моя личная сука.

      –Десятка, - слышится напряженный вздох, но парень продолжает диалог с улыбкой.       –По рукам, малышка. Сегодня выведи её куда-нибудь в часов так шесть, из меня получится охуенный таксист, правда, сладость?       Девушка не отвечает, а дальше протяжные гудки. Парень медленно поправляет челку, ещё больше растягивая улыбку и вглядываясь в окно, откуда веет приятной прохладой, что освежает мысли и подбадривает настрой. Он думает, что уже победил, что жертва уже почти что в его руках бессильно и беспомощно бьется, пытаясь освободиться от больной хватки. Он уже ощущает её тонкие, слабые крылья и слышит их шорох в попытках улететь, чувствует, как она трепещет, ощущает её тепло, от чего сносит башню.       Света никогда не позволяла себе дерзости, светловолосая девушка была будто помешена на послушании, она не могла себе позволить ни единой оплошости, с ней рыжему всегда было легко и все сходило с рук. Противоположные действия со стороны Лизаветы вводили парня в ступор, но он быстро находил выходы для решения ситуации, зеленоглазую было легко раскусить. Кашин заходит в кабинет, начиная просматривать документы в надежде наткнуться на фамилию «Турбина» с её личными данными, но как назло среди десятка анкет нескольких не хватает. «Детские шалости не выведут меня из себя, Неред» - пропевает в голове Данила, будто посылая свои мысли девушке. Он нагибается в попытке найти скоросшиватель, осматривает щель под шкафом и достаёт заветную папку. Юноша усмехается: будто могло быть иначе с этой девочкой, в душе которой царит желание отомстить любым образом.

//

      Солнце ещё не близится к темно-синей линии горизонта, оно тянет время перед ответственным моментом, секунды тают на руках, на окне машины, за которым проходят уставшие, серые прохожие. Чёрный с яркими бликами «кадиллак» подъезжает к одинокому подъезду, Кашин в ожидании надевает гламурные солнечные очки, на секунду встречаясь со своим отражением в зеркале, расстегивает молнию тонкой ветровки.       В двери появляется блондинка, укутывающаяся в бомбер, а парень ожидает появления ненавистной принцессы, но девушка одна. Света останавливается рядом с машиной, опустив взгляд, не желая встречаться им с бывшем начальником, который уже выходит из автомобиля, облокачиваясь на него и скрестив руки на груди. Ждёт объяснения ситуации, наблюдая за испуганным взглядом Турбиной. Ярость наполняет лёгкие, перекрывая путь кислороду. Обманула.       –Где? Где Лиза? - возмущенный голос дрожит, - настолько сложно сдержаться, чтобы не пиздануть этой твари прямо сейчас по накрашенному лицу, по ярко-бардовым поджатым губам, – ты охуела? Если максимум через час Неред не будет на сидении моей машины - пеняй на себя. Ты знаешь, на что я способен, правда? - он подходит к застывшей девушке, одной рукой обнимает за талию, другой оттягивает волосы вниз, от чего та шипит от боли.       –Телефон мне в руку, сама садись в машину, - быстро и сурово проговаривая, он протягивает свою ладонь, куда умещается старенький «айфончик», он небрежно бросает его на переднее сиденье. Карие глаза, полные досады и обиды, провожают рыжую макушку, робко моргая, – тебя усадить или сама может быть справишься?       Сев за руль, юноша начинает раздражённо и бесстыже просматривать переписки Турбиной, но диалога с Неред нет.       –Итак, значит сама говори, где Лиза, - Данила поворачивается к ней, изучая зелёными глазами, давая ей ещё один шанс.       –Я не буду говорить этого, - она закрывает лицо мягкими ладошками, тяжело выдыхая. Девушка прекрасно знает, что сейчас может произойти все, что угодно душе рыжего дьявола, но паника почему-то не возникает, возникает только лёгкое чувство тревожности, когда она слышит слабое постукивание. Парень проводит рукой по пневматическому пистолету, ухмыляясь.       –А может передумаешь и скажешь, потому что лес тут в принципе недалеко, а денег у меня достаточно, чтобы отмазаться от суда, - он точно сходит с ума, потому что роется в бардачке машины, доставая оттуда упаковку пуль.       –Я покажу дорогу, - сдаётся.       Холодный воздух мечется по верхушкам высоких кленов, сбрасывающих листья от ураганного беспощадного ветра, что устрашающе завывает где-то позади, птицы истошно вопят под тучами, рассыпаясь из стаи, а машина не останавливается, ускоряется на трассе с пестрым ковром из капель дождя. Из оконной щели доносится тонкий, словно чуткий, заботливый и мягкий запах сырости, капли, затерявшиеся на улице, ищут уют в салоне автомобиля, но лишь ударяются о стекло и исчезают, оставив исказившуюся дорожку воды, Света проводит по ней мягким пальчиком, вглядываясь в очертания природы за окном. Пейзажи хмурые и серые, поля кажутся уже пустыми, хотя в воздухе витает начало июля, из души будто вырвали что-то жизненно важное и необходимое, но парень не понимает, что именно. Молчание разрывает напряженную тишину, сырость мило, тихо плачет над воспоминаниями на репите в сознании, все произнесенные фразы раскатываются громом в голове, разбиваясь и отдавая едкой болью.       Кажется, что дорога не кончится ни через час, ни через два, хотя затраченное время на путь составляет всего лишь сорок минут, что растворяются в паутине тревожности. Дождь не прекращается, сопровождая пару до небольшого домика, что мило стоит в ряду таких же построек. Деревянные стены намокли и потемнели, большие качели во дворе раскачиваются на ветру, одиноко поскрипывая. В небольшом оконце льется теплый свет, как бальзам по душе. Она здесь, она рядом.       Когда, преодолев немалый и томительный путь машина устало останавливается, парень подрывается, выбегает из машины и хлопает дверью, оставляя блондинку в одиночестве со стуком ливня, что ускоряется, кровь вскипает и жар спасает от холода на улице. Резкий, неожиданный и напористый стук в дверь заставляет Неред вздрогнуть, она аккуратно ставит кружку с уже остывшим чаем на стол и тихо подходит к крыльцу, не решая открыть. Рыжий утыкается головой в сырую стену, вздыхая, моля о встрече с глазами цвета мяты из детства. Секунды замирают на дрожащих бледных руках снова, в который раз останавливая время, губы подрагивают, глаза зеленеют.       Как только щелчок глухо разрывает завывания души, он дергается, незамедлительно хватает русую за руку и притягивает к себе, впиваясь в её нежные, всегда бархатные, мягкие, как пламенные лепестки, губы своими, страсть встает комом в горле, обнажая реалии желаний. Дождь не прекращает шелестеть ветками, стучаться об окна теперь пустого дома, вызывать мурашки от холода в плечах, но жар внутри отражается в румяных щеках, прикосновения согревают, большие ладони удерживают лицо, где застыла неожиданность. Кашин успел выучить все её телодвижения, он знает, в какой момент это кончится и она изумленно заглянет в его глаза глубоко, её взгляда хватит, чтобы снова отложить в памяти новое воспоминание, которое своей свежестью будет манить раз за разом пересматривать момент, как в кинофильме, в своей голове, перед глазами ещё долго будет маячить картинка её ресниц и губ, ненавязчиво напоминая о моменте после недолгой разлуки. Русые волосы постепенно намокают, расстилая тропинку для дыхания и капель, что рождаются разъяренным небом, тучи, скучающие в одиночестве, разъяряются громом, опрокидывая всё на своем пути, молнии порождают неестественный свет, режущий зрение, разделяя всё на «до» и «после».

И пусть солнце не доживет до рассвета

      Ресницы ловят дождевую каплю и вздрагивают, глаза широко раскрываются, она удивленно ловит его взгляд, не понимая, что у юноши в мыслях. Парень расслабленно улыбается, целуя русую макушку и обнимая дрожащую от холода девушку, она обхватывает ладонью его руку, не сопротивляясь движениям. Рыжие волосы свойственно пахнут сигаретным дымом и лавандой, это сочетание вперемешку с сыростью, чем пропахла каждая ветка дерева, согревает, как никогда раньше. Её тепло, как обычно, срывает крышу, хочется прижаться ещё сильнее, взять за руку и сжать в своей ладони, хочется извиниться, высказаться, но желание молчать пересиливает остальные.       –Ты замерзла, - он укутывает Лизу в свою уже промокшую ветровку, что хранит тепло массивного тела преданно и искренне, –собирай вещи, мы едем домой.

Растопчи ссоры как гроздья рябины Мы вырастим крылья, мы неуязвимы Cнова по горлу льется бальзам Ты царапай по ребрам, они для тебя И сжигай мои лёгкие горечью боли Что ты ощущала, пока я был в коме