Dragonrend

Стены трактира были достаточно толстыми, но, если Алдуин напрягал слух, он мог различить плеск воды. Драконорождённая всё не вылезала из ванны — наверное, хотела использовать каждую каплю горячей водички. Был шанс, что купание успокоит её неоправданный гнев, вызванный его попыткой наказать бездарного барда за дерзость. Из-за двери доносились звуки музыки; возрос и общий уровень шума. Настало время вечерней трапезы. В Старом Хролдане всегда было относительно тихо. За столом, как правило, собиралось лишь пять человек: Скали, Эйдис, Леонтий, Фрейя и он сам. А в здешней таверне детей не было, да и на улицах города он не увидел ни одного человеческого отпрыска. «Как там сейчас поживает рыжий мальчуган?..» Он с некоторой тоской подумал о временах, когда они сидели у реки и ждали появления знакомых кругов на воде. Он вспомнил о лжи, незаметно вплетённой в его прощание, и почувствовал, как у него сжимается грудь. Ощущение было едва уловимым — ничто по сравнению с мыслями об окончательной и бесповоротной смерти Довакин, — и всё же он это чувствовал, ибо прежде не знал подобных эмоций. Очередной всплеск воды за стеной и урчание его живота вернули Алдуина в реальность. Он был адски голоден, а острый нюх информировал его о блюде дня в виде жареного мяса с вкуснейшими специями и маринадом. Хватит с него дорожных пайков, он готов к переменам! Однако снаружи его ждали Нарри и Валга. Алдуин бегло подумал о странных подмигиваниях и улыбках в его сторону, о нарочитом покачивании их бёдер, о сиянии девичьей кожи в тёплом свете огня… «Интересно, как бы Фрейя смотрелась в таком наряде?» По его животу разлилась волна жара, спускаясь всё ниже, и Алдуин яростно тряхнул головой, чтобы прогнать наваждение. Ему не стоило предаваться фантазиям, особенно тогда, когда за соседней стеной Довакин нежилась в ванне и… Алдуин выбежал из комнаты как ошпаренный, распахнув дверь с такой силой, что та чуть не слетела с петель. И встал прямо на пути у Нарри. К несчастью, он осознал это слишком поздно. Рыжеволосая с визгом налетела на него. В нос ударил знакомый запах мёда. Прохладная жидкость растеклась по его груди. — У-упс! — вскрикнула Нарри; поднос и кружки с грохотом упали на пол, и не успел он и глазом моргнуть, как очутился в объятиях служанки, которая умудрилась распластаться на нём всем своим телом, вцепившись в его плечи. Алдуин поморщился. Вряд ли эта женщина могла пораниться после обычного столкновения. — Я такая неуклюжая, — низко промурчала она. Она моргнула один раз, второй. И моргнула опять. «Мёд ей, что ли, в глаза попал?» — подумал Алдуин, после чего схватил её за плечи и отстранил от себя. — Во имя Девяти, ты весь мокрый! — объявила она. — Как и я, — Нарри широко улыбнулась. Каким-то таинственным образом, который ему ещё предстояло постичь, Алдуин вдруг стал добычей. Подогревая его раздражение, несколько мужчин с соседних столов начали хихикать, и Алдуину пришлось напомнить себе о нежелательности массового кровопролития. Другое дело, если он встретит их в тёмном, безлюдном переулке… — Нарри, будь добра протереть пол, — укоризненно окликнула её Валга, выходя из кухни с полным подносом. — Сперва я должна позаботиться о нашем госте, — весело ответила девушка. — У тебя есть запасной комплект одежды? Ложь уже почти сорвалась с его губ, но он не смог произнести её. Ему реально было нечего надеть. Его вымокшие вещи лежали в комнате, занимая все доступные плоские поверхности, а то, что было на нём, он достал из комода. Ткань этой рубашки была грубее по сравнению с его, да и брюки немного болтались, но у Алдуина не оставалось иного выбора. Это временное неудобство надо было просто пережить. Теперь, однако, льняная рубашка приклеилась к его груди, а высохший мёд стал бы отвратительно липким. Есть вещи, с которыми мириться нельзя, решил Алдуин. — Нет. — В таком случае сейчас мы тебя оденем, — проворковала Нарри. — Сюда, — она провела его за прилавок, где Алдуин с удивлением обнаружил ступеньки, ведущие на нижний этаж. Нарри открыла дверь. Судя по тому, что она не спешила заходить внутрь и выжидающе на него смотрела, ему полагалось следовать за ней. В душу закралось смутное беспокойство, но он отогнал это чувство. Как-никак, он — Алдуин, первенец Акатоша. Мысль о том, что ему может навредить простая женская оплошность, была за гранью абсурда. Помещение показалось ему тесным, потолок здесь был ужасно низкий, а воздух — какой-то спёртый, несмотря на сладкий аромат цветов. Это место обладало странной аурой, он словно ощущал чьё-то неуловимое присутствие. Алдуин задался вопросом, в этих ли шкафах, на которые пал его взгляд, хранится запасная одежда. Звук закрывающейся двери не очень-то его насторожил. И только услышав щелчок дверного засова, он понял, что Нарри что-то замышляет. — Что ты..? — слова застряли у него во рту, а глаза уже в который раз расширились. Девушка раздевалась. Ему понадобилось некоторое усилие, чтобы удержать на месте отвисающую челюсть. Он никогда раньше не видел тело человеческой женщины — не так близко, не столь обнажённое. Она расплела короткую косичку, и рыжие пряди волос мягко легли ей на плечи. — Наконец-то, — промолвила она. Низкий, густой тембр её голоса доносился до него сквозь всеобъемлющую тишину. — Наконец мы остались вдвоём. — И после этой фразы до него дошло, чего она добивалась. Последним, что мелькнуло в голове Алдуина за миг до того, как на него набросилась Нарри, было сожаление. Жаль, что он не понял намёков этой женщины прежде, чем сунуться в её логово.

***

По правде говоря, у Сэма была довольно приятная внешность. Конечно, он не мог состязаться в красоте с Алдуином, который давеча продемонстрировал, что и Боги-Драконы способны вскружить женщинам голову. Но Сэм был по-своему притягателен с его тонкими, заострёнными чертами лица, блестящими каштановыми волосами и гладкой кожей на несколько оттенков темнее, чем у нордов. Тем не менее, в Сэме всегда было что-то непостижимое. Это проявлялось в наклоне его головы, в загадочном блеске его глаз, которые будто знали какую-то тайну. Я это видела, я это чувствовала, и всё же не могла точно сформулировать, почему болтливый маг не внушал мне доверия. Просто было в Сэме что-то такое, что заставляло меня держать ухо востро… — Магические дела, — улыбнулся он, коротко коснувшись своего носа. — Однако это коммерческая тайна. Наверняка я могу сказать только то, что после этой ужасной бури лишь крепкое пойло и горячая еда согревают мне душу. — Может, кровь у тебя и бретонская, но любовь к спиртному тебе явно досталась от нордов, — усмехнулась я. — Ты, случаем, не передумала насчёт того соревнования по выпивке? — он с энтузиазмом подался вперёд, расплываясь в очаровательнейшей улыбке. — Нет, ни сейчас, ни в ближайшие несколько лет. — За моей спиной появилась Валга и поставила на стол дымящееся рыбное жаркое с нежнейшим ломтиком куриного филе, которое благоухало душистыми травами. Максимум, на что я была способна на кухне — это к чертям её не спалить, поэтому те, кто умел хорошо готовить, вызывали во мне глубокое уважение. Мой желудок решил незамедлительно выразить свою благодарность громким урчанием, которое услышал даже Сэм. — Валга, это выглядит просто восхитительно. — Ешь, пока горячее. За своего друга не волнуйся, он не появится на ужине ещё какое-то время, — протянула она с кислым выражением лица. И ушла обслуживать других гостей прежде, чем я успела спросить, что же она имела в виду. — Ну и ну, — Сэм негромко присвистнул. — Давненько я не видел Валгу такой несчастной. Разве что когда они с Болундом разбежались. Думаю, она просто завидует Нарри. У меня возник закономерный вопрос: откуда этот маг знает столько городских сплетен? Однако в тот момент я была всецело поглощена мыслями о Нарри. — Нарри? Какое она имеет отношение к Алдину? — Так вот как его зовут. Такой высокий, черноволосый? — Получив утвердительный кивок, Сэм продолжил: — Небось, у него от дам отбоя нет. Валга права, тебе не стоит его дожидаться. Ешь. Нарри отвела его вниз, в свою комнату. Стыдно говорить это в присутствии леди и тана Вайтрана, но, по моему опыту, Нарри очень… обстоятельна, если ты смекаешь, о чём я. Твой друг, вероятно, будет занят, — Сэм многозначительно повёл бровями, — ещё несколько часов. Я была бы в меньшем шоке, если б Сэм перегнулся через стол и влепил мне пощёчину. Мои руки одеревенели; еда всё ещё была вкусной, однако мой аппетит настигла безвременная кончина. А Гевен всё продолжал говорить: — На самом деле, я сниму перед ним шляпу, если ему удастся выйти, не шатаясь. Я еле взобрался по той лестнице. Ладно, теперь мне хотелось вдарить Сэму за эти грязные подробности, из-за которых мой лихорадочный мозг не мог сосредоточиться ни на чём другом. — Как долго они там находятся? — Прилично. Если бы он сказал ей «нет», он был бы здесь раньше тебя. Эй, что-то ты неважно выглядишь… Я нарочито аккуратно взяла ножик, нарезала им курицу и отделила рыбу от костей; брови Сэма поползли вверх, почти касаясь линии роста волос. Закончив резать, я провела ножом по краю тарелки. Еда была разделена на ровные квадратики размером с укус, причём во время всего процесса я ни разу не представила, как чудесно было бы проделать это с Нарри. Что же касается Алдуина… — Я впечатлён. Никто, кроме Драконорождённой, не смог бы орудовать ножом с такой кошачьей грацией и не превратить блюдо в кашу. Наши взгляды встретились; Сэм притворно кашлянул, затем потянулся за своей кружкой. К моему облегчению, он слегка откинулся назад, увеличивая дистанцию между нами. Я молча приступила к еде. Жизнь продолжалась. Алдуину просто захотелось новых впечатлений, это не конец света. «И я не стану его обвинять», — здраво рассудила я, кладя в рот очередной кусочек рыбы. «Мы ведь друг другу никто, просто враги, сведённые вместе чередой досадных обстоятельств. Испытывать ревность — нелепо». Моему неистовому желанию выломать дверь и буквально метнуть искры в них обоих не было никакого приличного оправдания. Я напрягла всю свою выдержку, чтобы усидеть на месте, но, говорят, если притворяться достаточно долго, то ложь станет правдой. — Вот, по-моему, тебе это нужно. — В поле моего зрения возник стакан. — Сэм, я уже говорила. Спасибо, но нет, я не хочу пить на спор. — Да Акатош с этим спором! — воскликнул он. — Послушай, здесь — моя особая настойка, и я гарантирую, что от неё тебе станет лучше. Всего один глоток! Это меньшее, что я могу сделать после того, как из моего рта извергалась вся эта чушь. Возможно, это бы вызвало у меня улыбку, если б моё сердце не было перемолото в труху. Увидев, что я не возражаю, Сэм набрался храбрости и придвинул стакан к моей холодной руке. — Считай это моим извинением. Я должен был понять… — Да брось, Сэм, не извиняйся, — отмахнулась я, дивясь собственной невозмутимости и беспристрастности. — И нечего здесь «понимать». Алдин — просто попутчик. Он может делать всё, что его душе угодно. — Короткая вспышка гнева накрыла мир багровой пеленою, но я взяла свои эмоции в узду. — Как и я. Мои пальцы мятежно сомкнулись на гранях стакана. Хоть я и не избавилась от сомнений, мне всегда было любопытно, что это за магическое варево. «Неужели я буду лишать себя всех удовольствий, пока Алдуин, ни в чём себе не отказывая, предаётся греху?» В моём сознании запоздало мелькнул образ двух обнажённых тел, сплетённых между собою, его тёмные волосы на фоне белых простыней… Но кошмарное видение было прервано, как только моих губ коснулась ледяная настойка. По языку разлилась сладость, такая насыщенная, что казалось, она перерезает мне горло. А затем наступило пряное, тёплое послевкусие, волнами захлёстывая всё моё тело. — Теперь ты ловишь фишку? Я ж говорил — фамильный рецепт. Вместо ответа я толкнула пустой стакан в сторону Сэма, наблюдая, как он вновь становится полным. — Немного добавки, специально для тебя, — Сэм так широко улыбнулся, что мне почудилось, будто в его оскале слишком много зубов. — Ну, вздрогнули. Не успела я опомниться, как снова пригубила стакан, жадно глотая его содержимое. «А Сэм не соврал. Вкус просто божественный». Тепло уже разрослось в яркий костёр, пылающий в сердце и струящийся по венам. Прекраснее всего было то, что мои злость и смятение, саднящие внутри тайной болью, сходили на нет. Я толком не помнила, откуда они вообще у меня взялись. И это вполне оправдывало третью порцию настойки. Я облокотилась на стол, одной рукой подперев подбородок, и заворожённо наблюдала, как Сэм достаёт отполированный до блеска серебряный сосуд, дабы вновь наполнить мою кружку. — Гд-где ты достал это пойло? — спросила я. Язык меня не слушался, и я отдалённо понимала, что несу какую-то пургу, но мне не было до этого никакого дела. Я чувствовала себя так свободно… — В одном милом местечке, там вино течёт рекой, — Сэм одарил меня своей фирменной улыбкой. — Надо нам пойти туда. С тобой пить — одно удовольствие. Я придвинула стакан поближе; не знаю почему, но он показался мне очень тяжёлым. Внезапно Сэм очутился совсем рядом со мной, обхватил мою руку и помог поднести напиток к губам. — Я никогда в тебе не сомневался, — успокаивающе прошептал он мне на ухо, когда я откинула голову назад и допила остатки. Я смутно почувствовала, как стакан выскользает из моих рук, а я сама прислоняюсь к Сэму. Какое же тёплое у него дыхание… — Довакин, золотце ты моё, — напевал он, нежно убирая мои волосы набок, и я услышала слабый звон застёгивающегося ожерелья. — Эта ночь будет незабываемой.

***

Это определённо не входило в его планы. Тем не менее, результат оказался на удивление приятным, а опыт — плодотворным. — Тебе что-то ещё нужно? — спросила Нарри, натягивая бретельки своего диковинного платья. — Думаю, я научила тебя всему, что знаю; теперь я должна помочь Валге с уборкой. Наверное, ужин уже заканчивается. На прикроватной тумбочке, что была рядом с Нарри, в свете свечей поблёскивала золотая статуэтка Дибеллы, внизу увенчанная тёмно-синими каменьями. Сначала он принял их за сапфиры, но после детального изучения выяснил, что это всего лишь искусно огранённые кусочки цветного стекла. Алдуин внутренне ухмыльнулся такому изображению Богини Красоты. Дибелле стоило бы потрудиться усерднее, чтобы взять над ним верх. Хотя он не входил в пантеон Девяти, его почитали не меньше — или боялись, это уж как посмотреть. Словно почувствовав его насмешку над великой Богиней, Нарри нахмурилась, и её губы сжались в тонкую линию. — Ну так, это всё? Если да, то верни мне, пожалуйста, книгу. На миг ему захотелось оставить фолиант у себя. Слов он прочесть не мог, однако картинки были чрезвычайно наглядными. Без них он вряд ли бы понял разъяснения Нарри о женской анатомии, а тем более о том, как у людей происходит спаривание. Когда он заставил её одеться, у служанки и вовсе отпало желание что-либо ему рассказывать. Сначала она решила, будто он «разыгрывает из себя недотрогу». Но увидев, что она совсем ему не интересна, Нарри пришла в ярость. Она бы вылетела прочь из комнаты, если б Алдуин не счёл эту даму полезной. Как-никак, он был удручающе невежественен в вопросах строения человеческого тела. Не было ничего дурного в том, чтобы заполнить пробелы в знаниях с помощью женщины, которая была гораздо опытнее него, хоть она и рассчитывала на другое. Однако ж, остаться она согласилась только за пятьдесят септимов, и Алдуин понятия не имел, как он выклянчит у Фрейи эту сумму. Конечно, он мог отдать Нарри один из найденных им бриллиантов, вот только камушек стоил в разы дороже. Приняв его молчание за нерешительность, Нарри повысила голос: — Эта книга не моя, я одолжила её у жрицы Сенны в Маркарте. Сомневаюсь, что Богиня будет милосердна к тем, кто крадёт из её храма. — Судя по тому, как она согнула пальцы, она испытывала искушение просто вырвать предмет из его рук. Возможно, её сдерживало воспоминание о том, как Алдуин наставил на неё её собственный кинжал. Не то чтобы он этим гордился; в конце концов, Нарри была неопытна в бою и, точно назойливая муха, не представляла никакой реальной угрозы. Но он уже устал от неё уворачиваться. — Для меня Дибелла сделала бы исключение, — спокойно ответил Алдуин и встал с кровати, свысока наблюдая за тем, как женщина хватает книгу и кладёт её в ящик стола. — Ты говоришь богохульства, — пробормотала она. — Как же глубоко ты заблуждаешься… Нарри открыла было рот, чтобы гневно ему возразить, но тишину вдруг нарушил приглушённый звон кружек, бьющихся о потолок. А ещё Алдуин услышал крики. Нарри пронеслась мимо него и торопливо сняла засов; как только она открыла дверь, комнату наводнил рёв толпы. В таверне стоял такой гвалт, будто здесь разместилась небольшая армия, — подумал Алдуин, взбираясь по лестнице следом за Нарри. Вниз скатилось три или четыре бутылки, и ему крупно повезло, что, повернув налево, он успел заметить летящий в него стакан. Он пригнулся, и Нарри испуганно взвизгнула, когда стакан пролетел мимо её лица и разбился о стену, прежде чем осыпаться на каменный пол. — Где Валга? — крикнула она, но ему было совершенно не до этого. Его взгляд застыл на открывшейся перед ним сцене. В буйной толпе плечом к плечу стояли мужчины; публика бесновалась и кружилась возле двух бойцов, покрытых кровью и синяками. Они явно дрались всерьёз, взбудораженные воплями зрителей. Мужчины весело поднимали бутылки и кружки. В стекле и металле отражался ревущий огонь очага, который вздымался до самого потолка и словно жил собственной жизнью. Синхронно с мерцанием пламени по полу и стенам волнами расходились тени, сплетаясь в опасном танце, и тьма казалась неестественно густой. По спине Алдуина пробежала дрожь, едва ли не до боли покалывая кожу. Он безошибочно учуял в воздухе дикую магию… — Так его! — Ну же, соберись, молокосос! — Чур я следующий! — И я, я тоже хочу! Внезапно на фоне мириады голосов, что атаковали его уши, раздался женский смех, высокий и звонкий. «Фрейя…» Тьма отступила; языки пламени бешено заметались в ослепительном зрелище. Бледно-золотые волосы вспыхнули живительным светом, и он увидел Довакин, расположившуюся на столе; она хихикнула, прильнув к мужчине, который крепко обнимал её за талию и заговорщически ей что-то шептал. Губы касались чувствительной мочки уха, а рука ерошила мягкие волосы, стремительно схлопывая мир Алдуина до одной-единственной мысли. «Я его убью». А затем ублюдок повернул голову и через весь зал заглянул ему прямо в глаза. В это мгновение Алдуину открылся его истинный облик. Его взгляд прорвался сквозь завесу иллюзии, и под маской бретонца он увидел иное лицо. Нечеловеческий рот растянулся в улыбке, обнажившей пару длинных белых клыков. Замысловатые алые завитки, обрамляющие аспидную кожу, доходили до самых волос, чёрных как ночь. Из его головы торчало четыре золотистых рога. Холодные, безжалостные глаза блестели так же ярко, как и чёрно-красные доспехи, в которые он был закован. Массивная рука, покрытая латной перчаткой, скользнула к затылку Драконорождённой, и острые когти описали полукруг у основания её горла. Всё было понятно без слов: жест говорил сам за себя. В нём выражалась и власть, и угроза. Принц Даэдра усмехнулся, прижавшись щекой к щеке Довакин. Его хитрый взгляд поразил Алдуина сильнее, чем физический удар. Фрейя потёрлась о него в ответ, её глаза были стеклянными, а лицо раскраснелось. От неё за версту разило чёрной магией, которая окутывала её, точно саван. И хотя она была околдована, при виде того, как Довакин обнимает другого мужчину, в нём клокотала слепая ярость. Значит, так боги сходят с ума… — А-а, лорд Алдуин. Я, Сангвин, приветствую Вас на моём скромном приёме. Насмешливое обращение громом прокатилось по комнате, и, по-видимому, оно предназначалось только ему. Никто из смертных, включая Драконорождённую, даже не дрогнул. Всё их внимание было сосредоточено на потасовке между двумя мужиками, к которым теперь присоединился и третий. — Немедленно её отпусти, — он не потрудился повысить голос, чтобы перекричать шум: Принц и так его слышал. В ту минуту Алдуин всё бы отдал, чтобы снова стать дова. Он бы разорвал наглого дремору на части, медленно, лоскуток за лоскутком, вытянул бы его душу из тела и заставил смотреть на собственную казнь. Кончик когтистого пальца царапнул Фрейину щёку, оставив после себя тонкий красный рубец. — Всему своё время. И оно ещё не пришло! Гулянья только начались — смотри, как ночь молода. Сангвин пытался его спровоцировать. Ему немногое было известно об этом Даэдрическом Принце; Алдуин вообще никогда не интересовался правителями Обливиона, считая их ниже себя. — «Гулянья» могут продолжиться, когда ты отойдёшь от Довакин и перестанешь использовать её в качестве щита. Запрокинув рогатую голову, Сангвин оглушительно расхохотался. — Ты думаешь одолеть меня в таком состоянии? Что ж, твоя гордость впечатляет. Интересно, осталось ли в тебе что-то ещё, достойное похвалы. — Его взгляд стал задумчивым. — Если честно, мы заключили пари. Как только узнали о твоём падении. Азура и Ноктюрнал будут очень раздосадованы, если я их переиграю. С другой стороны, Мерунес Дагон предложил мне отдать Драконорождённую ему — крайне заманчивая сделка. Если бы я согласился, я б поглядел, как ты будешь её возвращать. Он никак не смог бы её спасти. Его лицо побелело от страха и от убийственной ярости. — В Обливионе будет война. Я устрою вам кровавую баню, и твои братья изгонят тебя, лишь бы спасти свои шкуры. — И всё это ради женщины, что станет твоей погибелью? — У неё душа дракона; она тоже Дов. А все Дов принадлежат мне, — он подчеркнул своё утверждение тихим рыком, в котором отражался сдерживаемый в горле ту'ум. На миг веселье стёрлось с лица Сангвина, но вскоре тот пришёл в себя. — Увы, как бы меня ни прельщала идея грандиозного мордобоя, с этим придётся повременить. Иначе я не смогу исполнить просьбу нашей Фрейи, — он погладил её по голове, заставив Алдуина стиснуть зубы. — Хотя я должен признать, что этот сброд — не лучшие кандидаты. — О чём ты болтаешь? Откинув в сторону её длинные волосы, Сангвин постучал по большому круглому амулету на Фрейиной шее. Нефритовые и бледно-зелёные аметистовые вставки меж причудливых узоров блеснули на свету. — Дурья башка, как я мог забыть тебе рассказать? Я ведь встретил тебя как гостя. Ты приглашён на свадьбу Драконорождённой. Сейчас я быстренько найду ей мужа — а из-за чего, по-твоему, подрались эти оболтусы? — и мы все, — он спрыгнул со стола и обвёл рукой толпу мужчин, которые чудесным образом умолкли, подняв к нему внимательные лица, — сможем отправиться на вечеринку столетия! Его объявление было встречено восторженными аплодисментами и громкими одобрительными криками, на что Сангвин благосклонно кивал. Алдуин попытался использовать этот отвлекающий фактор, чтобы незаметно приблизиться к Фрейе, но путь ему преградил десяток тел; Даэдра пристально наблюдал за каждым его действием. — А вообще, почему бы честному народу и будущей невесте не скоротать пока время в моей холостяцкой берлоге? Итак, одной проблемой меньше. Прежде, чем Алдуин успел что-либо предпринять, Сангвин дважды хлопнул в ладоши. Кружки упали на пол, а стеклянные бутылки разбились вдребезги, так, что мелкие осколки разлетелись во все стороны. Огонь ослаб, пламя утихло, и чёрные тени отступили. В гостевом зале, где минуту назад кипела жизнь, воцарилась зловещая тишина. Все люди до единого растворились в воздухе. Они все просто исчезли. Включая Сангвина. В этот миг Алдуин был совершенно потерян. Он не знал, что ему делать и что он должен чувствовать. Перед глазами стоял белый шум, а разум проваливался в бездонную пропасть. Он понятия не имел, с чего начать её поиски. В голову пришла мимолётная мысль: быть может, спалив город дотла, он смог бы избавиться от глухого отчаяния, что разрасталось внутри? Но сегодня Фолкриту улыбнулась удача: как только он собрался с силами, воздух завибрировал от магии, и перед ним из ниоткуда материализовался длинный лист бумаги, плавно приземляясь у его ног. Письмо было написано на языке Дов и выведено безупречным почерком. Дорогой Алдуин, Мы с тобой отлично провели время, но, боюсь, у меня есть более неотложные дела. Если ты всё-таки захочешь посетить свадьбу, то церемония состоится в Туманной роще, в недрах Морвунскара. Это такой форт к юго-западу от Виндхельма. Однако тебе стоит поторопиться — на то, чтобы добраться туда, я даю тебе один день. Наверняка ты найдёшь какой-нибудь способ. Не подведи меня! Уверен, что у тебя всё получится, как и у Драконорождённой. С любовью, Дядюшка Сангвин Смяв письмо и разодрав его на мелкие кусочки, Алдуин вернулся в комнату, чтобы надеть броню. Когда он понял, что его трясёт от ярости, он присел на кровать, немного успокоился и продолжил выполнение задачи. «Нет смысла тешить себя мечтами о возмездии», — рассуждал он, застёгивая пряжки и ремни с лёгкостью, рождённой часами практики. Месть он отложит до прибытия в Туманную рощу. Кровь обязательно прольётся, но только после того, как он заберёт Фрейю у Сангвина. Как долго они за ним наблюдали? А за Фрейей? Сангвин хорошо их знал. Вдруг Принцы Даэдра выступят против него, просто чтобы поглумиться над его бедственным положением? Но к этим размышлениям Алдуин решил вернуться позднее. Когда он выскользнул из трактира, стражники не обратили на это особого внимания. Было уже темно, однако ночное небо скрывалось за облаками. Ему понадобится несколько часов, чтобы вскарабкаться на эти горы; и хорошо, если во мраке ему удастся найти искомое. А если он при этом выживет, то Алдуину повезёт вдвойне. Как и Сангвину, Пожирателю Мира было известно, что существует лишь один способ добраться до Морвунскара в течение дня. Для этого нужно быть дова — или, в противном случае, прибегнуть к помощи одного из них. И где-то там, высоко в горах, находился могильный курган Одавинга, чьи кости безмолвствовали в ожидании зова Тури.