И снизу лед, и сверху

Андрей вошел в предбанник. Тетя Галя сидела за столом у маленького окошка и перебирала какие-то травы. – Мне сказали, что вам помощь нужна? Что-то куда-то переставить? – Садись, нам поговорить надо, – произнесла она сухо, что совсем не вязалось с ее прежним приветливым тоном. Андрей сел за стол напротив женщины и постарался улыбнуться как можно приветливее. Она поняла, что они с Катей далеко не только «коллеги»? Скорее всего. Что ж, он попытается объяснить все как есть, если уж прокололся. В конце концов, ничего плохого он не сделал и намерения у него самые что ни на есть серьезные. – Конечно, тетя Галя. Я вас внимательно слушаю. – Лена моя самая близкая подруга, я знаю ее со школы. А Катюшу я знаю с самого рождения. И отвечаю за нее, как за крестницу. И готова на многое пойти, чтобы она жила и была счастлива, – продолжила тетя Галя все так же сухо. Андрей доброжелательно улыбался. Он как-то так и представлял себе начало разговора о его отношениях с Катей, только думал, что говорить он будет с Пушкаревыми. Но разница не велика. Она сдвинула в сторону травы, взяла стоявший в глубине стола графинчик с настойкой на каких-то ягодах и наполнила стопки. – За Катюшу. Пришлось выпить. Не отказываться же в самом начале разговора, да еще и после такого тоста. Да и не настолько он сейчас во хмелю, чтобы окончательно опьянеть и закончить беседу лицом в стол даже от нескольких стопок. Настойка оказалась неожиданно едкой, горло полыхнуло огнем, и Андрей закашлялся. Голова внезапно стала пустой и легкой, а ноги налились свинцом. – Это нормально, Андрей, – произнесла женщина, отодвигая свою полную стопку в сторону. – Нам нужно поговорить, но лжи я не хочу. Поэтому придется вот так. Андрей облизал мгновенно пересохшие губы. Что, в конце концов, происходит? Его решили для верности немного опоить, чтобы убедиться, что он Кате не враг? Паршивое начало, ну да ладно. После истории с Денисом этих людей можно даже понять. Главное, не сболтнуть ничего о… – Андрей, посмотри мне в глаза. Я хочу, чтобы ты рассказал мне, как и почему начались ваши отношения с Катей, что у вас с ней было и что именно ты планируешь. Андрей посмотрел на женщину в упор и попытался улыбнуться, но не вышло. Он почувствовал, что его словно придавило льдом, и сопротивляться этому льду не было сил. Он хотел было рассказать женщине ту версию, что недавно преподнес Кате, но губы не слушались. Словно через толщу воды он слышал свой голос, ровно рассказывающий о том, как все было на самом деле. Преданная помощница, его провалы в управлении Зималетто, идея создать НикаМоду, Зорькин, идея привязать к себе Катю любовью, инструкция, нервные месяцы до Совета и понимание, что Катю он не отпустит, проклятый Совет, исчезновение Кати, дурацкий хамский разговор с Валерием Сергеевичем, драки, возвращение Кати и доверенность на Сашку, работа на производстве, чертов Борщев, подстроенный провал с ускорением производства, возвращение Кати в Зималетто, командировки, дневник, снова инструкция, попытка рассказать Кате облагороженную версию событий, попытка что-то исправить и изменить… Слова закончились, и на Андрея накатила паника. Если Катя слышала хоть часть этой исповеди, это конец. И если ей перескажут – тоже. Впрочем, после всего, что он наговорил, Пушкаревы первым делом позвонят в неотложку, чтобы его отвезли в психиатрическую лечебницу. Психу они свою дочь точно не доверят. – Катя не должна обо всем этом узнать, – выдавил он через силу. Губы постепенно начинали слушаться. – Я клянусь, с тех пор как я начал ухаживать за Катей, многое изменилось. Я действительно люблю ее и действительно собираюсь на ней жениться. Я не сумасшедший. Я не знаю, что это было – вещий сон или что-то еще, но я не… – Ты не сумасшедший, – перебила его тетя Галя все так же сухо. – И ты прав, Катюше не стоит всего этого знать. Только вот и ты не все знаешь… Выйди на крыльцо, там ведро с водой – умойся, протрезвеешь. А потом договорим. Андрей не помнил, как он дошел до крыльца. Ведро стояло на грубо сколоченной табуретке, даже наклоняться не пришлось. От ледяной воды тут же заломило пальцы, зато стоило умыться, как в голове окончательно прояснилось, и от этого стало еще паршивее на душе. Он вернулся в предбанник и снова сел за стол. – Катенька очень добрый человек, – продолжила тетя Галя, – и это ей не всегда на пользу. Я очень за нее волнуюсь. И когда она осенью приехала с родителями и стала рассказывать о новой работе, я сердцем почуяла – быть беде… – женщина тяжело вздохнула, достала из-под лавки картонную папку и вынула из нее лист крафт-бумаги, закапанной воском. – Ты понимаешь, что это такое? Бумага была залита воском, его подтеки на бумаги напоминали немного кособокое дерево. Где-то воск был белым, где-то наливался багрянцем, все веточки торчали вверх и неизменно заканчивались закопченными сгустками, словно черными бусинами. Было в этом рисунке что-то завораживающее и отталкивающее одновременно, что-то потусторонне. – Не очень. Я не слишком хорошо разбираюсь в современном искусстве. – Искусстве? – удивилась женщина. – Хотя, с какой стороны посмотреть… Это гадание. И за всю мою жизнь оно ни разу не оказалось ошибочным. Это – жизнь человека в ближайшие месяцы. Когда есть выбор, произойдет ли что-то важное, что может изменить жизнь человека, линия ветвится. – А что значат багрянец и бусины? – уточнил Андрей напряженно. Никаких сомнений, что женщина говорит на полном серьезе и что она права, у него не было. Напротив, возникло ощущение, что он когда-то уже чувствовал что-то подобное. – Багрянец – болезнь, недуг, а черный сгусток на конце линии – это смерть. – Это ведь Катино дерево? – спросил Андрей тихо. Он оглядел все ветки – все они заканчивались черным сгустком. В корнях дерева было темно-багровое пятно, и несколько слабых веточек заканчивались черными каплями, едва отойдя от корней, поэтому левая часть ствола у дерева почти отсутствовала, и оно казалось скособоченным вправо. Низ ствола тоже был багряным, но постепенно светлел кверху. И все же все, даже совершенно белые веточки на вершине его кроны заканчивались черными каплями. – Да. Я погадала на нее две недели назад, попросила Лену увезти Катюшу из города хотя бы на время. Не вышло – Катюша у нас очень упрямая и ответственная, вбила себе в голову, что ее помощь вам совершенно необходима и она никуда не поедет. Правду ей и Лене я говорить не стала. Такое говорить – только настраивать человека на худшее и отнимать многие шансы. Так что единственное, что мне удалось добиться – это обещания обязательно приехать в эти выходные… я пыталась выяснить, что же такое может случиться с Катюшей. Болезнь? Авария? Нападение? «Инструкция и предательство,» – мысленно ответил на ее вопрос Андрей. – «И после всего, что я наговорил, это очевидно не только мне.» – И я выяснила. Поняла, что ее кто-то может предать и ранить настолько сильно, что никакого будущего у Катюши не будет. Только имени виновника я не знала. А как только увидела сегодня вечером, какими глазами Катюша на тебя смотрит, все поняла. Твой рассказ был для меня лишь подтверждением очевидного. – И что теперь? – спросил Андрей помертвевшими губами. – Подставь обе ладони, – произнесла она сухо, дождалась, пока Андрей протянет ей обе руки ладонями кверху, и плеснула на них расплавленный воск из стоявшего на горелке ковшика. Андрей отстраненно подумал, что сейчас наверняка станет больно или хотя бы горячо, но воск почему-то ощущался едва теплым и даже немного холодил кожу. Воск на левой руке стал стремительно чернеть и идти трещинами, а на правой остался белым, но по нему пошли красные прожилки. Женщина еще больше нахмурилась, а потом протянула Андрею полотенце: – Вытри руки. – И что все это значит? – спросил Андрей безнадежно. – Думаю, ты уже и сам понял – ничего хорошего. Когда я поняла, что опасность исходит от поступков какого-то конкретного человека, у меня тоже был выбор – либо молча наблюдать за тем, что будет твориться с Катюшей, либо попытаться как-то повлиять на события. И я тот выбор сделала. Зла я тебе не желала, только чтобы к тебе все вернулось сторицей, и хорошее, и плохое. Мне важен не ты, а Катюша. Чтобы у нее все было хорошо. Думала, ты в результате одумаешься, отступишься и не натворишь всего того, что может убить Катюшу. А вот как вышло. Одуматься ты, может и одумался, а толку то?.. Андрей прислонился спиной к стене и прикрыл глаза. Если бы только он не поехал в банк, не доверился воле случая, а сразу кинулся в Зималетто, чтобы перехватить этот проклятый пакет с инструкцией… Ну, опоздал бы в банк. Сильно извинился бы. Выкрутился… – Похоже, и сам понял, что именно ты упустил, – продолжила женщина. – Но тут я уже не уверена, что это твоя вина. Человек не может принадлежать двум жизням, линия должна быть только одна. Иначе они мешают друг другу. А там тебя осталось гораздо больше. Там ты прожил на много месяцев дольше. И что бы ты сейчас не делал, все будет стремиться к той твоей жизни. Или ты в последний момент передумаешь раскрывать правду о компании. Или твой друг по какой-то причине убедит Катю, что он-то как раз написал правду, а ты лгал с самого начала. Или случится что-то еще, что вернет все события в проторенную колею. – И что мне делать? – Не знаю. И не смотри на меня так ошарашенно. Я очень рассчитывала, что смогу как-то помочь Катеньке избежать того события. А что теперь делать, я не знаю. Андрей вскочил и стал ходить по предбаннику туда-сюда. – Должен быть какой-то выход. Иначе вы бы мне все не рассказывали. – Я надеялась, что из твоего рассказа пойму, что еще можно сделать. Или пока буду объяснять тебе все произошедшее, увижу какую-то зацепку. Или, что ты сам что-то придумаешь. – Ну как я могу что-то придумать, если я вообще ничего в этом не понимаю? Да я даже не знаю, как этот ваш обряд или как оно там называется выглядит. Что я могу с этим сделать? – Андрей схватил залитый воском лист и с остервенением скомкал его, не замечая, как поранился об острый край листа и пачкает бумагу кровью все сильнее. В глазах потемнело от злости на собственное бессилие что-то исправить. – Ты что творишь, идиот! – прикрикнула на него Галина Аркадьевна, и свет на этом окончательно померк.