~ XIII ~
Ёнгук метался из стороны в сторону. Глаза Боми следовали за ним по пятам. Происходящее напоминало ей сцену в зоопарке, когда за каждым шагом загнанного в клетку льва следят глупые туристы с фотокамерами. Всего лишь один грозный рык — и любопытная публика разбежится по углам. Только вот Ёнгук пока не рычит, но время от времени всё же скалится, обнажая зубастую пасть. Юджин уже битый час ждала подруг в холле. Дрожащую Айли пытались напоить успокоительным. После того как свидетелей доставили в полицейский участок, она так и не смогла вымолвить ни слова. Без ведома брата её отправили к следователю, пытаясь взять хоть какие-то показания. Испугавшись напора, она разрыдалась. Боми слышала, как ломается её голос — и ей хотелось посильнее вмазать уроду в капитанских погонах, который, уподобившись преступнику, пугал подругу не меньше. Только вот зайти внутрь и успокоить Айли не разрешали. Она всё время рвалась в комнату, но служащие каждый раз её останавливали, грубо заставляя вернуться на диван и дождаться своей очереди. К счастью, подоспевший Ёнгук устроил всем разнос. Боми первый раз за долгое время видела его настолько злым. Злым до лопнувших на белках капилляров. Ей казалось, что пройдёт ещё чуть-чуть, — и мужчина сорвётся на коллегу, который посмел запугивать Айли. – Как она? – хрипло поинтересовалась Лимбоми, опускаясь на стул в кабинете Ёнгука. – Уснула в приёмной на диване. Я попросил уборщицу за ней приглядеть. Она обещала, что никого без моего ведома не подпустит. Сейчас разберусь быстро со всеми делами и отвезу её домой, – резко отодвинув ящик стола, полицейский принялся искать сигареты. – Ты как? Сильно испугалась? Пока с виду держишься молодцом. Боми заколебалась. Пальцы прикоснулись к фатиновой юбке. Непроизвольно девушка принялась шоркать ткань. Избавиться от кровавого пятна без воды было невозможно, а вот дырку, если постараться, протереть можно было. – Очень, – тяжело сглотнула она, – очень сильно испугалась. Ёнгук, наконец-то нашедший сигареты, бросил тревожный взгляд на потерпевшую. Помятая и растрёпанная Боми всё ещё оставалась красивой. Порванное на груди платье, грязный подол и красные глаза ничуть не изменили её. Она выглядела потерянной, но даже в этой потерянности было что-то прекрасное и совершенное. – Веришь? – сорвавшимся голосом спросила она. – Конечно верю, – засунув сигарету в рот, он закурил, после чего поставил подогреваться чайник на дисковый нагреватель. – Я никогда не была ценителем жизни, – прошептала Боми, пытаясь выковырять запёкшуюся под ногтями кровь, – скорее её прожигателем. Я жила не задумываясь о последствиях. Моя жизнь состояла из одних лишь лёгких удовольствий. Я могла пить без меры, курить травку, знакомиться с отпетыми ублюдками, без зазрения совести совершать разного рода правонарушения, зная наверняка, что отец меня отмажет, – глаза упали на чайник, за стенками которого бурлила вода, пузырьками всплывая на поверхность. – Я не хотела быть как все, но в итоге пожалела об этом. Порой быть как все не так уж и плохо. Я упустила так много вещей, которые могли сделать меня счастливой. Мне стало жаль, что я так и не научилась готовить мандариновый пирог своей тётушки Чу и заготавливать на зиму мечжу. Мне стало жаль, что из-за гордости я ни разу не призналась никому в своей симпатии. Мне стало жаль, что я так и не удосужилась прочитать ни одной хорошей книжки и посмотреть ни одного хорошего фильма. Да, в конце концов, мне стало жаль, что я не получила никакого образования и даже не закончила курсы по кройке и шитью. Мне показалось, что я сегодня умру. Безымянной и безызвестной. Имеющей столько финансовых возможностей, но потратившей свою жизнь впустую. – Ничего себе, – присвистнул полицейский, стягивая с себя куртку и подавая её девушке. – Всего одна ночь — и у тебя полная переоценка ценностей. – Согласна, из моих уст больше тянет на бред во время лихорадки. – Зато искренне, – наполнив кружку кипятком, он забросил в неё пакетик чая. – Как думаешь, почему он меня не убил? – приняла Боми из мужских рук кружку. – Не знаю, – пожал Ёнгук плечами, открывая сейф и доставая оттуда фляжку коньяка. – Не ко всякому убийце можно залезть в голову. Скорее всего, он преследует какую-то цель, твоё же убийство в его планы не входило. Если бы ты видела его лицо — другое дело, он бы тебя, вероятнее всего, убрал, а так, я думаю, он уверен, что ты не представляешь собой угрозу. – Жертвы две. Обе его? – Да, – кивнул Ёнгук, подходя к девушке. Открутив жестяную крышку с бутылки, мужчина плеснул алкоголя в чай Боми, после чего, вытащив сигарету изо рта, сам припал к горлышку. – Сын судостроителя и его охранник. – Я слышала, что последнего доставили в хирургию ещё дышащим. – Его не спасли, – слишком глубоко затянувшись, полицейский изошёлся сильным кашлем. – Я же тебе говорила: переходи на лёгкие, – похлопала его Боми по спине. – Айли сказала, что мужчину жестоко пытали. Вырезаны глаза и отрублены пальцы. – Следствие считает, что он до последнего не хотел выдавать местоположения главной жертвы. – Такой верности можно только позавидовать. – Это не верность, – сбросил Ёнгук пепел с сигареты в урну, следом запрыгивая на стол. – Это часть культуры тейсинтай. – Какой культуры? – Так называли японских смертников во времена Второй мировой войны, принявших часть философии самураев — Бусидо. Ты должна была слышать о самой знаменитой группе представителей этого класса: камикадзе — лётчики-смертники, но помимо них были и другие категории солдат. Как пример, пехотинцы и водолазы. – Получается, что во имя благородного дела можно и умереть? Солдаты были преданы своему богу-императору, а этот... – Своей семье, – подтвердил мужчина. – Умри сын судостроителя, с ним бы всё равно разделались. Не маньяк, так глава дома. – Выходит, мужику просто не повезло, что была его смена, искали-то не его. Всего лишь цепной пёс? – И выходцем из мафии, – кивнул полицейский на личное дело, которое ему с пылу с жару подкинул коллега. – Отсюда, видать, и растут корни верности, они там все с приветом. – А что насчёт Айли? На кого она умудрилась наткнуться, что присосалась к настойке пустырника? Ёнгук замолчал, разминая шею. И без того угрюмые брови сошлись на переносице. Долгое время полицейский на чем-то упорно раздумывал. Спрыгнув со стола, он подошёл к прозрачной стене, за которой суетились служащие, после чего резко дёрнул жалюзи. Комната утонула в тревожном сумраке, изолировав молодых людей от шумного офиса. Вернувшись на своё место, он снова запрыгнул на стол, в этот раз приземлившись на собственный отчёт. – Один настырный криминальный авторитетишка с огромной короной тщеславия на башке. – Неужели тот самый, что тебя достаёт? – хлопнула Боми в ладоши. – А на свадьбе-то он что делал? – Был гостем, разумеется, – закатил глаза полицейский, после чего затушил сигарету о подошву сапога. – Так и знала, что этот судостроитель не чист на руку. Водить дружбу с кем-то подобным... – фыркнула Боми, скрещивая на груди руки. – Замечала за Айли странности в последнее время? – порывшись в кармане брюк, он достал сложенную в несколько раз записку, бросив её на колени Боми. – Что ты подразумеваешь под странностями? – С ней никто не связывался в последнее время, пытаясь запугать. – Нет, – покачала девушка головой, разворачивая бумагу и произнося вслух её содержимое: – Давай вместе очистим эту страну от выблядков, – в конце предложения стоял подмигивающий смайлик. – Что это? – Переверни, – раздражённо прошипел полицейский. Боми послушалась. – К слову, у тебя очень милая сестрёнка, – женский голос напрягся, – правда, больно шуганная. Ты её не бьёшь ли часом в воспитательных целях? Не надо так, а то я пожалуюсь на тебя в органы опеки, – в конце стоял рассерженный смайлик. – Он больной? – Есть такое, – засунул Ёнгук руки в задние карманы джинсов, – и это не образно, у него действительно есть медицинское заключение с диагнозом. Так что, если его когда-нибудь решат судить, его скорее отправят в психушку, нежели на каторгу. – Признаться честно, это пугает. – Если заметишь за Айли неладное — сразу обращайся ко мне. – Ты с этим разберёшься? – заволновалась Боми. – Разберусь. – Хотя... – насупившись, девушка бросила на мужчину грозный взгляд из-под бровей, – почему ты до сих пор с этим не разобрался, и вынес сор из своего участка? Что за ушлёпок вздумал пугать сестру Бан Ёнгука? – Если бы всё было настолько просто, – повысил полицейский голос, раздражаясь не на Боми, а на самого себя за то, что разрешил ситуации выйти из-под контроля. – Эта чувырла крышует весь развлекательный бизнес в стране, который, собственно, и составляет большую часть экономики Кореи. – Как будто чужое влияние тебя когда-то останавливало. Кто не побоялся в прошлом году запросить ордер на арест сына конгрессмена, который барыжил наркотой. – Это другое, – забарабанил он носком ботинка по ножке стула. – Разве? – Как думаешь, кто даёт ордер? – Прокурор, судья? – пожала плечами Боми. – Именно, – щёлкнул мужчина пальцами, – а теперь угадай: с кем они играют в большой теннис по выходным? – Серьёзно? – А теперь предположи: с кем и где он после пьют чай со свежеиспечёнными кексиками. – Без понятия. С президентом в Голубом доме? – Не удивлюсь, – хмыкнул Ёнгук. – Но сейчас я о своём начальстве. – Боже, да ты у себя прежде чистку проведи, прежде чем преступников вылавливать, – поморщилась Боми. – Что за коррумпированное болото с жабами? – Поверь, с каждым годом я удивляюсь не меньше тебя. – В любом случае я из тебя лично душу вытрясу, если к Айли кто-то привяжется, – смяв листочек, Боми забросила его в урну. – Не беспокойся, я улажу это сегодня же, – потёр он большими пальцами глаза. – Это послание моё — и я его понял. Дело, над которым я работал пару месяцев, связано с увеселительной травкой. Недавно я сорвал ему поставку из-за границы. Теперь он злится. Чертовски злится. У нас с ним вроде игра такая. Он хочет прихлопнуть меня. Я его. Тем и живём уже пару лет. – Неужели за столько лет в органах ты не нашёл покровителя покруче, чем есть у него? Сложно было соблазнить какую-нибудь дамочку с большими звёздами на погонах? – Он сам как покровитель, – расстегнул Ёнгук на рубашке несколько пуговиц, неприятно зажимающих горло от обиды. – Это не он за них держится. Это они держатся за него. Понимаешь? Сражаться с ним — тоже, что сражаться с ветряными мельницами. – Постой-ка, – возбуждённо облизнула Боми губы, – а он случаем не может быть причастен к убийству богачей? Что он вообще забыл на месте преступления? – Забавно, – усмехнулся полицейский, – но он тоже, кажется, ищет того, кто это делает. – Зачем? – Хер пойми, он радуется, как ребёнок, когда находит что-то занятное. Вероятно, хочет поиграть в сыщика, чтобы в конце игры заполучить автограф или фотографию с маньяком, – взъерошив волосы, Ёнгук спрыгнул со стола. – Даже слово странный не подходит этому типу. – Вот это да, – восторженно вздохнула Боми, – этот маньячелло реально такой крутой, что им теперь и мафия заинтересовалась? – Не нахожу повода для восхищения, рыжая бестолочь, – закатил глаза Ёнгук.***
Следующий месяц, после сорванной свадьбы Боми, выдался тяжёлым для Айли. Беспокойные и мрачные сны тревожили её еженощно, пока их не разгоняло яркое солнце и первые певчие птицы. Она то и дело вздрагивала от любых посторонних звуков, стремилась никогда не оставаться в одиночестве, а если и оставалась, то засыпала в зале рядом с сейфом, где хранился Хеклер-Кох сорок пятого калибра. Стрелять она не умела, но так ей было спокойнее. На работе в кофейне она не переставая била посуду от любого шороха, а когда получила первый расчёт была удивлена, что не ушла в минус и даже получила неплохой заработок, несмотря на свою криворукость. Боми ударилась во все тяжкие, радуясь сорванной помолвке, она отрывалась в клубах иногда под присмотром Юджин, иногда под наблюдением Джинёна, но чаще бесстрашно одна. Ситуация со свадьбой всё ещё висела в воздухе, и было непонятно собирается ли судостроитель на ней жениться или нет. Мужчину резко перестало волновать всё вокруг: он ушёл в траур по единственному сыну. Днями напролёт он лил свои горькие слёзы, сетуя на то, что не позаботился о его должной защите и с головой ушёл в свадебную суматоху. Несостоявшаяся же свекровь Боми обвиняла во всём невестку и требовала немедленного разрыва отношений. Она была уверена, что именно бесчестная девица принесла в их семью раздор и что именно она соблазнила её сына, обманным путём заставив на себе жениться. Так, в очередную субботу двери «Пэтти» распахнулись. Идея совершить вылазку исходила от Боми — однако вот уже на протяжении полутора часа Юджин и Айли находились в ожидании: подруга, что обычно раньше всех летела в злачное место, где-то задерживалась. Сняв VIP-комнату, они с высоты наблюдали за первым этажом, где танцевали подвыпившие люди. В выходной день народу было много. Все они толпились не только на танцевальной площадке, но и на лестнице, в баре и холле. Распив две бутылки пива и дожевав пиццу, девушки уже успели сделать заказ по второму кругу. – Ты в порядке? – оторвавшись от застеклённой стены, Юджин бросила обеспокоенный взгляд на Айли. – Последнее время ты очень нервная. Он всё ещё снится тебе? – Сейчас реже, – открутила девушка на бутылке с водой крышку, которая, выскользнув из рук, на радостях пустилась вприпрыжку бежать к двери, – но ты даже не представляешь насколько это всё реалистично. Раньше в моей голове стояла только картина из гостиничного номера. Изувеченный мужчина, комната залитая кровью, приторный запах парфюма, хриплый будто бы обожжённый чём-то голос... – она запнулась, сжав в кулаке юбку. Губы жадно отхлебнули из горла. – А сейчас ты видишь что-то другое? – Сейчас я вижу совершенно разные вещи, – прошептала Айли, пугаясь интимности. – Нет больше испачканной кровью комнаты. Я могу видеть чужой силуэт на улице, сливающийся с ночными огнями. Могу видеть его в шумном баре, когда он просит рукой бармена повторить, или на автостоянке, когда он садится в машину. Один раз он даже был в моей комнате, – голос дрогнул, как и тело, желающее содрогнуться в мучительной судороге. – Представляешь? Была глубокая ночь. Я лежала на кровати. Луна падала бледным пятном на паркет. Чьи-то кошачьи глаза следили за мной прямо из угла комнаты. В темноте всё сливалось. Да и я плохо вижу, ты же знаешь. Рука моя потянулась к очкам на тумбочке, но пальцы дрогнули, когда он покачал головой. Очки отлетели в сторону. Проехавшись по полу, они очутились у его ног, после чего одним ударом он раздавил их. Послышался хруст ломающихся костей — я проснулась. – Может стоит обратиться к психологу? – протянув руку, Юджин сжала пальцы подруги. – Мне совсем не нравится твоя тревожность. – Возможно, и правда, нужно к нему записаться. Но знаешь, что самое ужасное? Последний раз... – девушка снова проглотила слова, потупившись в пол. – Я его, ну, это, поцеловала что ли. – Чего ты сделала? – удивилась Юджин. – Я сама знаю, что это бред, – начала хныкать рассказчица. – Я его боюсь, честное-пречестное. До чёртиков перед глазами боюсь. Мне страшно о нём даже думать сейчас, но я клянусь, всё так и было. Он сидел в бархатном кресле, закинув ногу на ногу. Рядом светил торшер. Прямо над его головой, так, что обесцвечивалось всё лицо. Он курил. Стряхивал пепел прямо на пол. Потом он вдруг посмотрел прямо на меня, глубоко затянулся и спросил, боюсь ли я его. Я заявила, что не боюсь. Он тихо рассмеялся и попросил доказать. Сказал, у меня есть только одна-единственная возможность, иначе за враньё он меня накажет, – руки обхватили голову, с глаз брызнули слёзы. – Вот я и доказала, дура, подошла и поцеловала. Знаешь, я ведь никогда этого не делала. Ну, не целовалась. А тут было всё настолько взаправду, что я перепутала вымысел и реальность. Его губы были тёплыми и грубыми, временами он был ласков. Под конец он меня укусил. Очень больно, так, что пошла кровь. Собственно с этой кровью на губах я и проснулась. Наверно, с испугу сама себя и укусила во сне. Боже, – накрыла она дрожащими ладошками лицо, – об этом очень-очень стыдно рассказывать. Он меня, скорее всего, убить собирался, и брату моему угрожал, а мне вот это мерещится, и я даже не знаю причину. Представляешь, он ведь обещал выколоть мне глаза, если я увижу его лицо. – Ну, перестань, – подсела к ней ближе Юджин, начав гладить по спине, чтобы утешить. Обхватив щёки подруги, она смахнула большими пальцами слёзы. – Никто тебя в обиду не даст, ни я, ни Боми, ни тем более Ёнгук. Скоро этого психопата поймают, и всё наладится. – А если не наладится? – обхватила Айли подругу, утыкаясь носом ей в шею. – Если он придёт ко мне и сделает что-нибудь ужасное? Я не хочу, чтобы мне выкалывали глаза. – Хочешь, я буду ночевать у тебя, когда Ёнгука нет дома? – Очень хочу, – перешла она на рваные всхлипы. Дверь приоткрылась. На пороге показалась встревоженная Лимбоми. По её виду можно было сделать вывод, что на улице шёл сильный дождь. Джинсы и мятая футболка были в мокрых пятнах. Внешний вид указывал и на то, что выскочила она из дому явно впопыхах. Подобная одежда для неё всегда была домашней. В повседневной жизни Боми носила платья и юбки, на званые вечера временами облачалась в дизайнерские костюмы, а вот увидеть её в чем-то спортивном вне спортивного зала было невозможно. – Что за плесень развели? – отбросила она на диван сумочку, схватив нетронутую бутылку виски, которую ей любезно заказали подруги. Плеснув в стаканчик алкоголь, девушка неудовлетворённая объёмом, презрительно отставила его в сторону, начав пить прямо из горла. – Кому надо набить рожу? Тебя кто-то здесь обидел, котёнок? Так я сейчас этого урода быстро кастрирую. – Этого ты вряд ли кастрируешь, – покачала головой Юджин, не прекращая утешать на груди Айли, – его сначала найти нужно. – Опять разговоры о психопате? Не переживай, настанет время — и Гук его посадит, – упала девушка на диван, запихивая в рот одну из корочек от пиццы, которые вечно не доедала Айли. – А вы ещё пожрать чего-нибудь заказали? А то одними корочками сыт не будешь, – начала раскидывать Боми на подносе кусочки теста. – Я тоже говорю ей, что полиция совсем скоро разберётся, – порывшись в рюкзаке, девушка достала пачку влажных салфеток, вытирая под глазами Айли разводы от туши. – А насчёт еды: минут через пятнадцать принесут наггетсы и ещё один круг пиццы. Кстати, ты где застряла? – впервые оторвав взгляд от зарёванного создания, девушка перевела его на Боми. – Твою ж мать! – воскликнула она, с одного дивана подпрыгивая на другой. Рука прикоснулась к чужому подбородку, осторожно покрутив его из стороны в сторону. На скуле начинал наливаться фиолетовый синяк, но помимо синяка на коже виднелась и небольшая царапина. Юджин предположила, что, скорее всего, от кольца, поставившего очередную пощёчину. – Отец снова поднял на тебя руку? Ты же уверяла, что после того, как он начал принимать таблетки, он больше агрессию не проявляет. – Видимо доза маленькая была, – сморщилась Боми, кивая в сторону Айли. – Как знаю, у Джин спрашивать бесполезно. Котёнок, есть тональный, а то у меня с этим беда. Не думала, что придётся из дому так неожиданно выскочить. – Да, конечно, – засуетилась подруга, быстро переключаясь со своего горя на чужое. Сейчас перед глазами её была реальная проблема, а не воображаемая. Её маньяк пока не доставал, а вот в доме Лимбоми временами творилась бесовщина. По её подсчётам это началось на втором году средней школы. Хотя возможность того, что ещё раньше, она не исключала. Боми явно стыдилась побоев, и открылись они только тогда, когда подруги на уроках физкультуры увидели пару страшных гематом, которые она точно не могла получить, занимаясь спортом. В один момент господин Пак слетел с катушек. Сначала начал просто замахиваться, потом впервые поставил пощёчину. В итоге дошло до того, что он мог схватить за волосы или приложить обо что-нибудь тупое, стену или шкаф. Вроде бы неконтролируемую агрессию могли притупить таблетки, но и они полностью не спасали. Со временем вскрылось и то, что не только дочь, но и мачеха попадает под горячую руку, а следом за мачехой и все бывшие жёны и любовницы. После этого, Боми перестала сомневаться в том, что на земле не было ни одной женщины, на которую господину Паку было бы совестно поднять руку. – Ты же уверяла, что сеансы у психиатра помогают. Почему молчала о том, что он вернулся к старому? – Ну всего-то пару разочков было, – пробубнила себе под нос девушка. – Сделала несколько глупостей, за что и получила. – Но так ведь нельзя! – возмутилась Юджин. – Чего бы ты аморального не сделала, бить-то тебя зачем? – Для профилактики, – ухмыльнулась Лимбоми, размазывая по коже тональный крем, который ей подала подруга. – В этот раз вот пытался заткнуть. Представляете, прошёл всего месяц со дня несостоявшейся свадьбы, а я уже снова невеста. Но не чушь ли? – истерично рассмеявшись, она резко захлопнула зеркальце, которое, не выдержав напора, хрустнуло и пошло трещинами. – Что? – нечаянно опрокинула Айли на пол вилку. – Снова замуж за судостроителя? – А хер его знает, – дотянувшись до высокого стакана Юджин, который предназначался для сока, Боми налила в него виски. – Отец сказал, что меня ждёт приятный сюрприз за ужином, а после случилась словесная перепалка и вот... – указала она на лицо. – Страшное дело, – покачала Айли головой. – Неконтролируемые эмоции захлестнули его с головой, – вздохнула наследница Грин Плаза. – Вы бы видели его глаза. Отец был очень возбуждён. Его лихорадило. Он сказал, что и мечтать не мог о подобном раскладе. Ему кто-то позвонил. Совсем неожиданно. Под покровом ночи. – Кто? – Ещё бы я что-то понимала в этих бизнес-играх, – пожала Боми плечами. – Мне просто сказали надеть лучшее, что есть у меня для приёма гостей, но при этом не перестараться. – Твоя жизнь похожа на карусель событий, – вымученно улыбнулась Юджин. – Если подумать, председатель Пак мог как возобновить договор с судостроителем, так и заключить новый — с кем-то другим. – И правда, а что если всё не так уж и плохо? Что если новый жених окажется... ну... – Принцем на белом мазерати? – расхохоталась Боми. – Не смеши меня. Чисто гипотетически судостроитель может уступить только тому, чей кошелёк будет потяжелее его. Правда и туша кандидата увеличится соизмеримо с его размерами. – Не стоит поддаваться панике раньше времени, – с надеждой на светлое будущее отозвалась Айли. – За меня не переживайте. Я смирилась, – в уголок стола собрала Боми ребром ладони крошки от пиццы. – Даже если ты свернёшь шею петуху, рассвет-то всё равно наступит. Ничего страшного, что меня снова выдают замуж без моего на то согласия. Как считаете: может оно и к лучшему? Может хоть этот не будет так сильно бить головой об кухонный гарнитур? – Типун тебе на язык, – шикнула Юджин. – А я буду молиться на принца на мазерати, – заведёно закивала Айли. – Завтра даже на первую пару не пойду. Схожу в храм и табличку повешу на дерево. – Кстати, о белом мазерати, – стукнула Лимбоми себя по лбу. – Я там твоего видала. Не на мазерати, конечно, но его конь тоже оказывается породистый. – Ты о чём? – не поняла Юджин, которой и были адресованы слова. – О Сехун так ведь зовут твоего ночного гонщика? – кивнула она на дверь. – Отвечаю, видела его у входа в компании Мино. Они стояли на улице, когда я подъехала на такси. На самом деле я была такая взвинченная, что вряд ли бы заметила их, но Мино сам окликнул меня. Мы перебросились парой фраз, и тот хмурый парень рядом с ним показался мне больно знакомым. Я напрягла память, и говорю себе: дырявая башка, да это же Сехун моей Джин! – Он не мой, – возмутилась подруга. – Я тебе чего хочу сказать, – закинув на чужое плечо руку, Боми притянула Юджин к себе. – Он пиздец какой сексуальный, – показалось, что девичий визг влетел в одно ухо, а вылетел из другого. – Он такой горячий, мама дорогая. Эти плечи. Эта Спина. Эти руки. Кожаная экипировка. Я хотела прямо там его и изнасиловать, ей-богу. Жалко, что он тебе раньше попался, а то бы я ух... точно бы пощупала его, где только можно и нельзя. Ты обращала внимание на его задницу? У него такая задница, что её бы я первым делом и пощупала. – Звучит как сексуальное домогательство, – покосилась Юджин на девушку. – Да он, и правда, очень привлекательный, – подтвердила Айли. – Я тоже ей об этом говорю. – Ты определённо должна пойти поздороваться с ним прямо сейчас, – схватила Боми за руку подругу, вытягивая с дивана. – Только здоровайся как можно дольше, – расплылась в губах Айли. – Да-да, посидите в баре, выпейте что-нибудь покрепче, найдите тёмненькое местечко и позажимайтесь немножечко. Хотя можно и нужно очень множечко. И задницу его обязательно потрогай, потом опишешь какая она на ощупь. – Никуда я не пойду, – возмутилась Юджин. – Мы вообще собирались перетирать всем кости и сетовать на то, что все мужики козлы. – Знаешь ли, некоторые настаивают на том, что бывают и исключения. Я пока не проверяла, но надежда во мне всё ещё живёт, – выставив девушку за дверь, Боми щёлкнула замком. Подруга за дверью зло выругалась. Сделав вид, что ничего не слышит, наследница Грин Плаза подхватила со стола меню. – Блин, где застряла наша еда? Попинав дверь, Юджин ещё какое-то время надеялась на то, что её впустят, после чего всё-таки решила ради праздного любопытства заглянуть на первый этаж. Причина поздороваться была для неё высосана из пальца, но она не могла отрицать, что встретиться с Сехуном будет действительно приятно. Раньше она старалась игнорировать тот факт, что рядом с ней находится красавчик, но теперь после тирады слов подруги, она посмотрела на молодого человека по-новому. Сехун, и правда, вызывал не самые целомудренные мысли. Чего только стоил запах кожи, обтягивающий его плечи, и дымный запах сигарет, который сводил с ума. Рядом с таким мужчиной грех было думать о ком-либо другом. Может быть, именно поэтому Юджин к нему тянуло: ведь только в его присутствии о Чанёле она не думала. Спустившись на середину лестницы, девушка выбрала наилучшее место для обзора. На центральной площадке было чадно и тесно. Расслабленные и хмельные посетители прижимались друг к другу разгорячёнными телами. Разноцветные лучи прожекторов танцевали вместе с ними. Все они подобно дождю лились из потолка и стен. Жёлтый, зелёный, красный. Один даже назойливо пытался поцеловать Юджин, время от времени скользя по лицу. В такие моменты она жмурилась и прикрывала глаза рукой, ослеплённая яркой вспышкой. Сехуна в пределах видимости не было. Велика была вероятность того, что он уже успел покинуть заведение. Было поздно. Хотя, как Юджин знала, для молодёжи было самое время начинать отрываться. Не вернуться обратно к подругам заставила розовая макушка. Стоило только Юджин занести ногу на ступеньку, как под лестницей она увидела Чонгю. Сначала она решила, что ей показалось, но потом, присмотревшись, Юджин точно смогла разглядеть лицо знакомой. В коротеньких шортиках и мешковатой футболке Чонгю стояла у стены, прижатая мужским весом. Сехун по-свойски зажимал свою подругу, руками прокладывая путь от позвоночника к ягодицам. В этот момент сердце Юджин кто-то кольнул иголочкой, не слишком сильно, чтобы вызвать боль, но достаточно, чтобы она испытала лёгкое разочарование. Не желая больше здороваться, свидетельница увиденного начала подниматься по лестнице, пока в один момент не сменила сторону обзора. Теперь интимную картинку она видела лучше — и под её углом зрения молодым человеком, лапающим Чонгю, был не О Сехуном. Потому что широкие плечи О Сехуна она бы узнала из тысячи других. Нахмурившись, Юджин поддалась вперёд, нависая над перилами. Внизу девушка Сехуна наглым образом целовалась с другим парнем, и так жадно и нагло, что даже Юджин возмутилась. Незнакомец, занырнув под футболку, руками мял девичью грудь. Казалось ещё чуть-чуть — и они совокупятся на глазах у всего бара. От вульгарной картины Юджин стало не по себе, захотелось спуститься и отчитать обоих. Это было грязно, особенно когда ты встречалась не с кем иным, как с О Сехуном. Юджин была уверена, что с таким парнем мечтали бы дружить многие. Идеальный ведь, с какой стороны не посмотри. Галантный — то дверцу перед тобой открывает, то спросит можно ли покурить. Морды обидчикам бьёт, комплименты приятные делает, и вообще целуется просто сказочно, явно лучше, чем хрыч, зажимающий Чонгю у стены. Заметавшись из стороны в сторону, Юджин не знала, что ей следует предпринять. На душе было паршиво. Она помнила и ни на минуту не забывала, что когда-то они с Сехуном тоже вели себя непристойно. Они тоже целовались, зная о второй половинке молодого человека, — правда не так отвратительно и пошло на глазах у десятков людей, что уже радовало. Ладошки постучали по деревянным перилам. Это было не её дело. Она не имела права вмешиваться. В голову закралась мысль о том, что, возможно, она — главная вина этого поцелуя. Может быть, Чонгю, узнав, что её парень поступил с ней нечестно, затаила на него злобу и, подгадав случай, решила отомстить. Стоит вот теперь — и отрывается на первом попавшемся извращенце, руки которого уверенно мнут её задницу. От этой мысли на душе стало ещё паршивее. Юджин не хотела быть причиной чужих ссор. – Привет, лётчица, – нежно прошептали над ухом. Девушка вздрогнула, оступилась и готова была уже действительно пилотировать вниз, если бы не крепкая рука, прижавшая её к груди. Теперь она тоже, как и Чонгю, сливалась с кем-то всем телом. Запах пепла осел на нос. – Прости, испугал? – Очень, – выдохнула Юджин в мужскую шею, пальцы сжали белоснежную футболку на горловине, – больше не подкрадывайся ко мне так незаметно, а то я решу, что ты ассасин. – Хорошо, не буду, – взволнованно уставился он в напряженное лицо. – Ты в порядке? Очень бледная, – пальцы дотронулись до лба, смахивая пот. – Прости, я действительно не думал, что настолько сильно напугаю. – Я не поэтому, – бросила девушка взгляд под лестницу, молодой человек последовал было за ней, но Юджин резко обхватила его щёки, заставив посмотреть на себя. – Просто здесь слишком жарко и тесно. Вот поэтому мне немного дурно стало. – Понятно, – улыбнулся он ей мягко. – Э-э, может выпустишь моё лицо? – Конечно, – заколебалась она. – Или ты хочешь меня сейчас очень страстно поцеловать? – поверх девичьих рук легли мужские. – Не хочу, – попыталась Юджин вытащить свои ладошки из-под чужих, но он ей это сделать не позволил, сжав пальцы. – Точно? Ты должна подумать о том, что, возможно, сегодня более удачного момента больше не предоставится. – Зачем ты это делаешь? – прохрипела она. – Что? – приподнял брови Сехун. – Флиртуешь, когда точно знаешь, что между нами ничего не будет. – Я не могу знать наверняка, будет ли у нас что-то или нет, и ты этого не можешь знать, О Юджин, – взгляд его упал на сливовые губы. – Так что? Не будешь меня целовать? – У тебя всё ещё есть девушка? – вглядываясь в искрящиеся глаза, решила она быть прямолинейной. – Есть, – слегка кивнул он, – это она мешает тебя решиться? – Она, – одними губами произнесла Юджин. – Ну вот, а шанс ведь действительно был потрясающий, – одёрнул он её руки, отступая. – Я пока занят, меня заждались друзья. Не знаю, встретимся ли мы ещё сегодня, но я был бы очень рад снова тебя увидеть, – наклонившись, он обжёг её ухо горячим дыханием. – Ещё чуть-чуть — и я точно уверую в то, что ты моя судьба. Ты единственный человек в моей жизни, с которым я встречаюсь на регулярной основе. Как-то я задумался о том, стоит ли мне взять твой номер телефона, но потом подумал, что мы и без него пересечёмся ещё не раз. Пожалуй, так приятнее, не считаешь? Наши встречи от этого становятся какими-то неповторимыми. – Стой, – схватила Юджин, байкера за рукав куртки. Внизу губы Чонгю всё ещё пытался сожрать какой-то щегол. Ей не хотелось, чтобы он это видел. Лично ей было бы неприятно лицезреть, как Чанёль целует свою невесту. – Что-то ещё? – удивился он, вглядываясь в обеспокоенное лицо. – Нет, просто, – не знала она как подобрать правильные слова. – Всё-таки хочешь меня поцеловать? – улыбка наползла на его лицо. – Не в этом дело, – нахмурилась Юджин, начиная сердиться на молодого человека за эти шутки не к месту. – Ладно, – оторвал он девичьи пальцы от себя, – обещаю, что найду тебя чуть позже. Ты, должно быть, сидишь в одной из VIP-комнат? – Сехун... – потянув кожаную куртку на себя, ухватилась она в этот раз за его спину, когда он развернулся. Она молилась, чтобы Чонгю быстрее закончила со всем этим безобразием внизу или хотя бы где-нибудь уединилась. Замерев, молодой человек бросил взгляд туда, куда так боялась смотреть Юджин. Она не знала, сколько прошло времени. Часы замерли. Секундная стрелка слилась с минутной. Вокруг перестали существовать практически все люди. Только она, Сехун и та странная парочка внизу. Сначала Юджин чувствовала напряжение в чужих плечах, но потом как-то резко и в одночасье непомерный груз, что лежал на них обоих, был сброшен. Молодой человек расслабился. Большие пальцы зацепились за шлёвки, куда был продет широкий ремень джинсов. Медленно развернувшись, он склонился к лицу Юджин. Она хотела отступить, но, не успев, почувствовала поцелуй в самый краешек губ. Это было так волнительно и так горько одновременно, что она растерялась. Поцелуй не был взрослым в губы, он не был дружеским в щёку или семейным в лоб. Он был каким-то запретным. Очень сокровенным. Похожим на тайну, с которой делиться не хочется. Да — это определённо была какая-то тайна, которую знать не следовало, но Юджин её узнала. – Ты такая чудесная. Такая добрая. Я когда-нибудь тебе это говорил? – вопрос застал Юджин врасплох, она нервно качнула головой. – Подаришь мне танец? – Разве ты не торопился к друзьям? – цепким пальцам, схватившим её за запястье, не хотелось сопротивляться. Перепрыгивая через две ступеньки, она пыталась подстроиться под чужой ритм. – Ничего страшного, три минуты — это не так уж и много. Подождут. – Сехун, всё в порядке? – пальцы с запястья переместились на руку. – Почему спрашиваешь? – бросил он ей через плечо. – Чонгю... – начали они углубляться в толпу. – Она с другим парнем, там, и ты, кажется, нисколько не удивлён... – Не удивлён, – притянул он её к себе за талию. Правая рука Юджин переплелась с мужской, левая — была заброшена на плечо. Подушечками пальцев она задела горячую шею. Ей показалось, что он вздрогнул — то ли от произнесённого, то ли от её холодных рук. – Ты боялась этого. Так ведь? Не хотела, чтобы я смотрел. – Мне казалось, что тебе будет неприятно, – отозвалась Юджин, чувствуя, как его ладонь обжигает её кожу под футболкой. Казалось, что если он ещё чуть-чуть продержит её на этом месте, то точно подобно утюгу прожжёт ткань. – Тебе неприятно? – Уже нет, – покачал он головой, – но похоже тебе неприятно. Я прав? – Да, мне неприятно, – подтвердила Юджин. – Почему? – Обидно за тебя, – бросила она взгляд через чужое плечо. Чонгю уже не было на месте. – Жалеешь? – Нет, жалость унизительное чувство. – Хорошо, что ты это понимаешь. – Почему она это делает? – смяла девушка под пальцами ткань мужской футболки на плече. – Наверно, потому что хочет, – пожал Сехун плечами. – Я никогда не спрашивал. – Это из-за меня? – начала мямлить Юджин. – Тогда ты сказал, что рассказал ей о поцелуе. Она рассердилась? – Думаешь, она поэтому себя так ведёт? – рассмеялся он — в голосе девушка почувствовала нотки обречённости. – Не знаю, ты мне скажи. – Тогда успокой свою совесть, – большой палец погладил щёку. – Это началось задолго до тебя, О Юджин. Ты не сделала ничего такого, на что она могла бы так реагировать. Теперь тебе легче? – Немного, – вздохнула она. Ей хотелось расспросить его о многом, но вопросы задавать она более не решалась. Она знала, что если он захочет, то сам расскажет, что происходит. Танец длился недолго. Точнее сказать, как и любой другой медленный танец, которым люди не успевают насладиться должным образом. Юджин не хотела, чтобы Сехун уходил. Она хотела чувствовать его руки у себя на талии как можно дольше. Впервые в жизни Юджин захотела стать жадной до чьего-то внимания. Ей стало обидно, что он куда-то уходит, точно так же, как когда-то уходил от неё Чанёль. В неизвестность. Были ли в компании Сехуна девушки, она не знала, но ей почему-то всей душой хотелось верить, что их там нет. Это было странно, но Юджин ощущала ревность к чужому мужчине. Когда музыка стихла и на смену ей пришла новая композиция, молодые люди начали выбираться из центра зала. Юджин не отрываясь смотрела на переплетённые пальцы — ей не хотелось, чтобы он её так скоро отпускал. В его руках было столько силы, столько власти и столько нежности, сколько она ещё ни разу не видела ни у одного мужчины. Этой силы хотелось бояться. Этой власти хотелось подчиняться. А эту нежность ощущать у себя на коже. Пусть и не целую вечность, а хотя бы один из её дней. – Кого я вижу, – вывел её из размышлений женский голос. Чонгю вышла им навстречу, потягивая из трубочки какой-то алкогольный коктейль. – Привет, Юджин. – Привет, – растерялась девушка. Мужские пальцы выпустили женские. – Вы вместе? – Случайно встретились, – опередил ответ Юджин молодой человек. – Вот как, а я уж подумала, ты ей свиданку организовал, а меня не предупредил, – ухмылка искривила красивые губы. – Уже хотела рассердиться, что приехали мы сюда вместе, а уедем, похоже, раздельно. Ты ко всем? – кивнула она в сторону ещё одной лестницы. Не той, по которой спускалась Юджин, а по той, что вела в особую зону, где отдыхали какие-то завсегдатаи шишки бара: посторонних туда не пускали. – Брат уже должен был приехать, – глянула она на наручные часы. – Да, должен был, – кивнул Сехун. – Тогда я с тобой, – подцепила она молодого человека за руку. – Может быть, ещё увидимся, Юджин, – махнула она рукой. Девушка проводила взглядом пару до верхнего этажа. За это время Чонгю ни на секунду не выпустила локоть Сехуна из своих цепких пальцев. Повиснув на байкере, она прижалась к нему подобно тому, как липнут маленькие дети к взрослым, пытаясь добиться их расположения и внимания. Юджин показалось, что подобное поведение взялось на фоне ревности. На какие-то доли секунды она увидела, как что-то подобное вспыхнуло и погасло в девичьих глазах, отчего она ещё сильнее запуталась в чужих взаимоотношениях. Раньше ей казалось, что у них с Чанёлем всё запутаннее некуда, а теперь выходило, что у кого-то проблемы посерьёзнее. Заказав в баре колу с виски, Юджин решила привести мысли в порядок, после чего вернуться к подругам, предварительно поскулив под дверью, чтобы Лимбоми впустила её обратно. По итогу стакана оказалось мало. За ним последовал ещё один, а потом ещё. Тут же, откуда ни возьмись, на горизонте показался стрёмный тип: вида обыкновенного — мудацкого, обитающего чаще всего в зоне бара и охотящегося на мелких млекопитающих в виде подвыпивших дур. Такой подвид уродов Юджин не любила больше всего. Мерзкий, шатающийся и распускающий руки. Отвороты-повороты не помогли, пришлось применить грубую силу. В итоге за неё кто-то заступился, а потом началась такая потасовка, что Юджин пришлось выбираться из её эпицентра. Неожиданно став зачинщицей драки, ей пришлось ретироваться в сторону уборной, чтобы не попасть под горячую руку. Она с трудом понимала, как из одного наглого подката разодралось человек десять минимум. Один налетел на другого, другой на третьего, третий на четвёртого. Словом, всё так и завязалось, а Юджин решила остаться не при делах. На отдалении всё ещё слышались крики, когда она шла по холлу, а вот уборная уже напрочь их заглушила. В дамской комнате Юджин застала двух девушек, по виду явно несовершеннолетних школьниц. Докурив, они затушили сигарету в раковине, прямо над табличкой говорящей о штрафе за курение, после чего спрыгнули с раковины и направились дальше искать приключений на задницу. Проводив посетительниц взглядом, Юджин ополоснула покрасневшее от духоты лицо. Холодная вода освежила кожу. Достав из заднего кармана сотовый, она ужаснулась позднему часу. Пора было заканчивать с тусовкой и возвращаться домой баиньки. Из-за шума воды Юджин не услышала, как открылась дверь за спиной, но стоило ей только выпрямиться, как она нашла в зеркале Чонгю. – Он любит, когда перед ним стоят на коленях, – дерзко вздёрнула она подбородок, – когда коленки красные-красные и кожа содранная, чтобы он после лично мог смазать её йодом. – Что прости? – не поняла Юджин. – Я про минет, – хохотнула она. – Он любит, когда глубоко до самой гортани берёшь в рот член. Запомнила? Прямо до самой гортани. Он такой большой, что тебе придётся постараться и изловчиться, чтобы вошёл весь. Сначала это кажется невозможным, и этот дурацкий рвотный рефлекс работает против тебя, но потом ты привыкаешь. Ты ведь знаешь, что вкус спермы зависит от того, что твой партнёр ест? Угадаешь какой у него вкус? Хотя нет, пусть будет сюрпризом. Потом попробуешь. Он ведь любит, когда ты её глотаешь, когда она стекает по губам, а потом капает на грудь. Должно быть, на твоей груди его сперма будет выглядеть шикарно. Я плоская, со мной картинка была не очень красочная. Я предлагала ему её увеличить, но он был против. Он терпеть не может сделанных девиц. Он не любит фальшь. Ты замечала, что он всегда говорит только правду? Он никогда не врёт. Да, он часто не договаривает, может уходить от темы, но если ты застанешь его врасплох, прижмёшь к стене, то он будет с тобой предельно честен. – Зачем ты всё это мне говоришь? – пошатнувшись, Юджин попятилась назад. Не хотелось слушать подобные мерзости, когда на душе и без того было паршивее некуда. – Он может показаться тебе милым поначалу, но на самом деле — это всё ложь, – улыбнулась Чонгю себе в зеркале, после чего достала губную помаду из кармана шорт. Сорвав с глухим щелчком колпачок, она полностью оголила розовый стержень и, не боясь, что тот сломается, начала водить им по нижней губе. – Он скрывает свою нехорошую личность. – Чонгю... – попыталась Юджин остановить тираду слов, – если ты думаешь, что меня интересует Сехун, то ты... – Заткнись! – взвизгнула собеседница, ломая помаду. – Блять, я не слепая! Ты меня за дуру держишь что ли? – Нет, – качнула головой Юджин, пугаясь чужой агрессии. – Я хочу сказать, что твоя ревность беспочвенна. – Лицемерная сука! – резко развернувшись на каблуках, Чонгю кинула в девушку колпачком помады. Поздно среагировав, Юджин отклонилась, но острый край всё равно задел щёку, оставляя тоненький порез на коже. – Чонгю, успокойся, – выставила девушка вперёд руки, чувствуя, что одними лишь словами пытается усмирить бешеную собаку. Чужие глаза лихорадочно сужались и расширялись. Юджин показалось, что это действие каких-то наркотиков, смешанных с алкоголем. – Твои обвинения ничем не подкреплены. Между нами никогда и ничего не было. – Потому что ты не просила! – подлетев к Юджин, зачинщица перепалки толкнула её со всей силы в грудь. – Потому что пока ещё не было повода. Но я же вижу, как он на тебя смотрит. Его глаза полны вожделения. Он тебя хочет. Давно хочет. Всей чернотой своей гнилой души представляет, как ставит тебя на колени. – Перестань, – шикнула Юджин. Впервые в жизни ей захотелось ударить кого-то по лицу, чтобы привести в чувства. Со стороны ей казалось, что мысли Чонгю перемешались и теперь она несёт бред, выстраивая какие-то непонятные предложения из первых попавшихся слов. – Это ты перестань! – снова толкнула она её в сторону, подгоняя к стене. – Перестань давать ему надежду, что в этот раз может быть по-другому, что в этот раз он не ошибся в выборе. – Я не даю ему надежду, – впервые повысила голос девушка. – Боже, иди проспись. Ведёшь себя как взбалмошный ребёнок. Всякую несусветную чушь собираешь на своём ядовитом языке. – О, нет, – покачала Чонгю указательным пальцем перед лицом соперницы, – ты выслушаешь всю мою несусветную чушь. Хочешь, я предскажу, чем это всё закончится? Он тебя трахнет. Один, второй, третий раз. Сначала, скорее всего, будет всё приторно до блевоты. Он будет казаться ласковым и обходительным, но потом в один день ему это наскучит и начнёт проявляться его настоящая сущность. Станет горько. Ведь всё к чему он прикасается рано или поздно превращается в пепел. Допустим, я не исключаю того, что ты найдёшь в этой горечи какую-то прелесть, но знаешь, не это станет для тебя потрясением. Вы привяжетесь друг к другу. Отношения перерастут во что-то очень серьёзное, настолько серьёзное, что он больше не сможет прятать от тебя все свои мерзкие секретики. Он будет подолгу уходить в себя. Вечно недоговаривать. Переводить темы. Вероятно, даже попытается отдалиться. Да, самый лучшим вариантом будет отдалиться, – закивала Чонгю, к глазам её подступили слёзы, – но это произойдёт только в том случае, если он к тебе ничего не испытывал, а вот если всё-таки испытывал, то берегись. Его любовь будет выжигать тебя изнутри, как ржавчина металл. В один день он решится. Расскажет тебе всё-всё о себе, заранее предвидя твою реакцию. Ты будешь шокирована. Тебе будет неприятно. Ты захочешь уйти сразу же, а он не захочет тебя отпускать. Недавно ты говорила ему о взаимной симпатии, уверяла, что не предашь и всегда будешь рядом. Однако ты сдашься при первом же возможности. Опустишь руки и не простишь ему его подлости. Но он собственник. Он не сможет отпустить тебя безболезненно. Вы будете страдать. Много и долго. – Боже, тебе нужно на свежий воздух, – схватила она девушку за плечи, слегка встряхнув. – Я завидую тебе, – хрипло отозвалась Чонгю. – В любой момент ты можешь подойти к нему, поцеловать его, раздеть и делать всё, что тебе заблагорассудится. – Ты не права, – впилась Юджин ногтями в чужую кожу. – Права, – стеклянными глазами уставилась на неё девушка, – и самое обидное, что он тебя не оттолкнёт как меня. Он тоже в ответ тебя поцелует, разденет и будет делать всё, что ему заблагорассудится. – Чонгю, ты действительно перебрала с алкоголем... – Мы не спим уже больше года, – слёзы скатились на губы. – Иногда он разрешает себя поцеловать, но потом на его лице появляется отвращение, и он меня отталкивает. Это очень больно. – Мне жаль, – сглотнула Юджин. – Я вижу, что он страдает, но я не могу ничего исправить, – истерический смех разлетелся по помещению, – и знаешь, даже если бы могла, не исправила бы. Он ведь всё ещё называет меня своей девушкой? – Называет. – Придурок, – накрыла Чонгю лицо ладошками, опустившись на корточки, – какой же он всё-таки придурок. Ещё и верность поди мне хранит? Всё это время меня не покидало чувство, что у него даже лёгкой интрижки не было. Мы так давно живём порознь, а он всё ещё не трахнул ни одну бабу. Ну не идиот ли? Когда-то он дал мне слово, что перестанет быть моим парнем только тогда, когда я сама его об этом попрошу. Как думаешь, сколько его ещё помучить? Годик? Другой? – поднявшись на ноги, Чонгю потянула дверную ручку на себя. – Или сейчас послать его на хуй? Сегодня он видел, как я трахалась с тем парнем. Ну ты поняла, ты тоже нас видела под лестницей. Он застукал нас в подсобке. Тот парень — дилер. Поставляет в основном амфетамины. Я знала, что Сехун узнает об этом и, скорее всего, решит его отпиздить. За то, что он меня травит, поэтому подгадала момент и пустилась во все тяжкие. Сказала тому уроду, что за хорошую скидку перепихнусь с ним. Я хотела позлить О Сехуна, но знаешь его выражение лица, когда он всё это увидел, осталась таким же хладнокровным. Признаться честно, я расстроилась. Такие жертвы были затрачены, а он даже ни одного слова гадкого мне не сказал. Просто развернулся и опять напомнил про ёбаные презервативы. Не выдержав, я прокричала ему... – хлёсткая пощёчина обожгла лицо Чонгю — Юджин больше не могла слышать отвратительный пересказ одного из сотен дней О Сехуна. – Ты омерзительна, – выдавила из себя девушка, отталкивая от себя Чонгю и вместо неё распахивая дверь уборной. Рука, как и чужая щека, горела огнём. – А вот Сехун так ни разу и не решился ударить, – потёрла она раскрасневшуюся щёку. Слёзы солёной дорожкой пролегли вниз. Показалось, что она ждала эту пощёчины уже очень долго, как будто верила, что она может очистить все её грехи. – Всего единственный раз, не так давно, он замахнулся для виду, а потом руку себе всю в кровь расхерачил об стену. Вот тогда его лицо действительно исказилось болью. Юджин собиралась выскочить из уборной, но её придержали за запястье. – Если поторопишься, то можешь застать его на улице. Он собирался следом за мной выйти покурить. Мы обмолвились встретиться на улице. У него закончилась зажигалка. Я обещала найти альтернативу, – порывшись в кармане шорт, она достала спичечный коробок, вложив его в кулак Юджин. На мгновение показалось, что это и не спички вовсе, что на самом деле Чонгю просит вернуть Сехуну что-то другое. Что-то более ценное. – Помни, он любит глубоко. – Оставила бы на твоём лице вторую затрещину, но жар в правой руке и так не утихнет до завтра, – пробормотала Юджин. Холодный ночной воздух был наполнен одиночеством. Его одиночеством. Она чувствовала это кожей, под которой текла возбуждённая кровь. Выйдя на улицу, Юджин огляделась по сторонам. Людей было немного. Все они кучковались группами подобно стае продрогших голубей на крыше, но Сехуна среди них не было. Доверившись интуиции, она завернула за угол дома. Сидя на бетонном выступе здания, молодой человек не переставая щёлкал зажигалкой, которая пламени не показывала. – Мёрзнешь? – Мёрзну, – подтвердил Сехун. – Держи, – сунула она в мужские руки коробок. – Чонгю передала. – Спасибо, – улыбнулся он. – Только не говори, что теперь у неё на доставке подрабатываешь. – Похоже на то, – подняла она глаза на беззвёздное небо. Наступила пауза. Гнетущая и тревожная. Где-то на отдалении слышалась беглая речь — и голоса её были настолько безжизненными, что сливались в один сплошной шум старого радио. – Я помню день, когда начал терять её. Постепенно и безвозвратно, – чиркнув спичкой по тёрке красного фосфора, он дождался, пока палочка полностью сгорит и рассыплется в его руках. Следом за ним была вторая, третья и четвёртая. В один момент Юджин показалось, что он не будет продолжать, пока не испепелит их все, собираясь с мыслями. – Как-то раз, вернувшись поздней ночью домой, я нашёл её в ванной. В коротких шортах и топике на голой груди. Это была будоражащая картина. Ну знаешь, в такие моменты желание берётся спонтанно. Пару минут назад тебе казалось, что ты умираешь от усталости и единственное чего хочешь — это добраться до кровати и заснуть, но стоит бросить один такой взгляд на любимого человека, как ты тут же хочешь взять его без остатка. Я зажал её в углу, совсем неожиданно налетев с поцелуем. Она вскрикнула, уронила тазик белья и неожиданно оттолкнула меня в сторону. Впервые в жизни она оттолкнула меня. Потом смутилась так, как будто я был каким-то домушником... незнакомцем... посторонним... каким-то извращенцем, который в тайне за ней подглядывал. Она побледнела, вымученно улыбнулась и вышла из ванной, так и не развешав постираное бельё. Впервые она не хотела, чтобы я на неё смотрел. Впервые она не хотела, чтобы я её касался. Она меня боялась. Боялась о дрожи в коленках. Через пару недель я узнал, что она беременна, – замолчав, Сехун ещё раз чиркнул спичкой по коробку. – Беременна не от меня... – спичка в руке тлела, рассыпаясь и падая ему под ноги, – беременна от какого-то богатенького ублюдка, который, узнав о скором отцовстве, просто скинул ей денег на аборт и адрес клиники. Только вот она не хотела делать аборт: она его любила. Говорила, что это не ошибка, что ещё до меня питала к нему слабость и сильную привязанность, что до этого они не могли встречаться, потому что у него была другая. Как раз в то время, как альтернатива, на горизонте появился я, способный избавить её от душевных мук. Так, прошло время — и стоило ему снова появиться, как она бросилась к нему в объятия. Я сказал, что не держу её и не обвиняю, раз уж она считает, что это любовь всей её жизни... – ещё одна спичка засияла, в дрогнувшей на миг руке. – Хотя, если подумать, уходить-то ей всё равно было некуда. Тот тип не хотел создавать семью, да что там говорить, он и девушкой её своей не видел. Он поигрался — и она ему наскучила. Даже его отец, за помощью к которому обратилась Чонгю, был с ней суров и посчитал ветреной девицей, которая покушается на семейное состояние. Тогда, недолго думая, я пришёл и выбил из её возлюбленного отродья всё дерьмо. Впрочем, и это не помогло, – хмыкнув, Сехун потёр кулаком подбородок. – Ты не оставил её даже несмотря на то, что она тебе изменила? – Я любил её, – пожал молодой человек плечами. – Я был готов воспитать этого ребёнка. Видишь ли... – запнулся Сехун, – у этого паренька выбор, в принципе, был невелик. Или женитьба, или смерть. – Что? – переспросила девушка, решив, что ослышалась. – Брат Чонгю, – просунул Сехун сигарету между зубов, – очень своеобразный человек. Временами свирепеющий на ровном месте. От сезона к сезону он бывает очень опасен. – Насколько опасен? – Если бы он своевременно узнал, что его сестра в положении, а донор спермы не готов брать ответственность за случившееся, он бы его в чане с нефтью утопил и бровью бы не повёл. – Ты серьёзно? – Абсолютно, – кивнул Сехун. – Ужас, – поёжилась Юджин. – Предвидя это, Чонгю была в дичайшей истерике. Она не хотела смерти этого выродка, каким бы козлом он ни был. Мы долго пытались найти решение, пока я не предложил ей сказать брату, что ребёнок от меня. Меня бы он точно топить не стал, даже если я и не поведу его сестру под венец. Ему достаточно было бы слова, что я буду рядом. – Потому что вы друзья? Ты упоминал как-то об этом. – Да, мы друзья, – натянуто улыбнулся Сехун. – И ты действительно был готов никогда её не оставлять? – Готов, – хрипло отозвался он. – Я и сейчас готов, если она попросит. – Она об этом знает? – Знает. – И пользуется? – Пользуется. – Ребёнок ведь так и не появился на свет, я правильно понимаю? – Правильно, – кивнул Сехун. – Из-за стресса произошёл выкидыш? Или... – Или... – усмехнулся он. – Чонгю всё-таки сделала аборт. Это было незаконно. Поздний срок. Врачи говорят, что она больше не сможет родить, – взъерошив волосы, он пристально уставился в темноту, пытаясь разглядеть там хоть что-то. – Знаешь, мы ведь до сих пор так и не поговорили с ней об этом. О произошедшем и после. Мы до сих пор не высказали всё друг другу в лицо. Я не хотел говорить лишнего — на тот момент проще было молчать. Молчать вообще всегда проще. Не правда ли, Джин? Это иллюзия, что избавляет тебя от ответственности. – Ты хороший человек, О Сехун, – бросила девушка взгляд на молодого человека. – Очень хороший. – Сомневаюсь, это всего лишь маленький эпизод из моей жизни, и он не показатель, – улыбнулся он, делая пару затяжек и выпуская дым. – Знаешь, а ведь эта привычка спрашивать у девушек, можно ли мне закурить, взялась именно оттуда, – поднял он сигарету над головой. – Я всегда много дымил, и даже, не догадываясь, в присутствии Чонгю, когда она ещё не сказала мне о своём положении. Это вредно, мамочкам нельзя дышать дымом. Теперь я осмотрительнее, поэтому всегда интересуюсь у девушек, не против ли они, вдыхать ароматы никотина.***
Лимбоми долго сидела перед туалетным столиком. Совсем скоро должен был начаться званый ужин, но она всё ещё не знала, что делать с волосами. Сначала она их выпрямила, потом, не удовлетворившись результатом, закрутила. Затем заплела греческую косу, следом её распустила. Ни одна причёска ей не нравилась. Хотя больше было похоже на то, что она не знает, чем себя занять перед встречей с неизбежностью. Она несколько раз пыталась представить нежеланного гостя перед глазами, но воображение постоянно играло не в её пользу. Силуэт всё время выходил каким-то уродливым и отталкивающим. Боми снова и снова представляла кого-то похожего на судостроителя. Низкого, толстого и старого. Перед глазами всё время всплывало безобразное и раскрасневшееся лицо, потный лоб на котором постоянно вытирался носовым платочком. Последний раз проведя по лицу ворсистой щетиной, Боми отложила кисточку в сторону. Бледнеющий синяк от отцовской пощёчины был с трудом скрыт. Работа была выполнена филигранно. Теперь с какой стороны не посмотри кожа была гладкая и фарфоровая. Глянув на настольные часы, Боми убедилась, что жених уже прибыл, поэтому задерживаться и злить отца не стоило. Пальцы снова скользнули в красные волосы, задиристо рассыпавшиеся спиральками по плечам и спине. Для первой встречи с будущим супругом выглядело слишком легкомысленно, а с приталенным малахитовым платьем, достающим до щиколоток, так и вовсе не сочеталось. Потянув на себя ящик туалетного столика, Боми принялась искать среди косметики и прочей мелочёвки какую-нибудь удлинённую шпильку для волос. Под руки попалась серебряная с россыпью камней, цветов и маленькой изумрудной птичкой. Потрогав подушечкой пальца остриё, Боми нашла вещицу занятной. Такую с лёгкостью можно было применить, как оружие, если ужин выйдет из-под контроля и жених начнёт распускать руки. Закрутив на голове высокую шишку, девушка заколола её удачно подобранным украшением. Теперь вид в зеркале ей нравился больше. Спустившись вниз, наследница Грин Плаза направилась в сторону парадной гостиной. В этот раз для приёма отец выбрал самую дальнюю комнату. Чаепитие там он устраивали нечасто. Богемская роскошь и произведения искусства, собранные со всего света, были доступны только для избранных. Помещение отводилось для очень влиятельных коллег или близких друзей. Для тех, кто не настучал бы в прокуратуру на председателя, в доме которого было много нелегально приобретённых вещей, когда-то являющихся частью музейных экспонатов. Оказавшись у витражной двери, Боми схватилась за медную ручку. Не решаясь переступить порог комнаты, девушка начала нервно гладить холодный металл в форме крыла сказочной птицы. Никогда ещё в жизни ни один элемент декора не интересовал её настолько сильно. Впервые она обратила внимание и на тонкий слой сусального золота, и на количество декоративных цветков, и на замысловатый вензель на дереве. Секунды перетекли в минуты — и она наконец-то решила войти внутрь. Устланный дубовым паркетом пол. Шёлковые обои цвета марсала. Всё это слилось перед глазами, прежде чем Боми бросила взгляд на домашний бар. Она никогда не видела отца в качестве бармена, но сегодня он стоял по ту сторону стола. А ещё он смеялся громко и заразительно. Боми уже много лет не видела, чтобы он смеялся, — и это поразило её больше всего. Прислушиваясь к чужой речи, она не нашла её заумной. Отец говорил о чём-то обыденном, не пытаясь пересказать аналитический отчёт, а, вероятно, рассказывая жизненный анекдот. Обычно отец всегда разговаривал о бизнесе. Хобби и работа — давно уже стали для него общим понятием. На высоком барном стуле сидел гость. На нём была чёрная рубашка и чёрные брюки в узенькую белую полоску. К удивлению Боми он не был стар. Он был высок и подтянут. Она видела его широкую спину и мускулистые руки. – Дочь, – радостно начал председатель Пак, как будто утром он не замахивался на неё в очередном порыве гнева, когда вздумал поднять тему ненавистного замужества, – где ты запропастилась? Серьёзно, я сейчас рассказывал настолько забавную историю, что тебе бы она точно пришлась по душе. – Прости, – виновато склонила она голову, спустя мгновение ощущая на себе пристальный взгляд. На долю секунды показалось, что волосы на макушке воспламенились. Бокал с алкоголем нечаянно задетый мужским локтем полетел на пол, разбиваясь на сотни осколков. Квадратные кубики льда, радостно подпрыгивая, полетели к ногам Боми. – Твою ж мать, – вырвалось у девушки, которую минутами ранее преподносили как благовоспитанную леди. Из лёгких разом выкачали весь воздух. В какой-то момент она даже пожалела о том, что с собой у неё нет сотового телефона, иначе бы она точно запечатлела шокированное лицо Ким Воншика. Боми кожей ощутила, что теперь в комнате двое людей, которые не рады предстоящей помолвке.В комнате запахло полынью, основным ингредиентом в приготовлении вермута, который Воншик даже не сумел пригубить, опрокидывая на пол.
К своим почтенным годам председатель Пак успел подмять под себя почти все компании страны, за исключением единственного холдинга, который всё ещё оставался ему не по зубам. И каково же было его удивление, когда первый на очереди его наследник, позвонил ему под покровом ночи, спросив, остаётся ли в силе предложение, которое поступало ему пару лет назад, после кончины жены. Председатель долго молчал, тянул время, набивал цену, когда в душе уже давно ликовал, приписывая в домовую книгу имена будущих мальчиков, которых Боми просто обязана будет родить в ближайшие пару лет после свадьбы. Поглощение чужой компании — то, чем председатель бредил уже пару лет, не боясь подавиться от собственной жадности. Уже давно он замахивался удочкой в сторону семьи Ким, но в итоге не получил никакого улова. Теперь дело приобретало новый оборот — и гарантом отношений между двумя влиятельными семьями должна была стать свадьба дочери. В скором времени семья Пак должна была породниться с семьёй Ким.