Юг

— Может мне все-таки стоит вернуться? — Чимин тянет Юци за руку, внимательно осматривая людей, стоящих в очереди и собирающихся перейти границу, выйти из жаркого Юга. Граница, созданная древними поселениями, служит верой и правдой, помогая правителям искать перебежчиков, совершающих злодеяния на землях. Конечно, у империи Юга и Севера есть как договоренности, так и разногласия, которые они пытаются сгладить, наподобие углов, визитами шлифовки разрешая конфликтные ситуации, обмениваясь перебежавшими мятежниками. Юци, сбегая вместе с другом из дворца, быстро придумала новый план, выбросом адреналина шевеля шестеренки в мозгу, желая только спасти жизнь парню. Молодые люди, быстро обменяв скакуна на нужный провиант для путешествия, купили на оставшееся золото меховые накидки, немного защищаясь от суровой погоды Севера. Переждав жаркую ночь, наслаждаясь звездами, девушка решила с рассветом отправиться на границу, чтобы к вечеру на холодной земле найти убежище, прячась и пережидая потоки морозного, темного ветра. Подходя к границе, они замечали смену погоды, переставая чувствовать под ногами рассыпчатый песок, становящийся твердым, замершим камнем, немного спустя покрываемый белым снегом. Чимин сразу почувствовал снежное, морозное покалывание на кончике носа, такое новое, пробирающее до костей чувство. Парень начал сильнее кутаться в меха, полностью закрываясь капюшоном, заодно и спрятав онемевшие покрасневшие уши. Сейчас, стоя на одном месте и ожидая своей очереди, он сто раз пожалел о желании покинуть родные места, боясь замерзнуть, умирая от холода в чужой местности. — Нет времени отступать, — переплела их пальцы девушка, откидывая свой капюшон в накидке, жадно ловя вдохом прохладный ветер, гонимый с ледников. — Повторим еще раз, — подносит она его руки к своим губам, начиная часто дышать на покрасневшие пальцы. — Ты мой брат. Я украла тебе у Юга, когда твой отец умер. Мы возвращаемся ко мне домой. — Они, — жестом головы показывает в сторону на пограничных стражников, — нас убьют, — вжимает голову в плечи Пак, сильнее зарываясь в свой капюшон, сам начинает всматриваться в стражников, мелькающих пятнами в далеке, удивляясь размеру самих пятен. — Тут другие правила, — цокает блондинка, сама поворачивая голову по направлению за парнем. — Они будут рады приютить Южанина с Северной кровью, — договаривает она, отпуская руки друга, сама его в одежду сильнее кутая, подолы накидки натягивая, от холода укрывая, взглядом показывая об окончании разговора. — Как думаешь, Хосок, по нам скучает? — тяжело выдыхает парень, взглядом пары воздуха провожая. — Я не думаю об этом, — Юци в мыслях считает сколько перед ними людей в очереди, наблюдая, как каждого проверяют, оружие забирая, облегчение чувствуя от проданного кинжала. — А Чонгук? — не унимается блондин, ладони растирая, маленькими шажками за подругой к началу осмотра двигается. — А о Чонгуке я буду думать, как только мы скроемся в какой-нибудь деревушке, — еще шире шаг делает, Чимина за локоть за собой волоча. — Постарайся сейчас сосредоточиться на плане. Потом нам надо будет быстро уходить. Надо постараться до ночи ночлег найти. — Почему ты так строга к нему? Он ведь тебе нравится, — Пак в землю снежную смотрит, к стражникам подойти боится, шепчет. — Сейчас мои чувства не имеют значения. Сейчас мы должны выжить, — поклоняется она первому мужчине, приказывающему жестом головы на холоде накидку снимать, все же последние слова друга улавливая: — Дахён, сейчас мы должны быть счастливыми. Парочку быстро осматривают, совсем небрежно взглядом окидывая, в Юци ненависти огонь зажигают, заставляют хотеть ее, их кровь, землю Северную упоить. Быстро они дорогу находят, вытоптанную из множества следов в больших сугробах снега, что ноги холодит, влагой покрывая, с разгоряченной кожей контактируя. Чимин еще несколько часов назад на ногах пальцы чувствовать перестал, только вперед в спину подруги смотрит, полностью тело охлаждая, удивляясь холоду в позвоночник забравшемуся, пустившему мурашки, россыпью бугорков вспыхивающих на коже. Еще через несколько часов он и руки чувствовать перестает, пугается, что сердце его откажет, онемеет, поэтому пытается на белую скатерть, землю покрывшую, присесть, хрустя, наслаждаясь серебряным переливом заходящего солнца. — Ты чего? — к опустившемуся другу наемница поворачивается, под подмышки на себя поднимая. — Надо идти, нельзя ночь тут проводить. — Я больше не смогу, — Чимин капризно губы потрескавшиеся, примерзшие посинением дует. — Давай немного отдохнем, — просит, плакать от потерянности хочет, замерзшие слезы в глазах чувствует, режет ими зрачки. Девушка, ничего не говоря, свою накидку снимает, сразу на плечи упавшего Пака вешает, его за локоть поднимает, на лицо дует воздухом горячим, согревая щеки. Потом друга на себя наваливает, волочить за собой пытается, скорость уменьшая, размеренно, маленькими шажками шагая. Пройдя ровно шагов двадцать, сама холод ощущает, приказывая себе не задаваться, Чимина дальше тянет. Поднявшись на холл, она видит впереди лес бескрайний, с раскинувшейся чащей, последнюю надежду уничтожая, биться в зародившемся страхе оставляет конвульсиями. Усевшись на землю, Юци в природу всматривается, замечая слипшимися глазами точки лошадей, с кортежем приближающимся, прямо на них едущим. Бога благодарить считает рано, Чимина на земле оставляя, выходит препятствием скакунам. Лошади вмиг визжат, скидывая всадников, всему кортежу остановиться заставляют. Сон сразу в поклоне припадает к земле, собирается помощи у людей просить, за жизнь друга что угодно может отдать. Со скрежетом деревянной повозки ноги, облаченные в сапоги белые, выходят, маленьким размером о женщине сообщая. — Поднимайся, — властный голос приказывает, обрекая Юци голову вверх вскинуть, незнакомку осмотреть. Девушка, стоящая перед Юци, совсем еще молодая, лицо без морщин открывает, возраст Чимина напоминая. Волосы ее с короткой челкой, белые, снег напоминающие, они немного от влаги вьются, на выбитых прядях из кругом заколотых кос. — Кто вы? — незнакомка спрашивает, начиная сильнее в меховую накидку кутаться, длинное белое платье с расшитыми звездами, полностью фигуру скрывающее, одергивает, снег подолом раскидывая, ледяным взглядом Юци пробивает. — Мы заблудились, — наемница губы в шепоте разлепляет, девушку с ангелом сравнивая. — Заблудились? — смягчается та, пряди волос приглаживая, казаться старается идеальнее, но Сон думает, что идеальнее некуда. — Ты не одна? — Мы с братом. Помогите нам согреться, — умоляет наемница, глаза в землю опуская, совершенно не замечает, как незнакомка сдерживающие косы заколку, выплавленную из чистейшего белого золота, выдергивает, протягивая, две длинные косы по плечам пуская. — Я дам тебе на чем доехать к моему поселению, — незнакомка говорит, наклоняясь, руку Юци от земли отнимая, в ладонь украшение вкладывая. — Там покажи им эту заколку и скажи, что вы к Ким Сокджину. Они все сами поймут, — уже начинает уходить, развернувшись, как чувствует холодную руку на своем запястье, в длинные рукава укутанном, и, оборачиваясь, спрашивает. — Что? — Потом обменяемся обратно, — Юци говорит, прямо в глаза смотрит, а сама свою заколку золотую, подаренную Чонгуком, отдает. — Я добра не забываю. И за своей заколкой обязательно вернусь. — Я вижу, — другая отвечает, даруемую заколку принимая, в свои волосы вставляя. — Боюсь, я умру сегодня, и возвращать будет нечего, — обратно в повозку садится, сильно дверь захлопывая.