I was whole, whole I would remain

282 З.Э. – Королевская Гавань Пару раз Лианна чуть не уснула в ванне, и ее расталкивали служанки, помогавшие ей мыться. Часть ее хотела отмахнуться от них и утопнуть глубоко под горячей водой, но ее кости казались мягкими и больными одновременно, ее кожа была красной и горела. Вода была серовато-коричневого оттенка от всей той грязи и пыли, что въелись в ее волосы и кожу. Она вышла из ванны, скорчив гримасу, приняла протянутый ей халат и отпустила служанок. Леди Эшара остановилась на пороге, не отводя от нее фиолетовых глаз. Они были такого же цвета, как у ее брата. Это нервировало Лианну. Она чувствовала себя, как зверь в клетке, которого изучают. Но она не могла прогнать одну из дам королевы, как прогнала служанок. Вместо этого она села, скрестив ноги, на кровати и начала сама расчесывать мокрые волосы. На это почти не понадобилось времени, такими короткими они были. Эшара Дейн ненадолго вышла, потом вернулась с платьем в руках. Она молча положила его на кровать, вместе с парой шелковых туфелек. – Надеюсь, вам понравится. Платье было интересного оттенка синего, почти цвета полночи, отороченное черным бархатом. Лианна уже многие месяцы не носила ничего настолько нарядного. Она провела пальцами по шелку лифа. – Благодарю вас, – ее голос был тихим и хриплым, к ее раздражению, как будто она сильно простыла, или много плакала недавно. Уже было плохо то, как они все на нее смотрели – она до сих пор сгорала про себя от стыда и унижения. Она не думала, что встретит Рейгара, его мать и его жену одновременно. И вдруг обнаружить себя лицом к лицу с королевой Рейлой и королевой Элией – Рейла Таргариен скорее выглядела опечаленной, но вот взгляд темных глаз Элии Мартелл, несмотря на ее вежливую улыбку… Лианна не могла не понять, что Рейгар был неправ. Элия никогда не поймет их союз. Она никогда не примет Лианну. Она не примет – и раньше это было иначе, но теперь это выглядело глупо, подумала она, потому что это и было глупо. Раньше ей казалось иначе, потому что она никогда не стояла перед этой женщиной и не смотрела ей в глаза, и не осознавала, что… Рейгар должен был… Нет, она должна была… Все должно было быть не так. Все дожно было быть по-другому. Он уже коронован. Ее отец здесь. Брандон уже многие месяцы гниет в камере. В ее груди была странная тяжесть, и она чувствовала себя онемевшей. – Вы в порядке? – спросила Эшара Дейн осторожно мягким и нежным тоном, и Лианне захотелось ударить ее. Не потому что Эшара что-то ей сделала или имела какое-то отношение к происходящему, а потому что она устала, что люди рядом с ней всегда осторожные и нежные. Она неблагодарная и горделивая, и испорченная, и все это неправильно, но она теперь здесь, и она просто хотела, чтобы теперь... Хоть один раз, она хотела, чтобы с ней были честными. – Я в порядке, – сказала Лианна, солгав сквозь зубы, и она была уверена, что леди Эшара знает это. Она не в порядке. Она, возможно, никогда больше не будет в порядке. Они не должны были ехать в Дорн. Рейгар должен был сразу привезти ее сюда. Он должен был предстать перед своим отцом, и в преисподню все последствия. Она должна была стоять рядом с ним. Они не должны были бежать. Она должна была настоять, чтобы он послал вести ее семье и Роберту. Они должны были объявить обо всем публично. И боги, он не должен был говорить ей, она не должна была верить… Элия Мартелл, подумала она, никогда ей это не простит. Это было пустое осознание. Никогда. Здесь не было слов «когда» или «если». Если бы это была Лианна – и как же просто оказалось встать на место другой женщины, когда у нее появились причины также сердиться на Рейгара – если бы это была Лианна, она не простила бы никогда, не смогла бы простить… «Она никогда тебя не простит, и отец никогда тебя не простит» - спокойно сказал ей тот голосок. «И Брандон тебя никогда не простит. И везде, где ты надеялась найти радость, ты принесла только горе и разрушение». Одевшись, она проигнорировала попытки Эшары завести разговор, глядя в окно на полуденное солнце. Она никогда не была здесь раньше. Она никогда не видела такого огромного города. Белую Гавань невозможно было сравнить. Винтерфелл был больше Красного Замка, но ниже, ближе к земле, холодный, тихий и древний. Этот замок казался слишком громким, слишком высоким, слишком живым. Запахи и звуки были странными. Она думала, что будет чувствовать себя здесь свободной, но не чувствовала. Она сидела в молчании на кровати, тупо глядя в стену, ее живот крутило. Отец… Отец собирается… – Леди Эшара, пожалуйста, оставьте нас, – в комнату вошел Рейгар, на этот раз один. Эшара поколебалась, но сделала реверанс и ушла. Лианна посмотрела на него, на него и его корону, и его королевский наряд, и часть ее подумала, что она смотрит на незнакомца. Его лицо и волосы были теми же, и улыбка была той же, но она не… Все чувствовалось по-другому, быть с ним теперь. Как все могло так быстро измениться? Но когда она пыталась уснуть по ночам, она видела лицо сира Аксела, слышала его предсмертный крик, чувствовала его горячую кровь на себе. – Ваше величество, – сказала она, вставая и делая неловкий реверанс. – Наедине ты можешь звать меня Рейгар, – он выглядел задумчивым, проводя рукой по ее коротким волосам. – Ты их обрезала. Я буду скучать по твоим волосам, Лианна. Она не скучала. – Я хочу видеть моих отца и брата, – сказала она. – Вечером, – заверил он ее. – Твоему отцу… Сообщили о твоем приезде. –Ее живот снова скрутило. – – Нам следовало давно отправить им известия. Ему следовало. У нее не было пера и пергамента, не то что воронов. Но она чувствовала, что не может его обвинить, он не какое-то чудовище, что заперло ее и выбросило ключи – она пошла с ним по своей воле… – У нас были другие тревоги, – сказал он. – Я беспокоился о твоей безопасности. Если бы они узнали, где мы были, что мы делали, все могло бы пойти не так. Невинные лишились бы жизни, – он коснулся ее лица, но она отстранилась. – Невинные лишились жизни, – сказала она. – Сир Герольд… Люди, которых он убил... Люди, которых убил Эртур… Это не должно было… Роберт думал, я в опасности. Он до сих пор думает, что я в опасности. Лицо Рейгара потемнело при упоминании Роберта. – Эти люди могли причинить тебе вред, Лианна. Ты не можешь представить их жестокости… – Они думали, что спасают меня от чудовища! – воскликнула она. – Жестокость – они думали, ты жесток! Все это… мы должны все исправить, Рейгар. Я не могу… То, как люди смотрят на меня… – Кто? – Спросил он. – Никто здесь… Лианна, если тебе кажется, что ты в опасности… – Конечно я не в опасности! – она сопротивлялась желанию толкнуть его, ударить, сделать что-то, что угодно. – В этом весь смысл! Я не в опасности, другие люди в опасности! Хорошие люди! Невинные люди, Рейгар! Ты думаешь, я… Я слышала. Что у нас может быть война. Этого не может… Ты не можешь допустить войну. Только не с Штормовыми Землями… Не с моим отцом. – Войны не будет. – Сказал Рейгар. – Если Баратеон восстанет, мы их уничтожим. – Что, если восстанет мой отец? – потребовала она. – Что если… Что если уже слишком поздно? Что если… Он заткнул ее поцелуем, и она сопротивлялась в начале, но потом покорилась, прежде чем отступить. – Еще не слишком поздно, – горячо сказал ей Рейгар, страстно, и он снова был ее драконьим принцем, ее серебряным принцем, мужчиной, который, как она думала, спасает ее, или помогает ей спасти себя. – Я помирюсь с твоим отцом. Я устрою так, что тебе не о чем будет волноваться. Нечего бояться. Не сомневайся, Лианна. Это… – он поймал ее руки в свои, сплел их пальцы. – Я люблю тебя, а ты любишь меня. – Но что если… Что если мы сделали ошибку? – она не вырвала руки, но напряженно посмотрела на него. – Что, если был другой способ, лучший способ, если бы мы подождали… – Подождали, пока ты не выйдешь замуж за человека, которого ненавидишь? – потребовал он. – Как это может быть ошибкой? Я говорил тебе о своих снах, о песни льда и пламени… – Ты никогда не объяснял мне, что это было! Ты думаешь, что нам суждено быть вместе, но ты даже не объяснял почему, как, и боги, твои боги, они могут быть неправы, – хрипло сказала она. – Что, если они не хотели, чтобы все было так. И твоя жена… – Ты… – он поколебался. Он до сих пор что-то скрывал от нее. Она видела. – Я не хотела думать об этом раньше, – сказала Лианна. – Я хотела тебе верить. Верить, что ты лучше знаешь. Но ты не смог сказать мне, что Элия не была… – она даже не знала, как это сказать. Было ли это чувство вины? Она не могла сказать, что теперь чувствует. Гнев и страх, предательство и боль, и вину, да. В основном за себя, но и за других. За сира Аксела. Свою семью. Элию. Может быть даже за Роберта, как она не презирала. Она не хотела всего этого. – Элия – хорошая женщина. Добрая женщина. Я не буду отрицать, что она была… расстроена, но в будущем, когда придет время, она поймет, что это к лучшему, – сказал Рейгар. – Это займет много времени, конечно, но у нас есть время, Лианна. Время, пока все привыкнут. Она вовсе не была в этом уверена. – Я дура, – сказала она, быстро моргая. – Может быть не потому дура, что влюбилась в тебя, но что меня тако легко было уговорить. Я должна была заставить тебя послать весточку, когда уехала с тобой, я должна была… Боги, ты должен был… Мы должны были найти другой способ быть вместе. Я не хотела этого. Он снова поцеловал ее, и этот поцелуй был таким сладким и тоскливым, что она поцеловала его в ответ, потому что если бы не ответила, то она думала, что сломалась бы и начала плакать как ребенок, и его руки были на ее талии, и недавно завязанная шнуровка была развязана, и прежде чем Лианна успела подумать, что должна это остановить, должна его оттолкнуть, должна накричать на него и обругать, за то, что он заставил ее поверить, что все будет так легко – но она не могла. Она не хотела. Она хотела притвориться, что они… Она не знала, что. Возможно, что они все еще в богороще в Харренхоле. Она хотела притвориться, что все правильно, просто и свободно. Она хотела притвориться, что все еще чувствует себя свободной. Ее бедное новое красивое платье, скомканное на ее талии. Рейгар шептал и бормотал тысячи извинений в ее ухо, пока брал ее. Лианна собрала руки за его шеей и воткнула ногти в кожу его головы. Она притворилась, что причиняет ему боль, чтобы наказать. Она притворилась, что так ей покажется, что все правильно. Его корона все еще была у него на голове. Она была холодна под ее пальцами, но перина под ней была такой мягкой. Рейгар лежал рядом с ней на спине, тяжело дыша, словно они только что ездили верхом. Лианна крутила и крутила золотой обруч в своих руках. Ей хотелось выбросить его в окно. Ей хотелось расплавить его, и заставить его это выпить, подумала она. Как она могла быть так на него зла, и все же уже простить его наполовину? «Потому что ты глупая маленькая девочка» – сказал тот голосок в ее голове. «И нет ничего, что ты не простишь, и ничего, что ты не сделаешь, если только сумеешь хоть чуточку наслаждения из этого получить». Так она когда-то думала о Роберте. Эгоистичный, высокомерный дурак, который думает только о своих желаниях и мечтах, только о своем удовольствии, о своей жалкой радости. Она не жалела, что не вышла за него, несмотря ни на что. Должна ли была? Она думала, что если бы она была хорошей, примерной девушкой, она бы звала его во сне, крича, что она не хотела, чтобы так все случилось, что он ее лорд-супруг. Она думала, что ее брачная постель была бы для нее несчастной. Он бы просто брал и брал, пока не осталось бы ничего, кроме горечи и гнева. А потом жизнь стала бы несчастной для него, потому что ему не будет ее достаточно, когда она станет холодной и жестокой, и не будет одаривать его улыбками и смехом. Через несколько часов она встретит отца и брата, и она не знала, что случится. Лианна не думала, что для нее все хорошо закончится. В ее мечтах ранее она думала, что со временем, они поймут, так Рейгар говорил обо всем. Со временем. Люди начнут все понимать, со временем. Они приняли Эйгона и его сестер-жен, и назвали его своим единственным королем, который правит всеми, со временем. И впервые за все это время, она задумалась, а сколькие погибли, со временем. Скольких убил Эйгон, чтобы люди склонили головы и приняли его. Скольких убила Висения? Рейнис? Сколько земли было выжжено драконьим пламенем, сколько могил было выкопано, сколькие погибли от меча, от петли, от огня, под камнями разрушенных городов? – Ты думаешь, я прощу тебя? – почти сонно спросила она Рейгара. Комната была слишком теплой, она чувствовала себя жаркой, голова кружилась. – Ты уже простила, – сказал Рейгар. Его рука лежала на ее груди. Под ней стучало ее сердце, ровно и медленно. Она не боялась его. Она хотела. Так было бы понятнее, чем вот так. – Ты знаешь, что я люблю тебя? – ее грудь поднималась и опускалась под его пальцами. – Ты уже знаешь, – горько сказала Лианна. Она присела, ее голова кружилась. – Тебе надо идти. Ты должен подготовиться к вечеру. Пожалуйста, – сказала она, и он тоже поднялся и забрал у нее корону. – Ты не сможешь льстить моему отцу. Ты не сможешь ни в чем его уговорить. Ты должен сказать ему правду. И… позволь мне разобраться с Брандоном. – Благодарю тебя за совет, – сказал Рейгар, поправляя корону. В его голосе был почти сарказм, но он смягчился, когда посмотрел на нее. – Я поступлю, как должен поступить король, Лианна. – Тогда будь королем. Они собрались не в одном из многих кабинетов замка, но в маленьком, отдаленном пиршественном зале в Твердыне Мейгора. Рейгар сидел за один концом стола, королева Элия и вдовствующая королева Рейла сидели справа и слева от него. Лианна сидела рядом с Рейлой, напротив мрачного Марка Графтона, рядом с ним сидел Ричард Лонмаут, прямо глядя на нее. Элия пробормотала что-то слугам о том, чтобы принести напитки, как вдруг дверь снова открылась. Лианна напряглась, когда вошел ее отец, одетый во все черное, и с ним ее брат. За Брандоном шли два стражника, и его руки были скованы перед ним, но он выглядел невредимым, хотя и бледным и худым, его волосы были длиннее, чем она помнила. Его борода была только что пострижена. Она начала было подниматься с места, но Рейла коснулась прохладными пальцами ее запястья, и она снова присела. – Ваши величества, – поклонился ее отец. Он повернулся к ней. – Лианна. – Отец, – голос Лианны был едва громче шепота. Вес его взгляда придавливал ее. Взгляд Брандона перебегал с нее на Рейгара. – Ты в порядке, – сказал он, и его голос сломался, как не бывало с тех пор, как он был мальчиком пятнадцати лет. Три дня назад ей исполнилось пятнадцать. Она никому не сказала. Она чувствовала себя куда старше пятнадцати. Она думала, что в этом платье она выглядела более взрослой, более зрелой. Брандон все еще дико смотрел на нее. – Ты в порядке, – повторил он, и его голос посуровел. – Лианна, что случилось? Ее отец присел на другом конце стола. Он резко кивнул на стул рядом с ним, и Брандон медленно присел, его кандалы звенели. Висела мертвая тишина. – Что ж, – сказал Рикард Старк. – Начнем, ваше величество? Он не смотрел на Рейгара, хоть и обращался к нему. Он смотрел на нее. Лианна сглотнула, и ее горло сжалось. – Да, – сказал Рейгар. – Возможно, начнем мы с обвинений, выдвинутых против вашего сына, и обвинений, что он выдвинул против меня. – Отец, – сказала Лианна. Рейгар остановился. Она почувствовала жар от его взгляда на себе, но не могла отвернуться от отца. – Отец, – сказала она, – не было похищения. Мы переписывались, после Харренхола. Он сказал, что увезет меня. Я согласилась. Я специально сбежала от стражников в лесу. Мы пошли к чардреву и обменялись клятвами. Он дал мне свой плащ. Я легла с ним. Элия Мартелл едва слышно вздохнула. Рейла Таргариен сидела рядом с ней как каменная статуя. – Лианна, – снова сказал Брандон, и на этот раз его голос дрожал от гнева. – Я не давал вам позволения говорить, – сказал Рейгар. Нет, не Рейгар, король. – В будущем, миледи, извольте ждать… – Дом Старков ждал достаточно, – сказал отец, сталь в его голосе сокрушила шелк Рейгара. Без позволения говорить. – То, что говорит моя дочь, правда, ваше величество? Я желаю услышать ответ здесь и сейчас. – Лиа, – прохрипел Брандон. – Как ты могла? – его кандалы дрогнули и звякнули под столом. Она подумала, что если бы он не был связан, он бы спрыгнул с места и придушил Рейгара. А потом ее. Ее старший брат. Он никогда не будет ей улыбаться, никогда не будет смеяться с ней, никогда ее не обнимет, никогда не будет смотреть на нее иначе, чем с гневом и яростью. Как она могла? Лианна не знала. Она больше ничего ни о чем не знала, подумала она. На ее голове не было короны, в руках не было меча, и Рейгар не стоял рядом с ней. Она думала, что ее может стошнить. Ее платье было зашнуровано слишком тесно. Ее дыхание было слишком коротким и рваным. Все, что она могла – смотреть на своего брата мокрыми сияющими глазами, пока они ждали ответа Рейгара.