Смерти нет

Анна оглядела комнату, в которой она оказалась заперта, и с удивлением обнаружила, что её вещи, три больших сундука, уже стоят в углу. Сами покои новоиспечённой графини Орловой поражали своим величием наравне с мрачностью. Всё в тёмных тонах: тяжёлые, бархатные шторы, тёмная мебель. Большая кровать с чёрным балдахином, да золотые подсвечники и тёмные обои со сложным, мрачным узором. У девушки возникло впечатление, что комната погружена в траур. Графиня Анна Орлова, вспомнив о своем новом титуле, поморщилась. Ей он был не нужен. Этот титул теперь- подарок её отцу, который продал дочь в руки этого… Анна не смогла подобрать Николаю подходящего слова. Кто он? Любитель насилия и содомии? Стоило ей вспомнить, как мужчина сжал её горло в карете, как приник к её шее, ей стало не по себе. Или же у него нет манер. Подумать только, бросил молодую жену на пороге дома, поручив её какой-то старухе, и ушёл! Да ей и самой хотелось бежать. Бежать без оглядки от этого странного, страшного дома с совершенно чужими для неё людьми. Интересно, если вечером из конюшен пропадёт лошадь, а в комнате не окажется невесты, много шума поднимется? Анна наклонилась к сундукам и принялась разбирать вещи. Нужно было чем-то себя занять, иначе мрачные мысли совершенно её убьют. В одном сундуке были её книги и планы, которые она совершенно недавно показывала отцу. Анна отстранённо перебирала в руках листы с картой её родного поместья. Нет, этим мечтам не суждено сбыться. Анна открыла второй сундук. В нём лежал ворох голубых тканей всевозможных оттенков: её любимые платья. Она выудила на свет одно из них и, в виду отсутствия горничной, принялась переодеваться сама. Давно нужно было сменить это красивое, но такое отвратительное её сердцу белое платье на что-то другое. Она разгладила голубую ткань на юбке совсем так, как делала это дома. Анна улыбнулась, но в сердце тут же кольнуло: так, как дома, не будет уже никогда. Тут девушка услышала шум в коридоре. Кто-то приближался к двери стремительным шагом. Ну наконец-то… — У себя она, сударь, у себя.— услышала она скрежетание голоса старухи. Ключ повернулся в замочной скважине. Анна выпрямилась и с достоинством посмотрела на Николая, вошедшего в комнату. Он уже переодел свой парадный костюм. Сейчас он был в чёрном жилете, а рукава его белоснежной рубашки развивались, словно крылья диковиной птицы. И снова эта неизменная чёрная лента в волосах. — Ваша крестьянка совсем потеряла рассудок.— спокойно и с достоинством сказала девушка, когда мужчина закрыл за собой дверь.— Заперла меня в собственных покоях. 
Наверное, впервые Анна оказались с ним наедине. Какой-то её части вдруг стало страшно: вдруг он снова причинит ей боль? Но девушка скрыла свои чувства за маской безразличия. Николай усмехнулся, обнажая белоснежные зубы. — В самом деле? Да, эта старуха ещё крепкий орешек. Анна вспыхнула от негодования. — И вы ничего не сделаете? На лице Николая промелькнула тень. — А должен? — Я ваша жена.— напомнила она ему после секундного раздумья. Произносить это было как-то странно и неприятно.— Вы должны защищать меня. Что вы, в таком случае, за мужчина тогда? Николай вдруг оказался рядом и сделал это так же быстро, как тогда, в карете. Анна вдруг поняла, что оскорбила его. Она сказала, что он не достоин чести называться мужчиной. Николай навис над ней, а его синие глаза вдруг сделались тёмными от гнева. Они буквально потемнели, а девушка чуть не вскрикнула от этого преображения. Что это? Игра света? — Когда я говорил с тобой впервые на приёме у Медведевых, то думал, что ты умнее.— прошипел он ей в лицо.
 Анна стояла прямо, не шевелилась, хоть ей и хотелось сжаться в комочек и забиться в угол: лишь бы быть подальше от этих пугающих глаз. — Мы без пяти минут женаты, а я уже хочу тебя убить. 
Девушка вздрогнула. Что он такое говорит? — Не угрожайте мне, Николай. Теми деньгами, которые вы получили от отца, полностью обязаны мне. Так будьте добры хотя бы относиться ко мне уважительно. Да, девушка прекрасно знала, что ни о какой любви и речи не идёт. Николаю от Анны нужно было только состояние её отца, а до неё ему и дела нет. Мужчина, который наводил на Анну такой ужас, вдруг усмехнулся. — Ты думаешь, я угрожаю тебе?— он выпрямился, а глаза его снова сделались синими, а Анна с облегчением вздохнула. Наверное показалось.— Я не из тех, кто бросает слова на ветер. Это прозвучало пугающе. Тут Николай окинул жену взглядом, а та как-то неосознанно взяла себя за плечи. Анне было неуютно, когда её муж на неё смотрел. — Сегодня вечером нас посетят мои друзья. Они придут к ужину. Анна горько усмехнулась. Конечно, о её семье и речи не шло. Николай сразу заявил отцу, что не желает пышного празднества, ведь у его жены-графини и так будет множество приёмов. — И переодень это.
 Анна с возмущением скрестила руки на груди, когда поняла, что говорит он о её любимом небесно-голубом платье. — И что же мне надеть по-вашему? Николай, готовый уже покинуть комнату, раздражённо вздохнул и направился к большому резному сундуку из красного древа, стоящему у окна. Секунду спустя крышка скрипнула, и Анна, стоя за спиной мужа, широко открытыми глазами смотрела на тёмно-красную бархатную ткань в руках Николая. Мужчина встал перед ней и бросил ей в руки платье. Оно было тяжёлое. Анна ели удержала ворох ткани на руках. И ещё оно было старое.
 Нет, платье не было дырявым и поношенным, оно находилось просто в прекрасном состоянии. Видно когда-то оно было на писке моды: хорошо сшитое, с богатым золотым узором. Но цвет и фасон были устаревшими, а Анна, всё сильнее и сильнее выходя из себя, бросила раздражённо: — Вы и правда хотите, чтобы я это надела? Да этим тряпкам лет сто! Видно, Николая уже порядком утомило упрямство его молодой жены, так что он просто скрестил руки на груди, смотря на её бессильный гнев: — Я не хочу этого, Анна. В этом доме я приказываю. Анна фыркнула, рассматривая платье, держа его на вытянутых руках. И чем же, интересно знать, ему не по вкусу её наряд? — Кто носил это платье раньше? Николай помедлил секунду, а Анне показалось, что в глазах мужа снова мелькнула тень. — Моя мать. Анна взглянула на мужа. Неужели он настолько сентиментален, что наряжает жену в приданое собственной матери? Или же это какое-то изощрённое издевательство? Анна не отвечала, перехватила платье по-удобнее. — Ладно, надену я ваше платье.— наконец вымолвила она.
 Может, стоит дать ему шанс? Стал бы Николай отдавать жене платье матери, если бы так люто ненавидел её? Николай ухмыльнулся как-то победно, направился к двери: — Потом ты сменишь весь свой гардероб. В этой безвкусице ты ходить не будешь. Проклятия полетели в спину Николая, но дверь в комнату молодой жены уже захлопнулась. — Спину держи ровнее.— старуха, которая совсем недавно запирала Анну в собственной комнате, довольно больно ущипнула девушку за руку. Они спускались по парадной лестнице вниз, где в столовой уже горели свечи. До Анны долетали звуки голосов. — Если вы ещё раз ко мне притронетесь…— зло начала девушка, как вдруг перед ними возник Николай. Он переоделся к ужину и Анна не могла не признать себе, что его чёрный, расшитый серебром камзол сидит на нём великолепного. Как и всегда. Анна неловко переступила с ноги на ногу. Она переоделась, как он и хотел. Тяжёлый бархат падал к её ногам, а корсаж был туго затянут. Глубокий вырез, явно предназначавшийся для более пышной груди, теперь являл миру грудь маленькую и не окрепшую, словно у цыпленка. Кожа Анны на фоне красного бархата казалась фарфоровой. Когда девушка впервые одела это платье и ещё у себя в комнате взглянула на в зеркало, она поняла, что выглядит в платье как-то… странно. Оно предназначалось для взрослой женщины с красивыми и соблазнительными формами, для женщины, быть графиней для которой было в крови. Она же выглядела в нём словно канарейка, которой чудом вдруг досталось оперение орла. Анна нервно сжимала руки в кулаки, смотря на Николая. Ему нравится? Нравится видеть его жену-девочку такой, которая всю жизнь провела в поле и лесах, любимым которой был голубой, словно небо, цвет? Нравится наблюдать, как некомфортно ей во всём этом бархате, явившим миру вдруг её белую кожу, годами скрывавшуюся под более строгим платьем? Наверняка он давно понял: Анна не любила наряжать. И он решил её помучать. — Иди.— кивнул он Татьяне, и старуха, повинуясь его приказному тону, быстро удалилась. Николай подал Анне руку. Она стояла на несколько ступенек выше него и не спешила принять его ладонь. — Довольны теперь? Я выгляжу глупо.— выпалила она. Нет не это она хотела сказать. На самом деле, она даже не хотела с ним говорить. Слова сами вырвались наружу. — Ты выглядишь, как подобает графине, Анна. Николай сам взял жену за руку и повёл в сторону столовой. — Ты моя жена и будешь выглядеть соответствующе. Тёплый свет зажжённых свечей приближался, а Николай сказал уже тише:
 — Хотя, не спорю, от твоего декольте я ожидал большего. Анна уже возмущённо открыла рот, но было слишком поздно. Граф и графиня Орловы, хозяева поместья, уже ступили в зал. В огромной столовой, слегка освещённой приглушённым светом, переливающимся на позолоченных столовых приборах, было четыре человека. Они уже сидели за столом и тихо говорили между собой, не прикасаясь к еде. Хрустальные бокалы их были до краёв наполнены тёмно-алым вином. Когда хозяева дома оказались в обеденном зале, четверо мужчин повернули головы, а Анна вздрогнула. Какое-то непонятное чувство возникло у неё, когда друзья её мужа упёрлись в неё своими тяжёлыми, проницательными взглядами. У них были такие-же выразительные глаза, как у Николая. В них было так-же не по себе смотреть… Николай подвёл Анну к столу, а мужчина, сидящий ближе всех, встал и склонился к её руке для поцелуя. — Добрый вечер, графиня.— поздоровался он. От Анны не укрылась его лёгкая усмешка, когда он назвал её новым титулом. Девушка ещё раз окинула взглядом присутствующих. Все мужчины были примерно одного возраста, возможно, немного старше Николая. Но их объединяло одно: пристальной взгляд и страшная, пробивающая до дрожи красота. — Господа,— обратился Николай к присутствующим.— Позвольте мне представить вам мою супругу, графиню Анну Орлову. После этих слов мужчины, следуя примеру товарища, поцеловали руку хозяйки дома. Они представлялись по-очереди, но девушка не могла даже толком запомнить их имена. Анна боялась пошевелиться: её вдруг накрыл животный страх, которому она никак не могла найти объяснения. Ей было некомфортно с этими людьми. Не успела она опомниться, как оказалась за столом, сидящей напротив мужа. Справа и слева от неё сидели её гости, а на другой стороне стола- Николай. — Анна, эти господа- мои хорошие друзья. Сегодня я пригласил их, чтобы они разделили со мной радость женитьбы. Мужчины как-то странно усмехнулись, а Анна поёжилась. — В таком случае, добро пожаловать в поместье Орловых.— наконец сказала Анна с достоинством.— Я постараюсь, чтобы в моём доме вы чувствовали себя комфортно. — В вашем доме?— вдруг спросил брюнет, сидящий справа от неё. Анна взглянула на него. Он был вежлив, но в глазах его играли искорки немой усмешки. — Именно так, господин. Мужчина посмотрел на Николая: — Николай, на ком ты женился? Девушка, многоуважаемая графиня, уже прижала тебя под своим каблучком? Мужчины рассмеялись, и даже Николай усмехнулся. Анна чувствовала себя ужасно. Они смеялись над ней. Она это чувствовала. Смеялись над её самонадеянностью. — Чудесное платье, господжа Орлова.— обратился к ней мужчина, сидящий возле Николая. Он был лет на пять старше её мужа, наверное, самый старший здесь. У него были такие же светлые волосы, как у Николая, и такая же фарфоровая кожа. Он отпил вина и безучастно посмотрел на неё. — Несомненно, я видел это платье раньше. Николай, это… — Платье моей матери, да.— Николай откинулся на спинку стула, делая глоток вина. Все четверо мужчин посмотрели на хозяина дома. Анне на секунду показалось, что они удивлены. — Я думал, ты не ворошишь прошлое. Над столом повисло напряжение. Николай поставил на стол пустой хрустальный бокал, жестом подозвал слугу, чтобы тот налил ещё вина. — Забудь об этом, Олег. В конце концов, это платье Анне очень идёт. Вечер продолжался. Мужчины говорили на совершенно обыденные темы, а Анна немного стала приходить в себя. Страх перед присутствующими не отступал, он просто стал слабее. Анна вдруг поняла, что никто из мужчин ничего не ел. Вкуснейшие яства просто лежали перед ними на столе, были в их тарелках, но они ни разу к ним не притронулись. Они только пили вино и беседовали. Анна взглянула на бокал. Тем временем слуга, наливавший вино её гостю, оказался рядом. Девушка сделала ему знак и он подошёл. Её бокал стал наполняться тёмно-красной жидкостью, а Анна заворожённо смотрела на неё. Какое странное вино… Девушка взяла в руку бокал. Она не разу поняла, что за столом смолкли разговоры. Она подняла глаза и поняла вдруг, что все присутствующие смотрят на неё как-то странно. Она поднесла бокал к губам. Вдруг Николай быстро встал с места и оказался у неё за спиной. Он выхватил бокал из её рук и поставил на стол так резко, что жидкость чуть-было не разлилась на белоснежную скатерть. За столом по-прежнему царила тишина. — Я же сказал тебе, что госпоже ты будешь подавать другое вино,— обратился он к слуге, а голос его был спокойным, но каким-то угрожающим.— Это слишком крепкое. Присутствующие не проронили ни слова. — Анна, уже поздно, ты наверняка устала.— сказал Николай, беря Анну за руку, заставляя подняться. — Хотите, чтобы я удалилась?— напрямую спросила Анна. Да что происходит? Сначала он хочет, чтобы она пришла к ужину, потом желает, чтобы ушла немедля! — Не волнуйтесь, графиня.— подал голос один из мужчин.— Уверен, Николай вскоре к вам присоединится. Мы не долго задержим вашего жениха, уверен, он ещё хочет с вами пообщаться. Мужчины снова усмехнулись, а Анна вздрогнула. Кажется, она стала понимать, к чему они клонят. 
Девушка гордо вскинула голову. Нельзя показать, что она напугана. Она графиня, чёрт возьми! — Попрошу приберечь ваши остроты для гувернанток и не высказывать их в моём присутствии. Доброй ночи, господа. Графиня Орлова удалилась, оставив мужа и его друзей в столовой. Пока она поднималась в свою комнату вместе со своей новой прислужницей-старухой, напускное величие никуда не делось. Лишь где-то в глубине души Анна сжалась от страха, представляя то, что должно случиться этой ночью.