В прямом смысле бессердечный

Лиса много раз бывала в доме вампиров из-за миссии. Очень много. Но вот только сейчас она напугана до чертиков в доме самого Чон Чонгука. Возможно, потому что рядом с ней сейчас нет оружия и она беззащитна, возможно, из-за того, что её руки заточены в холодные, металлические наручники, ключ которых покоится в кармане хозяина дома, или же Джису так давит на неё, сидя сейчас на другом диване на коленях Чимина и смотря с некими сожалением, будто глазами прося прощение за то, что создала много проблем и не смогла себя уберечь, ведь именно из-за Джису Лиса не сопротивлялась, не убежала, не попыталась убить кровососущих. Она просто сдалась. Добровольно засунула руки в наручники и села в машину Чонгука, и вот, сейчас уже сидит в его гостиной. Но вот Лиса считает иначе. Она ни в коем случае не винит Джису, а винит себя в первую очередь. Винит в том, что вовлекла свою любимую сестру во всё то, чего она так много лет сторонилась, старалась держаться от вампиров подальше. Да какое подальше, если сейчас из-за Лисы она сидит на коленях одного вампира, пока тот, будто специально пытаясь усилить страх Джису, гладит её по талии, немного спускаясь к бедрам. Джису задерживает дыхание от этих ласк, чуть ли не с мольбой смотрит на Лису, будто прося, чтобы она что-то сделала. Хоть что-то. Джису боится слишком сильно, а ещё воспоминания о том, как её родителей убил один из этих монстров так не вовремя вертятся в её голове, ставая перед глазами с каждой лаской Чимина. — Чего же мы ждём? — всё же не выдерживает Лиса, когда молчание слишком долго продолжается, а звук настенных часов окончательно действует ей на нервы. Они уже несколько минут сидят в гостиной Чонгука, ждут чего-то, а сам владелец дома копается в телефоне, вальяжно расположившись на диване. Услышав слова Лисы, он наконец соизволяет взглянуть на неё, и ухмыльнувшись, отвечает: — Твоей смерти, — и не успевает Лиса ответить колкостью на эти слова, как по всему дому раздаётся звонок в дверь — ещё кто-то пришёл. Лиса с Джису напрягаются, не понимая, кто ещё мог придти, а Чонгук же, попросив Чимина быть внимательнее с ними, ещё шире ухмыляется и направляется открыть дверь гостю, которого они и ждали по всей видимости. — Ты опоздала. — Прости, милый, на пробку попала, — слышатся обрывками голоса в прихожей, и в следующее мгновение в гостиную заходят Чонгук с какой-то женщиной. Лиса хмурится, оглядывает незнакомку внимательным взглядом, а потом широко глаза распахивает, когда осознаёт, что рядом с Чонгуком вовсе не незнакомка, а довольно-таки известная ведьма, которую каждый вампир и охотник знает — Кан Сонми. — Так это та самая стерва, из-за которой ты находишься при смерти? — Лиса аж ежится, когда Сонми, оглядев её с ног до головы, фыркает презирающе и плюхается на диван справа. — Или это она? — кивком указывает она на Джису, которая теряется ещё сильнее, вообще ни черта не понимая. Кто эта женщина? Зачем этот Чонгук и Чимин держат их? Этот Чонгук... он при смерти из-за Лисы? — Нет, это всего лишь невинная сестрёнка моей малышки, — тоже плюхается Чонгук, но не на своё былое место, а рядом с Лисой, и "нежно" проговаривает последнее слово, закидывая руку на плечи девушки. — Убери свою руку, — ядом шипит Лиса, на что Чонгук лишь улыбается, но не слушается, радуется от злости этой охотницы, которая ничего не может сделать, загналась в угол и сидит сейчас с наручниками в руке в логове вампира, на плену которого находится её старшая сестра. И она сама тоже. — Мы привезли её, как ты велела. И что дальше? Как она Чонгуку поможет? — вмешивается Чимин, не понимая, как Лиса может спасти жизнь Чонгуку. Да, его жизнь под угрозой, и ужасная рана на его спине, которая с каждым днём все увеличивается и увеличивается тому доказательство. — Своей кровью, — как ни в чем не бывало, проговаривает Сонми, и Джису не на шутку пугается за сестру, пока сама Лиса широко глаза распахивает. Чёрт, именно этого она и боялась. Боялась, что Чонгук может узнать способ вылечиться от яда. — Ты же ведьма! Почему ты вампирам помогаешь? — пытается хоть как-то остановить её Лиса, и спрашивает то, что давно тревожит её. Ведьмы — хранители природы, они не дружат с упырями, являющимися заклятыми врагами того, чего охраняют. — Не вмешивайся в разговоры взрослых, милая, — тон Чонгука наигранно нежный, и в то же время, его рука до такой степени сжимает её плечо, что Лиса аж вскрикивает — оставленная им же рана неделю назад всё ещё не зажила. — Так что там про кровь? — обращается он вновь к Сонми, продолжая "обнимать" Лису, чтобы не помешала и не делала никаких глупостей. — Ну знаешь, есть такое правило... — не обращая внимания на недавние слова Лисы, продолжает Сонми и приподнимает уголки губ, переведя взгляд с Чонгука на Лису. — Если вампира отравят ядом оборотня, то лекарство — это кровь того, кто отравил. То есть, в твоём случае, кровь Лисы. Выпей её. — Нет! — сразу же кричит Джису, и делает очередную попытку выбраться, боясь из-за того, что её сестру прямо сейчас могут убить, на что Чимин сильнее прижимает её к себе и шепчет на ухо издевательское "тсс". А Лиса же, шумно вздыхает, теперь окончательно не зная, как контролировать ситуацию. Сбежать не получится, ибо руки в наручниках, оружия нет, Джису беззащитна, а кругом одни вампиры да сильная ведьма, которая с какого-то хера на их стороне, но на деле должна была ненавидеть их. Лиса, охотники, да и сам президент никогда даже не догадывались, что у Чонгука есть такие козыри в руке. Допустили ошибку, так легкомысленно относившись к одному из самых опасных вампиров в Азии. — Неужели? — приятно удивляется Чонгук, ибо он не думал, что всё так просто и желанно. Да, желанно, ибо он до сих пор пока не попробовал полностью сладкую кровь этой Лисы, из-за которой он и потерял голову неделю назад, допустив крохотную ошибку. Но сейчас он исправит эту ошибку, при этом, наслаждаясь процессом и бархатной шеей этой сучки. Чонгук проводит языком по нижней губе, ухмыляется, обнажив свои клыки, и смотрит на нервную Лису в своих объятиях. Она растерянна, зла, но не боится — это и особенно ему нравится. — Не пойми неправильно, Лиса, ты конечно красива. Но мертвой ты будешь ещё прекраснее, — с этими словами, Чонгук с рывком вонзает острые зубы в шею Лисы под её вскрик и мольбы Джису не делать этого. В отличие от Джису, Лиса спокойнее реагирует — лишь боль в шее чувствует, но особого волнения, и тем более страха не испытывает, потому что знает, что.... — Блять, какого чёрта?! — сразу же отстраняется Чонгук на далёкое расстояние и ощущает дикое жжение на языке и губах, еле успев выпить её крови, которая совсем не приносит наслаждение, не облегчает его боль на спине, а наоборот — вызывает желание на месте сдохнуть, сблевать, чтобы эта отвратительная кровь вышла из его организма. Чонгук, да и все вампиры знают, что это за явление. Вербена. — Оу, плохи наши дела, — сразу меняется в лице Сонми и вмиг становится серьёзной, тоже догадавшись, в чем тут дело. А тут дело серьёзное. — Бро, всё же тебе придётся умереть. Судьба, что поделаешь, — добавляет Чимин масла в огонь и издевается, пока сидящая в его объятиях Джису не понимает, что произошло, тупо смотря на Лису, которая сейчас выглядит какой-то... довольной? Лиса вновь владеет ситуацией, пусть и частично. — Заткнись! — злится Чонгук и грубо кидает Чимину, а потом с полной ярости в глазах наблюдает за Лисой, которая тоже в упор ему смотрит, не сдаётся. — В игры играть сдумала со мной?! — повышает он голос, и за два шага преодолев расстояние, сколняется над ней, поставив руки по обе стороны Лисы и смотря на неё сверху вниз, на что та буквально вжимается в диван. — Вербена выходит из организма в течении недели... — задумчиво тянет Чонгук, и ещё сильнее раздражается от вероятности того, что к этому времени он вполне может умереть. Блять. — Сонми, ты можешь оставить меня в живых ещё немного? — обращается он к ней, всё ещё не сводя глаз с Лисы, и за спиной раздаётся усталый вздох. — Это будет сложновато... — хмурится Сонми, впервые за многие годы сомневаясь в своём колдовстве. — Ты уже давно должен был умереть, и я не очень уверена, что действие яда замедлится ещё на целую неделью, даже с помощью моей магии, — продолжает Сонми, и Лиса наконец получает ответы на гложущие вопросы. Она так и знала, что эта чёртова ведьма виновата в том, что Чон Чонгук всё ещё жив! Вот ведь дрянь... — Меня твоя неуверенность не интересует. Сделай всё, на что способна и не способна. Я должен жить, — твёрдо говорит Чонгук, не принимая никаких отказов. — А если умру... — вдруг задумывается он, и от собственного плана вновь ухмыляется, вновь находит причину выйти победителем, и бросает на Джису взгляд через плечо. Лиса и моргнуть не успевает, как Чонгука отходит от неё, и уже теперь, напротив, стоит слишком близко к её старшей сестре, вырвав ту из объятий Чимина. — То и ты умрёшь, — заканчивает он своё предложение, и заглядывает ей прямо в глаза, и Лиса прекрасно знает, что он делает, и именно поэтому не на шутку теряется. — Чонгук, нет! — кричит Лиса и хочет бы встать с места, помешать этому монстру наложить такой отвратительный гипноз на сестру, но Сонми мешает ей — бросает на неё свой взгляд, отчего её тело вообще не слушается её, и становится невозможно хоть пальцем пошевелить. — Отпусти! — почти рычит Лиса, поняв, что в этом замешана эта сучка Сонми, но та лишь улыбается и тянет издевательское "посиди немного". Лиса и представить не могла, что на земле бывают такие мерзкие ведьмы. Обычно, ведьмы и охотники работали сообща, объединялись, чтобы прикончить врагов природы, а тут совсем иная ситуация. — Ты умрёшь, если твоя сестра не успеет дать мне своей чистой крови, умрёшь, если она попытается сбежать, умрёшь, если она свяжется с другими охотниками. Убьёшь себя, попросишь Чимина — неважно. Но главное: ты умрёшь, — продолжает Чонгук, не обращая никакого внимания на истерику блондинки сзади, пока Джису завороженно смотрит в его глаза, не имея возможности отвести, перечить. — П-почему? — дрожащим голосом выдаёт из себя Джису, и Чонгук взъерошит свои густые волосы, прикусывает нижнюю губу и весело смотрит на до чертиков злую Лису. Такой её взгляд определённо ему нравится — это гораздо лучше, чем победное выражение её лица минутами ранее. — Чтобы моя сладость поняла наконец, насколько для неё дорога моя жизнь.