Всего лишь убийца

Ацуши нет дома. Акутагава понимает это, когда с помощью Расемона с грохотом выбивает дверь и буквально вваливается внутрь, не в силах больше стоять на ногах из-за чудовищной боли. Однако в доме его встречает лишь пустынная тишина, да удушливые лучи вечернего солнца на деревянном полу. Глупо было приходить сюда. И еще более глупо умирать в доме человека, которого сам столько раз пытался убить. Из последних сил Акутагава доползает до ванной, буквально переваливая измученное тело через высокий бортик душа. Дрожащая рука не сразу нащупывает нужный кран. Поворот до упора, и сверху на него обрушивается поток леденящей воды. Акутагава прикрывает глаза, чувствуя, как спасительный холод проникает под кожу. Насильно отключает воющие нервные окончания, заставляет неметь каждую раздробленную кость, каждую гематому, каждый миллиметр поврежденной ткани. Мир стремительно погружается в загробную темноту, но Акутагава только рад больше не видеть света. Избитые клише говорят, что в последние секунды перед глазами человека проносится вся его жизнь. Акутагава не особо верил в эти романтические бредни. Но стремительное падение вниз со свистом воздуха в ушах и неизбежное приближение серой поверхности асфальта и вправду вполне достоверно описывали его недолгий жизненный путь. А еще красочнее Акутагава видел свою смерть. Еще секунда, и оглушающий удар выбьет воздух из его легких. Сомнет недавно сросшиеся ребра в осколки и костную муку. Шершавый асфальт раздробит голову не хуже отбойного молотка, заставляя холодеющую кровь слиться в единое целое с дорожной пылью и мусором. Скорее всего придет боль. Если повезет – мгновенное беспамятство. Вот только ни один из сценариев не предполагал, что вместо твердой земли Акутагава внезапно столкнется с какой-то мягкой, непривычной ему поверхностью. Свет, окутывающий его со всех сторон. Слепящий водоворот из платиновых отблесков солнца на тигриной шерсти. Знакомый голос, звучащий где-то совсем близко: «Поймал». Приземление вышло мягким, почти невесомым. – Что? ... – растерянно выговорил Акутагава, фокусируя взгляд на лапах тигра, которые крепко обхватывали его вокруг талии. Серебряный покров стремительно исчезал, обнажая из-по себя худые человеческие руки. – Прости-прости-прости-прости, – встревоженный лепет Ацуши прямо над его ухом, – Все хорошо. Все хорошо. Тише. Все еще не понимая, какого черта он жив, Акутагава огляделся по сторонам. Они с тигром сидели рядом на асфальте, а вокруг них, в полном составе, столпились все остальные из Агентства. – Поздравляю, – с этими словами Дазай сделал шаг вперед, – Это был твой настоящий тест. – А?? Вокруг раздались дружеские смешки. Дазай протянул ему руку, помогая подняться на ноги. – Теперь ты официально в Агентстве, Акутагава. Акутагава перевел недоумевающий взгляд на тигра. – Прости, что напугали, – Ацуши виновато улыбнулся, – Я и сам не до конца понял, как это работает, но, похоже, здесь такая традиция. Если тебе станет легче… во время моего теста я тоже был уверен, что мне крышка. – И это при том, что это был не единственный способ выхода из ситуации, – усмехнулся Рампо, – Как и в случае Акутагавы. Но как я уже говорил, далеко не всем повезло родиться с аналитическим складом ума. В вашем случае я бы назвал его обостренно-суицидальным. Дазай хмыкнул. – Хочешь сказать, вы все подстроили?! – осознание приходило медленно, но верно, – Просто чтобы меня проверить? – Ага, – ответил тот. – Значит, это все неправда? Про Мафию, войну, переговоры? – Неправда, – кивнул Дазай. – А как же тот человек, которого я убил? Или он тоже каким-то образом выжил? – Простая иллюзия. Но получилось и вправду очень правдоподобно, – Дазай толкнул локтем в бок стоящего рядом рыжеволосого парня, – Танизаки, ты превзошел самого себя. Сам Танизаки тоже был явно доволен. – А я ведь говорил, что он даже не заметит никакого подвоха, если я сделаю курьера с внешностью того чувака из матрицы. Акутагава непонимающе прищурился. – Фильм, – поспешно объяснил ему Ацуши, – Есть такой фильм. Известный. – Я сейчас переубиваю вас всех!!! – зарычал Акутагава. Повинуясь эмоциональному всплеску, за его спиной вспыхнули черные полосы Расемона – правда, похоже, что в этот раз они совершенно никого не напугали. – Начни с Ацуши, – хихикнула Йосано, – Это было его идея. – Зато исполнение – нет, – полез пререкаться тигр, – Так что не надо сваливать на меня всю вину. Солнечные блики, люди, широкие улыбки, все начинает странно плыть, сливаться в одно большое красочное пятно. Акутагава несколько раз моргает, встряхивает калейдоскоп из цветных кристаллов, но те почему-то вновь и вновь возвращаются в прежнюю размытую гамму. – Ты плачешь, – вдруг сказал тигр слегка удивленно. Акутагава недоверчиво дотронулся до одной из своих щек. И правда, на кончиках пальцев сверкают небольшие капли прозрачной жидкости. – Просто глаза слезятся от солнца, – немного смущенно буркнул Акутагава в ответ, принявшись поспешно стирать рукавом предательские улики со своего лица. Мафиози не плачут. Как и не плачут убийцы, потому что слезы – непозволительная роскошь для тех, кто только и умеет, что хладнокровно отнимать чужие жизни. Однако в тот момент, глядя на янтарный солнечный диск через мокрые ресницы, Акутагава не чувствовал себя ни тем, ни другим.