Юг

Дворец, всю ночь стоявший на ушах, не дающий заснуть ни на секунду, пугает не успевшую попрощаться с Чонгуком Юци, осторожно обходящую суматоху вдоль стены, стараясь пробраться в свои покои. Девушка только после закрытия двери разрешает себе тяжело выдохнуть, сбрасывая вещи на пол, падая вслед, больно ударяясь коленями, начиная трясущимися пальцами перебирать принесенную одежду в попытках найти кольцо, забытое на целую ночь. В комнате царит мрак из-за задвинутых оконных рам, окрашивая темнотой светло-красные подушки в кровавое месиво, лежащее на диване, полностью скрывая пробуждающуюся природу, растекающуюся оранжевым, персиковым рассветом, заставляющим девушку зажмурить глаза в попытках стереть из памяти события, произошедшие за время, проведенное во дворце, сжимать руки в кулаки, стараясь прийти в себя, стараясь позабыть о волнении, ногтями впивающимися в ладони. — Что ты делаешь? — слышит она тихий голосок, раздавшийся слишком неожиданно. Знакомый голос принадлежит Чимину, и девушка, поднимая голову, привыкшими глазами к темноте пытается разглядеть заплаканное, опухшее, ставшее более детским, личико, укрытое тремя пуховыми одеялами на кровати Юци. — Я пришла, — говорит, руками опираясь на ворох скинутой одежды, придвигаясь ближе к другу, внимательнее всматриваясь, ища причину дрожащего голоска. — Это ты его убила? — первый всхлип слетает с губ Пака, крепко держащегося всю ночь, старающегося не наводить больше паники на окунувшуюся в полный хаос кончиной императора землю. Блондин боялся заснуть, пропустить приход настоящей подруги, предполагая своими запутанными мыслями причастность девушки к убийству, сам помогая его осуществлению. — Кого? — с притворным непониманием спрашивает Юци, вставая на ноги, подходя ближе к своей кровати, совершенно позабыв о нужном украшении. Парень, чувствуя приближение, отшатывается назад, собираясь сразу все выяснить, начиная бояться несокрушимую девушку, спокойно умеющую демонстрировать навыки в убийстве. — Как ты могла? — онемевшими губами спрашивает, сильнее руку в одеяло кутая, взгляд только в темноту направляя. — Ты чего? — она садиться на кровать, сама в испуге бросаясь обниматься, надеясь снова взъерошить копну белокурых волос человека, давно ставшим спасательным кругом жизни. — Чимин, я тебя не понимаю, — закусывает губу она, пытаясь спрятать панику. — Объясни. — Где ты была? — он ближе не на сантиметр не подползает. Кажется, именно этот сантиметр растерзает девушку, научившуюся врать, не хотевшую обманывать сейчас. — С Чонгуком, — сразу отвечает она, радуясь правдивому ответу. Радуясь плану, где у нее стопроцентное алиби перед людьми, заполучившими сердце. — Весь день? Ты бала с ним весь вечер и ночь? — продолжает допытываться друг. — Да, — она просто кивает головой, еще раз постучав по месту кровати рядом с собой. — Почему ты плачешь. — Император умер, — сильнее начинает взывать Чимин, поверив, скрывая лицо руками, смешивая сопли и слюни, потоки слез, омывающие маленькое лицо. — Я думал, — он запинается, издавая тяжелый всхлип, заново начиная говорить, — я думал, это был твой план, — шепчет, еле выговаривая в руки, ужасаясь словам, не осознано слетающим с покрасневших губ. — Я думал, мы убили императора. — Не думай об этом, — усмехается Юци, забегав глазами по пухлым ручкам друга, все еще прикрывающим лицо, за лодыжку притягивая ближе к себе, даря ободряющее тепло руки, разносящиеся с помощью крови верх по сосудам до измученного мыслями мозга. Чимин, любящий ободряющие объятия, сразу притягивает девушку в свои руки, пуская ту под одеяло, закручивая ее, вместе с собой в бутерброд из пуха. — А еще, — начинает больше содрогаться парень, отдаваясь полной истерике, вырвавшейся наружу, — Хосок, он сказал, что я ему нравлюсь, — отстраняется, насколько это возможно в тесной обстановке, вытирая ладошкой градом катящиеся слезы, чувствуя обжигающую руку Юци на своем запястье, которая убирает его руки от лица, давая возможность девушке полностью смотреть в его заплаканные глаза, он начинает сильнее закусывать губу, боясь увидеть разочарование во взгляде напротив. — Это же радостная новость, — стирает она капающие слезинки большими пальцами рук. — Чего ты плачешь. Я очень рада за тебя. — Но ведь он выбрал тебя, — захлебывается Чимин, мотая головой из стороны в сторону словно шарнирный. — Это будет нечестно. Я так не могу. — Чимин, — строго смотрит Юци, обдумывая поддерживающие слова для друга, — я не выйду за Хосока. Это точно. — Но почему? — Я его не люблю, — улыбается Юци, увидев наивное непонимание в друге. Она выбирается из постели, поднимаясь на ноги, внимательно осматривая темную комнату, решительным шагом преодолевая расстояние до окна, открывая рамы настежь, обжигая глаза Пака яркими лучами света. Увидев вещи, небрежно лежащие горой прямиком возле двери, девушка обдумывает, куда именно она могла деть кольцо, перебирая вещи, открывая взору Пака новые покупки, подаренные Чоном младшим. — Ты любишь Чонгука? Тогда получается так, — в лоб констатирует Чимин, ложась на живот светлой макушкой к девушке, заворожено смотря точным взглядом расширившихся зрачков на вышитую березовую ткань, валяющуюся на полу, напоминающую комплект штанов и топа. — Нет, — строго заявляет дергано копавшаяся в вещах, прощупывающая кольцо Сон. — Я люблю себя, — наконец, почувствовав кольцо, она облегченно выдыхает, — а еще я люблю тебя и хочу сделать тебе подарок, — снова садится она на кровать, заставляя друга протянуть ладонь, на которой через секунду оказывается массивное золотое кольцо, тяжестью опуская руку парня вниз, — Это тебе, чтобы ты подарил его Хосоку. Как признание в своей симпатии. И будете вы жить долго и счастливо, — хлопает она в ладоши, смеясь с удивленного лица Чимина. — Ты сбежишь? — не отрываясь взглядом от дорогого украшения, Чимин старается запомнить каждую деталь, выгравированную на золоте. — Ага, — спрыгивает она с кровати, кружа по комнате в новых поисках, сразу находя нужный предмет, снова садясь рядом с Чимином, забирая кольцо, вдевая толстый шнурок, собираясь повесить на шею друга. — Пусть пока служит тебе кулоном? Пока ты волнуешься и не решаешься. — Ну как же мы все? — ссаживает в кулаке дороговизну парень, убирая руки за спину. — Ты нас бросишь? — Конечно нет, — врет с грустной улыбкой Юци. — Я тайком буду приходить. — Останься с Чонгуком, — тянет парень, тупя взгляд. — Вы подходите друг другу. И тогда я подарю это Хосоку. Это ведь тебе Чонгук подарил? Да? — ЧимЧим, ты такой ребенок, — во всю хохочет девушка, щуря глаза, наполнявшиеся слезами попавших первых лучей жарящего солнца. Немного посидев на кровати, наблюдая пробуждение природы, приносящей новый день с ворохом свежих проблем, заставляющих желать прервать продолжение вечно текущей жизни. Жизни не для всех яркой и красочной, счастьем заполняющей внутренности пестрыми бабочками, радуясь частым взмахам крыльев, рвущуюся наружу добрыми лучами света. Почему так? Почему кому-то новый день приносит наслаждение, радость, расползающуюся приятным покалыванием нутра, заставляя, растягивая лицо в счастливой улыбке от исполнения каждодневной мечты, показывая окружающим свою безмятежность. А другие ночью не могут заснуть, боясь сделать вдох легкими, зажатыми проволокой страха, до пят доходящей, рассвету пугаясь, подступающему новому дню ужаснее предыдущего, ветер проблем и печали пригоняя. Для Юци новый день как каторга: картинками ее казнь высвечивается, солнцем восходящим напоминая о постоянном обмане, о постоянном трепете стучащего сердца, хотевшего новую жизнь вкусить. Чимин, сам своими мыслями захваченный, кольцо на шею вешает, простой рубахой скрывая, на настроение подруги внимание совсем не обращает, в своих запутанных думах разобраться пытается. Вместе они в купальню спускаются, где парень воду подготавливает, а потом просто уйти просит, в покоях Дахён подождать, успокоиться хочет, лицо в безмятежный вид привести. Девушка больше часа себя отмывает, грязь нескольких дней смывая, боясь на тело, разукрашенное красными поцелуями ночи, со стороны взглянуть, боясь захотеть остаться рядом с человеком кисть держащем, рисующим следы, боясь почувствовать большее к незнакомому парню, к которому сама не знает, что чувствует. И может ли чувствовать? Она, девушка, всю жизнь убийством, кровожадными жизнями расплачивалась за свое, спокойное, размеренное существование, разграбляла то, что каждодневным трудом строил Чонгук. То, ради чего тысячи людей голову положили, кровью выстроили новую цивилизацию, преданностью пески застилая. Долго просидев в воде, размочив кожу до скрутившихся подушечек пальцев в высушенный изюм, она обратно к себе поднимается, Чимина в комнате не заставая, голову на подушку кладя, сразу крепким сном засыпая, чернотой забываясь, туманной пеленой охватываясь. Довольно долго спя, проснувшись, на щеке отпечатки подушки чувствует, разбросанные волосы подаренной заколочкой закалывает, в зеркало отросшие корни наблюдая, рукой по ним проводя. На кровати посидев, обдумывая наряд на выход, Юци взглядом на полу валяющийся бирюзовый комплект замечает, сразу в него одеваясь, Чонгуковой накидкой укрываясь, тепло ночи выветрившееся больше не ощущая, желанные бархатные касания стирая. Девушка из покоев выходит, размеренным шагом ступает по опустевшим после ночной суматохи коридорам, сразу с Чимином сталкиваясь, с подносом еды в руках идущем, от резкого столкновения пугающимся, назад отшатывающимся. — Пошли, я принес тебе еду, — улыбается парень, видимо, немного отошедший после происшествий, в руках подносом гремя. — Да, поставь в комнате, я немного прогуляюсь и вернусь, — она смотрит за плечо хрупкого плечо друга, стараясь слуг рассмотреть в пустоте. — А тебе не нужно помогать? — Мне нужно помогать императрице, — горько улыбаясь, говорит он. — Теперь Хосок захочет сыграть свадьбу в скорейшее время. Нам всем нужно беречь тебя. Тем более Чонгук уже поехал искать того мятежника, который убил нашего императора, — жалостливо опускает глаза парень. — Мне так жаль, что я подозревал тебя. Я правда такой глупый. Как ты и говорила, глупый ребенок, — губы закусывает, в попытках нежную улыбку стереть. — А это он все, — злобно гаркает. — Кстати, как ты все время провела с ним? Он же твой стражник. Наверное, долгими годами свои планы строил. — Скорее всего, — за плечо вниз по предплечью гладит она, мурашками кожу покрывая от контраста тепла. — Мне правда нужен воздух. Подожди меня в комнате. — С тобой точно все хорошо? — снова на лицо девушки глаза Пак поднимает. — Выглядишь побледневшей. — Да, — как можно искреннее, нежнее Юци улыбается, сразу друга обходя, к лестнице уходя, боясь его за собой потянуть, на дно речное, утопляющее. Дно чистое бывает, оказывается мимо садового фонтана проходя, девушка удивляется, внимательнее в жидкость всматриваясь, себя давно захлебнувшейся видя. Начиная вдоль кустов яркой зелени внимание привлекающих ходить, глубже в садовые заросли уходить, слежку идущую по пятам только сейчас замечает. Гордо приподняв голову, блондинка руки назад заводит, кинжал спрятанный за пазухой решает проверить, закрытый от чужих глаз накидкой, дороговизной на солнце лоснящейся. Размеренно шагая, стараясь себя не выдавать, наемница спиной к следящему поворачивается, на корточках к цветам руку притягивая, губу дрожащею зубами зажимая. — А ты оказалась умнее, чем я думал, — знакомый мужской голос рядом раздается, девушку один уголок губ подняться заставляет, нисколько не боясь, спиной сидеть продолжает. — А Вы оказались тупее, — с наигранной горестью произносит она, вставая и поворачиваясь, — Хон Сок Чхон, — поклонившись, говорит со своим спокойствием, мужчину еще больше раздражая, заставляя его картинки своей смерти просматривать. По нему прекрасно видно, как тяжело ему пришлось пережить прошедшие сутки после смерти императора, который одно имя кровью написал. Имя, давно нужное стереть с лица земли, ядом по каждой букве проходясь, мятежника своей же кровью умывая, навсегда в забвении оставляя. Видно, как морщинок на взрослом, перепаленном лучами солнца лице, стало в два раза больше после последней встречи, а волосы, аккуратно уложенные, в каких-то местах отдавали сединой. — Сон Юци, — возвращает слова девушки мужчина, — вчера ты убила всю деревню наемников одним своим действием. Как теперь живется после потери дома? Как живется после массового убийства людей? — улыбаясь, пытаясь скрыть раздражение, смеется в лицо блондинке, вспоминая доклад о разгромленной деревушке, не сдающейся до конца, навсегда погребенной под пограничные пески. — Невозможно потерять дом тому, у кого его нет, — спокойно отвечает Юци, продолжая рассматривать мужчину. — А как же тот парень, с которым ты вечно носишься? — пытается он ухватиться за эмоции, проносящиеся в зрачках без эмоциональной мимики. — Слуга? Что будет с ним после того, как все узнают, кто убил императора и захотел стать главой. — Ах, — смеется девушка, противно растягивая маленький рот, стараясь сильно не шуметь, не привлекать внимания, стараясь заметить оружие у мужчины, с готовностью напасть в любой момент. — Я не хочу стать императором, я уже и так императрица, — начинает она давить на мужчину, подходя к тому на шаг. — Мне просто надо убрать мусор, мешающийся по ногами. — Не получится, — злиться сильнее Чхон, раздраженно обнажая меч, металлом сияющий на свете солнца. — Где кольцо? — грозится, выставляя оружие вперед, почти касаясь точки между груди стоящей напротив. — А ты попробуй убить меня, — дрожащими руками, заведенными за спину, натыкаясь шагом вперед на кончик меча, она строго смотрит мятежнику в пылающие глаза, его ноги гвоздями стали к земле прибивать. — Где кольцо? — он на меч давит, ткань одежды разрезая, до сердца добраться желая.