***
Теперь перейдём к предположениям на основе имеющейся информации. Варамир и Репейница погибли 22.03.300 (спустя 16 дней после разгрома одичалых Манса в сражении под Стеной) и по заснеженному лесу они не могли уйти далеко. То есть, безлюдное безымянное селение, в котором они погибли, находится не очень далеко от Стены. Также известно, что во второй половине восьмого месяца 298 года во время поисков пропавшей разведгруппы Бенджена Старка два отряда рейнджеров под командованием Джареми Риккера и Куорена Полурукого "ничего не обнаружили", но позже, в начале пятого месяца 299 года дозорные из экспедиции Мормонта обнаружили, что селения одичалых, расположенные близко к Стене, опустели. Можно предположить, что об этом поселении было известно Ночному Дозору, оно было отмечено на картах Дозора - и там проживали "друзья Дозора" или "нейтралы". Следовательно, скорее всего, это была одна из тех семи опустевших лесных деревень, которые дозорные из отряда Мормонта посетили и осмотрели до того, как добрались до деревни Белое Древо. Описание деревни весьма фрагментарное, но мы не видим здесь следов строительства оборонительных сооружений, разрушений, последствий пожаров или разграбления, а также следов недавнего пребывания людей... Рискну предположить, что это поселение не было самым ближайшим селением одичалых от Чёрного замка (потому что во время осады и штурма ворот Чёрного замка войсками Манса 11.01.300-06.02.300 в боевых действиях были задействованы не все одичалые Манса... ещё кто-то мог быть выставлен в охранение на подступах к лагерю одичалых, а ещё кто-то - мог отправиться на охоту, заготовку дров, сбор шишек... или расползтись по окрестностям по другим причинам. А значит, самое ближайшее селение могло быть обнаружено уже в это время и после разгрома одичалых войсками Станниса кто-то из беглецов мог бы занять дома до того, как до этой деревни добрались Репейница и раненый Варамир). То есть, эта деревня находится в укромном месте не очень далеко от центрального участка Стены, где-то между замками "Глубокое Озеро" (Deep Lake) и "Лесной Дозор-у-Пруда" (Woodswatch-by-the-Pool) [мы не знаем, в какую сторону двигались Варамир и Репейница - на запад, на восток или петляли в одном районе]. Далее, вход в хижину, в которой находился Варамир, закрывала старая драная шкура... и перед смертью старый шаман надеялся, что в других домах деревни он может найти что-то съедобное или полезное (возможно, все эти надежды были ошибочными... но всё-таки это ещё одно косвенное доказательство тезиса, что селение казалось "покинутым жителями", а не "захваченным, разграбленным и разгромленным"). А теперь - самое главное. Обратите внимание, что деревня располагалась в низине между двумя грядами холмов (с вершины одного из которых волк мог видеть происходящее в деревне). И на изменения, которые произошли в деревне после того, как Варамир "ощутил холод" и умер. Вот на этот фрагмент текста: "Below, the world had turned to ice. Fingers of frost crept slowly up the weirwood, reaching out for each other." ("Мир внизу [лощина, в которой находилось селение] превратился в лёд. Пальцы мороза [лёд, иней или изморозь] медленно ползли вверх по стволу и ветвям чардрева"). Складывается впечатление, что Иные умертвили чардрево с помощью магии (заморозили с помощью "Белого Холода"?) и лишь после этого смогли реанимировать лежавший рядом с чардревом труп Репейницы. Неочевидное следствие из этой теории: мы знаем, что Иные и их ледяная магия враждебны не только людям, но и другим живым существам (они превращают в зомби диких животных). Населявшие лесные чащи, "поклонявшиеся Старым богам", повелевавшие зверями и птицами, связанные с чардревами и "знавшие песни деревьев" Дети Леса использовали какое-то другое колдовство. В результате, возникает предположение, что Иным не нравится дружественная к биосфере "магия земли" Детей Леса (она им мешает или противодействует). В этом случае возникает возможность объяснить, чем вызвано крайне медленное продвижение Иных и их зомби к Стене в 298-300 гг. (даже после того, как они разгромили отряд Мормонта, а одичалые Манса ушли на юг). Да, возможно, они методично искали и уничтожали людей в глубине Зачарованного леса... возможно, ждали наступления каких-то событий (для перехода к следующему этапу плана необходимо дождаться, когда расположение звёзд на небосводе будет более благоприятным)... но может быть, в это же время они занимались "зачисткой" местности и "подготовкой театра военных действий"? Возможно, они искали, находили и уничтожали чардрева (которые представляли собой помеху, препятствие или источник опасности)?О обстоятельствах гибели Варамира Шестишкурого в 300-м году (теория)
22 февраля 2023 г. в 13:13
Обстоятельства последних дней жизни и гибели шамана одичалых Варамира Шестишкурого заслуживают детального рассмотрения.
Как обычно, начнём с общеизвестных сведений.
06.02.300 - одичалые разгромлены войском Станниса, они бегут в разные стороны, прячутся, объединяются и наконец расходятся мелкими и крупными группами. Кто-то остался возле Стены в поисках призрачной возможности перебраться через неё, кто-то уходит в глубину Зачарованного леса - в свои давно покинутые дома или просто куда глаза глядят. Кроме того, "несколько сотен" во главе с воином в мехах и янтаре решили уйти в Долину Теннов, ещё "несколько сотен" - в Суровый Дом, а ещё кто-то - "к реке Молочной".
В последнем случае наиболее вероятны два направления движения: во-первых, на северо-запад (к нижнему течению реки Молочной, где Плакальщик собирал единомышленников для атаки ворот Сумеречной Башни); во-вторых, в верховья реки Молочной (обратно в главный лагерь Манса в предгорьях Клыков Мороза - потому что это укрепленный лагерь, в котором могли быть оставлены какие-то запасы и лишнее барахло, а также солидный запас топлива в виде дров, хвороста и сена... куда можно добраться по проложенной дороге... и где шансы выжить могут быть призрачными - но все-таки хоть немного выше, чем в заснеженном зимнем лесу). Потому что в это время выжившие знали - "в глубине леса скрывается смерть".
Варамир был самым могучим варгом в войске Манса, на рубеже 299-300 гг. на пирах он сидел на почётном месте по правую руку от короля-за-Стеной... но нужно учесть, что в это время он был сутулым лысым стариком невысокого роста (то есть, он не отличался физической силой и выносливостью).
Во время битвы с войском Станниса орёл, в которого вселился Варамир, был заживо сожжён в воздухе магией Мелисандры. Ужас и шок от смерти в теле животного был так велик, что Варамир "обезумел от боли" и забился в агонии, его волки передрались, медведицу убили, а сумеречный кот убежал в лес. Немного придя в себя, Варамир на четвереньках уполз прочь...
В дальнейшем, Варамир некоторое время шёл пешком вместе с другими одичалыми, стараясь не привлекать к себе внимание и сохраняя инкогнито (он назвался "Хаггон") - но так как все его богатства, запасы и вещи остались позади, в лагере, который захватили воины Станниса... можно предположить, что он голодал и постепенно терял силы. То есть, за эти дни по пересечённой местности он ушёл не очень далеко от Стены.
После ночлега у костра он попытался снять теплый плащ с тела убитой женщины, которую убил другой дикарь - и увидевший это сын погибшей ударил его в бок костяным кинжалом. Копьеносица Репейница помогла колдуну, промыла и зашила рану, однако состояние Варамира, и без того не отличавшегося крепким здоровьем, стало быстро ухудшаться.
Тем не менее, Репейница не бросила старика - она постаралась увеличить его шансы на выживание: увела его прочь от других одичалых [которые могли попытаться отобрать у него одежду или убить] - в заброшенную деревню, оставила его в хижине с запасом дров и хвороста, после чего ушла на охоту.
Обратим внимание на описание её внешности - это крепкая жилистая женщина средних лет или даже старше, обладающая навыками охоты, выживания в дикой природе, лечения ран и обращения с оружием. Раненый старик был для неё обузой... но поскольку она о нём заботилась, можно предположить, что её действия имели некое рациональное обоснование. Исходя из её возраста, можно предположить, что она пережила в сознательном возрасте более чем одну зиму, и у неё есть некоторый жизненный опыт и знания. Возможно, она опознала Варамира (или по крайней мере поняла, что он является колдуном).
Я думаю, Репейница может помнить какие-то старые легенды... и поэтому она знает или надеется, что колдун может повысить их шансы на выживание, обеспечив некоторую защиту от зомби и Иных...
Неочевидный, но важный момент: после ранения и перевязки ослабевший Варамир должен двигаться ещё медленнее и уставать ещё быстрее. То есть, от места привала у костра до заброшенного селения, в которое его привела Репейница, было не очень далеко.
Падавший в это время снег скрыл их следы (причём запросто может быть, что выпавший снег спрятал их не только от одичалых, но и от бродивших в этом же районе зомби и Иных?).
Репейница оставила Варамира в "в глинобитной, крытой тростником хижине с земляным полом", ушла на охоту и как казалось Варамиру - отсутствовала примерно два или три дня. Правда, в это время колдун чувствовал себя плохо, он кашлял, он ощущал тошноту [возможно - от голода?], у него поднялась температура и его бил озноб - симптомы могут быть последствиями ранения (сепсис) либо быть вызваны тем, что он заболел (переохлаждение, простуда и т.д.)...
Неожиданно горевший рядом с Варамиром костерок потух... и снова раздуть угли у него не получилось. Вслед за этим хижина очень быстро выстыла. Варамир дважды громко позвал Репейницу... но это оказалось бессмысленно.
Возникает предположение, что в это время прочёсывавшие лес зомби и Иные могли оказаться недалеко от поселения - и "температурная аномалия" (тепло от костра), запах дыма или шум от действий и ругани колдуна могли привлечь их внимание.
Потом Варамир ощутил страх [возможно, будучи колдуном, он ощутил опасность на подсознательном уровне?].
Он решил выбраться из хижины наружу.
Обратите внимание на следующий фрагмент текста:
"Страх помог Варамиру встать. Зажимая рану, он поковылял к двери, отвел драную шкуру, завешивающую вход. Перед ним выросла белая стена – снег! Не диво, что внутри так темно и дымно. Снегопад завалил хижину целиком.
Варамир налёг на снежную стенку, и она сразу рухнула – мороз ещё не скрепил её. За ней стояла белая как смерть ночь; бледные облака служили свитой серебряной луне, звезды холодно смотрели на землю. Под снегом бугорками выступали другие хижины, над ними бледной тенью высилось одетое в лёд чардрево. По заснеженным холмам к востоку и югу двигалась только поземка, ничего более.
– Репейница, – слабо позвал Варамир, прикидывая, далеко ли она ушла. – Где ты, женщина?"
В оригинале на английском языке:
"When Varamyr pushed at it, the snow crumbled and gave way, still soft and wet. Outside, the night was white as death; pale thin clouds danced attendance on a silver moon, while a thousand stars watched coldly. He could see the humped shapes of other huts buried beneath drifts of snow, and beyond them the pale shadow of a weirwood armored in ice. To the south and west the hills were a vast white wilderness where nothing moved except the blowing snow. “Thistle,” Varamyr called feebly, wondering how far she could have gone. “Thistle. Woman. Where are you?”"
Итак, ночь, погода ясная, недавно окончился сильный снегопад, деревня [не менее трёх хижин] находится в низменности между двумя грядами холмов - и рядом есть чардрево [которое может обеспечивать некоторую "мистическую" защиту - то есть, это селение является "безопасным местом"].
Далее Варамир решил выйти наружу, съел пригоршню снега, протёр снегом лицо - и решил осмотреть другие дома в надежде найти там что-то съедобное или полезное.
В это время ветер стал усиливаться:
"Снег больше не шёл, но крепнувший ветер взметал его, больно жаля лицо"
"The snow had stopped falling, but the wind was rising, filling the air with crystal, slashing at his face as he struggled through the drifts"
Возникает предположение, что покинувшего дом Варамира могли обнаружить в именно этот момент [его могли увидеть, услышать или издалека учуять по запаху зомби-животные].
Во время движения рана на боку открылась ("the wound in his side opening and closing again").
Варамир дошёл до чардрева, под которым подобрал ветку, подходящую в качестве костыля... и решил осмотреть другие дома в поселении.
"Он почти дошёл до первого дома, когда сломался его костыль. Ноги подкосились, и Варамир растянулся на снегу, окрасив его своей кровью."
"He was almost there when his crutch snapped beneath his weight, and his legs went out from under him. How long he sprawled there with his blood reddening the snow Varamyr could not have said. The snow will bury me."
Некоторое время он просто лежал на снегу возле чардрева, а затем потерял сознание или уснул.
Его разбудила или привела в сознание вернувшаяся Репейница - которая увидела, что в сторону селения, где находился Варамир, движутся "сотни мертвецов"... но всё-таки решила вернуться за раненым.
Варамир проснулся, дрожа всем телом.
– Вставай! – кричал кто-то. – Вставай, уходить надо. Их сотни!
Снег укрыл его жестким белым одеялом. Ух, как холодно. Варамир обнаружил, что рука у него примерзла к земле, и оторвал ее вместе с кожей.
– Вставай! – снова вскричала женщина. – Они идут!
"Varamyr woke suddenly, violently, his whole body shaking. “Get up,” a voice was screaming, “get up, we have to go. There are hundreds of them.” The snow had covered him with a stiff white blanket. So cold. When he tried to move, he found that his hand was frozen to the ground. He left some skin behind when he tore it loose. “Get up,” she screamed again, “they’re coming.”
Thistle had returned to him. She had him by the shoulders and was shaking him, shouting in his face. Varamyr could smell her breath and feel the warmth of it upon cheeks gone numb with cold."
Варамир попытался вселиться в женщину, и Репейница всеми силами пыталась воспрепятствовать этому - она билась в судорогах, пронзительно кричала, откусила и выплюнула собственный язык, а затем выцарапала себе глаза...
"He summoned all the strength still in him, leapt out of his own skin, and forced himself inside her. Thistle arched her back and screamed. ... His old flesh fell back into the snowdrift as her fingers loosened. The spearwife twisted violently, shrieking. ... “Get out, get out!” he heard her own mouth shouting. Her body staggered, fell, and rose again, her hands flailed, her legs jerked this way and that in some grotesque dance as his spirit and her own fought for the flesh. She sucked down a mouthful of the frigid air, and Varamyr had half a heartbeat to glory in the taste of it and the strength of this young body before her teeth snapped together and filled his mouth with blood. She raised her hands to his face. He tried to push them down again, but the hands would not obey, and she was clawing at his eyes. Abomination, he remembered, drowning in blood and pain and madness. When he tried to scream, she spat their tongue out."
Возникает мысль, что даже если Иные или их зомби не обнаружили Варамира и Репейницу раньше, они могли заметить их теперь - услышав крики и шум либо учуяв запах крови (особенно если учесть, что в распоряжении Иных могли быть зомби-животные, обоняние и слух которых могли быть лучше, чем у людей).
В момент смерти Варамир на мгновение "взглянул на себя глазами чардрева", а затем "ощутил себя лесом":
"Белый мир отошёл прочь. На миг Варамир оказался в стволе чардрева, глядя красными глазами на умирающего мужчину и пляшущую под луной обезумевшую, залитую кровью женщину - она лила кровавые слёзы и рвала на себе одежду. Потом оба умерли, и он стал подниматься ввысь, несомый холодным ветром. Он был всюду - в снегу и в тучах, в белке, в воробье, в дубе. Сыч бесшумно пролетел между деревьями, преследуя зайца; Варамир был в нём, в зайце, в деревьях."
"The white world turned and fell away. For a moment it was as if he were inside the weirwood, gazing out through carved red eyes as a dying man twitched feebly on the ground and a madwoman danced blind and bloody underneath the moon, weeping red tears and ripping at her clothes. Then both were gone and he was rising, melting, his spirit borne on some cold wind. He was in the snow and in the clouds, he was a sparrow, a squirrel, an oak. A horned owl flew silently between his trees, hunting a hare; Varamyr was inside the owl, inside the hare, inside the trees."
Исходя из вышеизложенного, можно предположить, что в момент смерти Варамира чардрево в селении было живым... и что как минимум некоторые носители магических способностей ("древовидцы", варги, шаманы и колдуны) могут использовать чардрева в качестве своеобразной "многодиапазонной радиоантенны" для расширения и усиления своих возможностей...
В этом случае некоторые религиозные ритуалы веровавших в Старых богов и поклонявшихся чардревам Первых людей получают рациональное обоснование. Возможно, их жрецы, вожди и старейшины приносили кровавые человеческие жертвоприношения для того, чтобы увеличить шансы на успешный телепатический контакт со священными деревьями (то есть, они выяснили, что шанс на контакт с чардревом повышается, если дерево "досыто накормлено человеческой кровью")?
Неожиданное следствие из этой теории: вырезанное на стволе чардрева человеческое лицо может означать, что это дерево уже по меньшей мере однажды "отведало человеческой крови"... Впрочем, возможны и другие объяснения (например, изображенное на стволе дерева лицо помогало человеку установить ментальный контакт с деревом так как служило точкой концентрации прилагаемых усилий - то есть, колдун, который ставил перед собой конкретную задачу "увидеть мир через глаза чардрева" добивался результата чаще, чем другие шаманы, пытавшиеся "каким-то образом уговорить священное дерево оказать помощь и поделиться своими силами").
В момент собственной смерти Варамир ощутил холод.
"Истинная смерть пришла внезапно - его будто окунули под лёд замёрзшего озера".
"That was his last thought as a man. True death came suddenly; he felt a shock of cold, as if he had been plunged into the icy waters of a frozen lake."
Возникает предположение, что обладавший значительными магическими способностями и опытом варга Варамир Шестишкурый (в это время установивший симбиотическую связь с чардревом) почувствовал "холод" не потому, что умирал от переохлаждения... а потому что сумел ощутить присутствие Иного (или нескольких Иных) и их ледяную магию.
Некоторое время спустя вселившийся в волка Варамир ощутил, что окружающий мир меняется - и увидел, как деревню заполняют вихты.
"Волки задержались на вершине холма. Репейница, вспомнил он ... Пальцы мороза ползли вверх по чардреву, мир покрывался льдом. Опустевшая деревня не была больше пустой: между снежными сугробами двигались тени с синими глазами - одни в коричневом, другие в чёрном, а третьи голые и белые как снег. Ветер нёс запах мертвечины, запекшейся крови, мочи и плесени. Хитрюга оскалилась и ощетинилась - это не люди... не пища. Существа двигались, но не были живыми. Одно за другим, они поднимали свои головы к трём волкам на холме. Последней была та, что при жизни звалась Репейницей. Её одежды из меха, кожи и шерсти были покрыты инеем, который хрустел и сверкал под светом луны. С пальцах свисали бледно-розовые сосульки - десять ножей из замёрзшей крови, в ямах на месте глаз мерцала бледная синева, преображая лицо из корявого в нездешне прекрасное. После смерти Репейница стала красавицей. Она видит меня, понял Варамир. Видит."
"When they reached the crest the wolves paused. Thistle, he remembered, and a part of him grieved for what he had lost and another part for what he’d done. Below, the world had turned to ice. Fingers of frost crept slowly up the weirwood, reaching out for each other. The empty village was no longer empty. Blue-eyed shadows walked amongst the mounds of snow. Some wore brown and some wore black and some were naked, their flesh gone white as snow. A wind was sighing through the hills, heavy with their scents: dead flesh, dry blood, skins that stank of mold and rot and urine. Sly gave a growl and bared her teeth, her ruff bristling. Not men. Not prey. Not these.
The things below moved, but did not live. One by one, they raised their heads toward the three wolves on the hill. The last to look was the thing that had been Thistle. She wore wool and fur and leather, and over that she wore a coat of hoarfrost that crackled when she moved and glistened in the moonlight. Pale pink icicles hung from her fingertips, ten long knives of frozen blood. And in the pits where her eyes had been, a pale blue light was flickering, lending her coarse features an eerie beauty they had never known in life.
She sees me."