Чимин сидит развалившись в глубоком кресле и закинув на стол гудящие от усталости ноги. Изредка он с жалобным кряхтением тянется вперед, чтобы взять в руки кружку с пивом, делает очередной крупный глоток и снова откидывается назад. Скрывая лицо и выбившиеся пряди волос, поправляет чуть съехавший на бок капюшон плаща и прикрывает глаза.
Вечер в самом разгаре, и один из публичных домов столицы Восточного королевства постепенно наполняется посетителями. В просторном помещении первого этажа громко играет музыка и не умолкает визгливый девичий смех. Не издавая ни одного лишнего звука и стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания, суетится скромно и непритязательно одетая прислуга, подавая пришедшим закуски, выпивку, а если потребуется то и ключи от крохотных спален, которые расположены на втором этаже здания. Вульгарно одетые и ярко накрашенные девушки неторопливо прохаживаются между расставленных столиков, чтобы упасть в объятия первого, кто позовёт их к себе. Юные создания небесной красоты бесстыдно показывают всем окружающим едва прикрытые тугими корсетами прелести, с готовностью подставляются под прикосновения с поцелуями и фальшиво стонут, ублажая слух тех, чьи кошельки набиты монетами, и кто не поскупится оставить достаточное количество денег в этом заведении.
В отличие от других посетителей Чимин не ищет развлечений. В борделе можно ни о чём не беспокоясь и за вполне умеренную плату подремать в мягком кресле — все пришедшие скрывают свои лица за масками и не стремятся пристально рассматривать или заводить разговоры с остальными посетителями, а прислуге и проституткам всё равно кого обслуживать. Идеальное место для отдыха человека с приметной из-за рыжих волос внешностью, за поимку которого на восточных землях уже давно назначено вознаграждение.
Но в этот вечер Чимина не оставляют без внимания.
— Скучаешь, парнишка? — игриво ведет бровью вставшая напротив девушка. Она быстро подбирает руками подол пышной юбки, чтобы уже в следующую секунду перекинуть ногу через Чимина и оседлать его бедра. Чуть ерзает задницей и наклоняется вперед, демонстрируя глубокий вырез корсета. — Кажется, у меня есть то, что порадует тебя этой ночью.
— Ненавижу шлюх за продажность, — бурчит Чимин, брезгливо отклоняясь назад, но, услышав тихий шепот «свитки», быстро исправляется: — Зато уважаю вас за предприимчивость. Так что ты мне хотела показать, детка?
— Не показать, а рассказать, — девушка заливисто смеётся и легонько ударяет Пака подушечкой указательного пальца по кончику носа. — Но наша беседа будет очень долгой.
— Комнату на всю ночь, — Чимин подзывает прислугу и бросает на столик золотую монету. — А ещё два ужина и бутылку вина.
Номер борделя роскошью не блещет. В углу крохотной комнатки шаткая вешалка, на которую можно повесить дорожный плащ, посередине — огромная, заправленная цветастым пледом кровать, а у наглухо забитого досками окна стоит кресло, чтобы было куда бросить снятую одежду, и низкий стол. Разминая затёкшую от долгого сидения в одной позе спину, Чимин отстегивает ножны с мечом, но кошелёк снимать с пояса не торопится. Подходит к постели, сдергивает на пол плед и склоняется к подушкам, наволочки которых пахнут дешёвым мылом. При всей убогости обстановки постельное бельё чистое, и Чимин считает, что этого вполне достаточно, чтобы выспаться, когда разговор с девушкой будет закончен.
Облаченная в бесформенную одежду прислуга бесшумной серой тенью прошмыгивает в комнату, оставляет заказанные ужин и вино, а после так же незаметно ускользает прочь.
— Значит так, — поворачивается к Чимину девушка, едва за прислугой плотно закрывается дверь, — информация о нахождении свитков не проверенная. Я понятия не имею, пригодится ли она тебе, но в любом случае ты мне за неё платишь шесть золотых монет. Прямо сейчас, — заметив вполне справедливое возмущение на лице парня, объясняет: — Это не так дорого, как может показаться: одна монета — это стоимость проведённой со мной ночи; две я оставляю себе в качестве оплаты за информацию; а оставшиеся три уйдут в карман тому, кто дал мне наводку рассказать тебе о свитках.
— Я заплачу лично тебе десять золотых, если ты заодно скажешь имя человека, который меня сдал, и где я могу его найти, — предлагает новые условия Чимин.
Он садится на пол перед низеньким столиком и подтягивает к себе одну из тарелок с ужином. Овощное рагу и свиная отбивная выглядят и пахнут вполне съедобно, и парень берет в руки завернутые в салфетку столовые приборы. Хитро ухмыляясь, он поглядывает на оставшуюся стоять на месте девушку, на лице которой читается внутренняя борьба между искренним желанием неплохо заработать и оставшимися скудными принципами о верности данному слову.
— Нет, доносчика не выдам, — после долгих раздумий выдыхает девушка, окончательно принимая решение. — Человек он надёжный, может, ещё пригодится.
Она подходит к столику и садится напротив, откупоривает бутылку и разливает вино по двум стаканам, один из которых протягивает парню.
— За знакомство, — лживо улыбается Чимин. Он чокается своим стаканом с тем, который держит в руке девушка, делает небольшой пробный глоток и невольно морщится. Вино кислое и слишком крепкое. — Как тебя зовут, детка?
— Можешь называть меня Лиен, — бубнит с набитым ртом проститутка, быстро поглощая свой ужин. Она за пару минут расправляется с едой, залпом выпивает вино и вытирает салфеткой испачканные губы. Требовательно протягивает раскрытую ладонь, в которую Чимин вкладывает шесть золотых монет, прячет деньги в неприметный из-за многочисленных складок юбки кармашек и начинает говорить: — Принесённые из города Мёртвых свитки по приказу последнего владыки Востока были розданы приближенным к королевской семье людям и до сих пор многие хранятся у них.
— Почему ты так в этом уверена? — перебивает Чимин девушку.
— После обильной выпивки и долгих ласк клиенты любят поболтать, — усмехается Лиен. — Есть вещи, о которых не стоит говорить вслух, но почему бы не похвастаться своей исключительностью перед жалкой проституткой? Поверь, в этом городе каждый знает, что слова, неосторожно произнесённые в стенах нашего заведения, никогда не будут донесены до чужих ушей.
— И у кого же сейчас хранятся свитки?
— Лично я знаю двоих. Первый — бывший казначей Восточного королевства, а сейчас торговец ювелиркой Сон Донхо.
Услышав имя, Чимин от досады цокает языком. Донхо — известный многим предатель и перебежчик, который отрёкся от королевской семьи и принял сторону Тэсона, едва его войско ступило на земли Востока. Он потерял честь, сохраняя свою жалкую жизнь. Разменял доблесть на забитые золотом сундуки, которые великодушно не тронул Тэсон, оставляя неприкосновенным дом и состояние принявшего чужую власть и покорно склонившего голову Сона.
Донхо потерял должность королевского казначея, но быстро освоился в ювелирном деле и сейчас является хозяином многочисленных мастерских. Чимин давно поглядывает в сторону его богатых торговых домов. Он совсем не против присвоить выставленные в витринах украшения и разворошить личные хранилища Сона, в которых, если верить слухам, припрятано немало весьма занятных и ценных вещиц, но дом Донхо и все его лавки с мастерскими находятся под неусыпной охраной. Пробиваться через многочисленную вооруженную стражу — самоубийство.
— Первый не подходит, — расстроенно качает головой Чимин. — Кто второй?
— Ли Джону, — не задумываясь, отвечает девушка. — Его отец был каким-то весьма важным чиновником при дворце. Кем именно — Джону говорить не любит, зато не против поболтать со мной о трепетно хранимых свитках, которые ему передал перед гибелью отец, о нерушимой преданности к покойной королевской семье и жгучей ненависти к коварному захватчику Тэсону, — Лиен, замечая чужой удивленный взгляд, заходится заливистым хохотом. — Ну а с кем ему ещё об этом говорить после тяжелой каждодневной работы? Не на улице же хвалиться своим благородством.
— Подскажешь мне, где и с кем живёт этот храбрец? — кривит губы в презрительной усмешке Чимин.
— Тут недалеко, — девушка машет рукой в неопределенном направлении. — А живёт он с любимой женой…
«Какая-то не сильно любимая жена получается, раз Джону частый посетитель этого заведения», — мгновенно делает выводы Чимин.
— … и мелкой дочкой лет пяти, которую вполне мог бы отправить в деревню к своей престарелой матушке, но почему-то оставил рядом с собой путаться под ногами, — завершает рассказ Лиен. Увидев, что собеседник над чем-то задумался, выливает остатки вина в свой бокал и вновь осушает его залпом. Поднимается на ноги и, призывно покачивая бёдрами, подходит к Чимину так близко, что он утыкается лицом в складки ткани её юбки. — Наш разговор закончен, а ночь, оплаченная тобой, только начинается. Чем займемся, красавчик? У тебя есть какие-то предпочтения?
— Есть, — отзывается Чимин и грубо отпихивает от себя девушку. — Я бы предпочёл, чтобы ты оставила меня в покое.
Он поднимается с пола и садится на кровать. Не раздеваясь, а только стянув обувь, заваливается поверх одеяла, складывает под головой руки и закрывает глаза. В комнате не раздаётся шагов или скрипа двери, и Чимин, понимая, что обескураженная происходящим девушка не собирается идти на выход, лениво добавляет:
— Ты свободна. Можешь спуститься вниз и продолжить обхаживать других клиентов.
— Ну уж нет, — хитро улыбается Лиен, быстро освобождаясь от пышной юбки и ослабляя тугую шнуровку корсета. — Раз всё оплаченное время я могу провести как угодно, то я тоже хочу выспаться.
Она проскальзывает под одеяло и требовательно тянет слишком короткий, чтобы можно было полностью укрыться, край на себя. Вытягивается в полный рост и умиротворённо выдыхает.
— Знаешь, — спустя несколько минут нарушает воцарившуюся в комнате тишину Лиен, разомлевшая от чувства сытости, крепкого вина и полного покоя, — я никогда раньше искренне не говорила этого клиентам и не думала, что когда-нибудь захочу добровольно сказать что-то подобное вслух, но… Ты самый потрясающий мужчина из всех, которые у меня когда-либо были!
— О да, детка. Я знаю, как доставить женщине истинное наслаждение, — самодовольно тянет Чимин, от чего девушка вновь хохочет, утыкаясь лицом в подушку.
***
К месту, где проживает Ли Джону, Чимин пробирается следующей ночью. Прячась от света уличного фонаря, парень скрывается в тени раскидистого куста сирени и недовольно осматривается по сторонам. В доме, где хранится свиток, всего один этаж и окна двух комнат, как видимо, спален, распахнуты настежь. Казалось бы, этот факт значительно упрощает запланированное дело, но Чимин не радуется обманчивой удаче — здание стоит на окраине, почти у самой городской стены, по которой прохаживается вооруженная стража. Один раздавшийся в гулкой ночной тишине возмущенный крик или визг — и воины бросятся на защиту мирных жителей, а незадачливому грабителю, так и не раздобывшему свитки, придётся уносить ноги.
Чимин бесшумно прокрадывается к стене дома и скользит вдоль неё. Осторожно заглядывает во все окна, пока не находит нужное. Парень, в последний раз окинув взглядом всё вокруг, кладет ладони на подоконник, подтягивается на руках и спустя мгновение оказывается в маленькой детской спальне. Он отодвигает в сторону длинные занавески, вышитые цветами и бабочками, и подходит к кроватке, в которой спит ребёнок.
Маленькая девочка, одетая в милую ночную сорочку с оборочками и крохотными бантиками, сладко посапывает и безмятежно улыбается ясным и радостным детским снам. Подложив под щеку кулачок, другой рукой она обнимает большую куклу с белым фарфоровым лицом, обрамленным золотистыми локонами и вплетенными в волосы атласными лентами. В комнате много других детских игрушек: в ногах девочки расставлено целое семейство мягких медведей, в углу спальни виднеется расписная лошадка-качалка, на полках стеллажа выставлены забавные фигурки зверей, вырезанные из дерева, а на прикроватной тумбе стоит изящная и густо украшенная разноцветными камушками музыкальная шкатулка. Покупать подобные вещи для дочурки — слишком расточительно для человека, живущего в более чем скромном доме.
Мысленно хваля самого себя, что сделал правильный выбор, Чимин присаживается на корточки, протягивает руку и ласково проводит по разметавшимся по подушке русым волосам ребёнка. Разбуженная девчушка глубоко вздыхает и несколько раз моргает сонными глазками. Она без страха смотрит на закутанного в дорожный плащ человека и сжимает пальчиками краешек чужого широкого капюшона, чтобы разглядеть пришедшего, но испуганно вздрагивает, когда у её лица оказывается лезвие меча.
— Я пришёл поговорить с твоим папой, милая, — широко улыбаясь, шепчет Чимин. — Ты поможешь мне?
Девочка, смотрящая на меч через пелену выступивших слёз, согласно кивает, и парень подхватывает её на руки.
— Какая замечательная девочка, — восхищается Чимин. — А теперь подскажи мне, где комната твоих родителей.
Родители девчушки просыпаются в тот же миг, когда дверь их спальни распахивается от сильного удара ногой и громко бьётся ручкой о стену. Молодая женщина щурит глаза, чтобы лучше разглядеть ворвавшегося в их дом человека. Видит на его руках дочь и острое лезвие прижатое к её горлу. Она глубоко вдыхает, но сидящий рядом на постели муж успевает крепко зажать ладонью её рот, прежде чем комнату оглушит истошный женский визг.
«Сообразительный. Значит, быстро договоримся», — ухмыляется Чимин, а вслух произносит:
— Я пришел за свитками, которые тебе передал перед смертью отец.
Мужчина часто кивает, мгновенно соглашаясь со всеми требованиями грабителя, и медленно отодвигает укрывающее его до пояса одеяло. Подняв перед собой руки, тем самым показывая, что он безоружен и не собирается совершать никаких опрометчивых поступков, на подкашивающихся ногах подходит к платяному шкафу и дрожащими руками распахивает его. Упав на колени, долго копошится на нижней полке, отбрасывая в сторону ненужные вещи и, как кажется, Чимину, открывая дверцу к запрятанному в стене тайнику, чтобы уже спустя пару мгновений достать оттуда три перевязанных бечевкой свитка.
— Бросай их ко мне, — отдает приказ Пак.
Свитки со стуком падают к самым ногам, и Чимин убирает меч обратно в ножны. Он ставит девочку на пол и легонько подталкивает в спину.
— Беги скорее к папе.
Резко развернувшись, парень выходит из спальни и направляется в детскую комнату. По пути ребячливо щелкает по черному вышитому носу одного игрушечного медведя, который слепо смотрит перед собой, поблескивая стеклянными глазами. Забирается на подоконник и спрыгивает вниз.
Чимин немедля уходит прочь от дома семьи Ли, но не ускоряет шаг. За его спиной не раздаётся криков о помощи или шума погони. Город по прежнему погружён в умиротворяющую ночную тишину, и парень довольно хмыкает, радуясь легкой добыче. Несмотря на ограбление, несчастный Джону никому не пожалуется о навсегда утраченных свитках.
Лиен была абсолютно права: есть вещи, которые не стоит произносить вслух.
***
На улочках почти заброшенной деревушки, что расположилась рядом с пустыми землями, не слышно ни звука. Озаренные оранжевым светом угасающего солнца дома, многие из которых заброшены, с каждым годом всё ниже пугливо оседают к земле. Псы попрятались по будкам, скотина тревожно замерла в сараях, а редкие жители торопятся захлопнуть на окнах плотные ставни — бывает, что неупокоенные души, словно сбиваясь с привычного пути, забредают в это поселение. Они ходят по деревушке и пытаются заглянуть в окна чужих домов, выискивая мертвыми глазами тех, кому можно рассказать о своей непростой судьбе.
Чимин быстрым шагом пересекает хорошо знакомый двор и три раза стучит в дверь. Терпеливо ждет с полминуты и повторяет стук. В доме раздаются звуки шаркающих шагов, и парню открывает седовласый старик. Он в знак приветствия кивает головой и отходит в сторону, позволяя войти. Как только за спиной захлопывается дверь, Чимин безбоязненно снимает с себя дорожный плащ и проходит к столу, на который кладёт отстегнутые от пояса ножны. В доме, как и во всей деревушке, тоже тихо. Старик возвращается к своей незаконченной работе, продолжая латать стоптанный башмак, а его жена, скользнув по пришедшему безразличным взглядом, начинает хлопотать у печи, раскладывая по тарелкам скромный ужин.
Чимин ничего не знает о жизни этой пожилой семейной пары — ему не интересен пустой трёп людей, у которых он останавливается перед возвращением в Северное королевство через пустые земли. Старики предусмотрительно ни о чём не расспрашивают Чимина — тот всегда щедро расплачивается за ночлег и пищу серебром, было бы глупостью спугнуть этого редкого постояльца навязчивыми беседами. И поэтому Пак немного удивляется, когда пожилой мужчина, весь вечер с любопытством поглядывающий на рукоять лежащего на столе меча, подходит ближе и начинает разговор.
— Ты мне позволишь?
Старик тянется рукой к мечу, но не осмеливается взять его до тех пор, пока не получает согласие от владельца. Его взгляд теплеет и загорается мальчишечьим восторгом, когда он подрагивающей ладонью обхватывает ребристую рукоять и извлекает меч из ножен.
— Узнаю работу мастера Кана. В Восточном королевстве было сделано много подделок, но этот — настоящий. Достаточно легкий, но твердый. С точным балансом, — улыбаясь, словно встретил давнего друга, говорит пожилой мужчина, проводит кончиками пальцев по поставленному на оружие клейму и хитро прищуривается, обращая свой взгляд теперь уже на парня. — Вот только не по твоей руке он был изготовлен. Как ты сумел раздобыть этот меч? Не думаю, что прежний владелец решил добровольно распрощаться с ним.
— Меч был сделан для меня, а длиннее чем нужно он, потому что заказ делал другой мужчина, выше меня ростом, — хмурится Чимин. — И вы ошиблись: этот меч ковал не оружейник Кан — он уже давно мертв, — а его старший сын.
Услышав объяснения, старик сникает, расстроенно поджимает тонкие губы и возвращает оружие.
— Я понимаю, что с моей стороны глупо спрашивать, у кого ты отнял или украл этот меч, — скорбно вздыхает мужчина и укоризненно качает головой. — Но зачем же надо было так открыто лгать старому деду? Я ещё не выжил из ума, чтобы поверить в подобную чушь.
Ещё раз тяжело вздохнув, старик хочет повернуться и идти к оставленному на время башмаку, но Чимин ловит его за руку, вынуждая оставаться на месте.
— Почему вы считаете, что я солгал?
— Потому что много лет назад мы с женой жили в столице Восточного королевства и хорошо знаем, что у мастера Кана не было ни жены, ни любовницы. Он был замужем и прожил со своим супругом не один десяток лет, — мужчина строго смотрит Чимину в глаза. — Никаких детей у оружейника Кана не было и быть не могло.
