди к нему, — игнорирует последнюю фразу Хосок. — Брось свою должность, забудь обо всех данных клятвах. — И стать презираемым всеми слабаком и изгоем? Для меня нет обратной дороги. Я не могу предать божество. — А себя и свои чувства ты предать можешь? — Как-то плохо ты меня утешаешь и поддерживаешь, братик, — грустно улыбается Сокджин. Он откидывается назад, опираясь спиной о хосоково плечо, ненадолго расслабляется и прикрывает глаза. Рядом с братом можно немного помечтать. Хоть на несколько минут уйти из реальности и с головой занырнуть в мир фантазий, где все принимаемые решения — правильные, обстоятельства складываются в угоду собственным стремлениям, а люди вокруг понимающие и всепрощающие. Слова Хосока действительно звучат неплохо… для какой-то параллельной вселенной, в которой Сокджина лишь по одному его желанию освободят от служений в храме и на прощание добродушно помашут рукой, а Намджун встретит и примет с распростертыми объятиями и ни разу не упрекнёт за долгие, выматывающие душу годы ожидания. Где-то там, но не здесь, можно всё перечеркнуть, вырвать из книги черновые записи и начать жить с чистого листа. Уйти в деревню, в крохотный домишко, и стать счастливым мужем талантливого кузнеца. Или наоборот, привести Намджуна с его младшим братишкой в Сонем и поселиться всем вместе в просторном доме, который отец оставил Хосоку. Для кузнеца немало работы найдется и в стенах города, а Сокджин бы вместо службы в храме Дракона занялся… Да какая разница чем? В мире, которого не существует, можно испытать себя в любом деле, непременно добиться успеха и стать абсолютно счастливым. Сокджин бы обязательно стал. Вот только мира этого нет. Сокджин глубоко вздыхает и с сожалением открывает глаза. Над ним — чёрное ночное небо, на котором ровным белым светом сияет найдённая звезда. Дракон по-прежнему крепко спит. — Я ничего не могу изменить, Хосок, — повторяет Сокджин. — Я выбрал свой путь и обязан пройти его до конца. Я всегда стремился стать кем-то более важным и значимым, чем мне полагалось быть по рождению. Мечтал занять высокую должность, служить верой и правдой своему королю, королевству и людям, получая взамен истинную любовь. Думал, что когда я стану жрецом, отец наконец-то заметит меня, оценит все мои старания и будет гордиться. Я долго ждал, шёл только вперёд, преодолевал преграды и сопротивление сестры короля, которая была так категорично настроена против моего посвящения в жрецы! Жаль только, что когда цель была достигнута, когда в восемнадцать лет сам владыка Севера благословил меня на служение и передо мной распахнулись двери храма — наш папа просто покинул Север и уехал жить на Юг. Хосок, я ничего не могу изменить, прежде всего, потому что не хочу этого. Я горжусь тем, что являюсь верховным жрецом, и никогда не откажусь от этого звания. — Твое тщеславие и непонятно откуда взявшийся долг перед божеством и юным королём приведёт нас обоих к смерти, — подводит итог всему услышанному Хосок. — На что ты вообще сейчас надеешься? — Я надеюсь на помощь Чимина. Надеюсь, что в нужный час дракон явится людям, — Сокджин поворачивается и смотрит брату в глаза пронзительным взглядом. — А ещё я верю, что тот человек, который способен его приручить, будет на стороне добра и справедливости.***
Новый день лениво вступает в свои права. Светлеет ночная мгла, и теперь деревушку окутывают серые сумерки да густой предутренний туман, который очень скоро осядет на траве и закрытых бутонах цветов слезами блестящей росы. Укрываясь от напитанного влагой прохладного воздуха, который запутывается в волосах и норовит прошмыгнуть под тонкую рубаху, Чонгук запахивает на груди широкие полы струящегося за спиной плаща. Он вслушивается в тишину, поглядывает в темные провалы окон и нетерпеливо прохаживается вблизи захлопнутой калитки. Даже самое недолгое ожидание проходит мучительно, и мужчина не сдерживает счастливой улыбки, когда входная дверь дома распахивается и на крыльцо, подпихивая босыми ногами серую гусыню, выходит Тэхён. Мальчишка сладко потягивается, разводя в стороны руки, в одной из которых держит прикрытую полотенцем корзинку, а в другой — какую-то странную изогнутую палку. Замечая топчущегося у калитки Чонгука, он радостно улыбается во весь рот и сбегает с крыльца. — Сегодня мы идём гулять с Мими, — сообщает Тэхён, подставляя щеку под приветственный поцелуй. — И куда мы направляемся так рано? — интересуется Чонгук, наблюдая за ковыляющей по дорожке гусыней, которая торопится догнать своего хозяина. — Рыбу ловить, конечно же! С утра самый лучший клёв, — восклицает Тэхён. В доказательство серьёзности своих намерений собрать этим утром большой улов, мальчишка демонстрирует мужчине прихваченную из дома палку с привязанной бечёвкой, на которой раскачивается крючок с насаженной дохлой мухой. Чонгук ни разу не рыбак, но почему-то твердо уверен, что рыболовные удочки выглядят иначе, чем убогая коряга в руках мальчишки. Не желая расстраивать Тэхёна неутешительными предположениями об исходе рыбалки, Чонгук молча идёт за ним следом в сторону реки. Вокруг стоит тишина, нарушаемая лишь редким мычанием коров и позвякиванием пустых вёдер в руках торопящихся на утреннюю дойку заспанных хозяек. Над печными трубами некоторых домов начинает жидкими струйками подниматься дымок растапливаемых печей. Ещё не слышно голосов птиц и стрекота насекомых. Воздух чистый и свежий. В нём нет ни аромата цветов, ни запахов молока и свежего хлеба. Мальчишка не замечает утренней прохлады — одет в просторные, подвернутые до колен льняные штаны, и такую же рубашку с коротким рукавом и распахнутым широким вырезом ворота. Он отмахивается от предложенного Чонгуком плаща, но отдаёт корзинку, в которой, как сам рассказывает, лежит небольшой котелок со сложенными в него коротким ножичком и двумя ложками, коробочка с солью, несколько кусков хлеба, спички и пара молодых луковичек с длинным зеленым пером. — Рыбы наловим и сварим уху, — мечтательно рассуждает вслух о своих планах Тэхён. — Знаешь, какая она будет вкусная? Об этом Чонгук может лишь догадываться. Он уверен в том, что для приготовления ухи им ещё надо было бы прихватить из дома рыбу, но всё его недоверие уходит прочь и сменяется гордостью, когда мальчишка меньше чем за час рыбалки вытягивает из воды несколько карасей и парочку полосатых окуньков. Рядом с берегом шумно плещется гусыня, широко размахивает крыльями и громко гогочет, встречая ясный рассвет. Светло-голубое небо раскрашивается нежным розовым цветом, и, просыпаясь, наперебой заливаются пением птицы. По воде бликами разбегаются первые яркие лучи, а вдалеке встаёт умытое росою солнце. — Если тебе понравилось ходить на рыбалку, то мы можем это повторить, — говорит Тэхён, помешивая кипящую уху. Он бросает в котелок немного соли и пробует на вкус. — Я смастерю тебе удочку, и мы сможем ловить рыбу вместе. Давай завтра пойдём на Ведьмино озеро? — Тэхён, завтра не получится, — осторожно отказывается Чонгук. Он говорит тихим голосом, стараясь смягчить новость, которую должен был сообщить две недели назад, но на это не хватало сил. Он и сейчас говорить об этом не хочет, но дальше откладывать уже просто некуда. — Ты будешь завтра занят, — понимающе кивает головой мальчик. — Тогда мы можем это сделать послезавтра или через пару дней, когда у тебя появится свободное время. — Послезавтра тоже не получится. И через пару дней не выйдет, — Чонгук набирает в грудь побольше воздуха и шумно выдыхает: — Я должен уехать. Дядя прислал письмо, что ждёт моего возвращения в Южное королевство. — Когда ты отправляешься в путь? — хмурит брови Тэхён. От обрушившейся новости он сутулит плечи, но старается не показывать свою печаль. Мальчик успокаивает себя мыслью, что у них есть в запасе немного времени, ведь Чонгуку перед долгой дорогой надо будет собраться, оставить многочисленные распоряжения, подготовить воинов; и он окончательно сникает, услышав короткий ответ. — Завтра на рассвете. Тэхён снова кивает, покорно соглашаясь со всем, что должно случиться так скоро. Обдумывая слова мужчины, он продолжает меланхолично помешивать ложкой в котелке. — Значит, это наша последняя встреча? — Нет! Конечно же нет! — восклицает Чонгук. Он пододвигается ближе и обнимает мальчика за плечи. — Я обязательно вернусь к тебе, как только улажу все дела. — Звучит неплохо, — грустно улыбается Тэхён. — Но это будет не скоро? — Точно не знаю. Скорее всего, ранней осенью, — честно признаётся мужчина. — Я не буду надолго задерживаться на Юге, вернусь при первой же возможности, но несколько месяцев должен буду провести рядом с дядей. Никто кроме меня не сможет повлиять на его решения. Никто другой не способен переубедить отказаться от давно намеченной цели. — А чего хочет Тэсон? — открыто спрашивает Тэхён. — Я слышал, что он хочет занять трон Северного королевства. — Не совсем так, — Чонгук трёт пальцами нахмуренный лоб. — Тэсон стремится объединить три свободных королевства, собрать большое войско и изгнать чужаков с Запада. Он хочет, чтобы все земли межгорья вновь принадлежали нашему народу, которым будет править один король. И, по мнению Тэсона, этим королём должен стать я… Почему ты удивлён? Это на Севере я считаюсь незаконнорожденным приблудышем, а на Юге являюсь единственным, хоть и не прямым наследником трона. — Я не знал этого, — ошарашено отвечает Тэхён и тут же исправляется: — Вернее, никогда не задумывался о том, кем и где ты считаешься по рождению. Но если все земли вновь станут принадлежать одному королю, то куда должны будут уйти те, кто сейчас живёт на Западе? — О чем ты говоришь? — не понимает смысла сказанного Чонгук. — Я говорю о людях, — возмущенно взмахивает руками Тэхён. — Чужаки пришли с оружием, завоевали Западное королевство, погубили много народа. Наверное, они действительно заслуживали жестокой мести за свои деяния. Они. Но не их потомки, — мальчик замолкает, но через несколько мгновений продолжает: — С падения Запада прошло почти триста лет. Тех чужаков уже нет, их тела обратились в тлен, а обагренные кровью мечи давно проржавели. Живущие на Западе люди не причастны к убийствам. Потомки чужаков долгие годы мирно живут с другими тремя королевствами, строят деревни, возделывают пашни и разводят скот. Теперь эти земли — их дом, где они создают семьи и растят детей. Куда они должны уйти? Мирно потрескивает пламя небольшого костерка и булькает в котелке наваристая уха. В речной воде плещется гусыня, слышен нестройный хор кваканья лягушек и звон летающего над головой комарья. Солнце восходит выше, освещает всё вокруг и согревает лучами, но у Чонгука леденеют кончики пальцев, а перед глазами сгущается тьма. Жалость к чужакам равнозначна предательству. Проявить к ним сострадание — своими руками подписать себе смертный приговор. — С кем ещё ты говорил об этом? — сдержанно спрашивает Чонгук и стискивает ладонью рукоять меча. Времени до отъезда совсем немного, но у военноначальника впереди целая ночь. Он хочет услышать имена, и каждого, кто стал неосторожным слушателем мальчишечьих рассуждений, настигнет смерть. Каждый, кто может донести городской страже на Тэхёна, а также их дети, супруги и родители не доживут до следующего рассвета. — Ни с кем, — уверенно отвечает Тэхён, не догадываясь о мрачных мыслях, что мечутся в голове военноначальника. — До тебя со мной никто и разговаривать-то особо не хотел. — Это хорошо, — облегченно выдыхает Чонгук и прикасается губами к виску мальчика. — Никогда и ни при ком не повторяй это вслух. — А с тобой? — Со мной ты можешь говорить о чём угодно, — улыбается мужчина. Тэхён согласно кивает, ведь разговаривать с Чонгуком стало самым любимым занятием. — Если Тэсон хочет объединить все земли, которыми будет править один король, значит, все остальные короли должны умереть? Он планирует избавиться от твоего младшего брата? — Именно поэтому я уезжаю на Юг, — объясняет Чонгук. — Я пытаюсь защитить Тэёна. И не только я один. Сокджин ищет способ пробудить спящего дракона, ведь с его появлением всё прекратится. — Мне кажется, что ты не прав, — перебивает мальчик. — Дело вовсе не в том, что божество оставило наш мир, дело в нас самих — в людях. Алчность и жажда власти, упрямая уверенность в собственной правоте — разве нужно появление дракона, чтобы осознать, что это плохо? Люди ждут божество, которое остановит убийства и междоусобицы, но кровопролития и раскол Единого королевства — дело рук самих людей. Зачем пробуждаться дракону и что он увидит, открыв глаза? От кого он должен нас защитить, если мы сами являемся главной опасностью друг для друга? Очень скоро наш мир утонет в слезах и крови, но божеству до этого не будет никакого дела, — Тэхён осуждающе качает головой. — Дракон не явится, потому что нас не за что любить. — Он обязательно проснётся, — говорит Чонгук, садясь напротив мальчика. Он берёт в руки его узкие ладошки и внимательно смотрит в чёрные потухшие глаза. — Дракон придёт, чтобы сохранить всё самое доброе и светлое, что ещё теплится в наших душах. Он явится, потому что для многих из нас «семья» и «дружба» — не пустые слова. Он обязательно защитит, пусть не всех, но того, кто достоин его покровительства. Дракон обязан явиться хотя бы для того, чтобы защитить от жестокости и боли тебя, Тэхён. Ты этого достоин как никто другой. Тебя есть за что любить. — Я не верю, что божество нарушит свой сон, чтобы позаботиться об одном человеке, — еле слышно выговаривает Тэхён и говорит то, что никогда раньше не осмеливался сказать вслух: — Иногда мне кажется, что дракон давным-давно мёртв. — Тогда твоим драконом стану я. Чонгук обхватывает ладонями чужие щёки и подаётся вперёд, накрывая своими губами нежные мальчишечьи губы. Целует осторожно, но в каждое прикосновение вкладывает трепет и щемящую тоску, что разрывают его грудь. Тэхён отвечает сначала несмело, просто под напором чужого языка послушно приоткрывает рот и прислушивается к новым волнующим ощущениям, которые с каждым мгновением уносят всё дальше от реальности. Мальчик сбивчиво дышит, ему начинает не хватать воздуха, но останавливаться не собирается. Плотно закрыв глаза, он слепо тянется к мужчине и переползает на его колени, чтобы быть как можно ближе и провести ладонями по широким, крепким плечам. — Пообещай, что дождёшься меня, — хрипло шепчет Чонгук. — Скажи, что будешь скучать. — Буду. Очень сильно, — так же тихо отвечает Тэхён и обвивает руками чужую шею, возобновляя на миг прерванный поцелуй. Впереди долгие месяцы разлуки, но сейчас мальчик не хочет ни о чём думать, ведь это обласканное солнцем утро принадлежит лишь им двоим.