Орел и ворон

После того как меня назначили переводчиком, я думал, что теперь моя жизнь будет более менее в безопасности, даже не смотря на то, что эту самую безопасность мне обеспечил мой враг. Хотя долго радоваться не пришлось. К сожалению, я не знал, что представлял собой оберфюрер и его приезд. Мне ещё не приходилось делать подобного, чтобы спасти свою собственную жизнь. До сих пор не знаю, правильно ли я поступил... Тишина, которая настала слишком резко заставляет парня насторожиться. Зеленоглазый подходит к окну и чуть отодвигает штору, пытаясь понять причину затишья. На глаза тут же попадается ярко выделяющаяся машина. - И это оберфюрер? - Задает вопрос сссровец скорее самому себе для большей убедительности, ведь можно было догадаться до этого и без лишних подсказок, ибо приезжий мужчина тут же начал осматриваться и что-то говорить, до комнаты лишь доносился приглушенный говор. Наконец, парень отходит от окна, задвинув штору обратно. - А ты пригласишь нас в гости? - голубоглазая, скорее всего, говорила уже о времени, когда закончится война. Вопрос был крайне наивен, ведь и Юра, и Фридрих, и сама Гретхен в любой день могут погибнуть. Но тем не менее, немка старалась не думать об этом. К тому же, девочка явно пыталась отвлечься от присутствия «незваного гостя». На лице русого снова появляется улыбка. - Конечно, - отвечает зеленоглазый. Очень хотелось показать Гретхен мирную Россию, да и вообще, вернуться в то время, когда не было вражды. В последнее время тоска о доме да и о родине в общем давали о себе знать. Среди своих товарищей было уютно и как-то спокойно, даже не смотря на военное время. Можно было с уверенностью сказать, что никто не выстрелит тебе в спину, не оставит умирать, а здесь шанс на выживание был ровно на половину. Вроде бы Фридрих и был его бывшим другом, но кто знает, в какую сторону его изменила война. Он ведь так легко убил Данила. Голос приезжего оберфюрера постепенно отдалялся, но Волков, честно, уже не обращал на него внимание. Русый даже и не думал, что тот будет проводить осмотр даже жилого помещения, иначе бы как-то подготовился, придумал что-нибудь. Парень вновь устраивается за столом, еле слышно, ритмично постукивая по его поверхности, глядя в пустоту. Температура давала о себе знать, тот, бывало, будто тормозил, с головой уходил в свои мысли. Юра явно не успел толком отдохнуть и в ближайшее время у него это вряд ли выйдет. Он не дурак, чтобы расслабляться и спокойно позволять себе выспаться, прийти в норму. - Ты в порядке? - она выглядела довольно обеспокоенно и приложила прохладную руку к горячему лбу Волкова. Как и ожидалось, у красноармейца жар. - Всё нормально. Обычная температура, - отмахивается солдат и для большей убедительности чуть улыбается. Скрывать своё плохое состояние, какие-то негативные эмоции зеленоглазый умел и пользовался этим, хотя не всегда это получалось успешно. - Когда осмотр закончится, я немного отдохну и мне станет лучше, - добавляет Юрий. Вызывать у девочки ещё большее волнение совершенно не хотелось, но комсомолец понимал, что ему серьезно стоило подумать о своём здоровье перед тем, как бежать, иначе от него не будет никакого толку, как от солдата. Немка положила ладонь на дверную ручку и, всё еще сомневаясь, хотела её открыть. Она прислушалась, на какое-то время даже затаив дыхание. Тишина, лишь издалека слышались тяжелые шаги. Время было, но мало. Волков наблюдал за девочкой, но он до конца надеялся, что та передумает и не станет рисковать. В конце концов, русский был не в таком уж и критическом состоянии. - Я сейчас, - Гретхен шепотом сказала русскому солдату и робко открыла дверь, стараясь не издавать ни единого шороха. Когда та всё-таки решается покинуть комнату, Юра срывается с места. - Стой! Нам же нельзя... - Шепотом выдает русый, но девочка уже скрылась за дверью. Сссровец прислоняется к двери, собираясь пойти за Гретхен. Оберфюрера не было слышно, и это заставило зеленоглазого как-то расслабиться, потерять бдительность. Вскоре он слышит шаги. Было бы не так напряженно, если бы человек шел один, но Волков четко понимал, что их было двое. Парень переводит взгляд на дверь, прислушивается и надеется, что те пройдут мимо. Он прислушивается, пытается понять, на сколько близко были те самые тяжелые шаги. Вроде пока было тихо, и русский открывает дверь. Но тут же шаги возобновляются, из-за чего Юра закрывает дверь и недовольно хмыкает. Нужно было придумать, что делать. Спрятаться где-то? Запереть дверь? Комната была достаточно маленькой, поэтому, первый вариант отпадает сразу же. Второй вариант так же отменяется. Что если немка вернется? Волков упускает тот момент, когда оба немца подходят к двери. Сердце в этот момент пропускает удар. Сложно было представить, что будет, если его сейчас обнаружат. Тут же отправят в газовую камеру? Пытки? По крайней мере зеленоглазый просто так сдаваться не будет. Солдат старался как можно быстрее придумать свои дальнейшие действия. Было бы немного проще, будь у него хотя бы обычный нож. Но он тут же вспоминает, что пообещал полковнику не трогать немецких солдат. Значит, остается оставлять всё как есть и надеяться на Фридриха. Щелчок. Дверь с характерным скрипом открывается, и перед Юрой стоят два немца. Взгляд бегал от Фридриха к «гостю». В нём снова появилась какая-то искра ненависти. - Und wie soll man das verstehen? (И как это понимать?) - Спрашивает мужчина, медленно переводя взгляд с русского на полковника. Его тон был надменным и даже каким-то приторным. Фридрих молчал, в упор глядя на переводчика. Сложно было сказать, о чем он думал в этот момент, но Волкова это насторожило. Неужели он его сдаст? Ненависть сменилась страхом, ведь оберфюрер потянулся к кобуре с пистолетом. - Warten sie. Diese Person ist keine Bedrohung. Dies ist nur ein Übersetzer. (Подождите. Этот человек не представляет угрозы. Он просто переводчик), - в голосе штандартенфюрера можно было уловить нотку паники, ведь нужно что-то быстро придумать, так еще и это "что-то" должно быть крайне убедительным. Мужчина лишь равнодушно повел бровью и щелчком зарядил оружие, которое всё-таки не побоялся достать из кобуры. - Wir brauchen keine Übersetzer. (Нам не нужны переводчики), - с этими словами офицер навел прицел пистолета строго на солдата. Тот лишь выпрямляется, будто бросая вызов. Так же от зеленых глаз не уходит мелкое движение, будто фашист вот-вот спустит курок, но в этот момент полковник закрывает русого, тем самым вызывая у него открытое недоумение. - Er gehört uns. (Он наш), - каким-то даже грубым тоном позволяет себе сказать Шварц, а ведь перед ним стоял человек выше его по званию. - Und er wird es beweisen. (И он это докажет). Фриц не переставал удивлять сссровца. Русый чуть хмурится, пытаясь понять, что тот имел в виду под словом «наш». Так же его напрягает и следующее предложение. Докажет? Волков хотел напомнить ему о том, что не собирается убивать своих, и даже уже открыл рот, но всё-таки вовремя себя остановил. Оберфюрер лишь поднял одну бровь, показывая всем своим видом, что не верит в то, что переводчик способен что-то доказать. Но, с другой стороны, если бы русский солдат был предателем, стараясь просто спасти свою шкуру, то он бы кинулся на другого русского, но нацисты в первую очередь не на русских кидаются, а на евреев. Если русый действительно один из нацистов, то его выбор будет очевиден. - Wenn er es nicht tut, wird er ihn erschießen. (Если не пройдет - сам его застрелишь), - мужчина убрал оружие и поправил форму верхмата, вновь выровнявшись и сомкнув руки за спиной в замок, пошел прочь из комнаты. Это не лучшее время для разговоров, но любопытство грызло изнутри. - Auf welche Weise? (Каким образом?) - Всё-таки шепотом спрашивает Юрий, не сводя взгляда с оберфюрера. Он надеялся, что сероглазый услышит его и ответит на заданный вопрос. Перед тем как пойти за оберфюрером на улицу, сероглазый посмотрел русскому в глаза с не скрытым сочувствием, а позже вышел из комнаты со словами, - Vergiss den Mantel nicht. (Не забудь шинель). Напряжение нарастало. Юра даже догадаться не мог, что его ждет и каким образом он будет доказывать, что является таким же нацистом. Зеленоглазый на какое-то время замирает, провожая немца взглядом, но после срывается с места, берет шинель и идет следом за нацистом, на ходу надевая верхнюю одежду. Потеряться в этом не маленьком здании совершенно не хотелось. Мозг закипал от множества вариантов, температура периодически давала о себе знать, из-за чего Волков чувствовал сильную слабость. Казалось, будто из него выкачали всю энергию, которую только можно. Оберфюрер шел впереди и назад совсем не оборачивался. В принципе, это было к лучшему. Фридрих чуть замедлил шаг, дабы сравняться с русым и идти уже рядом с ним. Видимо, немец пытался этим показать, что он на стороне Волкова. - Не переживай. Тебя пытать не будут. Убивать тоже. При любой ситуации сохраняй хладнокровие в присутствии его, - легким кивком головы светловолосый указал на идущего впереди. После того, как нацисты и переводчик покинули здание, в лица вновь ударил холодный ветер, казалось, что стало только холоднее. К счастью, вскоре они дошли до помещения, но это мало радовало. Куда ни посмотри, всюду заключенные в крайне плачевном состоянии. Юрию стало крайне некомфортно. Он такой же, как и они, но сейчас одет в теплую шинель и, пока что, ночует в комнате просто потому что когда-то был знаком с нацистом. Столько глаз наполненных ненавистью привлекали к себе внимание... От этого стало не по себе. Солдат решает в этом случае просто опустить взгляд в пол, чтобы случайно не посмотреть в чьи-то глаза. Когда они остановились на против одной из камер, оберфюрер предпочел молчать и просто наблюдать за происходящим. Поэтому пришлось сероглазому ставить условия проверки самому. - Sie müssen einen der Gefangenen auswählen. (Тебе нужно выбрать одного из пленных), - большего штандартенфюрер не сказал. Для чего пленный и какой дальнейший исход будет его ожидать. Взгляд от пола всё-таки отрывать приходится, чтобы взглянуть на штандартенфюрера и выслушать своеобразный «приказ». Показывать характер Волков в такой ситуации не стал, да и не нужно было, однако очень хотелось, чтобы второй немец понял, что к чему. Что не каждый русский готов сохранить свою жизнь взамен на чужую. Если бы русый знал, к чему всё приведет, то застрелился бы сам. Пока советский солдат осматривался, за спинами нацистов один из пленников, который всё-таки нашел в себе остатки сил и смелости, крикнул что-то на подобии, - Фашистские уроды, чтоб вы сдохли! - Перевод данной фразы был понятен Фридриху, но тот, глядя на другого офицера, сделал вид, что ничего оскорбляющего в этом нет, дабы фашист не убивал еще одного человека. Юра не обращал внимания на выкрикнутую фразу, лишь продолжал бродить вдоль камер, высматривая цель. Не сложно было догадаться, что среди заключенных находились поляки, русские и евреи. Первые были между собой похожи, а вот последних выделяла смуглая кожа и темные волосы, так же форма лица, носа и другое. Хождение около пленных продолжалось недолго. Парень останавливается около еврея, которому явно оставалось жить не так уж и долго. Почему выбор пал на него? Сссровец просто будет уверен в том, что если и причинит вред выбранному заключенному, то это окажется не русский, не его товарищ. Да и возможно он просто прекратит его мучения. Убедившись в своем выборе, русый поворачивается боком к немцам и кивает в сторону пленного. - Er. (Он). Нацисты подошли к камере, у которой остановился русский. Его выбор достаточно удивил оберфюрера и тот даже кинул вопросительный взгляд на штандартенфюрера. Но полковник лишь встретил взгляд офицера с легкой ухмылкой, - Ich habe dir gesagt, dass er dich nicht enttäuschen wird. (Я же говорил, что он вас не разочарует). Юра не понимал, к чему было такое удивление и явно не поймет до тех пор, пока не вернется в комнату. Он был намерен спросить об произошедшем у Фридриха, потребовать объяснения. К камере подошли двое рядовых солдат верхмата и с грохотом и скрипом открыли дверь камеры. Еврей какое-то время возмущался в сторону и немцев, и русского, но рядовые потащили "жертву" в ту же сторону, где располагалась газовая камера. Это сильно настораживало. Русому оставалось лишь провожать того взглядом. Как только те скрываются с поля зрения, сссроцев вновь опускает взгляд, но ненадолго. Он слышит, что немцы отправились следом. Парень продолжал держаться чуть поодаль и сверлить спины нацистов взглядом. Однако, Волков позже понимает, что пленного отправили в другое помещение. И честно, русый даже пожалел, что первая догадка разрушилась. В комнате было темно, лишь блеклая лампа, висевшая посередине потолка комнаты освещала камеру пыток. Мужчина же, в очередной раз надменно хмыкнув, сел на стул в конце камеры и готов был наблюдать за происходящим. Фриц же стоял рядом с офицером и не мог скрывать взгляд сочувствия к зеленоглазому. Зайдя в помещение взгляд тут же останавливается на подвешенном за руки еврее почти по середине камеры. Русый подходит к нему и замечает сбоку небольшой стол с предметами пыток. Выбор был не большим. Скорее, большую часть составляло холодное оружие различных видов. - Fangen Sie an. (Начинай), - тишину нарушил низкий и хриплый голос фашиста, который обратился к переводчику. Осознание происходящего ударяет в голову буквально сразу же. Взгляд от стола с оружием переходит к полковнику, а далее, и к самому оберфюреру. Зеленоглазый мельком смотрит на того, но после внимание возвращается к инструментам, что лежали на столе. Первое, что берет Волков — хлыст. Он обходит пленного и останавливается сзади, думая, правильно ли с его стороны будет так поступить? Но медлить было нельзя. Поэтому, русый замахивается и бьет заключенного по спине. Так продолжалось до тех пор, пока на еврее не остается живого места. Чтобы было больнее, он делал перерывы между ударами. Кровь стекала по спине и капала на пол, не успевая впитаться в одежду. Зеленоглазый надеялся, что это всё закончится смертью еврея, чтобы тот не мучился ещё больше. Возвращаясь к оружию, Юра складывает хлыст в прежнее положение и убирает на место. Перед тем как взять следующий предмет, он смотрит на пленного. Тот пристально наблюдал за своим мучеником, после чего найдя в себе силы он достаточно слышно выдает «чтоб ты сдох». Русый берет нож, подходит к тому вплотную и ударяет под дых свободной рукой. Еврей в свою очередь начинает задыхаться, ловить ртом воздух, но он не успевает прийти в норму, русский пробивает ножом бедренную артерию, оставляя лезвие внутри. Одну из ног пленного парень просто решает сломать одним простым движением. - Lass es so? (Оставить так?) - Решает спросить зеленоглазый поворачиваясь к немцам лицом. Эти пытки затратили слишком много энергии, придумать и сделать что-то ещё вряд-ли получится. - Ja. Lass ihn in Qual sterben. (Да. Пусть он умрет в муках), - отвечает мужчина, поднимаясь на ноги и начиная аплодировать русскому. - Gut gemacht, - а после офицер вышел из камеры с довольной ухмылкой. Штандартенфюрер окинул русого лишь мимолетным взглядом и вышел из камеры следом за другим офицером. Ответ Волкову не понравился, но и сделать он больше ничего не мог... Пока что. Он опускает взгляд и понимает, что тело начинает полностью дрожать. Чтобы хоть как-то притупить дрожь, парень обхватывает себя одной рукой, сжимая ткань шинели. Услышав, что оберфюрер ушел, русый решает взять себя в руки и вернуться к пленному. Выдав тихое «прости», он вынимает нож, чтобы тот быстрее потерял кровь и мучился хотя бы немного меньше. Именно в этот момент Юра замечает, что на руках осталась кровь. Дрожь только усилилась. Казалось бы, он солдат, пришел на войну. Но сссровец должен убивать, а не мучить людей. Выстрел не так болезнен, в отличие от пыток. Мгновение. И тебя нет, а здесь... Бросив последний взгляд на заключенного, Юрий быстро покидает камеру пыток. Он не понял, как быстро добрался до своей комнаты и захлопнул за собой дверь. Видимо, это было сделано механически. Опустившись на стул, красноармеец шумно выдыхает и закрывает глаза. Перед ним всё ещё оставалась эта картина мучений, взгляд еврея, который был наполнен ненавистью... Сложность так же заключалась в том, что он не может на что-то отвлечься, в комнате нет каких-то предметов, которыми можно было бы себя занять, не было работы. Волков даже подумал о том, что было бы лучше вернуться в конюшню, но он вспоминает рабочих, которые смотрели на него с такой же злобой. Мысли превращаются в кашу из-за жара, голова отказывалась думать и выкладывать какие-то здравые идеи. Русский начинает ритмично постукивать по столу, после чего понимая, что стоило бы где-то смыть с себя кровь. Тем временем Гретхен, которая осталась в кабинете старшего брата, услышала, как скрипнула соседняя дверь. На её лице вновь появилась улыбка, ведь в той комнате теперь проживает её новый друг - русский солдат. Немка, не забывая про небольшой чемодан с медикаментами, тут же поспешила к комнате переводчика. Она открыла дверь и хотела тут же подбежать к красноармейцу, но кое-что её остановило. Волков заставляет себя поднять взгляд на дверь, а точнее на Гретхен. Её реакция явно отложится в памяти парня и останется там надолго. Голубоглазая застыла на месте, будто вкопанная, а её руки непроизвольно стали дрожать. Дрожь была такой сильной, что девочка выронила аптечку, которая ударилась о пол с сильным грохотом. На глазах немки выступили слезы, которые она не смогла скрыть и сдержать. Сложно сказать, из-за чего у светловолосой появились слёзы. То ли от страха, то ли от того, что её новый, как она думала хороший, друг, оказался таким же жестоким, как и остальные. Он не стал подходить к ней, ибо понимал, что тем самым только сильнее напугает девочку. Русый медленно поднимается, пытается придумать, что сказать в своё оправдание, но в голову ничего толкового не приходит. «У меня не было выбора», «мне пришлось это сделать»? Ей не понять, в какую ситуацию попал русский солдат. Так же не хотелось приписывать к этому полковника, выставляя того виноватым. - Lügner! (Лжец!), - немка даже не стала разговаривать на русском. Она сорвалась с места, дабы убежать как можно дальше от комнаты с зеленоглазым, но по пути врезалась в своего старшего брата. Зеленоглазый так же срывается с места, собирается побежать за ней, но он резко останавливается, видя Фридриха. Наверное, это было к лучшему. Может, сероглазый объяснит своей сестре, в чем дело. Юрий решает в это не лезть, тут же опускает взгляд и возвращается в комнату. Его останавливает аптечка, которая валялась у двери. Та ударившись о пол открылась, и какая-то часть содержимого оказалась снаружи. Волков решил собрать всё и вернуть медикаменты немцу. Сссровец опускается на колени, начинает всё активно собирать. Дрожь всё ещё выдавала напряженное состояние русого, так же тот каждый раз обращал внимания на руки, на которых осталась засохшая кровь. Та стягивала кожу и неприятно липла ко всему, к чему только прикасался Юра. Вскоре, все медикаменты были собраны, кроме одной прозрачной банки и ваты. Русый решил стереть кровь спиртом, ибо иного выбора он не нашел. Аптечку, конечно, стоило вернуть, но в то же время не хотелось попадаться в лишний раз на глаза немки, которая и так не на шутку испугалась. Оставив чемодан на столе, зеленоглазый снимает с себя шинель, вешает её на спинку стула и идет к кровати, не забыв при этом взять вату и спирт. Пока парень смывал с рук кровь, его взгляд периодически останавливался на какой-то невидимой точки, неосознанно прокручивая в голове всё произошедшее за день. Когда руки были более-менее чистыми, Волков оставляет вату на прикроватной тумбе и ложится поперек, глядя в потолок и думая, как бы быстрее покинуть лагерь. Сбежать у него точно не получится, придется ждать следующей вылазки, но русый уже начал сомневаться, что вообще останется живым к этому моменту. Тяжело вздохнув, сссровец закрывает глаза, убрав одну руку за голову. В конюшне было гораздо лучше, и наверное, ему стоило остаться там, продолжать ухаживать за лошадьми до тех пор, пока немцы не решат его пристрелить. Сложно сказать, сколько времени Юра пролежал в таком положении, но вскоре начало постепенно вечереть. Комната наполнилась красным светом, который исходил от окна. Русский обращает на это внимание, поднимается с кровати и подходит к окну, решая посмотреть на закат. Но в глаза сразу же бросается помещение с заключенными. Парень сжал губы и прошел к столу, на котором помимо аптечки лежала книга. Долгое время парень пытался себя отвлечь книгой, повторением новых фраз, которые они учили с Гретхен, но позже голова острой болью начала просить об отдыхе, но желания лечь, уткнуться в подушку и провалиться в долгий сон отсутствовало напрочь. Это было совершенно неудивительно. Взгляд переходит к двери. Волков вспомнил, что ему разрешено ходить по территории лагеря, а за окном стояла достаточно завораживающая погода. Холодно, ветрено, но в то же время это выглядело захватывающе. Завывание метели даже как-то расслабляло. Не долго думая, русский стаскивает со спинки стула шинель и тихо уходит из комнаты. Однако, на пути парня появляется немец, который вызывает на лице Юрия открытое удивление. - Ist etwas passiert? (Что-то случилось?) - Спрашивает русый, останавливаясь перед ним в нескольких шагах и чуть наклоняя голову набок. Усталость во взгляде скрывалась за пеленой безразличия, что было даже как-то не свойственно зеленоглазому. Солдат обычно старался показать характер, как-то подчеркнуть своё недовольство от нахождения в лагере, но сейчас он был явно поникшим после произошедшего и упорно старался это скрыть. Не лучший вариант показывать свою слабость врагу, верно? - Как ты? - Спрашивает Фридрих. - In Ordnung. (В порядке) - Отвечает солдат чуть хмурясь и пытаясь найти какой-то подвох или, может быть, скрытый контекст. - Es tut mir leid, dass du das überlebt hast. Ich habe alles getan, was ich konnte. Mit der Zeit wirst du besser. Vertrau mir. (Мне жаль, что ты пережил это. Я сделал все, что мог. Через время тебе станет лучше. Доверься мне). В этот момент в голове парня что-то щелкает и он стискивает зубы, стараясь сдержать необъяснимый поток злости, однако, получается это очень плохо. - War das der Haken? Ist das der Preis meiner Freiheit? (В этом заключался подвох? Это цена моей свободы?) - Тут же задает встречный вопрос Волков, явно не собираясь выслушивать следующие слова фрица. Голос в этот момент с хриплого шепота перешел на чуть более громкий, но Юра в следующую секунду сразу же осекся, вспоминая, что в соседней комнате была Гретхен, да и вокруг в принципе находились одни немцы. - Es gab keinen anderen Ausweg. (Другого выхода не было), - голос штандартенфюрера стал еще тише, но причина могла быть разной. То ли чувство стыда перед русским за произошедшее, то ли подавленность от слов красноармейца, то ли просто отголоски простуды сыграли роль. Через достаточно долгую паузу сероглазый вновь заговорил, - Wenn ich mich diesmal für Ihre Verteidigung eingesetzt hätte, wäre ich in die Stirn geschossen worden, wenn ich es als Verräter angesehen hätte. Und du wärst gleich nach mir getötet worden. (Если бы я встал на твою защиту и в этот раз, мне бы пустили пулю в лоб, считая предателем. А тебя бы убили сразу после меня). Волков понимал, что ничего другого нацист сделать не мог, но эмоции взяли над ним верх. - Reden wir nicht darüber. (Давай не будем об этом) - Уже значительно тише добавляет зеленоглазый, опустив взгляд. В этот момент он почувствовал себя даже с какой-то стороны виноватым за то, что не контролировал себя. Достаточно того, что Фридрих вообще помогает ему. Шумно выдохнув, русый отводит взгляд в сторону и молчит какое-то время, но вскоре, нагнетающую тишину прерывает голос русского. - Ich verstehe ... Es tut mir leid. (Я понимаю... Прости) - Он мог бы добавить ещё что-нибудь, но в голове на данный момент не было подходящих слов, да и просто парень не мог сказать это на немецком. На удивление даже для самого Юрия, он быстро меняется в настроении. Видимо, хватило небольшого выплеска накопленных эмоций, чтобы прийти в прежнее состояние. Усталость в этот раз накатила очень неожиданно и быстро, из-за чего Волков обхватывает шинель обеими руками и опирается спиной о стену, но в голову приходит мысль. - Vielleicht ins Zimmer gehen? (Может, зайдем в комнату?) - Предлагает зеленоглазый, кивнув в сторону двери, при этом, его слова не имели какой-то задней мысли. Тяжело вздохнув и отогнав от себя навязчивые мысли, офицер прошел следом за Юрой, ответив лишь короткое, - Gut. Пройдя в комнату тяжелым шагом берцев, полковник присел на один из деревянных стульев, который стоял рядом с письменным столом. Оперевшись локтем на край стола, внимание немца было устремлено к русскому. При первой же возможности шинель отправляется на спинку стула, а сам русый сел на край койки. - Wenn du mich zuerst erkannt hast, warum hast du mich gefangen genommen? (Если ты изначально узнал меня, почему взял в плен?) - Решает узнать русый, вспоминая их вторую встречу. Если ему не изменяла память, то им поставили условие: если те назовут своё имя и звание, то их отпустят. Обдумать это не было времени, а позже зеленоглазый и вообще решил не обращать на это внимания. По крайней мере до этого момента. Ответ скорее всего был очевиден, немцы хотели узнать информацию, найти лишнюю пару рабочих рук, но оба эти варианта отпадали, стоило русскому вспомнить, как полковник убил Смирнова. В любом случае, хотелось услышать сероглазого, а не строить догадки. Поэтому, сссровец переводит выжидающий взгляд на нациста. Пересекаться со взглядом штандартенфюрера в лишний раз не хотелось. Особенно после того, как Волков сорвался на того. Было стыдно, и он этого не скрывал. После долгого молчания Шварц поднялся со стула и таким же тяжелым шагом подошел к окну, устремив взгляд куда-то за горизонт, где с земли поднимались клубы дыма и отголосками слышались взрывы, а руки по привычке немец держал в замке за спиной. - Скажи мне, Юра. Wenn ich dich nicht gefangen genommen hätte, wärst du jetzt am Leben? (Если бы я тебя не взял в плен, был бы ты сейчас жив?) Вопрос со стороны немца заставляет Юру действительно задуматься, а заодно и поискать логическую связь. Он в упор отказывался принимать пришедшую мысль о том, что, возможно, находится здесь просто потому что Фридрих таким образом хотел его спасти. - Ist möglich, (Возможно), - отвечает русый. - Нет никакой гарантии того, что вчера, позавчера или уже сегодня ты мог бы быть жив за пределами лагеря, - в очередной раз сероглазый воздержал паузу, которая была уже длиннее первой, - Nur hier können Sie mit Zuversicht wissen, dass Sie am Leben bleiben und nicht gleich am nächsten Tag sterben werden. (Только здесь ты можешь с уверенностью знать то, что останешься жив и не умрешь уже на следующий день.) Когда тот закончил, парень долго думал над его словами, после чего поднял взгляд на полковника и продолжил: - Aber heute könnten sie mich sofort erschießen, und dann dich. (Но сегодня меня могли пристрелить на месте, а следом и тебя) - Возразил зеленоглазый, но после снова замолчал. Русый пробежался взглядом по комнате и, наконец, снова поднялся на ноги, подходя к полковнику и укладывая руку на его плечо. - Sie riskieren zu viel, aber es lohnt sich nicht. (Ты слишком рискуешь, а оно этого не стоит). - Волков, конечно, ценил то, что его приятель пытается помочь, но ему совершенно не хотелось, чтобы немец ставил себя под угрозу. Даже если он и выберется отсюда, кто знает, сколько сможет прожить. Но так же парня волновало и то, как на такое отреагируют его сослуживцы. Русый не сможет прийти в населенный пункт, сказать, что он ушел из концлагеря и теперь собирается вернуться на фронт. Это выглядело бы как минимум странно. - Wenn Sie zu den Russen zurückkehren ... Und wenn wir uns wiedersehen, aber schon auf dem Schlachtfeld. Töte mich? (Когда ты вернешься к русским... И если мы снова встретимся, но уже на поле боя. Убьешь меня?) Нависает тишина, которая длилась буквально несколько секунд. - Ich kann nicht. (Я не смогу) - отвечает Юра. Конечно, парень мог бы соврать, но стоило ли? Что ему это даст? Он медленно убирает руку с плеча фашиста. Через воздержанную паузу нацист решил задать еще один подобный вопрос, - Was würdest du tun, wenn ich von den Russen gefangen genommen würde? (Если бы я попал в плен к русским, что бы ты сделал?) В ответ на второй вопрос зеленоглазый лишь вздыхает и отрицательно мотает головой. - Weiß nicht. Vermutlich versucht zu helfen. Du hast mir geholfen. (Не знаю. Наверное, попробовал бы помочь. Ты ведь помог мне). В этот момент Волков задумался, как он вообще может отблагодарить немца за то, что он делает. В голову не приходит ничего другого, более толкового, то, что поддается логике. На обдумывание действий уходит несколько секунд и в итоге, Юрий коротко целует фашиста в щеку. - Das ist Dankbarkeit für alles (Это благодарность за всё), - тут же объясняет русый и возвращается к кровати. В этот же момент парень ловит непонимающий взгляд со стороны Шварца, но вместо объяснений парень пытается найти в комнате объект, на котором можно было остановить свой взгляд. Такого, к сожалению, солдат не находит и просто закрывает глаза, подпирая голову руками, которые упирались в колени. Однако, Волков так же упускает из виду мимолетную улыбку на лице Фридриха. - Что-нибудь болит? - Спрашивает ариец, поднимая пустой взгляд на русского. Сероглазый достал из кармана всю ту же черную пачку сигарет с эмблемой орла, несущего свастику, и коробку со спичками. Зажигая одну из сигарет, штандартенфюрер не забыл приоткрыть окно, дабы едкий дым не держался в помещении, а выветривался. - Нет, - отвечает сссровец. Место боли он скорее чувствовал полную истощенность, но вряд-ли полковника это волнует и он точно не сможет ему в этом помочь. Сигарета заканчивается сильно быстро и офицер СС хотел взять вторую, но остановился, вновь взглянув на советского солдата. - Möchten Sie etwas trinken? (Не хочешь выпить?) Предложение выпить вводит Юрия в полный ступор. Этого он совершенно не ожидал. Взгляд с безразличного и пустого сменился на недоверчивый или, скорее, полный непонимания. Солдат даже вскидывает бровью, выражая тем самым своё положение. - Zu trinken? (Выпить) - переспрашивает русый. Он решил, что в этот момент ему просто показалось, но прокрутив у себя это в голове повторно, Волков понимает, что ему не послышалось. - Ich werde nichts dagegen haben, (не буду против), - как-то неуверенно соглашается коммунист, но в голове всплывёт вариант того, что это может быть какой-то своеобразной ловушкой. Кто знает, что может быть в голове у нациста в такой момент? Но эту идею перекрывает то, что произошло сегодня. Полковник буквально вытащил его из лап смерти и после этого, он вряд-ли что-то сделает. Но ничего в ответ фриц не сказал. Штандартенфюрер молча вышел за пределы комнаты, тихо прикрыв дверь, но не закрывая её, дабы можно было открыть её, подцепив ногой, ведь руки будут заняты. Долго задерживаться в комнате Фридрих не стал. Он взял бутылку и стакан со стола, которые выставил ранее, а также не забыл взять еще второй стакан для Юрия. Через пару минут сероглазый вновь вернулся в комнату переводчика, добавив следующее, - Не водка, но тоже неплохо. - Русские пьют не только водку. - Говорит зеленоглазый вполголоса. На самом деле, парень никогда сильно не напивался. Знал меру, да и ему просто это не нравилось. Но сейчас, появилось желание чуть сгубить организм. Так же он вспомнил, что его сигареты успешно остались в реке вместе с шинелью, а желание покурить часто давало о себе знать, из-за чего тот периодически невольно тянулся к карманам и даже иногда пытался искать по привычке пачку сигарет. Окинув взглядом комнату, фриц искал "стол", проще говоря опору для бутылки и стаканов. Шварц не нашел иного выхода, как взять для опоры тот единственный стул, подставив его рядом с кроватью. Уж на кровати-то двое точно поместятся. На стул были поставлены как раз бутылка с крепким шнапсом и два чистых стакана, в которые через пару минут был налит алкоголь до краев. - Wirst du so in Maßen sein? (Тебе столько будет в меру?), - контекст сказанных нацистом слов очевидно указывал на количество налитого алкоголя. Обратив внимание на стакан, а точнее, на его содержимое, Юра коротко кивает. - Вполне, - отвечает он. Обычно в России редко когда спрашивали на счёт меры. Скорее, заставляли пить больше. - Wenn das viel für dich ist, kann ich später für dich trinken. (Если для тебя это много, я могу допить за тебя потом). - Lohnt sich nicht. Ich werde trinken. (Не стоит. Я выпью). - Ответил русый. Светловолосый наконец присел на край кровати и зажег очередную спичку, дабы поджечь сигарету, которую всё это время держал меж клыков. Сделав глубокую затяжку, взгляд серых глаз вновь перешел к сидящему рядом русскому. Тот, видимо, тоже был не против закурить, но, как кажется, сигарет у того не было. - Держи, - офицер СС протянул пачку сигарет русому, в которой как раз оставалась одна последняя штука. Одного-двух стаканов было вполне достаточно, чтобы опьянеть Волкову. Но в пьяном состоянии парень только быстро засыпал. Сссровец совершенно не умел пить, да и не собирался учиться. Не видел в этом какую-то необходимость или пользу. Русый уже собирался взять стакан, но его опережает фриц. Солдат не спешил принимать пачку. Сложно сказать почему, нерешительность взяла верх или же это навеяло сильные воспоминания. Взяв сигарету, взгляд останавливается на самой упаковке. - Danke, - выдает он, разглядывая знакомое изображение. Кстати та, что подарил Фридрих при знакомстве осталась при нем. По крайней мере Волков надеялся, что дома с ней ничего не случилось. - Wann glaubst du, wird der Krieg enden? (Как думаешь, когда закончится война) - Вдруг спрашивает Юрий, продолжая всматриваться в изображение орла со свастикой. Он непременно вспомнил их знакомство, а на вопрос младший лейтенант даже и не ждал ответа. Красноармеец в этом случае поймет его, ведь штандартенфюрер не мог даже и предположить что-то на этот счёт. Война сама по себе непредсказуема. Нацист хотел уже отпить первый глоток алкоголя, но его резко останавливает вопрос со стороны русского. Молчание затянулось достаточно надолго. На самом деле, Фридрих не знал, как лучше ответить Юре. Что именно сказать, чтобы не задеть его случайно? Тяжело вздохнув, штандартенфюрер стал вглядываться в вредоносную жидкость, параллельно делая еще одну долгую затяжку. - Wann endet der Krieg? (Когда закончится война?), - немец повторил вопрос зеленоглазого скорее для самого себя, чем для собеседника, - Es wird enden, wenn einer von uns stirbt. (Она закончится тогда, когда кто-то из нас погибнет). Изначально слова про чью-то смерть Волков воспринял на свой счёт, и только через недолгий промежуток времени до него доходит контекст этого "кто-то из нас". - Aber ... Wenn dieser Krieg endet, wird mit der Zeit ein anderer beginnen. (Но... Когда закончится эта война, начнется через время другая), - в этот раз голос светловолосого стал более сиплым, из-за чего пришлось всё-таки сделать глоток шнапса. - Solange die Menschheit auf der Erde existiert, wird der Krieg niemals enden. Sie kann sich nur für eine Weile beruhigen. (Пока на Земле существует человечество, война никогда не закончится. Она может лишь затихнуть на время). Спорить с штандартенфюрером Юра не стал, тот точно подметил, война не закончится, пока есть люди. Из-за этого зеленоглазый даже как-то поник, еле заметно кивнув, как бы принимая вариант сероглазого.- Ich würde gerne letztes Jahr wiederkommen. (Хотелось бы вернуть прошлый год.) - Уже тише добавляет зеленоглазый и откладывает пустую пачку в сторону, к стаканам и бутылке. Было бы действительно здорово вернуться в то безвоенное время, когда Юра только приходит в армию и встречает немца. Сигарету пока что русый решает оставить на потом. Для начала хотелось разобраться с алкоголем. Солдат залпом выпивает чуть меньше половины и жмуриться, при этом, вызывая на лице Шварца явное удивление. Не так часто приходится пить крепкий алкоголь, но выбора на данный момент у Юрия не было. Постепенно алкоголя в стакане становилось меньше, а усталость накатывала сильнее. В принципе, этого зеленоглазый и добивался, поэтому, противостоять сонливости уже был практически невозможно. Глаза начинали слипаться, тело потяжелело. В конечном счете русый не замечает, как засыпает, уложив голову на плечо Фридриха. Сссровец начинает тихо посапывать, при этом держа в руке стакан. - Wie nett... (Как мило...) - Тихо, не скрывая улыбки выдает ариец, обратив своё внимание на русского.