Сможешь остановиться?

Мы тупо уставились друг на друга на пару секунд, после чего я равнодушно (настолько, насколько мог) отвел взгляд в сторону и задвинул стул обратно. Не сказав Танюхе ни слова, ретировался из столовой. Сказать честно, я понятия не имею, почему мне стало не по себе от взгляда Андрея — то ли от осознания того, что он мог слышать наш разговор, то ли просто от неожиданности. Прокрутив в голове все обсужденные с Таней темы, я выдохнул, ведь о самом лучшем режиссере всея компании мы даже не обмолвились. Так почему же у меня такой неприятный осадок от банальной ситуации?  — Твою мать! — все мои мысли из головы буквально выбила дверь в женский туалет, которая до этого уже не раз заигрывала с моим носом. Закадрила, блин.  — Ой, простите! Я не хотела! Как неловко получилось! — незнакомая мне девушка начала извиняться и заглядывать в лицо. — Не сильно ударились?  — Все в порядке, — попытался улыбнуться я, держась за нос. — До свадьбы заживет. Она усмехнулась и быстрым шагом двинулась дальше по коридору, а я пытался оценить масштаб бедствия. Убрав руку от лица, ожидаемо наткнулся на красные струйки меж пальцев. — Зашибись. С собой у меня, естественно, не было салфеток, так что единственным моим спасением был мужской туалет, который располагался довольно-таки далеко отсюда, но ближе, чем наша с Танюхой комната. Я снова прикрыл нос рукой и уже собирался идти к цели, как меня остановил низкий голос, доносившийся сзади:  — Антон, — я обернулся и охренел, это был Андрей. Только этого мне сейчас не хватало! Он вальяжной походкой шел в мою сторону, смотря прямо в глаза. Я же не чувствовал себя так уверенно, стоя с окровавленной рукой, прикрывающей пол рожи. Но вместо того, чтобы надавать мне какие-либо очередные задания или же просто съехидничать, он достал из своей небольшой мужской сумки пачку салфеток и передал мне. Думаете, я поплыл от невероятной щедрости этого прекрасного человека и хотел его в обе щеки расцеловать? Он, наверняка, тоже так подумал, и эта мысль меня молниеносно разозлила до состояния помутнения в глазах. Не из-за потери крови же мне так резко захотелось убивать, ей Богу. Мне казалось, выглядел я как полный идиот, смотря на пачку предложенных салфеток и совершенно не двигаясь. Если еще мне на голове нарисовать часы и поставить музычку из «Поле чудес», та что «минута на размышление», то можно прямо сразу в комедийный скетч и на ютьюб. Но мне было абсолютно не смешно, и не двигался я, потому что считал в уме от одного до десяти, дабы успокоиться и не покрыть человека благим матом. Да, я все еще мог соображать, и здравый смысл буквально орал мне: «не смей срываться!!! Не смей!!!»  — Спасибо, — произнес наконец я, даже вымучив подобие улыбки, и взял предложенные салфетки. Андрей, знаете ли, тоже не лыбился во все тридцать два (или сколько у него их там, мало ли, старость), а довольно холодно кивнул и пошел дальше по коридору. Нет, ну я считаю, что я сегодня не просто герой, а ГЕРОИЩЕ!!! По мне уже можно писать комикс и снимать фильм: «Капитан Сдержись-не-дай-по-щам». Главное, чтобы Андрей одну из главных ролей ни в коем случае не получил. Надо было видеть лицо Тани, когда она зашла в комнату и кинула взгляд на меня, держащего салфетку у носа — как будто ее ребенка побил хулиган из соседнего двора. Она кинулась ко мне с вопросами, после чего наказала сходить в медпункт. Кто я и кто Татьяна? Пришлось повиноваться. К счастью, нос остался цел, а кровищи оказалось много из-за сильного давления при ударе.  — Короче, теперь я буду этот туалет за километр обходить, — скривилась Таня, глядя на мою многострадальную рожу.  — Давно пора, эта дверь уже столько раз заигрывала с нами. Вечно открывалась прямо перед носом. Татьяна активно закивала и углубилась в изучение каких-то бумаг. Я был рад, что она не стала поднимать тему разговора в кафе на 17-м, ибо ссориться совсем не хотелось. Коллега посмотрела на часы и тихо, будто сама себе, произнесла:  — Сейчас позвонит. И правда, не прошло и минуты, как телефон зазвонил. Я, выглядывая из-за монитора, следил за тем, как она берет трубку:  — Да, Андрей. Да, конечно. Сейчас все будет.  — Что ему нужно? — спросил я уже после звонка.  — Сабвей.  — Семь кусочков сыра? — усмехнулся я.  — Восемь, — Танюха тоже заулыбалась, заканчивая с документами. Я вдруг вспомнил и уставился на пачку салфеток, что дал мне этот бескорыстный режиссер.  — Кстати, я же как поцеловался с дверью, сразу с Андреем пересекся. Как истинный джентльмен, он дал мне салфетки, — я зачем-то разыграл целую сценку, изображая элегантного мужчину, но судя по лицу Таньки, больше было похоже на извращенца.  — Ну, может, не такой уж он и гад тогда? — произнесла она уже в дверях.  — Да, конечно, прям Мистер добродетель. Судя по его презренному взгляду, это скорее был акт щедрости для смертного, чем желание помочь. Таня только помотала головой и вышла. В этот день мы больше не виделись. Наконец-то случился момент истины, когда жизнь дала мне карт-бланш, и я оказался дома в шесть вечера. Аня уже было собралась греть мне ужин, однако у меня были на нее другие планы. Отпихивая со стола учебники, тетрадки и прочую ересь, я посадил на него свою жену и начал сразу глубоко целовать. Анька сначала была не очень настроена отвечать, но вскоре сдалась и позволила моим рукам полную свободу. Мы, валяясь в постели после секса, чертовски хотели курить, но нам было так лень вставать, что в итоге просто лежали и блаженно пялились в потолок. Я наслаждался редким случаем свободы от мыслей и физических дел, и, честно говоря, не был особо настроен говорить. Но у Ани были другие планы.  — Я хотела сказать тебе, — произнесла она, приятно щекоча пальчиками мой подбородок, — что мне предложили попрактиковаться в институте нанотехнологий, в отделе разработок. Вот это новости! Я ошарашенно повернул к ней голову и увидел ее довольную улыбку. Наверняка, на моем лице отражалась целая гамма чувств от счастья до удивления.  — У них есть кое-какие исследования, для проведения которых им нужен ассистент, — она повернулась на бок и уложила голову на обе руки. — Я прошла конкурс и получила лучший балл.  — Офигеть! — я вспрыгнул на кровати. — Ты сегодня узнала?  — Результаты? Да, сегодня.  — Так надо срочно отметить! — я забыл о своей усталости и моментально поднялся. — Помню, у нас была бутылка шампуня!  — Посмотри на окне, — донесся до меня уже в кухне ее счастливый голос. Разливая шампанское и произнося, как всегда, красноречивый тост, я не мог поверить в такую удачу. Аня еще с десятого класса знала, чем хочет заниматься в жизни, и нанотехнологии были в основном списке. Сказать честно, я не особо верил, что у нее получится пробиться в научной сфере, не потому что сомневался в ее способностях, совсем нет. Все дело в сексизме, так активно процветающем в нашей стране, и в мизерных шансах особям женского пола пробиться в таких серьезных сферах, считающихся чисто мужскими. Я правда был ошарашен и безумно рад. Однако помимо положительных эмоций, я испытывал и вину. Ведь она ничего не сказала мне, как только появилась информация о месте ассистента, и небось целыми днями сидела в учебниках и задрачивалась. Нет, я абсолютно не злюсь на нее за это, мы даже толком поговорить иногда не успеваем, за исключением, конечно, моих последних истерик, за которые мне снова стало жутко стыдно. Анька поддержала меня, можно сказать, вытащила из скорлупы, а я даже не знал, как сама она мучается и волнуется, ведь такие шансы выпадают не каждый день. Короче, хреновый из меня парень. И зачем я ей такой вообще нужен? Спать мы легли часов в одиннадцать, невероятный нонсенс. Организм настолько охренел, что проснулся от будильника Аньки в семь утра и засыпать больше не собирался. Я, на самом деле, не особо расстроился — так я хоть еще немного урвал совместно проведенного времени с женой. Даже если она просто ходит туда-сюда по комнате то в поиске косметички, то стоя перед шкафом, выбирая между черными джинсами или синими, то в темпе вальса крася ресницы, недовольно бубня, что уже опаздывает. Да я просто наслаждался моментом, ее низким голосом, заразительным смехом и тем, как она откидывает голову каждый раз, как вспоминает, что еще забыла сделать. Анька привычно закручивала хвост, стоя перед зеркалом, когда я поднялся, захватил со стула наспех брошенный пиджак, и прошел в коридор. Я помог ей одеться и заглянул в ее каре-зеленые глаза в отражении.  — Ты такая офигенная у меня, — абсолютно искренне заявил я и чмокнул ее в щеку со спины.  — Ну да, конечно, — запротестовала она, но все же улыбнулась и повернулась ко мне. — Я побежала. Хорошего тебе дня.  — И тебе, — прощальный чмок — и Анька уже открывает входную дверь. Мне практически тут же стало грустно и одиноко, будто жена ушла из дома неделю назад, но ничего не попишешь. А вот с орущим, словно кит, желудком все же что-то нужно решать. Я поплелся на кухню. Мы редко завтракали дома, но на случай таких вот ситуаций у нас всегда были яйца и растворимый кофе. У меня аж желудок заныл в предвкушении глазуньи, ммм! Я наслаждался завтраком, но вот голова моя, походу, начала ехать с катушек, начиная активно мне портить настроение мыслями о моей никчемности. Конечно, всегда можно прикрыть себя элементарным «нет времени», «очень занят», «чертовски устаю» и прочее, но я-то понимаю, что это просто отговорки. Работа отнимает не только мое время, она еще и всеми моими мыслями завладела. Как, блин, не очень удобная любовница, но бонус от нее приятный. И секс с элементами БДСМ. Страдать мне недолго оставалось, но спасибо хотя бы на том, что дали спокойно позавтракать. Когда уже мыл посуду, зазвонил телефон. Глянул на экран — Татьяна. Выключив воду и взглянув на настенные часы, а было без пяти десять, я вытер руки и взял трубку.  — Привет трудящимся, — сразу понял по голосу, что она уже на работе. — Выспался?  — О да, за ночь отработал как за месяц. Танька усмехнулась, явно приписывая фразе свои смыслы.  — На работу-то собираешься, Казанова?  — А что, мне давали выходной?  — Неееееет, — противно протянула коллега, что значило, что звонит не просто так. Она сегодня как-то слишком предсказуема. — Надо заехать в стакан, забрать договор, который вы с Андреем недавно составляли, и отвезти по адресу. У него самого в десять начинаются какие-то переговоры, а потом на съемку едет, поэтому придется без него. На самом деле, договорами должен заниматься продюсер, но на этом проекте он у нас в лице гениального Андрея, поэтому по хорошему ему самому бы завезти. Но настроение у меня хорошее, энтузиазма полно, да и ничего сложного в данной задаче не вижу, так что не был особо против.  — Да без проблем. Сейчас оденусь и приеду.  — Ждем тебя! Задание и правда оказалось несложным — нужно забрать уже подписанный с нашей стороны договор в двух экземплярах, отвезти его второй стороне, подписать оба и забрать нам один. Таня дала мне адрес и отправила восвояси. Ехать надо было в центр, но так как это жилой дом, парковка на территории двора за шлагбаумом абсолютно бесплатная. Добираясь до центра, вообще никогда нельзя быть в чем-то уверенным, и лучше опасаться таких слов как «да яндекс пишет, что пробок нет» или «быстро доберемся». Там настолько непредсказуемое движение, что лучше ничего не планировать. Да я особо и не волновался, на самом деле, сидя себе припеваючи в салоне и даже не злясь на тупорылых таксистов. Настроение у меня было спокойное, словно я дзен словил, да и работать, сидя в Останкино, мне особо не хотелось. Доехал не то, чтобы быстро, но и не то, чтобы долго где-то стоял. Так, нормально. Я позвонил хозяйке, которая позаботилась о том, чтобы меня пустили во двор, и спокойно заехал. Уже находясь в подъезде, я чутка офигел. Меня можно назвать москвичом, поскольку с маман мы переехали сюда, когда мне было четыре года. В Саратове, откуда мы родом, остался отец, поскольку он отказался переезжать с нами, а мать хотела саморазвития, чего маленький провинциальный город дать ей не мог. Они развелись, и папу я не видел никогда. По крайней мере, я его абсолютно не помню. Несмотря на то, что мама очень быстро нашла работу и начала подниматься по карьерной лестнице, я ничего, кроме хрущевок, в своей жизни до этого не видел. Да у нас и не было никогда цели заиметь квартиру в центре, а зачем? Чтобы хвастаться друзьям и родственникам из Саратова? В подобном здании, которое наверняка имеет историческое значение, я никогда не был. Это был абсолютно незнакомый для меня мир, именно мир, потому что казалось, будто тут даже атмосфера какая-то иная. Подъезд оказался маленький, с очень длинными пролетами и какими-то витиеватыми лестницами. Стены покрашены в нежный голубой, на каждом подоконнике стоял милый букет из искусственных цветов. Окна, кстати, тоже имели необычную форму, какие обычно увидишь только в музеях. Все это я успел хорошенько так рассмотреть и прочувствовать, ведь квартира находилась на седьмом этаже, а лифта тут не предусмотрено. Я позвонил в дверь, которая выглядела на фоне эпатажного подъезда как-то слишком просто. Мне открыла женщина лет восьмидесяти с абсолютно холодным выражением лица. Я представился. Меня встретила квартира с трехметровыми потолками, и длиннющим коридором, вдоль которого стоял громадный старый книжный шкаф. Я разулся, и женщина пригласила меня пройти в кухню. По сравнению с коридором (и остальными комнатами, полагаю), кухня оказалась крошечной. Настолько крошечной, что то, что в современном языке мы называем «кухонным гарнитуром», упиралось прямо в трехметровый потолок, будучи полностью заваленным посудой. Кажется, я забыл, как закрывается рот. Женщина села на табуретку и предложила место рядом. Я протянул ей два договора и ручку, она кивнула и принялась читать. Мои глаза в это время все рассматривали «гарнитур» то ли из дуба, то ли из еще какого цельного дерева, и разного рода посуду. Как будто в одном месте было собрано хозяйство трех поколений — с одной стороны фарфоровая чашка, с другой и на полке выше две алюминиевые кружки. И без того целое множество деталей, которые можно рассматривать часами. Помимо гарнитура, в комнате смог поместиться только небольшой стол, за которым больше двух человек не поместится. Никогда раньше не видел настолько маленьких кухонь!  — Я не понимаю, это что? — по не совсем приветливому тону стало ясно, что хозяйка недовольна.  — Что там? — я заглянул в договор.  — Тут написано, что вы имеете право редактировать интервью, удалять и переставлять местами части, как того требует замысел.  — Так? — я не особо понимал, что это значит.  — Когда общались с Андреем, мы договорились, что интервью никак редактироваться не будет. Это было одним из основных условий. Женщина очень строго на меня посмотрела. Она явно не хотела давать никаких поблажек, даже обговаривать другие варианты. И оказалась куда прошаренней, чем большинство старушек в ее возрасте.  — Я не буду подписывать договор, если вы не уберете данный пункт. Упс. Вот тебе и «легкое» задание. Я растерялся. Реально растерялся, потому что понятия не имел, кто она такая, что ей нужно и как решить проблему. Пришлось извиниться и выйти в коридор.  — Таня! — спасибо тебе, дорогая, что ты сразу взяла трубку. — У нас тут небольшой коллапс.  — Что случилось?  — Она отказывается подписывать договор, говорит, что ее не устраивает один пункт. Там что-то про редактирование интервью.  — Блин, я понятия не имею, о чем это! Но подписать договор надо кровь из носа. Звони Андрею. Сейчас было не время возмущаться или вставлять какие-либо неуместные комментарии, так что просто согласился и набрал режиссера. Он не брал трубку, и я уже начал беситься. Специально, что ли?! Стоило мне скинуть вызов, как через несколько секунд прилетело сообщение в аймессейдж: «Я на переговорах. Что-то срочное?». Я ответил «Да», и он практически сразу перезвонил.  — Женщина, которой я отвез договор о коммерческих съемках, отказывается его подписывать.  — Что? По какой причине?  — Ей не понравился пункт про редактирование интервью или что-то в этом роде.  — Черт. Я надеялся, что она не будет так на этом заострять внимание. То есть он знал, что может возникнуть такая ситуация, и все равно не поехал подписывать договор сам??? Какого хрена?  — Может, вам тогда лучше самому с ней все обговорить?  — Приехать я не могу, у меня важные переговоры, а договор подписать нужно сегодня. Мы не можем убрать этот пункт, она 83-летняя старушка, которая разговаривает с паузами, скачет от темы к теме и прочее. Невозможно оставить ее интервью абсолютно нетронутым. Побеседуйте пока с ней, перезвоню ей где-то через час. Через час??? Чем я должен развлекать бабульку целый час???  — Она, кажется, вообще не особо настроена на то, чтобы подписывать договор. Не находите, что может просто выставить меня за дверь?  — Ну, вы же ассистент продюсера, как понимаю. Это ваша прямая обязанность, разговаривать с потенциальными героями. Займитесь делом. И эта скотина просто повесила трубку. Охренеть не встать!!! Хоть прямо на пол ложись и не двигайся! И как, позвольте спросить, на это не злиться? Да любой нормальный человек уже давно бы послал его куда подальше со своими высокомерными речами! Сука! Я попытался медленно вдохнуть и выдохнуть, что получилось у меня аж с третьего раза. Проблему надо решать. Да после такого я просто не прощу себе, если не справлюсь. С трудом мне удалось вернуть свой прежний спокойный вид и почти светлую голову, которой сейчас лучше начать работать в ускоренном режиме.  — Андрей сказал, что в течение часа позвонит вам, и вы сможете все обсудить.  — Искренне не понимаю, что здесь обсуждать. Я не буду подписывать договор, можете уходить, — она демонстративно отложила бумаги от себя в мою сторону.  — Марина Александровна, — успел я прочитать ее имя в верхней части договора, — у вас есть домашний компьютер?  — Есть, — ответила она без особого энтузиазма.  — Ну, вот, это значит, что мы можем исправить договор по вашему усмотрению, и сразу же подписать. Женщина промолчала, переводя взгляд в стену. Я понял, что несмотря на холодность, она очень интеллигентная, и выгонять меня будет вряд ли. При этом, угощать чаем или еще как-то сюсюкаться тоже. Люди такого возраста без проблем могут сидеть хоть часами, глядя в одну точку. Это не мы, дети поколения зет — чуть что тянемся к телефону. Мне почему-то было неловко заниматься своими молодежными делами перед ее носом, так что я тоже какое-то время сидел, молча разглядывая причудливый рисунок деревянного стола. Ну и о чем мне с ней говорить? Я понятия не имею, кто она такая, какую роль будет играть в фильме и какой подход будет правильным. Права на ошибку у меня нет. Устав сидеть на одном месте, я спросил, где могу найти туалет. На обратном пути меня заинтриговали всякие памятные штуки на книжном шкафу в коридоре. И тут увидел в большой, широкой раме фотографию актера, которого часто видел по телевизору, когда был маленьким. Я понятия не имел, как его зовут, но судя по всему, именно про него мы делаем фильм.  — Марина Александровна, скажите пожалуйста, когда была сделана эта фотография? — моя единственная попытка завязать хоть какой-то разговор, и понять уже хоть немного, с кем имею дело. К счастью, женщина медленно встала и прошла ко мне в коридор.  — Это сразу после нашей поездки в Сочи в 75-м, фото делалось специально для Ленкома, но сейчас там висит уже более поздний его портрет. Ага, значит, она жена актера, который играл в Ленкоме.  — Почему вы решили поставить в рамку именно эту фотографию? Женщина посмотрела на меня слегка удивленно. Неужели никто до этого не задавал ей этот вопрос?  — Не знаю, — она подошла ближе и всмотрелась в фото, будто пытаясь увидеть ее другим взглядом. — Наверное, потому что мы были очень счастливы тогда, его глаза смеются. А еще, тут плохо видно, но он сильно загорел, и я звала его негритенок. Она заулыбалась теплым воспоминаниям, и мне пришла мысль в голову, действительно ли может существовать любовь так много лет? Я никогда особо не верил в «люблю до гроба», а ведь они фактически…  — Есть ли у вас еще любимые фотографии? Где вы вдвоем или одиночные. Марина Александровна сначала немного стушевалась, засомневалась, но в итоге все-таки побрела за фотоальбомом. Мы уселись снова на кухне, и она стала показывать мне невероятно теплые, грустные или веселые снимки, от которых мне даже на душе стало как-то легче.  — Марина Александровна, почему вы не хотите, чтобы интервью редактировалось? — мы уже неплохо так разговорились, взгляд и речь у нее смягчились, так что я не боялся задать этот вопрос.  — В последнее время все чаще журналисты, телевизионщики играются моими словами как хотят. Меняют местами предложения так, что появляется совсем иной смысл. Все ради какого-то напускного скандала. Хотят сделать сенсацию. Я очень люблю Колю и дорожу памятью о нем, и хотела бы, чтобы вы, молодежь, знали о нем больше. Именно поэтому никогда не отказывалась от интервью. Но бесчестье людей поразило меня настолько, что я охладела к этой своей цели.  — Это отвратительно. Зачем за счет светлой памяти о таких великих людях делать деньги?  — Я и понимать не хочу, честно говоря, — она устало закрыла старый фотоальбом.  — Вполне объективно с вашей стороны быть очень осторожной с людьми, тем более с телевизионщиками. Ясны ваши мотивы. Естественно, что мои слова сейчас не заставят вас доверять нам, но я хочу сказать, что наша компания не гонится за рейтингами. Андрей уже до этого делал документальный фильм с нами, и не могу назвать его плохим человеком. — Я задумался. — Ну, или тем, кто мог бы быть способен на нечто подобное. В любом случае, это просто слова. У меня есть предложение для вас. Что если мы просто добавим в договор пункт, исходя из которого мы будем обязаны перед выходом в эфир ознакомить вас с фильмом? Чтобы вы были уверены, что никакие ваши слова не переврали. Я сам лично приеду к вам и покажу, что получилось. Марина Александровна надолго задумалась, недовольно хмуря брови, но все же сдалась.  — Хорошо, пускай это будет на вашей совести. Я тепло улыбнулся, и прямо перед ней набрал Татьяне.  — Можешь пожалуйста прислать мне на почту договор для Марины Александровны? Я оставил его на рабочем столе своего компьютера.  — Десять минут, и все будет.  — Спасибо! С Мариной Александровной мы все переделали, распечатали и подписали, после чего я поспешил распрощаться. Казалось бы, должно отпустить после такого напряженного дела, но не тут-то было. Не надает ли мне великий Андрей по лицу за самодеятельность? Не поспешил ли я? Может, стоило все-таки дождаться его звонка? Несмотря даже на то, как ненавижу его, я все равно понимаю, что данный вопрос лучше было решить ему самому, так как фильм делать все-таки ему. С другой стороны, ну не думал же он врать и собирать интервью Марины Александровны по словам, чтобы получить нужный ему контекст? Да если он посмеет, я сам лично ему врежу, и пофигу мне на рабочие отношения. С такими мыслями я доехал до Останкино. Тани не было в нашей комнатушке, а жаль, ведь так хотелось поделиться с ней и услышать ее мнение. Так или иначе, уже подходило время съемки в 18:30, для которой я заказывал гримерную, а значит, мне надо все проконтролировать. Выходя со съемки, все, о чем я думал, так это ЖРАТЬ. Как же я хочу есть, твою ж налево, я же только один сникерс перехватил на заправке часа в три дня. Циферки на айфоне гласили, что через пять минут пробьет одиннадцать вечера. Я уже возвращался из соседнего здания, куда относил ключи, и направлялся в комнату за вещами, как по дороге встретил Андрея. Заметили мы друг друга еще издалека, но я был так вымотан, что не было сил даже злиться или волноваться. «Ну, будь что будет», — решил я. Мы поравнялись и переглянулись. Вечером в коридорах чуть глушат свет, чтобы создать более комфортное пребывание для работников ночных смен. Тени не очень красиво ложились на его лицо, так что я точно мог видеть, как его обычно хмурая и безэмоциональная рожа выражает чуть ли не смертельную усталость.  — Спокойной ночи, — решил разрушить молчание я, дабы поскорее уже свалить в закат.  — Спокойной ночи. И спасибо, что сегодня все решили с Мариной Александровной. Вот это я охренел. Мне не показалось? Это точно Андрей, а не его двойник? Он даже такие слова знает?  — Вы уже обсудили с ней все?  — Да, все в порядке, — он устало улыбнулся и снова двинулся к выходу. Что ж, может, день и был чертовски сложным, но не таким уж и плохим.