Юг

Заснуть в деревянной повозке, перебирающей кости досками, непокрытыми лаком, — вещь невозможная, ужасающая еще и надетым платьем, окутывающим тело плотной не пропускающей дуновенья ветерка тканью, и так в закрытом пространстве. До того, как Юци залезает в деревянный катафалк для пленной, она внимательно осматривает каждого из пяти людей сопровождающих процессию, подмечая и продумывая план невозможного побега от держащих многочисленное оружие наготове и собиравшихся лишать жизни в любую минуту. В глубоких раздумьях, вертя схваченный кинжал, отброшенный в палатке, девушка, не замечая, делает легкие царапины на полу, приводя местопребывание еще в больший непотребный вид, невольно считая часы пути. Еще время можно отслеживать по приносной еде. Можно разделить так называемые сутки на три стандартно принятые приемы пищи: утром, получая скудный завтрак, состоящий из водяной, остывшей каши, застревающей комком в горле, сопровождающийся лучами собиравшегося нагреться солнца, просачивающегося между балками сооружения, в обед, умирая от духоты непроветриваемого помещения, получить диетическую лепешку, заправленную тягучим сыром, невозможным порваться маленькими кусочками вместе с укусами, растапливаемыми горячей погодой, и самым любимым временем девушки — временем ужина. Ужина, когда процессия останавливается на час, разводя алый высокий костер, виднеющийся странникам далеко за горизонтом, собираясь разогреть вкуснейшее куриное рагу, греющее взбунтовавшийся желудок от холодной пищи, принимаемой весь день. Вспомнив про еду, живот девушки начинает циклически булькать, напоминая о скорой трапезе, заставляя ее отбивать пальцами нервную дрель нетерпения, пряча кинжал обратно в обувь, задергивая рукоять длинным подолом платья. Ожидаемая остановка повозки ничем не привлекает внимание уставшей Юци, принявшей обычную, лежавшую позу эмбриона, не обращающей внимания на затекшие конечности. — Выходи, — раздается знакомый, грубый голос мужчины, убившего ее напарника, заставляя девушку выйти на желанный воздух, начиная задыхаться от пыльного воздуха, просачивающегося сквозь поднятую сильным ветром-ураганом вуаль. Частички песка маленькими и большими крупинками смешались с ветром настолько сильно, что шатенка, не в состоянии разлепить слезящиеся глаза, в которые незаметно пытается приникнуть каждая соринка поднявшейся воем пустыни. Такое кружащееся явление напоминает героине старый, снежный дом, ежедневно сопровождающийся снегопадом Севера. Девушка протягивает руку, начиная зажимать пыль руками, веселясь, как будто ее маленькие детские руки снова видят снег, кружащий хлопьями, опадающий на длинные, черные ресницы радующегося ребенка. Запечатляя моменты кружащихся снежинок, вальсирующих в холодном воздухе ледяной части континента, Сон еще долго будет греть сердце воспоминаниями. Воспоминания рассказов, древних Северных легенд, передаваемых из поколения в поколение об алчности и жадности былых людей, приведших землю к плачевному состоянию, расхлебывающему потомками. Раньше люди жили не зная бед, пользуясь природными ресурсами, забывая помогать природе восстанавливать естественный баланс. И тогда мать живого, разгневанная поведением берущих, вызвала катаклизмы, обрушившиеся на континенты сильнейшим градом, ветром, сметающим на своем пути целые города, солнцем, палящим кожу, прожигающим мягкое бархатное сотворении материи до костей, и последним океаном, потопившим не одно государство, погребая живущих в вечную морскую тьму. Океаном, заново разделившим части света, унося земли на тысячи, миллиарды километров друг от друга, создавая новые континенты, оставив только одну пору года неблагодарным людям, собираясь истребить недуг до конца. Поэтому, родившись на Севере, Юци думала и видела один снег, мороз целыми годами жизни, пока не сбежала, столкнувшись с резким изменением климата прямо за жаркой, солнечной, знойной, песчаной границей. Другие легенды гласили, что мать-природа оставила только особых людей в живых, имеющих необычные поводки. Как, например, Северные поселения пугали Южные своей причастностью с потомками волками, говоря, что умеет искать, решать, чувствовать лишь по запаху. К сожалению, сама Юци таких сходств в себе не находила, до конца уверяя себя теперь уже полноправной горожанкой Южного клочка земли, замечая скорее свою непокорную горячую кровь, невозможную заточить в неволе. — Чего остановилась? — окрикивает задумавшуюся Юци один из сопровождающих мужчин, смотря на разлетающуюся от сильного ветра вуаль, прячущую лицо девушки не только от глаз, но и от сильно нагретого сутками солнца. — Песчаная буря надвигается, нужно укрыться. Идем на тот утес, — он показывает рукой, на верхушку холма, где двое уже устанавливают палатки укрытия. — Мне сложно идти, — выкрикнула девушка, начиная делать широкие шаги, пытаясь продвигаться как можно дальше за идущим впереди мужчиной, придумав быстрый план побега. — Отдайте мой ханбок. — Нет, просто двигайся, — еле слышно говорил мужчина. — Умрешь — найдем новую принцессу. Сон, недолго думая, желает себе удачи и достает припрятанный кинжал, нервно начиная обрезать платье прямиком у середины бедра, давая свободу быстрым ногам. Отбрасывая вуаль в сторону, она начинает убегать, прямиком в сторону шторма, охваченная желанием вырваться из ненавистного плена, путаясь ногами в рассыпчатом, глубоком песке, через минут пять начиная задыхаться от попадающей в горло пыли. Взбунтовавшаяся не замечает усиленный ветер, сметающий маленькое тело назад, позволяя продвинуться меньше чем на шаг, забирая оставшиеся, копившееся силы независимой шатенки. Забравшись на холм, она оборачивается в попытках разглядеть что-нибудь, тяжело открывая веки под натиском песчаных крупиц кружащих вокруг. Поскользнувшись на осыпавшемся песке, падает обратно вниз с утеса, не желая больше вставать, выплевывая кашлем перемешавшиеся со слюной пылинки. Прожигая глазницы палящим солнцем, Юци думает о скорейшей кончине, пришедшей так рано за все ее содеянные преступления, чувствуя руки на лодыжках, что стаскивают девушки вниз, помогая подняться, унося в сторону сооруженных поставленных для укрытия палаток, внутри которых слишком прохладно и хорошо для выдохшегося тела. — Лучше бы дали дохнуть, — шипит притащивший на девушку, замахиваясь для удара. — Успокойся, — говорит самый суровый из них мужчина, что заставил и посадил в плен Сон. — Она принесет нам богатство. — Долго нам еще ехать? — спросила откашливаясь шатенка, распластав руки и ноги в виде звездочки, слушая завывания ветра, бьющимся о стены тканьевого укрытия горячим песком. — Переждем и день, — оглядывает порванное платье мужчина, облизывая обнаженные ноги говорящей, заставляя ту усмехнуться, перебирая в голове исходы события, убив себя кинжалом. Вымотанная бегом, она быстро проваливается в дремоту, счастливо забываясь, видя сказочные сны, окутывающие теплом сердце. — Хон Сок Чхон, — неожиданно раздается властный голос, будящий псевдо принцессу, сонно оглядывающуюся вокруг, видящую полуприкрытыми глазами, как злобный мужчина, сплевывая и натягивая улыбку, выходит из палатки, — я прибыл сопровождать вашу процессию. — О, господин, песчаная буря застала нас. Спасибо, что приехали, — слышался знакомый голос мужчины, взявшего в плен наемницу. — Моя юная госпожа почувствовала себя неважно и нам пришлось остановиться на одном из базаров, переждать хворобу, а тут еще одно несчастье. — Мы думали, вас убили, — властно заявляет приехавший. — Со Дахён, как вы знаете, — главная кандидатка на звание императрицы. Было бы очень печально узнать о ее гибели, тем более, недавно были обнаружены следы наемников где-то поблизости. Девушка радостно захлопала в ладоши, думая, что кто-то с ее деревни узнал о планах этого Хон Сок Чхона и прибыл вызволить наемницу, как бы смешно это ни казалось из неволи, позволяя девушке продолжать дни напыщенной, воровской жизни. Сон сразу подползает к выходу из палатки, наблюдая за развернувшейся картиной снаружи. Лицо говорящего неизвестного мужчины она не видит, зато сразу замечает широкие плечи, прямую осанку, выделяющуюся высоким ростом. Мужчина держится и говорит достаточно строго, заставляя каждого слышавшего опустить голову, прибить взгляд к полу, не осмеливаясь всматриваться в лицо незнакомца, что говорит о его принадлежности к императорскому роду. — Это хорошие новости, — наклоняет голову в поклоне парень либо мужчина, неизвестно опознаваемый девушкой. — Империя Чон вознаградит вас за верную службу. Можем ли мы выдвигаться? Буря стихла, а ночью не так жарко в пустынных местах. — Но ночью слишком много наемников можно встретить, — возмущается Чхон, — тем более принцессе стоит отдохнуть, ведь она очень устала. — Вас уже заждались, — не отстает незнакомец. — Обещаю не потревожить отдых девушки, — выдает легко различимый смешок. Чхон ничего не отвечая, недовольно, скрывая ярко выраженную злость, двигается к палатке, видя подглядывающую девушку, вытаскиваемую из палатки за руку, стараясь закрыть ее маленькое тело своей большой, рослой фигурой, шепчет на ухо: — Не смей и слова пикнуть. — Дочь Со славится своими пышными фигурами, — все-таки рассматривает непригодный вид Юци незнакомец, заставляя застыть нервную пару. — Господин Хосок надеялся увидеть другое, — откровенно не довольствует он. — Может, у господина Хосока просто нет вкуса, — начинает вырываться разозленная, вышедшая из оцепенения девушка, не видящая из-за державшего её Сона лица нахала, что додумался грубить наемнику. — У нее еще и манер нет? — цокает тот. — Её в хлеву учили? — Ну, все, — ерзает Сон, почти вырываясь из последних сил, выпрыгивая из-за плеча, быстро перехватываемая сильными руками обратно, рассматривая красивое лицо молодого парня, с ухмылкой смотрящего на нее, пленяюще затягивая глубоким черным омутом глаз. — Обещаю, — кричит, — как только меня отпустят , ты труп. — Интересно будет на это посмотреть, — пожирает взглядом мелькнувшую девушку брюнет, осматривая выглядывающие миниатюрные, сгоревшие на солнце кисти с кожей облазившей ошметками, брезгливо двигаясь к порванному платью, открывающему вид грязных, признает себе парень, соблазнительных ног. — Извините, господин Чон, — кланяется мужчина, державший поперек девушку, больно стукнув ее в бок, — девочка перегрелась на солнце и не ведает, что творит. — Так это и есть этот Чон Хосок, — вертит руками Сон, не обращая внимания на держащего мужчину, потянувшегося к мечу. — Я за него никогда не выйду. — Ох, — смеялся парень, называемый Чоном, обнажая неровные кроличьи зубы, показавшиеся девушке нереально отвратительными, — если бы я был Чон Хосоком, такую грязнуху не пустили бы и на двор, — разворачиваясь, начал идти к коню, стоявшему поодаль. — Постарайся запомнить меня. Я буду внимательно следить за тобой. Не хватало еще, чтобы брат взял тебя в жены. — Прошу извините, — злостно рыкает Сок, начиная тянуть рвущуюся к повозке, закидывая кричащую и барахтающуюся внутрь. — Ты довольно глупа, если решила меня не слушать. Мне спалить всю твою деревню? Слушай меня внимательно, а то я буду не единственным, кто захочет тебя убить, узнав, кто наемница, убившая Дахён. Мой первый совет никогда не пересекаться с этим парнем, Чон Чонгуком — бастардом императора, — добавляет мужчина, захлопывает деревянную дверь и оставляет негодующую девушку внутри.