Dragonrend

Давным-давно драконы заполоняли всё небо. Они были так велики, что едва не перекрывали солнечный свет; так ужасающи, что под ними дрожала земля. Такими грозными и волшебными создал их Бог, стоящий во главе Девяти, что им просто невозможно было не поклоняться. Красный дова летел, сливаясь с потоками ветра, делая крутые виражи и планируя вниз. Его обтекаемая форма так легко скользила по воздуху, что по сравнению с ним требушеты, размещённые на дальнем берегу, напоминали детские игрушки, старомодные, громоздкие и очень медленные — слишком медленные. Только в этой игре люди умирали взаправду. Камни, предназначенные для разрушения городских стен, по дуге неслись в сторону крепости; солдаты с оголтелыми криками перезаряжали устройства — а в следующий миг сгорали заживо, охваченные драконьим огнём. Самые везучие из них погибали мгновенно, оставляя после себя лишь обугленные кости да пепел, который сдували ветра. Но были и другие, чьи вопли могли посоперничать с дьявольским рокотом самых опасных горных хребтов. Они слепо разбегались врассыпную, в мучительной агонии катались по пылающей траве. Кто-то звал на помощь своих сослуживцев, думая только об одном: как прекратить эту пытку, как избавиться от всех страданий раз и навсегда?.. И те участки, которые дракон пропускал, они успешно поджигали сами. Кто-то бросался вперёд, прыгая в воду, но тут же уходил на дно, придавленный десятками тел. А кто-то гиб ещё на берегу, так и не добравшись до речки. Хоть в итоге люди и набрались мужества, чтобы восстать против Дов, страх никогда не покидал их. Просто они научились им управлять. В воздухе свистели стрелы; несколько отрядов уже сгруппировались на той стороне, и теперь дракону надо было уворачиваться более искусно, так как офицеры и их лучники, приноровившись, стали предугадывать его траекторию. Я ненавидела Братьев Бури всем сердцем, но даже я иногда восхищалась солдатами Ульфрика и той стальной закалкой, которую он им сообщил. Выжившие не бежали с поля боя. Они не отступали — они давали отпор. — К сожалению, сегодня из Доблести и Осторожности побеждает вторая, — тихо протянул Люсьен, вместе со мной наблюдая, как дракон кренится набок и с новым оглушительным рыком проносится прямо над нами. Вздрогнув от неожиданности, я чуть не потеряла равновесие. Любая другая лошадь на месте Тенегрива взбрыкнула бы и ускакала прочь, бешено визжа. Но мой конь лишь возобновил свой аккуратный спуск по отвесному каменистому склону, медленно и осмотрительно подводя нас к руинам фермы Пелагио. — А теперь им некуда бежать. Зависнув в воздухе над развалившимися осадными машинами, дракон своими крыльями всклубил над солдатами дым и горящие искры, вынуждая их отступить. И это сделало их лёгкой добычей для тонкой шеренги городской стражи, что растянулась вдоль стен. Пока лучники решетили мятежникам спины, дракон, выгнув шею, выпустил из своей пасти огонь, жаркий, как второе солнце, который укутал кричащих людей в объятия смерти. Буквально оказавшись между молотом и наковальней, эта часть армии рассеялась, ломая строй сродни бурлящим морским волнам, бьющимся о холодные камни. Они бежали в сторону ферм, принадлежащих клану Сынов Битвы и Назиму — но даже там Алдуин их настиг. Запах палёного мяса и костей был отвратительным. Мой рот наполнила желчь, и я с усилием сглотнула, пытаясь успокоить свой живот. Но я просто не могла отвести глаз от этой страшной картины. — Он не пощадит никого. Ну, ты знаешь. — Это было сказано достаточно легко, и всё же в голосе Люсьена я безошибочно угадала насмешку. Со словами он управлялся не хуже, чем с лезвиями. Слегка повернув голову, я бросила взгляд на призрачного ассасина. — Растерзает их морозом и пламенем, ибо такова наша драконья природа. — Я дала ему то, чего он хотел, а конкретно — знание о том, что, несмотря на всё время, проведённое вдали от Братства, вдали от него и от Матери Ночи, я не забыла глубин своей драконьей души, которые впервые показал мне Ситис. Даже сейчас меня охватывал трепет, восторг, и я ощущала какую-то извращённую гордость — ведь в этом могучем создании, истребляющем армию Ульфрика, текла та же кровь, что и во мне. — Но Довакин есть нечто большее, чем дракон. Я снова вспомнила истину, которой научил меня Арнгейр. Однажды ночью я явилась в монастырь в своём одеянии Слышащей; мои руки были по локоть в крови, и я была почти готова перерезать старикам глотки. Но за стенами Высокого Хротгара глас Ситиса смолк, а мудрые Седобородые знали, как исцелить травмированного Драконорождённого. — Точно так же, как Акатош совмещает в себе сущности Дракона и Человека, ты являешься его земным воплощением. Думаю, это самый верный способ передать, что значит быть Довакином. Первый из Девяти пришёл к Алессии в минуту нужды, ибо она освобождала порабощённый народ. Я боролась за свой город… но я знала, что, с правилами или без, Арнгейр никогда бы не одобрил резню в ответ на резню, особенно если она включала драконов. Это знание пристыдило меня, и я мрачно за него ухватилась. «Пока я несу ответственность перед чем-либо, перед кем-либо — даже в те дни, когда мне и смотреть на себя тошно, — я всегда смогу выйти на свет». Я посмотрела вперёд как раз вовремя, чтобы увидеть, как требушет подбрасывает в воздух большущую, грубо отёсанную каменную глыбу. Ещё до того, как снаряд миновал наивысшую точку, я осознала, где он упадёт. — Нет! — Я приподнялась в седле, хватаясь за поводья и гриву коня, в то время как он начал ускоряться, скидывая гальку и мелкие камешки на подсыхающую траву. Он скакал во весь опор, и я впервые почувствовала, как его крепкие, сильные копыта оступаются, а мощные спинные мышцы подёргиваются, и движения их вовсе не грациозны. Но было уже слишком поздно. Камень ударился о камень. Внутри меня будто открылась бездна, что поднялась до уровня сердца и сжала его в тиски. Нет. Я не успела ни вскрикнуть, ни взреветь, ни подумать, когда первая арка, охранявшая городские ворота, с ушедробительным грохотом рухнула, ломая баррикады внизу. В небо взметнулось белое облако из пыли и песка, словно пар от горячих источников. Те люди, что отпрыгнули в сторону, дабы не умереть под обломками, были заколоты ещё до того, как они обнажили клинки. Если земля к востоку от Вайтрана превратилась в выжженную пустошь, то укрепления за западной стеной всё больше походили на кровавое месиво, поскольку Братья Бури, торжествующе крича, сине-серебряной лавиной устремились наверх, перелезая через развалины арки и взбегая по извилистой тропе, ведущей к главному входу. Хор свистящих стрел становился всё громче и громче, но сбоку прибывало всё больше людей, которые взбирались на низкие утёсы и скалы и оттесняли стражников назад, за повреждённые стены. Но именно туда мне и надо было попасть. Мне надо было обойти сражение по краю и оказаться на той стороне — это был единственный путь в город, ведь, опустив подъёмный мост, вайтранцы бы сдали и основные ворота. — Не место тебе здесь. «Спасибо за совет, Люсьен». На самом деле ему было всё равно, как долго я ещё пробуду в мире смертных: пару минут или пару десятилетий. Живая или мёртвая, в его глазах я навсегда принадлежала Пустоте. Тенегрив, собравшись с силами, прокладывал себе дорогу к ровной поверхности, которая была уже совсем близко, и я знала, что, как только он её найдёт, он разовьёт такую скорость, на какую не способна ни одна скайримская лошадь. — Прикрой мне спину и смотри, откуда летят стрелы. Люсьен захохотал; впервые его смех звучал настолько радостно. — Мой клинок — твой. А потом мы выскочили из-за деревьев, и моё восприятие сузилось до мутного пятна из жара, пламени и солнечного света, в то время как копыта Тенегрива летели над землёй, стремительно неся нас к цели. Среди ближайших к нам солдат прокатились тревожные возгласы. Некоторые из них повернулись, выхватили из колчанов по стреле и наложили на луки. В моём сознании возник отрывок молитвы, адресованной Талосу, что так и не сорвался с языка. «Хоть бы это сработало». Тетивы луков натянулись. «Сейчас». — ФИ'ИК СА ФАТ!

***

Не что иное, как отзвуки Крика, заставило их резко замереть. Одавинг прекратил извергать потоки огня, что дало остаткам Братьев Бури время на спасение. «Фрейя». И впервые за всё время, когда они учили смертных мрачному искусству войны, в жилах Алдуина заплескалось что-то помимо жестокости. «Она высунулась слишком рано, даэдра её побери!» — Довакин! — Одавинг нетерпеливо мотнул головой в ту сторону, откуда исходил ту'ум. Не дожидаясь никаких указаний, его десница взмахнул своими гигантскими крыльями, которым Алдуин мучительно завидовал, и они взмыли вверх, а потом круто завернули налево. Траектория полёта пролегала прямо над городом. За исключением солдат, спешащих занять новые позиции у главных ворот — поскольку уничтоженные им боевые машины больше не угрожали восточной и южной стене, — весь остальной город был абсолютно лишён каких-либо признаков жизни. — Драконорождённая! — Это же ту'ум! Голос Драконорождённой! — Наш тан! Она вернулась! И, несмотря на то, что их накрыла тень дракона, защитники Вайтрана издали торжествующий крик, настолько громкий, что Алдуин услышал его сквозь порывистый ветер, хлеставший его голое лицо и глаза и наполнявший его уши неприручёнными песнями неба. Первым, что привлекло его внимание, было голубое свечение призрачных всадников на фантомных конях. Он слышал Слова Фрейи и уже знал, чего ожидать, а через несколько минут он обнаружил и саму Довакин, окутанную неземным сиянием призраков, что шумно ворвались на поле битвы вместе с ней. И, в отличие от сына Акатоша, Братьев Бури эта бестелесная кавалерия застала врасплох. Некоторые в ужасе отбегали назад, когда их стрелы, не причинив врагу никакого вреда, просто пролетали сквозь него; другие пытались восстановить строй и обнажали мечи. Когда фантомы проносились мимо них, они замахивались и делали выпад, но их клинки лишь бестолково рассекали свет и погружались в плоть их товарищей. Боясь того, что их затопчут, солдаты валили друг друга на землю. А когда из пасти Тенегрива вырвался жуткий, неистовый вопль, призраки повторили за ним, и их громовой резонанс прокатился по воздуху, сотрясая равнину, пока люди не побросали мечи, чтобы зажать руками уши. И в это кипящее море из окровавленных тел въехала Фрейя, укрытая багровым блеском даэдрического клинка, который то поднимался, то опускался, выкладывая дорожку из трупов, а тех, кто до сих пор был на ногах, добивал Тенегрив, топча их своими копытами и прорываясь вперёд через гущу солдат. Алдуин счёл бы её восхитительным воином, если бы не ощущал рядом с ней присутствие холодной, древней тьмы. Впервые он это почувствовал, когда Тенегрив напал на имперский конвой. Но тогда это были лишь краткие вспышки, едва заметные во время их бегства. Теперь же оно неуклонно росло. Его обжёг чей-то зловещий взгляд — и Одавинга тоже, поскольку красный дракон издал оглушительный рёв, полный свирепого вызова. — Зувут лос хет, зоквут до па сав гейн, — прорычал он. В Начале его звали Падомай. Но его второе имя было Ситис. «Итак, он здесь — старейшина, древнейший из всех, кроме одного. И оно служит ему — то существо, что защищает Фрейю». Алдуин мог ясно видеть отблеск белых клинков; чья-то гибкая фигура крутила и вертела ножи со скоростью, недоступной смертному зрению, и отражала все стрелы, которые в противном случае вонзились бы в спину Драконорождённой. Одавинг миновал окраину города, и прежде, чем Тури понял его задумку, дракон завис над подъёмным мостом и нацелился на Братьев Бури, стоящих ближе всего к укреплениям. — ЙОЛ..! — Нет! — Ал дёрнул на себя волнистые рога и, приподняв одну ногу, с силой ударил Одавинга по шее. Конечно, от одного удара ногой драконья чешуя даже не поцарапалась, но этого хватило, чтобы оборвать ту'ум. Однако из-за его промедления ущерб уже был нанесён. Основная порция огня пришлась на Братьев Бури, но деревянные помосты и соседние крыши казарм Одавинг тоже не пощадил. Стражники Вайтрана разбежались кто куда; часть из них люто запаниковала, когда их враги превратились в ходячие факелы, в беспамятстве хватавшиеся за свои ожоги. И теперь единственным проходом для Фрейи был полыхающий адский котёл. — СЕЙЛ ВИР ЛАР! Внезапно, в мгновение ока, пятиметровый пожар сморщился до нескольких шипящих язычков огня, которые вскоре исчезли, оставив после себя лишь тлеющую древесину да полурасплавленную броню. Вдали, где находилась Фрейя, бой всё ещё продолжался, однако здесь все солдаты застыли в ошеломлённом молчании. Те, кто повалился наземь от мощи его Голоса, даже не пытались подняться. А те, чьи лица не были скрыты за шлемами, взирали на него с неподдельным страхом и потрясением. Повинуясь своему обычаю, Алдуин не мог не использовать этот момент. — Одавинг, лув нин бекс вот ракс арк джаск! Имзик стра фа Довакин. — И, дабы быть уверенным, что лучники Вайтрана не совершат ту же глупость, из-за которой полегло немало стражей Фолкрита, он перевёл свои слова на зул се джорре: — Порви мятежников и расчисти путь для Довакин. И впервые за последнее тысячелетие люди возрадовались прилёту дракона.

***

Несмотря на быстроту Люсьена и чрезвычайную выносливость Тенегрива, мы стали замедляться — по крайней мере, я. Моя рука горела от напряжения; я с трудом отражала удары и вонзала свой клинок в тёплые, податливые тела, что вмиг приобретали неестественную бледность, когда их настигала смерть. Ситис наблюдал за мной — он был повсюду, и с этим ничего нельзя было сделать, потому что я сама открыла ему дверь. Фантомы начинали испаряться, а вместе с ними — и сводящий с ума ужас, вызванный кличем Тенегрива. Многие солдаты пали, и ещё столько же разбежались, но от подъёмного моста, который я просто обязана была пересечь, меня всё ещё отделяла целая армия. «Если я не предприму что-то прямо сейчас, они нас раздавят». Сопротивление уже стремительно росло. — Забери ещё одну душу, Отец! — с нечестивым ликованием рявкнул Люсьен. На моё бедро упало что-то тяжёлое и соскользнуло вниз. Я парировала удар, нацеленный в бок Тенегрива, и мёртвой хваткой вцепилась в луку седла, когда мой конь встал на дыбы, сокрушая врагов могучими копытами. Краем глаза я заметила блеск вскинутых оружий. — ФАС РУ МАР! Боевой топор и двуручный меч с лязгом упали на землю, брошенные своими владельцами, и окружавшие нас солдаты рассеялись, освобождая нам путь. Люсьен успел схватить одного бедолагу и перерезал несчастному горло. — Пошёл, — проскрежетала я, чуть надавив пятками на бока Тенегрива, и тот рванул вперёд. В течение нескольких блаженных секунд на нас никто не нападал. И поэтому, когда я вновь услышала драконий рёв, мне открылась полная картина того, что делал красный дова. Спикировав вниз, он вытянул передние лапы и обнажил свои массивные острые когти, готовый атаковать. Братья Бури кинулись прочь, но те из них, кто оказался на пути дракона, были обречены: всех воинов, которым удалось выскользнуть из его хватки, он стёр в порошок, прежде чем подняться в воздух с несколькими пленными. Их крики стали ещё громче, когда он сбросил их с высоты, и не прекращались до тех пор, пока их тела не расшиблись о землю. Снова и снова дракон возвращался, прорежая ряды вражеской армии и хватая людей точно ястреб, хватающий кроликов. «По крайней мере, стражникам Вайтрана достаёт ума не стрелять в Братьев Бури за укреплениями», — хмуро подумала я. Последнее, в чём я нуждалась, это чтобы Алдуин словил шальную стрелу или чтобы разъярённый дракон набросился на город. Оба этих сценария были, мягко говоря, нежелательны. Благо, все лучники сосредоточились на дороге, ведущей к подъёмному мостику. И, поскольку их товарищей отрезал дракон, те Братья Бури, что были заперты внутри, оказались в смертельной ловушке. — Видимо, я ошибался. У тебя всё получится, — крикнул Люсьен. Он был прав. Все Братья обратились в бегство. Мы проехали реку и высокий гребень из зазубренных скал и валунов, расположенный рядом с ней. Тенегрив сломя голову мчался вперёд и уже начал подниматься в горку. Единственной проблемой были солдаты, бегущие прямо на нас, которых Алдуин и пока безымянный дракон оттесняли всё дальше и дальше в вайтранские степи. — ФУС! Они пошатнулись от мощи моего Крика, и Тенегрив беспрепятственно проскакал мимо них в сторону города. Над моей головой вдруг засвистели стрелы — это стражники Вайтрана, заметив наше приближение, стали избавляться от воинов Ульфрика, ещё бродящих по округе. — Что ты делаешь? — осведомился Люсьен, когда мы затормозили у стены. — Тенегрив не сможет забраться на эти камни, но я смогу. Возьми поводья и позаботься о нём. Спектральный ассасин насмешливо фыркнул, когда я, перекинув ногу через шею Тенегрива, спрыгнула на землю. — Я хотел спросить, с какой целью ты пощадила врага? Ты применила далеко не всю силу, которая тебе доступна. — Уверена, что ты с лихвой восполнишь мою нехватку продуктивности, — бросила я в ответ, прежде чем погладить своего коня по тёплому носу. — Спасибо. Ты был восхитителен, но ты и без меня это знаешь. — Он тихо заржал и на прощание легонько куснул меня за руку. — Тенегрив, мой старый верный друг… И вновь мы остались вдвоём. — Люсьен немного натянул поводья, после чего они тронулись с места и пустились вскачь, возвращаясь обратно к равнинам, чтобы собрать новые души для Ситиса. Пока я карабкалась вверх по каменистому уступу, я на секунду обернулась, чтобы посмотреть на них. Белый всадник на сумрачном скакуне — они двигались как единое целое… — Мой тан! — раздался голос, который я не слышала очень давно. — Лидия! — Она стояла на подъёмном мосту; в её руках покоился натянутый лук, а на чумазом, забрызганном кровью лице сияла улыбка. Её предплечье обвивала самодельная повязка из толстого куска бежевой ткани, оторванного от туники одного из стражников, а вдоль её виска до подбородка тянулся неглубокий порез. Но она была жива, и моё сердце приобрело ту же лёгкость, что и торопливые шаги, которыми я подбежала к ней по шаткому помосту. — Вижу, кое-кто был занят разгоном этих глупых пародий на нордов. — Мы обнялись, и она сжала мою руку. — Я просила Богов, чтобы они вняли нашим молитвам и Вы явились к нам в час нужды. — Не люблю никого подводить. А теперь замри. — Её окутал золотистый свет, как только я произнесла слова лечебного заклинания. — К тому же я была не одна. Мне помогали. И очень существенно. — Помогал дракон. — Она взглянула на меня, приподняв брови. — И кто это сидел у него на спине? Не помню, чтоб я видела его на Высоком Хротгаре. То восхождение на семь тысяч ступеней было изнурительным и зябким, к тому же Лидия была крайне возмущена, что её сделали хускарлом, когда она уже почти дослужилась до звания капитана городской стражи. Тот факт, что она могла уложить меня одной левой — а может, и с закрытыми глазами, — тоже не внушал ей уважения к моей персоне, даже несмотря на мой статус Драконорождённой. И именно по этой причине в Устенгрев со мной отправилась Дженасса, а не она. — Это… это Алдин. Он мой… — Бездумно моргая, я посмотрела на Лидию. И в этот момент я поняла, что мне придётся представить ей Алдуина как своего мужа. Не только ей, но и Мико. И, вероятно, Балгруфу, если я, конечно, не хотела прослыть грубиянкой, ибо ярл мог узнать об этом от кого-то ещё — например, от Соратников, потому что я не смогла бы покинуть Вайтран, не засвидетельствовав своё почтение Кодлаку, а он наверняка пожелал бы услышать рассказ о таинственном драконьем наезднике, который превзошёл саму Довакин — как и весь город, ведь, храни меня Талос, это же общеизвестный факт, что стражники Вайтрана — хронические болтуны, в особенности те из них, кто берёт ночные смены… — Дышите, мой тан, — безапелляционно приказала Лидия, и я тут же втянула ртом воздух. — Кем Вам приходится этот мужчина? — Эм-м, ну-у, это долгая история… — О да, если я хотела избежать подозрений, мне явно стоило начать именно с этой реплики. «Молодчина, Фрейя». — А что это на Вашем безымянном пальце? Кольцо? Чёртовы Соловьиные перчатки и их треклятые вырезы. Я поборола запоздалое желание скрыть руки за спиной; к этому времени глаза Лидии уже принимали шарообразную форму. — Мой тан, Вы вышли за него замуж? Я была почти готова рассказать Лидии правду — по крайней мере о том, что я действительно вступила в брак и что всё это вина Сангвина — и взять с неё обет молчания, а ещё купить, наконец, пару нормальных, цельных перчаток, как вдруг воздух перерезало гудение боевых рогов. — Братья Бури! — прокричали стражники на стенах. — Они в городе! «Этого не может быть». Я оглянулась назад, на бегущую, разъединённую армию. Требушет, стоящий посреди равнины, тот самый, что снёс первую оборонительную арку, превратился в груду дымящихся балок, медленно пожираемых драконьим огнём. Земля была засыпана телами в серо-голубой броне. А высоко в небе парил красный дова, эхом своего утробного рёва разгоняя оловянные тучи. …Однако каким-то неведомым образом Ульфрик сумел нас перехитрить.