Юг

Обвиснув, обмякшим, не сопротивляющимся телом в руках держащих, постоянно тянущих вверх за блондинистые волосы, Юци надеется отключиться, отдаться темноте, стараясь не чувствовать болезненную смерть, прикусывая губы в боязни, содрогаться от удушающей боли вечно. Боязливо закрыв глаза, она не видит остро наточенный меч, проносящийся возле ее лица в попытках напугать жертву еще больше от третьего наемника, совершено позабывшего о своей больной ладони, радуясь случившейся травле олененка в загнанной клетке. Мужчина бьет подошвой обуви прямо в живот, разозленный ее спокойствием, заставляя ту согнуться, выкашливая последние сгустки крови, застрявшие прямо в гортани, смешивая тихие сопли и слезы не удержавшей эмоции Юци, видящей под веками отпечатанные картинки представляющегося счастья беззаботных детских будней, проведенных с матерью, старающейся оберегать свое дитя самыми ценными знаниями в мире. Девушка совершенно не собирается видеть свою ближайшую смерть, чувствуя сильное натягивая волос, вырывающихся с луковицами корней, окончательно обмякая в руках убийц. Наемник, решивший снести кочерыжку головы одним махом, промахивается, задевая руку держащего напарника, снимая его скальп с костяшек ладони, отрезая разлетевшиеся от дуновения ночного ветра белокурые длинные локоны Юци, оставляя новую неровную стрижку каре. Упав на колени, девушка не дает окончательно свалиться себе упертыми в жаркую землю ладонями, поднимая голову в попытках разглядеть наемника, так некстати промазавшего по цели. Брызгая скопившейся бледно белой слюной, он мешком песка падает на землю, собирая под собой вытекающею, образующуюся лужу красного цвета, захлестнувшую землю саду в сегодняшней ночи. Позади убитого стоит Чонгук одетый в военную форму, обтирающий запачканный, массивный меч о свои черные штаны, заставляя Юци посмотреть прямо в два черных океана, темным дном затягивающие ее душу, давно проданную дьяволу, старающуюся забрать ежесекундно руками, ворвавшихся с целью убивать людей. Боясь навсегда упасть туда, где глаза парня пусти маленькие ростки чувств, девушка отводит глаза, медленно поднимаясь на ноги, понимая, что человек, держащий ее за волосы, убежал, испугавшись смерти в лице сильного, усмехающегося парня. — Цыпленок, я вижу, ты постоянно смерти ищешь, — смеется парень, покрутив в пальцах короткий локон волос девушки, находясь руками слишком близко к лицу, опаляя жаром кожи побледневшую щеку Юци. Не успевая ответить, блондинка слышит дикий вопль, разносящийся по всему периметру сада, оборачиваясь, видя словленного маленького человека, держащего двумя солдатами армии Чон. На первый взгляд мужчина, отбросивший деревянную дубинку, вертится закрученный, старается выбраться от людей, крепко держащих его руки, подготавливая человека к скорейшей расплате за злодеяния. — Это он меня бил, — показывает на него пальцем Юци, наклоняясь, поднимая выпавшую железную палочку для еды, когда-то держащую пышный пучок из волос, начиная хромая подходить к убийце. Чонгук за спиной безмолвным зрителем идет, в любой момент собирается подхватить обессиленную, загнанную, умытую в крови девушку. Застыв прямо напротив наемника, блондинка резко срывает черную маску, скрывающую лицо, понимая, что перед ней не мужчина, а сильная женщина, ехидно улыбающаяся, накапливая больше слюны во рту. Женщина плюет в лицо Юци, попадая прямо на ее успевшую увернуться щеку, получая палочкой прямо в сонную артерию, с каждой потерянной каплей жидкости, уносящую погаснувшими глазами жизнь. Но Юци мало, она начинает колотить палочкой прямо по горлу умирающей, нервно начиная всхлипывать, вспоминая побои, доставшиеся от дубинки. Кровь не переставая брызгает во все стороны, пачкая не только девушку, но и держащих женщину воинов, шокировано ослабивших хватку. Чонгук, обхватив девушку со спины за живот, оттаскивает ее истерично бьющуюся подальше от терзаемого трупа, прижимаясь сильнее, собираясь остановить ее силы, появившиеся из-за выброса адреналина. Увидев месиво разорванной кожи, оставшиеся от шеи наемницы-женщины, Юци нервно отбрасывает палочку, шокировано уставившись на свои руки, забрызганные полностью жидкость цвета вина, боясь навсегда запомнить картину безжалостного убийства. Гук, поворачивает, девушку к себе, за подбородок, поднимая ее голову, убирая ее застывший взгляд от собственных рук, захватывая ее полное внимание. — Если ты думаешь, что я испугалась, то знай: я ничего не боюсь, — серьезно говорит девушка, разделяя тела друг от друга только ладонями, смотрящими на небо, — Нужно помочь людям. — Если ты думаешь, что должна помогать людям, то знай: ты должна была прятаться в погребе, — четко выговаривает парень, обжигая взглядом побитое, горькое лицо, спускаясь ниже, на все тело умытое кровью. — Это не только моя кровь, — бросает Юци, понимая потемневший взгляд Чона, собирающегося закопать ее прямо с этими убитыми людьми. — Почему ты не ведешь себя как подобает? Почему всегда лезешь? Ты могла умереть прямо сейчас. Я совершенно не хочу думать о том, что было бы, если бы я не успел. Они убили твоего отца, они собирались убить вас всех, — четко, злобно бросает парень, хватая плечи девушки, — У тебя правда не девять жизней. Ты должна спасаться от всего. Что, если Хосок тебя выберет, что тогда? Ты ради этого сюда приехала? Ради смерти? — трясет ее за плечи парень, осматривая людей выведенных, старающихся потушить пристройку, все еще охваченную пламенем, разносящим горелые частички бумаги живущих внутри, обжигающих при попадании на кожу. — Поцелуй меня, — шепчет девушка, смотря на свои ноги, привлекая внимание Чонгука. — Что? — не понимает Чон, внимательно всматриваясь в лицо девушки. — Поцелуй меня, — чуть громче говорит Юци, поднимая голову, следя прямиком за взглядом парня. — Нет, — четко произносит Чонгук, останавливая порыв поддавшейся вперед девушки, рукой обхватывая ее подбородок. — Это моя просьба, — настаивает та, — Желание. — Я не волшебник, чтобы исполнять желания, — шепчет парень, проводя большим пальцем по коркам запекшийся крови на губах Юци, открывая старые раны, собравшиеся в уголках. Совершенно не слушая парня, она подается вперед, собираясь чмокнуть его ухмыльнувшиеся порывом девушки губы, чувствуя сильную хватку на спине, притягивающую ближе тело к телу. Чонгук, не умеющий нежно обращаться с девушками, сразу скользит языком внутрь, захватывая девушку окончательно, затуманивая ее мозг, заставляя подаваться любым махинациям парня в ее желанном рту. Девушка чувствует, прижимаясь сильнее к Чонгуку, обхватывая руками его спину, крепко сжимая в ладонях одежду, железный привкус, смешавшийся со слюной, создавая невообразимый коктейль, навсегда отпечатывающийся в памяти. Девушка чувствует сильное желание, охваченное ее телом, жаром поднимающегося прямиком к бледному лицу, раскрашивая его в нежно розовый цвет опадающих на ветру лепестков сакуры. Желание, незнакомое до этого, одуванчиком расцветшего внутри, где-то возле легких, с каждой секундой касания губ, прорастающего всю Юци насквозь, заставляет хотеть большего, ближнего, страстного. Заставляет хотеть, кусать губы напротив, оттягивать, идеальную припухлость, сразу заново проталкиваясь в рот парня. Оторвавшись друг от друга, желая вдохнуть немного закончившегося кислорода, она открывает глаза, замечая смешанную слюну, идущую от их губ, заливаясь истеричным смехом. — Тебе нужно к врачу, ты вся горишь, — гладит, чувствуя жар ладонями, сияющее лицо парень, серьезно останавливая заново потянувшуюся за поцелуем Юци, подхватывая на руки маленькое тело, сразу свернувшееся маленьким котенком на груди, слыша тихое: «Хосок не выберет меня». Парень продолжает идти, не обращая внимание на бормотание покоившейся на руках девушки, желая быстрее найти врача и показать ослабленное, избитое тело. Минуя множество коридоров и комнат с снующими слугами, пытающимися разобрать разруху дворца, находя новые трупы, он заходит в бальный зал, заваленный кусками разбитых зеркал, люстр, осколков отколовшегося паркета, помещающего в себя всех спрятавшихся в погребе людей, желающих поскорее осмотреться у доктора. Зал освещен маленькими свечками, расставленными по танцевальному кругу-периметру. Проходя прямо к строгому мужчине в круглых больших очках, занимающих ровно половину лица, скрывая старческие и мимические морщинки, осматривающего Сынри, ноющую из-за поцарапавшегося локтя, Чонгук отодвигает всех, вставая прямо напротив доктора, внимательно опускающего глаза с пронзительного взгляда брюнета на месиво, похожее на окровавленный труп, держащийся на его руках. — Дахён, — кричит Чимин, стоящий где-то позади всех, обрабатывающий раны слуг, сразу подбегая к бессознательной девушке, испугано боясь сделать прикосновение к несколько часов назад казавшемуся идеальному телу, — Что с ней случилось? — Мало приятного, — констатирует факт врач, не зная, с чего начинать тяжелый осмотр, — Уложите ее на пол, молодой человек, — говорит он строго, пронзительно в душу смотря на Гука своими маленькими глазами. — Сначала я ее осмотрю, потом ее срочно надо искупать. И подготовьте человека, который отправится в ближайшую деревню за травами и мазями. — Я подготовлю купальную, — говорит Чимин, начиная уходить в крыло банных процедур, надеясь на ее целостность после взрывов. Чонгук кладет девушку на пол, на коленях садясь рядом, убирая прилипшие прядки, намокшие от соленого пота. — Девушка, — нежно спрашивает врач, держась за запястье Юци, — Вы меня слышите? — Да, — открыв глаза, осматривается она, совершенно не обращая внимание на доктора, решая смотреть только на Чона. Поняв намерение девушки быть только во внимание господина, мужчина поправляет очки, начиная медосмотр, поднимая задеревеневшую рубашку, внимательно осматривая Юци на наличие переломов и ушибов, мерея пульс, все еще держась за запястье, слушая размеренное дыхание засыпающей, постоянно кем-то выдернутой из прекрасного времени сновидений, забирающих всю боль, обрушавшуюся на блондинку. Лекарь выписывает на клочке бумаги все необходимое для здоровья Сон, передавая наставления Гуку, уже вновь державшего на руках тельце, собираясь поскорее пойти в купальню и отдать ее Чимину, стараясь избавиться от кровавых, засохших разводов, оставленных везде, покрывая бархатную кожу полностью. Медленно, не обращая внимание на усталость, создавая впечатление, будто блондинка весит мягким перышком, не собираясь тревожить покой удобно устроившийся Юци, Чонгук заходит в душную комнату, горячим паром окутавшую маленькое помещение, конденсатом запотевая мраморные стены. Чон собирается опустить ее на бортик маленького, в форме квадрата заполненного водой бассейна, передавая в руки Чимина, держащего кактусовое мыло, отлично счищающего грязь, заработанную долгим, жарким днем труда. — Пожалуйста, не уходи, — вцепляется в руку Чонгука девушка, понимая замысел, категорически не собираясь отпускать. — Дахён, тебя нужно помыть, — начинает Пак, подходя к девушке, стараясь привлечь внимание, вразумить ясностью затуманенный мозг, — Господин Чонгук не может видеть тебя в купальне. Он также не может здесь находиться. Ты одна из фавориток. Слуги могут усомниться в твоей целомудренности, — старается подобрать подходящие слова парень, боясь ранить душевное состояние Юци. — Мне все равно, — отвечает она, не отрывая глаз от лица Гука, сильнее вцепляясь в висящий рукав его рубашки.. — Хосоку это не понравится, — снова начинает Пак, совершено испугавшись безмолвному общению двоих молодых людей, стараясь давить больше на Чонгука, — Она сейчас вообще не соображает, что делает. Уходи, — показывает он головой на выход. — Я закрою глаза, — спокойно начинает настаивать младший Чон, пронзая Чимина серьезным убийственным голосом человека, не собирающегося отдавать любимую сладость, золото, полученное долгим и упорным трудом. — Хосок всех нас казнит, — тяжело вздыхает Чимин, — Я завижу тебе глаза, — недоверчиво косится на парня, совершено не собираясь уступать, поддаваясь смертельно жалобному взгляду Юци, смотрящего только на Чонгука, совершено не замечающую накаленную обстановку вокруг. Присев рядом с блондинкой, позволяя ей положить заполоненную туманом голову себе на плечо, Чон свешивает босые ноги, забыв закатать штаны, в воду, безмолвно позволяя слуге завязать свои глаза, по ощущениям тканью прозрачно тонкой, сложенной в четыре слоя, совершено не закрывающей обзор снизу. Он чувствует копошение с правого бока, понимая, как Чимин начинает раздевать девушку в одной пижаме, сильнее зажмуриваясь, боясь увидеть лишнего, посягнуть на запретное, предназначенное только брату, всегда получавшему лучше, до сегодняшнего момента совершенно не нужное для Чон Чонгука. Боится увидеть обнаженные ноги, привлекающее, постоянно отвлекая внимание, облаченные в тонкий прозрачный хлопок, там, на поле боя в саду, сейчас сорваться и навсегда завладеть девушкой, слабой и ранимой, не дающей отчет своим действиям. Переплетая пальцы, младший Чон позволяет Чимину помочь отползти девушке на дальнее расстояние двух вытянутых рук, нежно смывая воспоминания случившегося, смывая смертельные отпечатки на коже. — Кто научил тебя драться, — первым прерывает молчание Чон, сильнее сжимая руку девушки. — Сейчас уже и не вспомнишь, — блаженно начинает та, отдаваясь умелым рукам друга слуги, — Когда очень жарко и постоянно хочется есть, ты начинаешь искать выходы, забывая о морали и ценностях. Наверное, мне было пятнадцать, когда я первый раз убила, — озвучивает, услышав нервный писк над головой и остановившиеся руки на плечах. — Кого ты убила? — непонимающе спрашивает Чонгук, забывшись притягивая девушку ближе к себе. — Того, кто хотел убить меня, — вяло усмехается Юци, поддавшись воспоминаниям. — Я первый раз убил в двенадцать, — начинает Чонгук, все ближе и ближе притягивая совсем не сопротивляющуюся Юци, удерживающуюся на месте только благодаря Чимину хваткой на плечах, — Отец заставил меня убить стражника, сказал, что убив однажды, я навсегда стану их верным воином и помогу своему брату создать лучшее государство. После этого дня я долго не мог смотреть на оружие, собираясь сбежать. — Почему не сбежал? — спрашивает девушка, скидывая руки Пака, сама потянувшись к рассказывающему парню. — Я узнал, что именно мятежники убили мою мать, и понял, что должен оберегать всех от этого зла. — Пожалуйста, не делайте то, что потом не сможете разобрать, — встревает Чимин, нервничая из-за близкого нахождения двух тел. Чонгук, совершенно не обращая внимание на слугу, залазит в воду, скользя руками по обнаженной талии, бокам девушки, усаживая ее на свою промокшую одежду, чувствуя лицом ее опаляющие дыхание. Юци внимательно рассматривая парня, ставит указательный палец на его нахмуренный лоб, собираясь разгладить морщинки, пуская капельки воды, уходящие в завязывающую глаза ткань. Дальше блондинка, собираясь проследить движение мокрой, прозрачной дорожки, ведет пальцем по горбинке носа, удивляясь мягкости кожи, казалось бы, такого сурового человека. Остановившись на губах, она обхватывает подбородок, открытое ее прикосновениям, большими пальцами обеих рук очерчивая контур пухлых губ, запоминая каждую деталь красивого выточенного лица. — Господин, я вас очень прошу, — пищит Чимин, отворачиваясь от интимной картины, — Прекратите. Она сама не понимает, что творит. — Чимин, не беспокойся, я уже ухожу, — поднимается брюнет, отодвигая девушку, пуская множество блинчиков, маленьких волн в воде. — Не уходи, останься со мной, — просит Юци, вставая вслед парню, поскользнувшись на ослабленных ногах, падая обратно в бассейн. Чонгук не оборачиваясь снимает повязку, поднимая обувь в руки, на ходу расстегивая пуговицы рубашки, сжимая губы в тонкую линию, и только у выхода громко говорит, — Если я сейчас не уйду, то больше никогда не смогу посмотреть в глаза брату. Дахён, ты меня переоцениваешь, в этих стенах я просто прислуга, такой же подданный, как и Чимин. Не надейся, что после нашего секса, я буду любить тебя вечно. Моя единственная любовь – это драка, и ей я не изменяю. Я должен семье императора слишком много, чтобы предать их таких образом. Чтобы предать моего брата. Так что прекращай лезть ко мне, лучше соблазняй будущего императора. Ты же за этим приехала?