Заслоняя солнце

             Южное королевство встречает Чонгука припекающим макушку солнцем, пахнущим водорослями и солью морским бризом и крепкими объятиями дядюшки.       — Где он? Где наш принц Юга? — громкоголосо восклицает Тэсон, шагая сквозь расступающуюся толпу прислуги, что освобождает ему проход к племяннику, едва успевшему слезть с коня. — Как всегда затерялся среди сопровождающих его воинов.       Не утративший с годами статной фигуры высокий и широкоплечий мужчина обнимает Чонгука, похлопывая при этом по спине, а после отстраняется, чтобы обхватить ладонями его голову и трижды расцеловать в щёки.       — Кажется, за время нашей разлуки ты ещё больше вырос и возмужал, — восхищается Тэсон, осматривая племянника со всех сторон.       — Я перестал расти лет пять назад, дядя, — смущенно улыбается Чонгук. — Мы просто давно не виделись.       В ответ мужчина громко смеётся, словно услышал удачную шутку, и делает приглашающий жест.       — Идём скорее, — торопит племянника Тэсон. — Перед обедом тебе надо успеть искупаться и переодеться. Твои сестры уже сходят с ума от желания увидеться, а мне не терпится познакомить тебя кое с кем очень важным.       Затерявшаяся в бескрайних фруктовых садах летняя резиденция короля Юга, в отличие от дворца Сигарда, выглядит уютно и довольно просто. Это не замок, а относительно небольшое поместье на побережье моря. В просторном доме, окруженном открытой террасой, всего два этажа; а в центре затененного персиковыми деревьями парка, дорожки которого посыпаны белым песком, расположен выложенный цветной мозаикой фонтан.       Чонгук проходит в отведённую для него комнату, скидывает с себя вещи и, наспех приняв ванну, облачается в одежды из белого шёлка. Отгоняя от себя слишком навязчивых служанок, самостоятельно расчесывает мокрые волосы гребнем и торопится поскорее выйти на террасу к накрытому для обеда столу.       Учитывая важность прибытия на Юг наследного принца, обед выглядит неподобающе скромно, но Чонгука это не удивляет — в хорошо просматриваемом с террасы дома парке уже трудится прислуга, подготавливаясь к пышному вечернему празднику. Во время трапезы Тэсон представляет племянника своей юной жене, которая, как с неприязнью отмечает в уме Чонгук, выглядит слишком молодо рядом с пожилым королем; много смеётся и шутит, обрадованный воссоединением семьи и тем, что знакомство супруги с племянником проходит без каких-либо нежелательных проблем.       Закончив обедать, первой выходит из-за стола молодая жена Тэсона, объясняя свой поступок желанием немного отдохнуть в тени раскидистых деревьев парка. Вслед за ней поочередно убегают дочери короля, чтобы поскорее забраться в прохладную, искрящуюся на солнце яркими бликами воду. Плещущиеся в фонтане девушки звонко визжат, обливая друг друга и толкая под высокие струи, машут руками, приглашая Чонгука присоединиться к веселью, но тот отрицательно качает головой, с улыбкой кивая на уснувшую на его руках девчушку. Разморенная летним зноем младшая из сестёр, которой недавно исполнилось семь лет, крепко спит, сидя на коленях принца и прижимаясь к его груди.       — Сейчас я почему-то чувствую себя счастливым отцом семейства, — неловко усмехается Чонгук и осторожно поправляет кончиками пальцев упавшие на лицо девочки чёрные прядки волос.       — Скоро так и будет, сынок, — отзывается Тэсон.       Услышав слова дяди, Чонгук переводит на него настороженный взгляд, но мужчина не собирается развивать эту тему беседы. Он с задумчивой, немного печальной улыбкой наблюдает за резвящимися в воде девчонками, и на террасе воцаряется долгое молчание, которое, впрочем, не причиняет неудобств ни одному из присутствующих.       — Я отправил трем старшим дочерям гонцов с радостной новостью, что ты вернулся в Южное королевство, — внезапно встряхивается от грустных воспоминаний Тэсон и поворачивается к племяннику. — Уверен, что они прибудут сюда вместе с мужьями и детьми уже очень скоро. Они скучали по тебе не меньше меня.       — Это хорошо, дядя, — согласно кивает Чонгук. — Я тоже скучал по всем вам и буду очень рад увидеться с ними.       — У тебя большая семья, сынок, — наставительно продолжает разговор Тэсон, — и ты всегда должен о ней заботиться. Пока ещё я силён духом и телом, но годы берут своё. Моя покойная жена родила мне девять дочерей. Девять! Она так страстно мечтала подарить мне наследника, что даже слушать не хотела все предостережения королевских врачей и лекарей… и в итоге расплатилась жизнью за рождение нашей младшей доченьки. Она хотела сына, но покинула этот мир, так и не осознав, как сильно я был счастлив рядом с ней и нашими дочерьми.       — Ты нёс траур по безвременно ушедшей королеве долгих семь лет, — справедливо замечает Чонгук. — Этого времени достаточно, чтобы оставить воспоминания в прошлом и обрести счастье рядом с новой женой.       Скорбно вздыхая, Тэсон согласно кивает и тянется ближе к Чонгуку, чтобы ласково провести заскорузлой ладонью по волосам уснувшей на его груди девчушки. Он с нескрываемым обожанием в глазах любуется спокойным личиком спящего ребёнка, а после переводит взгляд на молодую жену, что лежит на сплетённом из лозы шезлонге и вокруг которой столпилась прислуга, обмахивая большими веерами и подавая прохладные напитки.       — Моя новая королева Мэй, — словно разговаривая сам с собой, шепчет Тэсон. — Моя последняя любовь, которая носит мою последнюю дочь.       «Мэй уже беременна? Так быстро?» — проносятся в голове Чонгука тревожные мысли. Он гораздо внимательнее, чем во время обеда, рассматривает жену дяди, но пока что не замечает никаких изменений в фигуре девушки.       — Почему ты уверен, что и в этот раз родится именно дочь? Быть может, божество будет благосклонно к тебе, и на свет появится мальчик, — лживо приободряет дядю Чонгук, при этом мысленно желая Мэй потерять живущее в её утробе дитя как можно скорее. Если дракон действительно милостив, то именно так и должно случиться.       — Я уже давно смирился с тем, что сыновей у меня нет и не будет, — добродушно посмеивается Тэсон, не замечая чужого волнения. — Не буду скрывать, что раньше меня огорчало отсутствие наследника нашей ветви королевской династии. Моя покойная жена не смогла родить сына, зато долгожданного принца подарил Южному королевству мой младший брат. И мне искренне жаль, что ни он, ни я не смогли вырастить тебя подобающим образом, ведь твоя мать наотрез отказалась покидать Сонем или отдать тебя мне. Она была умной и смелой женщиной, но материнская любовь слепа и…       — Не надо осуждать решения моей матери, и тем более не стоит плохо отзываться о ней, — не повышая голоса, но твердо прерывает рассуждения дяди Чонгук. — Она погибла восемь лет назад, но я до сих пор помню, какой страшной была её смерть. Она мучилась лихорадкой, металась в постели и звала тебя. Бредила, что так много не успела тебе объяснить и рассказать. В слезах умоляла привести к ней её сына, чтобы посмотреть на него в последний раз, но когда я подходил — не узнавала моего лица.       — Рано или поздно время всех нас обратит в прах, — тихо произносит Тэсон и, наклоняясь ближе, просит: — Пообещай, что когда меня не станет, ты позаботишься обо всех моих девочках. Я должен быть уверен, что ни одна из них не останется без твоего покровительства и защиты. Я должен знать, что моя жена не будет изгнана из королевской семьи, а всех своих младших сестер ты воспитаешь с любовью и подыщешь им достойных мужей.       — Я говорил тебе это уже много раз, — отзывается Чонгук, но под требовательным взглядом послушно произносит: — Я никому не дам в обиду ни Мэй, ни одну из моих сестер.       — Это хорошо, — довольный услышанным Тэсон откидывается обратно в кресло.       «И никому не позволю навредить моему брату», — мысленно завершает данное обещание Чонгук.

***

      Вечер пестрит светом развешанных на деревьях бумажных фонариков и полыхает огнём факелов, длинные ручки которых врыты в песок по широкому периметру площадки для выступления. Выставленные под открытым небом невысокие, но длинные столы заставлены закусками, сладостями и кувшинами с вином. Воздух пьянит запахами срезанных ещё днём цветов, спелых фруктов и жареного на углях мяса.       Постепенно поместье наполняется прибывшими гостями. Из Сигарда спешно приезжают важные чиновники и люди, приближенные к королевской семье; из окраин и провинций, что расположены вблизи морского побережья, торопятся нанести визит вельможи и богатые торговцы — всем им не терпится поприветствовать вернувшегося на южные земли венценосного принца. Многие из них недолго сидят за столами — едва прикоснувшись к пище и выпив пару бокалов вина за здоровье принца, они спешат в обратную дорогу к привычным хлопотам и неотложным делам. Кто-то планирует веселиться всю ночь — такие гости приезжают в крытых повозках с мягкими и широкими сидениями, на которых смогут выспаться во время обратного пути домой. Лишь избранные гости удостоены чести переночевать в поместье короля или даже погостить пару дней, и они ведут себя особенно напыщенно и не скупятся на указания прислуге, которые разносят по комнатам их личные вещи.       Мельтешащие перед глазами служанки, широко улыбающиеся лица гостей, преподнесённые щедрые подарки и милые безделушки, громкие разговоры за столом, звуки музыки и выступления артистов, срывающих гул аплодисментов — всё это утомляет не только Чонгука. Первыми уходят с праздника уже открыто зевающие принцессы, пожелав отцу с братом доброй ночи и расцеловав их напоследок в щеки. Когда вместо факиров и фокусников на песок освещенной площадки выходят пестро одетые девушки-танцовщицы, пренебрежительно фыркнув, уходит в спальню Мэй, на что Чонгук криво улыбается одним уголком рта. Тэсон никогда не разменивал верность своей королеве на мимолетные ласки случайных любовниц. У короля Юга никогда не было ни фавориток, ни наложниц. Он слыл прекрасным семьянином и был примером для многих, но Чонгук хорошо знает, что стоит за этой показной нравственностью. Тэсону чужды праздность и долгие пиры с крепким вином. Он не подвластен похоти и сластолюбию. Единственная истинная страсть короля Юга — это жажда власти.       Закончив выступление, девушки разбредаются по гостям, которые тянут к ним руки и усаживают рядом с собой на подушки. Разгоряченные танцем, они без стеснения припадают губами к кубкам и берут со стола предложенные угощения. Возможно, многие из них эту ночь проведут в мужских объятиях, не отказываясь от дополнительного заработка, но Чонгук перестаёт пренебрежительно следить за развязным поведением девиц — глухой бой барабанов оповещает о новом танце, а на песок ступают изящные юноши.       Одетые лишь в широкие шаровары пятеро парней расходятся в круге. Под ритмичные звуки вскидывают вверх руки, тонкие запястья которых опутаны бессчетными ободками слабо позвякивающих от каждого движения браслетов, а их ладони зажимают длинные кинжалы. Чонгук хаотично блуждает взглядом по юным, обнаженным до пояса телам, очерчивает глазами чужие шеи, украшенные громоздкими, но дешёвыми ожерельями, что стекают по ключицам капельками подвесок на вздымающиеся от глубокого дыхания грудные клетки. Смотрит жадно, подмечая русые растрепанные в танце волосы и нежно-персикового цвета кожу. Эти юноши не похожи на смуглых и черноволосых южан, к внешнему виду которых Чонгук всегда был относительно равнодушен. Эти танцоры прибыли с Востока.       Бой барабанов становится всё громче и четче, а движения юношей — быстрее и резче. На лезвиях кинжалов пляшут блики горящих факелов, а влажные тела в свете оранжево-красного пламени кажутся искушающе липкими, словно обмазаны жидким мёдом. В голове Чонгука внезапно проносится мысль, что он был бы не против провести по ним языком, пробуя на вкус чужую янтарную кожу и темные бусины сосков. От пришедших на ум образов, несмотря на свободные одежды, становится тесно в области паха и сладко тянет внизу живота.       — Нравится? — наклоняется ближе Тэсон, замечая неотрывно следящий за танцорами взгляд племянника. — Я вызвал их с Востока специально для тебя.       — Спасибо, дядя, — Чонгук пытается говорить бесстрастно, но голос от перевозбуждения предательски срывается. — Это приятный подарок.       — Подарок? — Тэсон заходится громким хохотом. — Сынок, они принадлежат тебе. Земли, богатства, люди - это всё твоё! Ты — будущий король нового королевства. Нам осталось лишь завершить начатое, чтобы все земли межгорья вновь находились во власти единого владыки.       — Разве нам недостаточно двух королевств, дядя? — ненавязчиво интересуется Чонгук, на что тот хмурит брови.       — Женское воспитание оставило в тебе неизгладимый след, — огорченный чужими словами бурчит себе под нос Тэсон, словно его племянник сказал беспросветную глупость. — Ты силен и храбр, но в тебе так мало честолюбия и стремления к великим деяниям. Что ты прячешь за своей нерешительностью? Страх перемен? Нежелание брать на себя ответственность за новый, выстроенный нашими руками мир? Поля и сады Востока приносят богатые урожаи, море Юга неизменно дарует нам щедрую добычу в виде рыбы и жемчуга. Сейчас строится большая флотилия, корабли которой отправятся в далекие страны, чтобы вернуться оттуда нагруженные заморскими товарами и невиданными ранее диковинами. Так почему же ты считаешь, что мы должны довольствоваться лишь двумя объединенными королевствами? Разве не правильнее было бы присоединить к нам богатые лесом и пушниной земли Севера, а после объединить воинов всех трех королевств, чтобы изгнать чужаков, занявших земли Запада?       — Люди Севера любят своего короля, — нерешительно тянет Чонгук.       — Людям нет дела до того, под чьей властью находиться, — раздраженно отмахивается Тэсон. — Им всё равно, кто ими правит, пока они сыты и довольны своей жизнью. Твердой рукой и решительными действиями мы приведём нищий Север к благополучию, безопасности и достатку. Северный народ забудет своего короля так же быстро, как забыл народ Востока своего.       Смягчая напряженную обстановку, Тэсон обнимает Чонгука за плечи и притягивает ближе к себе.       — Наш мир стоит на пороге новой эры, но любые изменения невозможны без жертв и пролития крови. Прими это, мой дорогой племянник, и осознай свои возможности. Я начал этот сложный путь в одиночку, мы продолжим вдвоём, но завершать его будешь ты один. Меч становится всё тяжелее для моей слабеющей руки, корона клонит голову, а латы слишком тесно сжимают дряхлеющее тело. Я не смогу долгое время воевать рядом с тобой, но если доживу до того светлого дня, когда увижу тебя восходящим на трон вновь единого королевства, то умру счастливым. Ты был рожден воином, который затмит былую славу даже первого владыки Единого королевства Ким Тэджона. И как знать, возможно, твои потомки поменяют традиции и станут нарекать наследных принцев твоим первым именем Чон, сменив давно привычное Тэ, — Тэсон ободряюще улыбается, видя смятение принца. — Очень скоро весь мир будет принадлежать тебе. Он твой по праву.       — Наш мир всегда принадлежал дракону, — опрометчиво говорит Чонгук и прикусывает от досады нижнюю губу.       Что с ним такое происходит? Крепкое вино развязало язык или чарующий танец выступающих юношей затмил вожделением ясный разум? Чонгук всегда был осторожен в словах и поступках. Привычка скрывать свои мысли и высказывать вслух только то, что понравилось бы дяде, выработана годами. Наследный принц Юга или военноначальник Сонема Северного королевства — неважно, как называют его люди. Чонгук нигде не теряет осторожность, словно ступает по лезвию ножа, пусть даже на Юге этот нож вылит из чистого золота. Так почему сегодня всё идёт не так, как раньше?       — Дракону? — насмешливо переспрашивает Тэсон, недобро поглядывая на племянника. — Забудь навсегда эти сказки для слабых духом. Благочестивые речи жрецов — не то, что ты должен слушать. Четыре камня никогда не будут сложены вновь, потому что драконов рубин утерян на захваченных чужаками землях Запада. А если бы даже камни можно было собрать, то лично я предпочел бы спрятать их или уничтожить. Чонгук, подумай сам, что произойдет, если сон божества будет нарушен? Разбуженный дракон, который спит уже пять столетий, будет голоден и зол. Что он почувствует, когда придя на зов не увидит перед собой своего господина? Каким будет гнев обманутого божества и какая расплата обрушится на наш мир?       Тэсон цокает языком и осуждающе качает головой.       — Я не надеюсь на милость божества и доверяю только силе руки, остроте меча и крепости доспехов. Мы повторим путь нашего предка Тэджона, вновь объединим земли, чтобы создать… нет, не королевство, а несокрушимую империю, которой будет править единый владыка. Перед тобой опустятся на колени и в почтении склонят головы все жители межгорья, а те, кто воспротивятся — сгорят в погребальных кострах. Ты затмишь своим величием даже солнце. Ты — будущий король. Ты станешь для людей новым божеством, — Тэсон смотрит на племянника увлажнившимися глазами, в которых плещутся кровавые отблески огней факелов. — Чонгук, драконом для нашего мира будешь ты.

***

      Чонгук уходит в свою спальню лишь глубокой ночью. В парке продолжается пир и слышны взрывы праздничных фейерверков; но принц, утомленный долгой дорогой и насыщенными событиями дня, хочет очутиться в темноте своей комнаты. В поместье стоит убаюкивающая тишина, а коридоры освещены тусклым светом редких свечей. Зайдя в спальню, он подходит к столику, на котором возвышается ваза, и глубоко вдыхает нежный запах любимых алых роз, но главным украшением этой ночи являются вовсе не заботливо принесённые кем-то из служанок цветы. Напротив широкой постели мужчина видит юношей, исполнявших на празднике танец с кинжалами.       Вожделение горячей волной проносится по телу, заставляя чаще биться сердце. Юноши покорно стоят на коленях, сложив за спиной руки и низко опустив головы. Чонгук не знает их имен, не помнит лиц и даже не уверен, что одна только мысль о ночи в постели с мужчиной не вызывает в них страх и омерзение, но зато точно уверен — каждый из юношей останется в этой комнате настолько, насколько пожелает принц Юга. Нужно лишь подойти ближе и лучше оглядеть отмытые от пота манящие, рельефные тела. Взяв за волосы, откинуть назад их головы, чтобы увидеть лица. Выбрать того, кто покажется наиболее привлекательным, и наконец-то удовлетворить разыгравшуюся похоть.       — Пошли вон, — негромко говорит Чонгук и падает спиной на кровать, едва за спешно выходящими из спальни юношами закрывается дверь.       Чонгук недолго возится, расстегивая опоясывающий талию широкий пояс, и кладет ножны справа от себя на расстоянии вытянутой руки. Сбрасывает одежду и с тихим стоном обхватывает левой ладонью налитый кровью член. Мужчина прикусывает нижнюю губу и зажмуривает веки, быстро двигая по твердому стволу рукой. Чтобы немного растянуть удовольствие приостанавливается на миг и чувственно оглаживает подушечкой большого пальца головку, размазывая по ней выступившую смазку. Мысленно представляя чёрную бесконечность любимого взгляда и вспоминая вкус первых, ещё робких поцелуев, снова переходит на быстрый ритм и бурно кончает, выстанывая имя «Тэхён».       Мужчина тяжело дышит и небрежно вытирает испачканную ладонь о свешивающийся с кровати край простыни. Не открывая глаз, улыбается собственным мыслям, но уголки его губ опускаются вниз, когда в памяти всплывает тонкая тэхёнова фигурка, виднеющаяся сквозь пелену утреннего тумана на обочине тракта.       Он одиноко стоял на перекрестке ведущей из деревни дороги. Зябко вздрагивал от прохлады и притопывал босыми ногами, но замер, когда вдалеке смог разглядеть движущуюся из Сонема конницу. Тэхён неотрывно глядел на первого в колонне всадника, и в его по-щенячьи преданном взгляде Чонгук ясно видел радость от новой встречи, смешанную с тоской предстоящей разлуки. Мальчик так долго ждал, и военноначальнику следовало бы остановиться и спрыгнуть с коня. Крепко обнять в последний раз, согревая теплом своего тела, и ещё раз пообещать очень скоро вернуться. Наплевав на все правила приличия и глазеющих на парочку воинов, поцеловать растянувшиеся в искренней улыбке губы и провести ладонью по нежной щеке.       Чонгук до боли стискивает пальцами одеяло и, повернувшись на бок, утыкается лицом в подушку. Он не нарушил ход всадников, не подошёл к Тэхёну, не попрощался с ним.       Чонгук проехал мимо.