***
Придерживая рукой хлопающие по бедру ножны, Мину широкими шагами пересекает двор, направляясь в сторону запряженных саней — этим утром Тэён решил развлечься быстрой ездой по заснеженным дорогам. Коротко переговорив с кучером и получив ответ, что отправляться в поездку король со своими друзьями может хоть сейчас, Мину не спешит возвращаться с этим известием во дворец, а начинает обследовать сани. Он с силой дёргает крепления руками, проверяя их на прочность, придирчиво рассматривает полозья и проводит ладонью по деревянным оглоблям — у юного короля слишком много недоброжелателей, которые могли бы испортить возок. Конечно, сани наверняка уже были проверены воинами, что будут сопровождать Его Высочество во время поездки, но юноша, как верный друг короля, хочет лично убедиться в их полной исправности, чем вызывает недовольство и насмешки вооруженных мужчин. — Эй, Мину! Тебе меч ладонь не натирает? — выкрикивает один из воинов и, замечая обращенный на него полный непонимания взгляд, поясняет: — Рукоять гораздо твёрже, чем чужой член. — Какая тебе разница, покрыты мои руки мозолями или нет? — проглотив ком обиды, спокойным голосом говорит юноша. — Мне бы не было никакого дела, если бы ты не позорил само звание воина. Если потерял интерес своего господина, то нужно было его просить подыскать тебе нового мужа, а не выклянчивать оружие. От сложившейся неприятной ситуации можно просто гордо уйти — мужчины потеряют весь свой задор от одного присутствия короля и не осмелятся издеваться над бывшим наложником во время прогулки. Можно убежать во дворец и пожаловаться Тэхёну — он обязательно поймёт чужую боль и сможет найти нужные слова поддержки и утешения. Можно даже рассказать обо всём Чонгуку — тот не оставит слова юноши без внимания и строго отчитает распоясавшихся воинов. Но Мину поступает по другому — он остается на месте, чтобы завершить начатое дело. — А зачем ему один муж? Когда Мину выпросит себе звание воина и переедет жить в казармы, у него будет столько мужей, сколько он пожелает, — сообщает другой мужчина, своими словами вызывая взрыв язвительного смеха. — Наверное, именно этого он и добивается, — важно кивает головой третий, подзадоривая друзей. — Этот парень больше не интересен господину, но своей красоты он не растерял. Эй, Мину, не хочешь прямо сейчас уединиться со мной? Юноша неотрывно смотрит на вразвалочку идущего к нему мужчину и от его похабной улыбки становится невыносимо противно. Чужое веселье набирает обороты, и нужно это немедленно прекратить, просто скрыться от смотрящих на него глаз. Немного побыть в своей комнате, чтобы привести в порядок сбившееся дыхание и чуть успокоить бьющееся о рёбра сердце. Может быть даже поплакать, вылить слезами незаслуженно нанесённую обиду. Мину отворачивается от стоящего напротив мужчины и собирается уйти, но тот грубо хватает его за руку. — Ты куда собрался? Мы ещё не договорили. Чужие пальцы на запястье вызывают взрыв эмоций и туманят сознание. Все пережитые за недолгую жизнь унижения, боль, страхи скручиваются в обжигающий ком ярости, и, резко поворачиваясь к воину, Мину с размаху бьёт его кулаком свободной руки по лицу. Юноша чувствует, как сминаются перегородки чужого носа, и качнувшийся мужчина невольно отходит в сторону на пару шагов и зажимает ладонью лицо. Готовый в бою защищать свою честь Мину, превозмогая ноющую боль в отбитых костяшках пальцев, выхватывает из ножен меч. — Разойдитесь. От раздавшегося негромкого, но властного голоса все замирают на своих местах. Подошедший военноначальник недолго глядит на утирающего выступившую кровь воина, тихо хмыкает и поворачивается к Мину. — Иди за мной. Они молча уходят в сторону дворца и поднимаются по высокой лестнице, но когда скрываются в проеме дверей — мужчина начинает разговор. — Я не осуждаю твой поступок, — Чонгук обнимает за плечи сникшего юношу, — сам всегда поступал так же, но разногласий между тобой и моими воинами тоже не потерплю. Мину, к сожалению, не в моих силах изменить прошлое, и ты должен научиться не реагировать на обидные слова так остро — каждому заткнуть рот у тебя не получится. — Меня разозлил его поступок, а на слова обижаться нет смысла, потому что это правда, — глядя в пол объясняет юноша. — Я сколько угодно могу носить меч, но никогда не стану воином и для меня не найдётся места в казармах. Я никогда не буду равен им. — Тебе не надо ни на кого равняться, — отрезает Чонгук. — Есть вещи, которые ценятся больше, чем сила и ловкость владения мечом. Верность своему королю, неподкупность и отвага — вот что по-настоящему бесценно. Уезжая на Юг, я доверял тебе самое дорогое, что у меня было — я доверял тебе брата. Наложникам не положено носить меч, но я был твердо уверен, что даже безоружным ты не оставишь его в беде и прикроешь своим телом. Мину, тебе не надо становиться воином. Ты будешь личным стражем короля… Что? Удивлен? — хитро прищуривается Чонгук, увидев как тоска в глазах юноши сменяется искренним изумлением. — Или ты думаешь, что Тэён откажет тебе в этой должности? — Для меня это великая честь, — шепчет юноша и машет рукой вглубь коридора. — Я, наверное, пойду. Сообщу Тэёну, что для прогулки уже всё готово. Не дожидаясь согласия, Мину осторожно убирает со своего плеча чужую руку и быстро уходит в сторону королевских комнат, чтобы оставшийся стоять на месте Чонгук случайно не увидел в его глазах выступивших слёз радости.***
Тэхёну снится сон. Один из тех, которые начали навязчиво закрадываться в его сознание с того возраста, когда детское тело стало стремительно расти, меняться и настойчиво требовать чего-то особенного и не очень приличного. Эти влажные и душные сны, состоящие из обрывочных и смутных образов, разливались под кожей жаром, а горячая кровь приливала к паху, вызывая дразнящее напряжение. С появлением в тэхёновой жизни Чонгука беспокойные сны стали насыщеннее, с более чёткими видениями, в которых юноша неизменно получал то, в чём нуждался и наяву, но ускользал от всех осторожных попыток мужчины сблизиться с ним, смущаясь собственных мыслей и желаний. Чаще всего Тэхён просыпался от зудящего возбуждения, от которого он, скрываясь в уборной, привычно избавлялся по утрам с помощью своей руки. Гораздо реже пробуждение юноши сопровождалось сбившимся дыханием и противной липкостью в ночных штанах, и тогда приходилось тихо, чтобы не разбудить спящего с ним в одной комнате Намджуна, переодеваться в чистую одежду, забрасывая испачканные спермой штаны под кровать, где они лежали до ближайшей стирки. Выйдя замуж и проводя ночи с мужем в одной постели, скрывать свой утренний стояк было сложно, но Тэхён, как ему казалось, успешно с этим справлялся. В этот раз сон особенно яркий, и в нем беспорядочно смешались воспоминания о тепле чонгуковых рук и юношеские сокровенные фантазии, которые невольно возникают в голове при каждом поцелуе с мужем. Ночное видение проносится по венам бешеной пульсацией и выступает на коже капельками пота. Где-то на грани между сном и явью юноша чувствует тяжесть укрывающего его тело одеяла и слышит угасающие отзвуки чонгукова смеха. Просыпаясь, Тэхён делает глубокий судорожный вдох и открывает глаза. В комнате довольно темно — хоть зима подходит к концу, но световой день ещё очень короткий и рассвет наступает поздно — но по медленно нарастающему шуму оживающего дворца Тэхён понимает, что сейчас раннее утро. Привычно тянет внизу живота, отдавая в налитый кровью член ритмичной пульсацией, но Тэхён знает, что с этим надо делать — ему всего лишь нужно незаметно выбраться из постели, спрятаться в уборной и быстро снять напряжение хорошо известным способом. Юноша облизывает пересохшие губы и осторожно поворачивает голову, чтобы убедиться, что сон мужа не был потревожен… и, к собственному ужасу, встречается с чужим внимательным взглядом. — Я уже давно не сплю, — успокаивающе шепчет Чонгук, но Тэхёну от этих слов легче не становится. — Ты так хрипло дышал, приоткрыв рот, и хмурил брови, что я тобой залюбовался. — Мне приснился кошмар. Очень страшный, — мямлит Тэхён и пытается выскользнуть из постели, но Чонгук его останавливает, с силой прижав ладонь к чужой груди. — Я не знал, что тебя возбуждает страх, — насмешливо тянет мужчина, и от его игривого взгляда Тэхёну хочется провалиться сквозь землю или хотя бы нырнуть с головой под одеяло. — Можно мне увидеть насколько сильно тебя это заводит? — Мне в туалет надо, — осипшим голосом просит отпустить его Тэхён. — Ты правда хочешь сейчас уйти? — недоверчиво переспрашивает Чонгук и, получив утвердительный кивок, уверенно кладет свою руку на чужой пах поверх одеяла. — А почему тогда он хочет остаться? Да мало ли чего он хочет! Он тут вообще не имеет права голоса, и все решения принимаются исключительно Тэхёном, который, впрочем, тоже начинает сомневаться в правильности своего первоначального выбора, когда Чонгук плотнее прижимает ладонь и сжимает пальцы. Прикосновения к эрегированному члену приятны даже через толстый слой одежды с одеялом, и Тэхён шумно выдыхает и прикрывает глаза, едва мужчина сменяет твердую хватку на настойчивые поглаживания. — Я не сделаю ничего, что может тебе не понравиться, — сбивчивым шепотом обещает Чонгук, которого начинает слегка потрясывать от нахлынувшего возбуждения. — Я просто хочу, чтобы тебе было хорошо. От чонгукова голоса у Тэхёна по коже бегут мурашки, а внизу живота начинает тянуть так сильно, что ощущения становятся почти болезненными. В голове по-прежнему тревожно мечутся опасения, но тело… тело податливо отзывается на каждое движение чужой руки и требует разрядки. Тэхёну уже невыносимо хорошо от одних только слов, произнесённых подобным тоном. Он даже подумать не мог, что сдастся так быстро. Не заметив сопротивления, Чонгук ложится на бок и пододвигается ближе к мужу, приподнимает край одеяла и проскальзывает под него рукой. Он изучающее проводит кончиками пальцев по тяжело вздымающейся обнаженной груди, чуть задевая вершины сосков, спускается по животу ниже; и Тэхён сквозь зубы шипяще втягивает воздух и чуть приподнимает бёдра, чтобы помочь снять с себя ночные штаны и освободить от тесноты одежды колом стоящий член. Чонгук, понимая чужое смущение, не отбрасывает в сторону мешающееся одеяло, не желая отнимать у Тэхёна необходимую ему иллюзию защищенности. Он легонько проводит по твердому стволу, ощущая кончиками пальцев узор вздувшихся венок. Трогает медленно и вдумчиво, с каждым ленивым прикосновением распаляя чужое и собственное желание. Чонгук был бы не против, чтобы ласки стали взаимными, а мужу захотелось бы в ответ сжать пальцами его член, но все мысли о собственном удовольствии улетучиваются из головы, когда с тэхёновых губ слетает первый тихий стон — сдавленный и просящий. Чонгук не хочет торопиться. Он продолжает водить по тонкой коже вверх и вниз, чуть придавливает выпуклые венки и круговыми движениями щекочет уздечку. Ощупывает горячую головку и размазывает по ней выступившую каплю вязкой смазки, вытягивая из Тэхёна жалобное хныканье. — Тебе так нравится? — жарко выдыхает на ухо Чонгук. — Или я должен это делать чуть сильнее? Ответ на этот вопрос очевиден, но мужчине просто необходимо услышать голос окончательно сдавшегося юноши, и он довольно улыбается, когда хриплым шепотом раздается: — Сильнее… Пожалуйста. Дразнить мужа довольно увлекательно, Чонгук уверен, что он ещё не раз и не два повторит это с Тэхёном, вымучивая его неторопливыми прикосновениями и закрепляя свою победу, но и слишком затягивать сладкую месть за прошлую несговорчивость тоже не стоит. Обычно близко стоящий пузырек с маслом давно убран за ненадобностью, оставлять юношу не хочется даже на миг, и мужчина быстро вытягивает из-под одеяла руку, чтобы обильно смочить ладонь собственной слюной. Почувствовав пугающую пустоту там, где раньше была горячая рука, Тэхён дергается, пытаясь сесть, но откидывается обратно на подушку и облегченно выдыхает, когда ненадолго приостановленные ласки возобновляются с новой силой. Восхитительно влажная ладонь оборачивается вокруг члена и начинает медленно скользить вверх-вниз, задерживаясь на головке и оттягивая и без того натянутую кожицу. Тэхёну кажется, что он скоро сойдет с ума. Убивающе медленный темп выкручивает всё нутро и выбивает из легких воздух. Под одеялом становится невыносимо жарко, и юноша раздраженно отпихивает его ногой, давая необходимую прохладу телу и свободу ласкающей руке. Он поворачивается на бок, лицом к тяжело дышащему мужчине и вцепляется пальцами в его плечо. Чонгук самодовольно улыбается, когда потерявший терпение Тэхён, сбивая под собой простынь, начинает сам двигать бёдрами, и убыстряет заданный мужчиной темп. Он опускает свой взгляд, чтобы посмотреть, как пурпурная влажная головка с тихим хлюпаньем выскальзывает из его кулака, чтобы при обратном движении руки вновь скрыться в нём, и замечает, как его собственный тяжелый член слабо дёргается, истекая вязкими каплями смазки. Чонгуку происходящее кажется невероятно прекрасным, лучшим, что он вообще испытывал в своей жизни, хоть и понимает, что это лишь начало, первый пробный шажок в сближении с Тэхёном, и всё самое волнующее и приятное у них всё ещё впереди. Чувствуя приближение разрядки, Тэхён звонко стонет и утыкает взмокшим от пота лбом в широкую грудь, чем вызывает вздох разочарования — Чонгук хочет увидеть, как, кончая, его муж с силой зажмурит глаза и жалобно приоткроется его рот. Ещё пара судорожных движений, и Тэхён, заходясь стоном, напрягается всем телом, а его член выстреливает белёсыми струями семени, орошая руку Чонгука и редкими каплями падая на его живот. Расслабляются напряженные мышцы и чуть шумит в ушах от громыхающих ударов сердца. Тэхён откидывается на спину и глубоко дышит, пытаясь прийти в чувство после первого взрывного наслаждения, которое он получил не с помощью своей руки, а испытал благодаря Чонгуку. Счастливо улыбаясь, он поворачивает голову, чтобы посмотреть в любимые глаза, и замечает в них лихорадочный блеск. Тэхён считает, что оставаться безучастным к чужой неудовлетворенности он просто не имеет права и поэтому тянется к мужу, чтобы осторожно прикоснуться к его члену. — Можно? Голос звучит робко, выдавая неуверенность юноши, и Чонгук обхватывает ладонью тонкие пальцы, сильнее сжимая их на собственной плоти. — Тебе можно всё. Тэхён начинает неловко водить рукой и чуть хмурит брови, стараясь вспомнить и повторить все движения Чонгука. В теле ещё слышны отголоски недавнего удовольствия, и юноше очень хочется подарить мужу подобное наслаждение. Кажется, ему это неплохо удаётся, если судить по реакции мужчины, который, прикусив нижнюю губу и откинув назад голову, выпускает из захвата чужую руку, давая ей полную свободу действий. Тэхён мягко сжимает головку, собирает ладонью смазку и старательно размазывает её по стволу. Припоминая самые чувствительные места, гладит подушечкой пальца дырочку уретры. Внезапно раздаётся громкий стук в дверь. — Пошли все вон! — раненым зверем ревёт Чонгук, а Тэхён вздрагивает от неожиданности и стыдливо одергивает руку. — Простите за беспокойство, господин, но Его Высочество желает срочно увидеться с вами. Чонгук сдавленно мычит от ярости, и Тэхён, желая утешить расстроенного мужа, прижимается губами к его плечу. — Наверное, это действительно очень важно. Тэён не стал бы беспокоить тебя так рано по пустякам, — шепчет юноша. — Сходи к нему, и поскорее возвращайся назад. Я буду тебя ждать. Коротко поцеловав мужа и дав обещание вернуться в постель, как только поговорит с братом, Чонгук вскакивает с кровати. Он наспех одевается и натягивает обувь на босу ногу. Подхватив лежащие на столе ножны, выходит из спальни и широкими шагами идёт в сторону комнат короля. Он находит Тэёна с ногами сидящим на кровати. Мальчик крутит в пальцах сложенный лист бумаги, а на лежащем рядом на подушке неровно вскрытом конверте отчетливо видна печать с изображением герба Южного королевства. — Король Тэсон прислал нам письмо, — бесцветным, каким-то убитым голосом начинает говорить мальчик и в подтверждение своих слов вяло машет листом в воздухе, — в котором приносит тебе самые искренние поздравления в связи с недавно заключенным браком и желает счастья в семейной жизни. — Ну, мы с тобой знали, что во дворце полно тэсоновых крыс, — невесело ухмыляется Чонгук, всё ещё не понимая, почему так сильно расстроился его младший брат. — Я ничуть не удивлён, что дяде так быстро доложили о моей свадьбе. — А ещё… — Тэён нервно сглатывает застрявший в горле ком. Он разворачивает сложенный лист и бегло просматривает ровные строчки, словно не может поверить в уже прочитанное. — Ещё он просит тебя почтить его визитом и спешит сообщить радостную новость: две недели назад королева Мэй благополучно родила сына, которому дали имя Тэмин. Она подарила Южному королевству законного наследного принца. От обрушившейся на него новости Чонгук застывает на месте и не может подобрать слов поддержки. Он смотрит на беспомощно сжавшегося младшего брата, который продолжает неотрывно рассматривать письмо. — Чонгук, — Тэён поднимает голову, и никогда прежде мужчина не видел в обращенном на него взгляде столько невыразимой тоски и скорби. — Это конец.