Наследница Бобрового утеса

Сир Бронн Черноводный выходит на стену замка и с высоты наблюдает за тем, как прибавляются разноцветные шатры у стен рядом с ристалищем. Турниры — это затратно, на последний пришлось выставить награду победителю в тысячу золотых драконов, но без них скучно. К тому же на этом впервые будет биться его старший сын, а, значит, Хайгардену следует раскошелиться. Сразу же после того, как он получил самый богатый замок Вестероса, он взял в жены леди Джейну Фоссовей. Одна из немногочисленных красоток Простора, чьи отцы готовы были породниться с новоиспеченным лордом Хайгардена. Ему сказали, что род Фоссовей славится своей плодовитостью, он выбрал ее и не ошибся. Леди Джейна в первые годы исправно рожала ему одних сыновей. Их у него пятеро. И двое девчонок. Так что сир Черноводный рассчитывал, что в скором будущем маленькие Блэквотеры, чьи деды и прадеды еще недавно торговались на рынке за бобовую похлебку и сдыхали в пьяных трактирных драках, будут бегать во многих знатных домах Вестероса. Правда, о двух младших сыновьях пока еще трудно что-то сказать, а вот о трех его старших, которых он отправил служить оруженосцами в дома Запада, Севера и Долины Арренов, уже наслышаны. Больше всех ему нравится первенец, Рэймун. Он родился сыном лорда, но Бронн знает, что если этого засранца отправить без гроша в кармане, но с мечом в руках добывать себе хлеб, он ни разу не ляжет спать голодным и вытащит свою задницу из любой передряги. Два дня назад он прискакал в Хайгарден вместе с сиром Уиллемом Ройсом, у которого он последние четыре года служил оруженосцем. Прибыл участвовать в турнире. Бронн надеется, что мальчишку посвятят в рыцари. Уже бы пора. Ему исполнилось 16, он выше отца на добрых три дюйма, широкоплеч, на смуглом лице ярко выделяются синие глаза, а пушок над губой и подбородком стал жестче и гуще. Бронн думает, что сам он в 16 лет уже перестал считать количество тех, кого отправил на тот свет его меч. Или лук. Или кулаки. В его возрасте он перетрахал половину шлюх по обе стороны от Узкого моря. Впрочем, когда парню исполнилось 14, он передал для него увесистый мешок с золотом с наставлением потратить его в самых дорогих борделях, которые он сможет найти в Чаячьем городе. Хотя, по воспоминаниям Бронна, хорошие шлюхи в Долине — большая редкость. Он напевает вполголоса «Дорнийскую жену» и, спускаясь во двор, наблюдает как его сын выбирает турнирный меч и новый щит с фамильным гербом — зажженной стрелой на сером фоне. Бронн крепко хлопает его по плечу, и Рэймун широко улыбается ему в ответ. Парень будет хорошим лордом Хайгардена. Когда-нибудь. Сир Бронн Черноводный надеется, что это случится еще не скоро. Второй день турнира был отведен под пеший бой с мечами. Сиру Бронну всегда нравилась эта часть. Те, кто сходился в поединках на турнирах в Хайгардене, знали, что лорд Простора установил самые свободные турнирные правила в Вестеросе. Можно было наносить удары по любой части тела и сбивать с ног, используя силу. А победа признавалась только в том случае, если противник был повержен на землю с мечом у горла, а не просто признавал себя побежденным. И не раз рыцари и оруженосцы возвращались с хайгарденовских турниров с увечьями, хотя и не бились боевым оружием. Но награда победителям была щедрой, а на пирах лорд Хайгардена выставлял лучшее золотое вино из Арбора, поэтому на турниры прибывала вся знать с их многочисленными семействами. Бронн занимает свое место рядом с леди-женой. Вчерашний копейный турнир на лошадях принес его сыну победу, и Рэймун намерен сразиться и сегодня. Он выходит последним, в серо-желтых цветах своего дома, улыбаясь и кланяясь окружающим. Герольд вызывает тех, кто хотел бы с ним сразиться. Толпа раздвигается, пропуская вперед высокого, намного выше других, статного рыцаря. Багрянец и золото, цвета Ланнистеров. Львы на щите, дорогие и сияющие доспехи. Бронн переглядывается с женой. Когда рыцарь открывает забрало, по толпе проносится гул. Потому что это женщина. Точнее, молодая девица. Бронну даже со своего места видно, как ее щеки покрываются румянцем под россыпью веснушек. — Леди Алисанна Ланнистер, — представляется она сама, склонив колено. Герольд вопросительно поднимает на него взгляд. Бронн разводит руками и поднимает брови, пусть сражается, больше зрелищ — кому это помешает? И думает про себя: «Вот только этого, седьмое пекло, не хватало». Он слышал, что в Бобровом утесе не находится ни одного человека, который решился бы ей что-либо запретить. Он слышал о ней и другое. Что девчонка уже принимала участие в двух турнирах и бьется она с открытым забралом. С открытым, мать его, забралом! Он слышал, что вот этой самой леди Ланнистер на турнире в Гриффоновом насесте удалось мечом уложить на траву Ранселя Хайтауэра и Дондарриона из Черного приюта, последнего — уронив лицом в грязь, а ведь они оба считаются хорошими мечниками. Что рыжий Гилберт Редвин обзавелся широченным шрамом от уха до уха, когда позволил себе слишком громко назвать ее дочерью Цареубийцы и его шлюхи. Он помнит ее мать. Та еще страхолюдина. Но он бы ее трахнул, почему нет? Если бы не понял с первого взгляда, что единственный, перед кем она раздвинет ноги — это Джейме Ланнистер. А эту бы с удовольствием трахнула половина сидящих здесь гребаных рыцарей и нерыцарей. Нет, она тоже не красавица, и никогда ею не будет. Но он видит, как пялятся на нее и отцы, в чьих бородах уже полно седины, и юнцы вроде его сына. Добрая часть из них не достанет ей и до подбородка, но все они были бы не прочь оказаться между ее длинных ног. Эти взгляды он еще не разучился распознавать. Он смотрит, как девушка, чуть прищурившись на солнце, сквозь длинные ресницы зеленым кошачьим взглядом обводит лица сидящих мужчин. Он хорошо помнит этот взгляд. Как и эту «ты-сделаешь-то-что-мне-нужно» ланнистеровскую улыбку. Вот только эта леди Бобрового утеса оторвет яйца любому, кто осмелится коснуться застежек ее доспехов. «Ей должно быть, лет 17 или 18», — думает он. Леди намного моложе ее уже качают детей на руках. У дома Ланнистеров не осталось ни одного мужчины, который мог бы устроить выгодный для нее и Утеса Кастерли брачный союз. Ни отца, ни дяди, ни даже каких-нибудь сраных кузенов. Хотя, глядя на то, как девица крутит турнирный меч в руках, Бронну сдается, что вряд ли бы они преуспели в этом. После мятежа, который пару лет назад подняли против нее Ланнистеры из Ланниспорта, заручившись поддержкой дома Браксов, у нее нет и матери. Мятежные вассалы осадили замок, часть ланнистеровского войска перешла к ним, они старались подкупить замковую стражу, надеясь, что те выдадут им девчонку. Но стража осталась ей верна, а Эшмарк, Крейкхолл и Золотой зуб встали на ее сторону. Говорят, после подавления мятежа Ланнистеров в Ланниспорте теперь почти и не сыщешь. Слуги передают и другие россказни и бабские слухи, вроде тех, что в замке Кастерли за ней по пятам ходит пара прирученных ею пещерных львов. — Рэймун Черноводный из Хайгардена сразится с леди Алисанной Ланнистер из Бобрового утеса! — провозглашает герольд и, оглядываясь на лорда Хайгардена, садится на скамью. Бронн опять начинает тихо насвистывать «Дорнийскую жену», глядя, как противники, поклонившись, встают друг напротив друга. Поединок начат, но Бронн видит, что его сын так и не опустил свое забрало. «Иные бы побрали эту девку», — чертыхается он. Они двигаются друг против друга по кругу, пока изучающе и медленно. Бронн хмыкает — здоровенная леди Ланнистер по ширине плеч не уступает его сыну, да и роста, они, пожалуй, одного. Однако, каждое ее движение по-кошачьи мягко и осторожно. Она не нападает, но ее рука как молния отражает каждый направленный на нее удар. Слышен лязг металла, солнце яркими вспышками отражается на блестящих латах, когда они крутятся по кругу друг против друга. Рэймун все яростнее бросается на нее с мечом, но его клинок даже близко не приближается к ланнистерскому льву на ее груди. «Она изматывает его», — понимает Бронн. И тут девица с легким вскриком делает резкий выпад мечом снизу, и острие ее клинка скрежещет по латам. Рэймун удерживается на ногах. Бронн ерзает в своем кресле. Эта настырная сучка заставила его встать прямо напротив солнца и теперь явно в более выгодной позиции. — Давай, Рэй, задай ей жару! — слышит он выкрики младших, Арнелла и Лейтона. Сир Бронн видит, как Рэймун мелкими шажками, переступая, придвигается к ней, пытаясь зайти сзади, и кажется понимает, что он собирается сделать — ударить ее мечом по ногам плашмя, и, толкнув, бросить на землю. Он сам его учил такому приему. Но, когда Рэймун приближается к львице слишком близко, открываясь для маневра, она одним точным и сильным ударом бьет его щитом по лицу. Рэймун, пошатнувшись, отступает на шаг, прижимая железо руки к залитому кровью лицу. Бронн слышит, как сидящая рядом Джейна громко ахает, хватаясь за подлокотники кресла. Но в ту же секунду его сын все-таки наносит, широко размахнувшись, мощный удар мечом ей по плечу и, толкнув всем телом, сбивает ее с ног. Она пытается скинуть его, извиваясь, но он, наваливаясь, коленом и левой рукой крепко прижимает ее к земле, правой приставив ей к горлу меч. Рэймун, тяжело дыша, поднимает глаза на отца, он хлопает в ладоши и встает с места. Бронн передает сыну букет из белых роз для той, кого он назовет королевой любви и красоты. Оглядывает скамьи и ложи: что ж, здесь есть из кого выбрать. И видит, как Рэймун подходит к Алисанне Ланнистер, которая уже поднялась с земли и стоит, высоко подняв плечи, оперевшись на меч. Он протягивает ей этот венок. На пару минут вокруг становится тихо. Она молчит, опустив глаза и сжав губы. Бронн смотрит, как его сын по-прежнему стоит перед этой дылдой с венком в руках под нарастающий гул смешков и шепота. Капли крови капают с его лица на тугие белые бутоны лучших роз Хайгардена. Наконец, девица снимает свой шлем, и золотая грива волос рассыпается по ее плечам. Алисанна чуть наклоняет голову, и белая с алым корона из роз ложится на ее локоны. Бронн видит, как она склоняется к Рэймуну и что-то шепчет ему на ухо. Сир Бронн Черноводный хмурится и скрипит зубами. Ему это не нравится. Очень не нравится. Смех, крики и звуки музыки, доносящиеся из пиршественного зала, постепенно затихают, когда Бронн вместе со старшим сыном удаляются в крыло замка, где расположены личные покои лорда. Они проходят на открытую террасу, увитую виноградными гроздьями. Бронн берет кувшин с дорнийским, который темнеет на белой скатерти стола, наливает себе вино и присаживается напротив Рэймуна. — Послушай-ка меня, сынок, — он ближе наклоняется к его лицу. — Всего пара слов. Только. Не. Эта. Ебучая. Семейка. — Она леди Бобрового утеса. Разве ты не хотел бы объединить Западные земли и Простор, отец? — Вот только не говори мне, что ты думал о Просторе, когда мялся там перед ней с этим гребаным венком в руках. По-твоему, она хочет замуж? Она тебе сама об этом сказала? Или, может, это было написано на ее щите, которым она двинула тебе по зубам? Рэймун криво усмехается и, морщась, прикасается к разбитой губе и сломанному носу. — Но я одержал над ней победу, так ведь? — Сегодня. И кстати, в самом деле, что она тебе сказала? Парень смотрит в сторону и опять ухмыляется. — Ничего такого. — Ничего такого. Понятно. Я тебе вот что еще скажу. Я почти договорился о твоем обручении с младшей дочерью принца Дорна Дореей Айровунд. А это было непросто. Очень непросто. Они обещали мне, что через год, когда принцессе исполнится 14, мы сможем объявить о помолвке. Ты будешь доволен. Горячие дорнийские женщины. Они… Всё, что ты видел в борделях, покажется тебе детским лепетом по сравнению с тем, что умеют дорнийки. И твоя будущая невеста — она красотка. Я знаю в этом толк. Он отхлебывает сладкое дорнийское из кубка и внимательно смотрит в глаза своего сына. Тот отвечает ему твердым, непреклонным и упрямо-нахальным взглядом. И сир Бронн Черноводный понимает, что может даже не стараться больше расписывать юные прелести Дореи Айронвуд. — Вот же блядь! — его кубок со стуком приземляется на стол, выплескивая остатки вина, которое растекается рубиновым пятном по вышитым розам Хайгардена.