Драбблы.

Т/и сидит на кровати и тихо плачет. Чёрт возьми, нет, этого не может быть. Она снова и снова смотрит на своё запястье и видит там имя, которое хотела увидеть меньше всего. Почему именно он? В горле встаёт ком, хочется тихо кричать. Почему именно Тамаки Амаджики? Т/и никому никогда не говорила, как зовут её вторую половинку. Уже на следующий день в школе она как ни в чем ни бывало издевалась над Тогатой и своим соулмейтом. Правда, что-то болезненно сжималось внутри, когда Амаджики напугано пятился назад и смотрел на Т/ф, как на предательницу... Т/и не смогла принять своего соулмейта из-за банальной гордости. Она мешала ему во всём и старательно превращала его жизнь в ад. Даже на вступительном экзамене в ЮЭЙ. Т/и ненавидела себя. Сейчас она стоит на крыше академии и набирается смелости для прыжка. Перед глазами проносится вся жизнь, все сожаления и разбитые надежды. Чувство вины камнем давит на совесть, из глаз текут слёзы. Ей стыдно. Стыдно за то, что она чуть ли не ежедневно доводит до слёз родную мать. Стыдно за то, что она всю жизнь гнобила своего соулмейта. Стыдно за то, что всю жизнь шла на поводу у гордости. Т/и помнит, как грубо и язвительно реагировала на все несмелые попытки Тамаки сблизиться. Помнит его кровь на своих руках и показушную радость от этого. Ради кого всё это? Ей тошно от самой себя. Т/и смотрит на запястье, на шрамы от порезов и имя Тамаки. Хочется плакать с новой силой, хочется найти его и извиниться за всё, но уже поздно. Плач Т/ф переходит в истерический смех. Ей страшно, она не хочет умирать. Больше всего на свете сейчас хочется обнять его. Зарыться руками в мягкие волосы цвета угля и прижаться к Амаджики всем телом. Т/и отходит на несколько шагов назад и падает на колени. Перед глазами снова и снова всплывают воспоминания, от которых хотелось бы избавиться. Она хватается руками за голову и зажмуривается, стискивает зубы и снова встаёт. Нужно решаться. "Всем станет легче, если я умру." Т/ф делает последний шаг в никуда, и уже успевает почувствовать свободное падение, как вдруг кто-то хватает её за руку и тянет наверх. Т/и не открывает глаза и просто ждёт, когда всё это закончится. — Т/и! - голос соулмейта возвращает её в реальность. Когда Т/ф открывает глаза, она видит перед собой напуганного Амаджики. Он крепко держит её за руку и пытается спасти, хотя девушка уже и не уверена в том, что заслуживает этого. В голове проносятся тысячи обидных фраз, адресованных ему когда-то. "Тамаки Амаджики, ты - ходячий синдром жертвы. Одним словом, полный неудачник." "Знаешь, тебе повезло с соулмейтом, в отличие от меня." "Это либо Стокгольмский синдром, либо добровольный мазохизм. Ты вообще нормальный?" "С такими тентаклями ты мог бы стать отличным порноактёром, но я не могу сказать того же о твоей геройской карьере." "Плевать я хотела на нашу связь соулмейтов. Я буду рада, если ты исчезнешь из моей жизни." — Отпусти, - голос Т/и дрожит, — пожалуйста. Тамаки упорно тянет её вверх, его глаза скрывает чёлка. Сейчас он рискует всем, что у него есть, чтобы спасти её, и от этого Т/ф ещё паршивее. Он начинает соскальзывать вниз вместе с ней. — Никогда. Амаджики рывком вытягивает Т/и на крышу и прижимает к себе. Она ещё пытается строить из себя недотрогу и хочет отстраниться, но в конечном итоге просто обнимает в ответ. Ей стыдно плакать перед ним, но хуже уже точно быть не может. Тамаки неуверенно гладит её по волосам и слушает тихие всхлипы. Т/ф больше не хочет его отпускать. — Прости... - Т/и с трудом выдавливает из себя это слово. Получается тихо и хрипло. Амаджики растерянно смотрит на неё, но не прекращает гладить и сильнее прижимает к себе. На душе становится непривычно легко, но всё же ощущается некая подавленность. — Всё в порядке... - Он целует Т/и в макушку и тихо шепчет что-то на ухо. Ничего не в порядке. Т/и чувствует, что он дрожит. То ли от переизбытка эмоций, то ли от... Страха? "Боялся за меня? Или... Боялся меня?" — Что ты тут делал? - Спросила она, не глядя ему в глаза. Амаджики отвёл взгляд в сторону и нервно прикусил губу. Он почувствовал прежние холодные нотки в голосе Т/и. — Я хотел поговорить... - Тамаки был настроен серьёзно, но выглядел растерянным. На его бледной коже проступил болезненный румянец, — Я искал тебя по всей школе, а когда нашёл, -неловкая пауза, — Почему ты пыталась сделать это? — У меня есть много причин. - Т/ф отстранилась, игнорируя зов сердца. Она вытерла слёзы рукой и снова взяла себя в железные тиски. Она оставила Тамаки предсмертную записку, и сейчас пожалела об этом. Девушка ощутила, как горят её щёки. Он остановил Т/и раньше, чем она наказала себя за свои ошибки. Возможно, ещё не поздно... — Пойдём, - Амаджики осторожно берёт её за руку, но держит крепко, — здесь холодно. ...Т/ф не помнит, как оказалась в комнате Пожирателя Солнца. Она очнулась поздним вечером, лёжа в его кровати. Сам Амаджики сидел на стуле рядом и просто наблюдал за ней, сжимая в руках упаковку таблеток. Когда Т/и, очнулась, он непроизвольно вздрогнул. — Как ты? - голос кажется смутно знакомым, а подняв глаза, Т/ф видит Тамаки. — Бывало и хуже. Что я здесь делаю? - Т/ф устало и тяжело вздохнула. — Ты потеряла сознание и я... Я принёс тебя сюда. Исцеляющая девочка проверяла тебя и выписала лекарство и справку, - Тамаки было сложно сказать последние слова, — и на правах соулмейта я буду следить за тем, чтобы ты поправилась. Т/и не испытала никаких эмоций от услышанного. Мир как будто стал серым. Она увидела на тумбочке рядом с кроватью записку, безразлично взяла листок в руки и начала читать свой диагноз. " Anima coniugium abnegationem " - диагноз был написан на латыни, а точнее, его название. " Принять своего соулмейта, пить витамины группы B и C, нормально спать и питаться. С любовью, Исцеляющая девочка. Поправляйся, дорогая Т/и." Почему-то Т/ф улыбнулась, прочитав последние слова. Медсестра всегда была добра к ней, даже несмотря на скверный характер. Т/и прекрасно знала о своей болезни. В последнее время она практически не испытывала положительных эмоций. Амаджики, скорее всего, было не намного лучше. Возможно, синдром жертвы Амаджики это всего лишь следствие её болезни. Т/и ощутила чувство вины и отложила записку в сторону, после чего попыталась встать. Т/ф казалось, что кто-то вытянул из неё всё жизненные силы. — Я буду у себя в комнате...- Т/и встала с кровати, но потеряла равновесие и чуть было не упала, но Тамаки вовремя её поймал. — Т/и, я никуда тебя не отпущу. Ты будешь жить со мной, - парень взял её на руки и осторожно уложил на кровать, — так я буду уверен в том, что ты ничего с собой не сделаешь. И это не обсуждается. Это звучало достаточно необычно из уст Амаджики. Т/ф посмотрела в его глаза и увидела там решительность, которой никогда раньше не видела. — Тамаки... Я давно хотела кое-что спросить... — Что? - голос Тамаки убаюкивал. Т/и хотела спать, но ещё больше ей хотелось поговорить со своим соулмейтом о происходящем. — Ты... - Т/и запнулась, — Почему ты решил спасти меня? Если бы тогда на крыше ты отпустил меня, тебе стало бы легче. После смерти соулмейта синдром отвергнутого лечится, и я уверена, что ты знаешь это. Мои поступки сказались на твоём здоровье. Я каждый день тебя травила и, кажется, чуть не сломала пару раз. Но даже после этого всего... Почему? — Я герой, а помимо этого мы соулмейты. И... Я понимаю, что это может прозвучать странно, но... Тогда, на крыше, мне казалось, что ты - моя главная причина жить и двигаться вперёд, - Амаджики встретился взглядом с Т/и и улыбнулся, — и, на самом деле, так оно и есть. Я поступил в ЮЭЙ, чтобы стать твоим героем. Из глаз Т/ф потекли слёзы. В ней смешались несколько эмоций: боль, радость, смущение, чувство вины... Амаджики сел на кровать и заключил её в объятия. Т/и ещё долго плакала и в конечном итоге уснула у него на коленях. Так началась реабилитация Т/и. Это был её второй шанс.