моя личная сука.

      –Принцесс, давай ты не будешь начинать очередную игру? - голос дрожит отчего-то, Данила подходит к ней, глаза играют бликами победы даже не начатой новой войны, где жертва даже не сможет принять участие, не сможет играть свою роль.       –Что? Ты хоть слышишь себя? Отвали, пусти меня! - она проходит мимо усмехающегося парня, толкнув его плечо, от которого, кажется, даже веет дьявольским, неприятным ароматом, смешивающим в себе запах сигаретного дыма, лаванды, похоти и вечного довольства собой.       –Ну давай, давай, попробуй уйти. Ты ведь и сама прекрасно знаешь, что у тебя ничего не выйдет, только зря стараешься, наивная, - он спускается вместе с ней по лестнице в дичайшем предвкушении победы над слабостью, безысходностью.       Неред дергает ручку двери в ощущении грядущей свободы, но она не поддается. Дверь заперта, а ключи надежно спрятаны от зеленых глаз, где воцаряется ненависть, жалость и горечь безнадежности. "Вот же урод", а потом в мыслях пустота. Нет отчета действиям, нет отчета времени в этом доме, нет отчета фальшивым словам с натянутой улыбкой, которая мелькает пару раз за неделю, всё остальное время - ярость. Он воспитывает это в своих подчиненных, чтобы ему было интереснее с ними играть, приводя в действие отрицательные чувства, питаясь их отдачей ненависти и поглощая улыбки, разрушая их внутри себя, превращая в прах и пепел, а затем сжигает очередной озлобленностью и грубостью.       –Насколько ты ебанутый? - она пронзает его обжигающим взглядом, но тот ничего не чувствует от него, он усмехается, провожая взглядом любимую работницу до кухни.       –Настолько, чтобы не позволить тебе уйти отсюда, - улыбаясь, он, довольный собой и своим успехом, подходит к ней, заглядывая в обреченные глаза, которые уже не выражают никаких эмоций, - сладкая, ты же понимаешь, что как бы там не старалась, последнее слово останется за мной?       –Не называй меня так, ебаный выродок! Ты даже хуже своих дешевых сигарет, ты ничего не стоишь, только пользуешься моей слабостью, пытаясь доказать себе, что ты охуенный, но мы все прекрасно знаем, что ты просто ублюдок, который ничего не достиг, кроме умения делать из людей ожесточенных животных, - она берет со столешницы стакан сока и выливает его Кашину на лицо. Капли с апельсиновой мякотью медленно проходят путь по щекам, обрисовывая веснушки, стекают дальше по шее, а голубые глаза прикрыты тяжелыми веками. Его дыхание становится глубже и чаще, он доволен, что смог воспитать такую девочку, которая будет вести себя, как блядь, но будет делать это вместе с ним. Он воспитал себе подобную, он вселил в неё душу своего мерзкого и отвратительного демона, но у неё никак не получается сделать обратного по отношению к нему, или это уже никогда не произойдет?       –Молодец, - он произносит это шепотом, пытаясь не сорваться и не накричать на неё, чтобы не показывать, что ему не все равно, - а теперь, когда твоя замечательная детская месть кончена, пиздуй работать, на сегодня ты обязана убраться в моем кабинете и разобрать документы по папкам.       Рутинные утренние дела проходят так же, как и обычно. Крики, ссоры, еще большие разочарования, чрезмерная гордость, они обвивают друг друга, как змеи, выпуская яд в самые слабые места соперников. В кабинете пахнет сыростью, окно открыто настежь и сквозняк гуляет по комнате, переворачивая листы блокнота, шурша бумагами, мертвая тишина преследует каждый живой вздох, кажется, русая девушка - единственная, кто может дышать в этих кирпичных стенах. В изысканную мебель, добавляющую кабинету строгости и элегантности, хочется вцепиться когтями, все папки самых разных цветовых оттенков разорвать, воздушный тюль, раздражительно веселящийся в порывах ураганного ветра, сорвать с окна. Антипатия к каждому предмету, от которого пахнет рыжим диким ублюдком, занимает все место в чувствах, она становится главным и единственным ощущением, образует плотную и уверенную стену к глубине души, где могли затаиться в страхе бабочки любви, испуганно поджав рваные крылья.       Жуткий шкаф, в котором мирно лежат и испытывающе ждут своей работы плетки, наручники, мерзкие и отвратительные игрушки для добавления оригинальности, пошлости и необычности в грубость, подает щелчок в мысли. Аккуратно открыв скрипучую дверку, с отвращением перебирая предметы насилия, побывавшие на разных, таких же противных девушках, она ищет то, что может быть предметом её спасения. Когда глаза потускневшей листвы замечают брелок, а следом и пару ключей, на лице расстилается лента довольной, счастливой улыбки. Очевидно, у хозяина ключей, что сразу летят в карман домработницы, намного меньше ума, чем можно было бы логично предположить, глядя на его внушительный внешний вид. Обманчивая внешность, обманчивые правила, обманчивая ухмылка, - кажется, всё в доме фальшивое, кроме довольно-таки уверенного настроя на приход к цели.       Навещая влажной тряпочкой каждую полку, в голову приходит ещё одна идея побега, что могла бы здорово поднять планку дороги к цели на этап выше. Анкеты, анкеты, знакомое имя Лера и за ним еще одно, что представляет собой выбор получше, - Света. Начиркав рваным почерком адрес блондинки на клочок бумаги и попутно переписав номер телефона, Неред победно закрывает стандартный скоросшиватель, закидывая его под шкаф, - пусть пёс поищет. По её мнению, мелкие пакости выводят юношу из себя больше, чем заранее спланированная месть в несколько этапов.       Последней отходной точкой стало нарочное добавление в запеченную ароматную курицу немного больше соли, чем предполагалось в рецепте. Мелкие кристаллики рассыпаются по мясу, а с лица Лизы уже весь вечер не сходит улыбка.       –Лиза, что за параша у меня в тарелке? Ты вообще готовить разучилась или с интернетом проблемы, не можешь хотя бы догадаться посмотреть рецепт? А-а, или это продолжение твоей мести, моя обиженная принцесса? - он ухмыляется, ожидая, что у той от тихого баса, внушающего уверенность в действиях соперника, подкосятся ноги и она в страхе забьется в угол, как бывало почти всегда в таких случаях, но девушка облокачивается на стол руками, подаваясь телом вперед, чтобы быть чуть ближе к лицу противника, сверкающего синими глазами.       –Может быть и так, но у человека с животными повадками не хватит мозгов, чтобы понять этого факта. Настоятельно рекомендую взяться за свой ум, дяденька, ибо чрезмерное сексуальное желание не является показателем твоих знаний, накопленных за двадцать пять с хуем лет. Начни с изучения азбуки, а потом можешь даже нанять репетитора, пусть научит говорить что-то кроме грязи, больной придурок, - она процеживает фразу за фразу сквозь зубы, а вдоволь прошипев, скидывает фартук и удаляется в свою комнату, где собирает последние вещи. Голодный Данила закусывает губу и смеется, качая головой и гордясь новым достижением.

//

      Сумерки сгущаются над крышей, где-то протяжно и одиноко завывает собака, а вечерняя прохлада заставляет тело съежиться. В воздухе витают странные и мрачные тени, в соседнем доме жутко скрипит калитка, доводя до мурашек по спине и плечам, но гораздо страшнее было бы остаться здесь, наедине с психом из разряда вечно ебущихся и издевающихся над девушками. По крайней мере так успокаивала себя Лиза, все так же тихо ступая по мокрому асфальту, заглядывая в окна, где воцарил мрак. Кинув смс-ку Турбиной, она вызывает такси, искренне надеясь на положительный исход ситуации, девушка ощупывает пневмат в кармане «на всякий случай» и покидает двор особняка.       Утро вынуждает влюбленного в ранний подъем понежиться в кровати, не отпуская Данилу на кухню, словно оно не желает видеть его расстройства. Дом заметно опустел. Вместе с ним опустела кухня, зал, даже ванная комната, теперь не обставленная сотней баночек, представляющих из себя уходовую косметику и ещё столько же всяких штук, о предназначении которых парень даже не догадывался. «Она вернётся меньше, чем через сутки», а дальше уверенный звонок и мерные, напрягающие гудки.       –Да? - неуверенный тонкий женский голос приветствует рыжеволосого, заставляя ещё больше вселить уверенности в свой поступок. Света была лёгкой жертвой, - она не язвила в ответ, не пыталась мстить, легко подчинялась и потому была самой послушной и прилежной, самой яркой мишенью.       –Лиза у тебя? - на другом конце некоторое время висит тишина, блондинка тяжело дышит в трубку.       –Нет, - полу-уверенно и скомканно отвечает кареглазая, выдавая себя.       –Детка, а теперь давай ты не будешь мне врать? Озвучь сумму, и все будет хорошо, никто не пострадает, - ухмылка и гордость.